Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 115

— Я же бросила ее в Эль-Табео...

— Что значит “бросила”? Она не ребенок.

— Мы разминулись с каретой Коронадо. Я мало знаю Эль-Табео, поэтому мне сказали подождать там, а сеньора пошла искать карету. Это произошло в этот момент.

— Что произошло?

Инес на мгновение вспомнила старую вывеску ювелирного магазина, но быстро забыла. Потому, что Карсель, сидевший далеко, вдруг задал этот вопрос, подошел к кровати, и сел поближе.

Она заметила, что волосы Карселя слегка растрепаны. Она почувствовала запах ветра, словно он какое-то время находился на балконе. Прохладный утренний воздух. Так сейчас утро... Она оглянулась на солнце, которое заметила с первого взгляда. И вспомнила, что уже не ночь.

Это неловкое молчание заняло немного больше времени. Пора выйти из ложного ощущения реальности в снах и снова успокоиться.

Реальность, которую она так долго искала в своих снах, оказалась не такой уж прекрасной, когда она проснулась.

Только эта маленькая комната, уютный потолок и это знакомое лицо, которое ведет ее сюда и сейчас... Это доказательства. Сегодня наступило утро, похожее на любой другой день в Кальстере, и это доказательства, которые убеждают ее в том, что ее ждет только тривиальная и мирная повседневная жизнь. Существующей реальности было бы достаточно, если бы имелись какие-то доказательства, подтверждающие этот факт.

— ...

Карсель посмотрел на нее сверху вниз, а Инес молча посмотрела на него. Затем очень он медленно привел в порядок ее спутанные черные волосы на лбу и вокруг ушей.

Прикосновение, похожее на то, что она чувствовала во сне. Доброе обращение, словно она на время стала ребенком, нуждающийся в защите... Вместо того чтобы подумать: “Кто кого”, она прижалась щекой к руке. Затем большая рука погладила ее.

В детстве, в другой жизни, Луциано был единственным, кто когда-либо заставлял ее чувствовать себя так. В тот день, когда она заснула в слезах после того, как ее избила герцогиня, в тот день, когда няню выгнали, в тот день, когда она заболела и была одна... “Но у тебя все еще есть я”. Брат пробрался в ее комнату поздно ночью, прошептал это, поцеловал ее в лоб и накрыл одеялом.

Прямо перед тем, как она решила направить на Оскара ружье, она вспомнила не своих родителей, а именно брата. Окончательное решение было принято так. Она надеялась, что никто из-за нее не пострадает, и что именно с Луциано ничего не случится.

Это странно. Карсель совсем не похож на Луциано... Его холодные кончики пальцев коснулись ее век. На том месте, где он прошел, было размазано немного воды.

Она даже не знала, что плакала, но стало хорошо, когда увидела, как его рука касается ее влажных глаз. Инес решила остаться так еще немного. Почему-то ей не кажется, что он обнаружил ее слабость... Он будто показывал, что такое случается со всеми, что все остальные тоже могут не дышать нормально и все могут упасть в обморок.

Прохладный воздух из немного открытого окна, задержался между ними.

Она почувствовала новое чувство облегчения, будто она едва выбралась  на берег после того, как долгое время боролась в воде. 

Да. Теперь все в порядке. Я жива. Все прошло...

Сон снова закончился. Она снова выжила. Разве этого недостаточно? Ночь прошла мимо страха вернуться в то время три года назад.

Ночь прошла, и Эмилиано больше не умирал. Она больше не ломалась. Еще могла дышать... Инес оттолкнула остаточный образ незнакомого ребенка. В остальном сон был ужасен, но, по крайней мере, он не повторится.

Так же, как те ужасные дни четырех лет.

Инес на мгновение подумала о хризолитовом ожерелье. Она уже не испытывала того чувства, что вчера, когда смотрела на него так, будто ее вот-вот уничтожит это ожерелье. Будто просто положила его обратно в ящик стола.

Надо двигаться дальше. Сказать Донне Анжелике забыть обо всем. Не принимать это испытание монстра. Закрыть глаза и проигнорировать.

А если это вдруг Эмилиано...

— ...Я засмотрелась на украшения. Глупо, да?

Это все глупо. Не очень хорошая идея. Во-первых, это не мог быть Эмилиано. Это все ее глупые заблуждения.

Итак, она разговаривала сама с собой. Не делай глупостей. Не ошибись. Есть цель. Даже Эмилиано не может этому помешать. Она должна жить правильно, как планировала, и должна умереть правильно. Эмилиано будет благополучно жить в Бильбао долгие годы, и заимеет репутацию, которая будет блистать лет через пять-десять. У нее не будет ничего общего с ним, а затем будет совершенно свободна.

— Украшения?

— Потом я заблудилась в Эль-Табео. Я думала, что дорога простая. Но я не смогла найти место, где была изначально, не смогла найти и сеньору Коронадо, поэтому я просто взяла лошадь.

— Дети так и теряются от родителей. Пожалуйста, если взрослый сказал стоять на месте, стой на месте.

— … Я не ребенок, Карсель.

— На первый взгляд.

— Нет, я...

Я буду жить долго и счастливо, и умру в одиночестве. Но это будет более полная жизнь, чем когда-либо у меня был. Я проживу жизнь, в которой никогда больше ничего не потеряю. Проживу, не зная боли, проживу, ничего не любя. Только я сама.

— И ты заблудилась? Хорошо, что старый город - безопасная, если бы была близко к новому городу, ты...

В месте, где никто не заботится о ней так...

Инес убрала его руку со щеки. Она вдруг почувствовала себя неловко.

Как вещь, потерявшая своего хозяина, Карсель на мгновение задержал руку на подушке, затем схватил ее за плечо, когда она попыталась встать со своего места.

— Лежи. Я больше не буду тебя пилить.

— Я хочу уже встать.

— Ты все еще не очень хорошо выглядишь, Инес. Так что полежи... Не голодна? Попросить Иоланду приготовить завтрак?

— Все хорошо. Пока не хочу ничего есть.

— Горло не пересохло? Хочешь пить? Воду? Сок? Яблочный сок? Лимонад?

Казалось, что в голове пролетел большой вопросительный знак. Инес уже лежала на кровати, придавленная мягкой рукой Карселя.

Инес вздохнула и ответила:

— Яблочный.

И Карсель вскочил к двери, крича в коридор как тиран: “Принесите яблочного сока!”. Казалось, что он никогда еще не казался более аристократичным, чем сейчас.

Инес рассмеялась Карселю в затылок, но, когда он вернулся к кровати, сказала так, чтобы он не утруждал себя садиться:

— Тебе разве не нужно идти. Ты увидел, что я очнулась, так что спускайся и позавтракай.

— Я в порядке.

Внимание Инес было понятным, но ему было все равно, и он снова сел на кровать. Она, сканируя его усталые глаза, спросила:

— Ты поел?

Карсель слегка кивнул. Очевидно, он не способен даже на простую ложь. Инес снова вздохнула и спросила:

— Разве ты не собирался спускаться? И уже переоделся... Не ленись здесь.

Он равнодушно посмотрел на свою одежду, услышав ее слова, затем грубо кивнул. С этим кивком Инес поняла, что на самом деле Карсель не переодевался и никуда не садился со вчерашнего вечера.

Затем, прежде чем потерять сознание, она вспомнила, как он смотрел на нее так, будто она умирала. Поэтому она попыталась объяснить. Ничего страшного, не переживай...

— Это не серьезно. Все в порядке. Не знаю, слышал ли ты что-нибудь от Рауля...

Она собиралась сказать что-то, чего не смогла сказать вчера, облизывая пересохшие губы, когда вошла Иоланда с яблочным соком.

Когда она увидела, что Инес открыла глаза, она назвала Бога около десяти раз, крестилась в конце каждого слова и примерно пятнадцать раз сказала спасибо небу, прежде чем взять стакан, которую Инес опустошила, и снова вышла.

Даже посреди этого Инес успела сказать: “Объясните ситуацию сеньоре Коронадо и отправьте подарок в качестве извинения” на ухо Иоланде, которая была в восторге настолько, что ничего не услышала. Вскоре они снова остались вдвоем, как берег после того, как волны отступили.

— Это уже случалось несколько раз. Несколько лет назад. Но ничего серьезного... Так что, возможно, Рауль в шоке немного преувеличил.

— ...

— Что бы ни говорил Рауль, все не так серьезно, как он сказал. Были такие времена, но все всегда проходило без последствий. Я просто какое-то время тяжело дышала... Иногда такое бывало.

— ...

— У меня нет болезней легких или сердца. Не астма... У Рауля есть лекарство. Не знаю, слышал ли ты об этом... Я не знала, что Рауль носить их с собой. Это действительно не случалось со мной в последние несколько лет...

— ...

— Карсель, нет ничего страшного.

— Если бы Рауля Балана не было дома, ты бы умерла вчера.

— У меня тоже есть это лекарство… Поэтому.

— Я чуть не вышвырнул его несколько месяцев назад, если бы мог, и, к счастью, ты выжила, потому что у меня ничего не получилось.

— ...

— Ты не могла дышать, Инес.

— ...

— Как это может не иметь большого значения? - сказал Карсель, словно выдыхая, что сдерживал. Инес немного озадачилась, потому что слегка растянутое объяснение не сработало. Наверняка со стороны все выглядело серьезно. Но это было не совсем так. Не до такой степени, чтобы он делал такое лицо...

— Прости, что не рассказала тебе о своих недостатках, Карсель.

— …Что?

Недостатки? Он повторил это слово, словно выплевывая занозу в горле. Инес встала с более нормальным лицом.

— Я думала, что это больше не повторится… Я виновата, что не рассказала тебе. Если бы ты знал заранее, ты бы так не удивился вчера...

— То есть ты думаешь, если бы я знал заранее, я бы сказал: “О, все в порядке. Я знаю про этот ее недостаток”?

— ...

— «Я не удивлен, ведь знаю, что у нее есть недостаток, который иногда мешает ей дышать». Каждый раз, когда ты падаешь передо мной, я должен думать об этом как об обыденности?  Как удобно.

— Карсель.

— Черт возьми, Инес...

Он вскочил с кровати. Похоже, он собирался покинуть комнату, поэтому Инес поспешно продолжила:

— Это недостаток брака, Карсель. Баллестена скрыла это от тебя, так что я должна извиниться, вот что я имела в виду. Обратное тоже верно. Если бы ты скрыл мою болезнь, мой отец пришел бы, чтобы тебя лишить дыхания. Ведь из-за умалчивания этот брак является мошенничеством.

— ...

— Он бы сказал, что это серьезный недостаток, который сделает его дочь вдовой, и потребовал бы от Эскаланте компенсацию за это. Так что...

Карсель нервно посмотрел на нее.

— Только попробуй назвать это недостатком еще раз.

— По крайней мере, когда ты встретишь моего отца, тебе больше не надо терпеть его грубости.

Она хотела, чтобы он расслабился перед выходом из дома. «Взгляни на хорошую сторону плохих вещей» сказала она в шутку, и выражение его лица померкло. Это шутка, но это правда. Ее родители не смогут сказать ему ни одного плохого слова.

— Как сказала моя мать, я бракованная. Если скажешь, что тебя обманули, почему тебе дали такой бракованную или если ты захочешь вернуть...

Когда он яростно бросился на нее, ее слова перебились. Карсель, нависший над Инес, откинувшейся на кровать, отбрасывал большую тень.

Когда Инес спокойно посмотрела ему в глаза, задаваясь вопросом, имеет ли это сексуальный подтекст, она замерла.

— Как ты можешь так говорить?

— ...

— Я думал...

— ...

— Я думал, ты умрешь, Инес...

Его слезы упали и покатились по ее лбу. Он плакал.