Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 78

— Так надо было одеться.

— То, что я голая, не означает, что я прошу тебя прикоснуться ко мне.

— Я хочу прикасаться к тебе, даже когда ты одетая.

“Я трогаю тебя не потому, что ты голая.” Критиковать его за логику было пустой тратой времени.

Да, с ней ничего не случится от того, что муж потрогал за грудь... Инес думала, как будто это было не ее тело, но вдруг подумала, что он снова прыгнет на нее и ухватилась за пеньюар у изголовья кровати, тоже приготовленный Карселем.

Она не стеснялась своего голого тела даже в первую ночь. Но бывали времена, когда Карсель утром цеплялся настойчивее, чем ночью. И когда она слышала уверенный: “Как ты и сказала, я же не заставляю тебя заниматься сексом”, она потеряла дар речи от этой уверенной позиции, которая не имела смысла.

Так что лучше убрать из его поля зрения, все за что он может зацепиться. Инес, придерживая свободной рукой пеньюар и прикрывая грудь, сказала:

— ...Поторопись и спускайся завтракать. Не хочу видеть тебя и на завтраке.

Приказ был весьма непреклонен. Несмотря на это, сжатая рука не ослабла, поэтому она в конце концов заставила руку, которая держала ее, отпустить. Но он не собирался отпускать, поэтому она не могла пошевелиться.

Вместо того, чтобы распутать руку Инес, Карсель другой рукой аккуратно стянул ее пеньюар. Ее грудь снова обнажилась, но в поле зрения Инес почему-то попали глаза, которые смотрели ей в глаза, а не на грудь.

— Я одену тебя.

— Я сама... 

— Ты даже руки нормально поднять не можешь.

— ... И кто в этом виноват?

— Я.

Он послушно ответил и накинул на голову Инес пеньюар. Это казалось извинением, но ни в коем случае не раскаянием.

— Потому что я вел себя как озабоченный ублюдок.

Когда он наклонился, голос, который незаметно приблизился, защекотал ей ухо. Он просунул руку под ее пеньюар, просунул каждую из ее рук в рукава, а затем опустил руку изнутри, чтобы нежно провести сбоку по ее груди, но вскоре оставил ее.

Он и сам это знал, поэтому ей больше нечего было сказать. Да. Он знает, что вел себя как собака в течке... Он убрал волосы Инес назад и улыбнулся.

Несмотря на это, ее взгляд все еще был полон упрямства, и она, естественно, пробудила свою бдительность, но в конце концов сдалась.

— Это потому, что вчера я сделал перерыв в тренировке. Извини, я буду осторожен в будущем.

— ... Это как-то связано?

Услышав такое внезапное заявление, Инес спросила, дрожащим взглядом глядя на него.

— Да.

Карсель коротко ответил и подошел к столу рядом. Только тогда внимание Инес привлекла еда, стоящая на столе рядом с кроватью.

Слегка прожаренная говядина, с которой текла кровь при разрезании, Немного вареных овощей... Если еда на кровати предназначалась ей, то это был простой завтрак для Карселя.

Еда, подготовленная для того, чтобы поесть с Инес. Но люди Ортеги никогда не завтракают на кровати. Если только не больной человек при смерти.

Что другие подумают об этом... Тот факт, что пара выделялась на фоне остальных, не укладывался в планы Инес.

По плану Инес должна была захотеть его в одностороннем порядке, но ей откажут. Но заблуждения людей будут только расти, из-за того, что они будут думать, что Инес с Карселем так любят друг друга, что закрываются в своей спальне до утра... 

— Обычно я специально трачу всю энергию на тренировку.

— Какая энергия... А.

В середине своего вопроса Инес поняла о чем он. Вчера, по его словам, он был переполнен энергией, но о днях, когда он был без энергии, говорить было нечего.

— ... Значит, ты обычно себя контролируешь?

Однако посреди повторного вопроса Карсель уже резал мясо, словно не слыша. Подобно плотоядному животному, существующему в мире только с мясом и самим собой, не способный слышать, что говорят другие.

Помимо того, что ее вопрос проигнорировали, Инес почему-то не хотела проигрывать и потянулась к подносу. Как только она слегка подняла руку, вся оставшаяся сила ушла из пальцев, так что она изо всех сил пыталась удержать поднос.

Кончики пальцев рук, ног, где угодно, не было места, где была бы сила. Как ни крути, казалось, Карсель за что-то ей мстил.

Однако, глядя на явную разницу между днем, когда он приходил после тренировки, и днем, когда не тренировался, кажется, что он прав, а кажется, что это не так... Однако не сказать, что в день тренировки она могла выносить его темп.

Но то, что он выглядел так прекрасно, несмотря на очевидный разрыв в выносливости, немного задело гордость Инес.

Так что, если тянуться к подносу было отчаянно, возвращение к месту с тяжелым серебряным подносом было проявлением упрямости.

— ... Надо было сказать.

Это был момент, когда она почти взяла поднос к себе. Примерно на пядь выше колена.

Она взглянула на еду, потом на него, когда Карсель легко схватил поднос и положил ей на колени.

— С такими трясущимися руками.

— Они совсем не трясутся.

— Я не подумал об этом. Я должен был поставить поднос ближе.

— Я могу сама это сделать. Все хорошо, так что... 

— Мне покормить тебя?

— ...

Ее глаза обратились к Карселю, спрашивая: “Ты съел что-то не то?”. Он видимо неправильно понял этот взгляд, но он действительно схватил нож, поэтому Инес поспешно схватила его за запястье.

— Не надо. Правда, все хорошо. Ешь свой... 

— Ты можешь нарезать хлеб?

— Могу.

— Можешь держать нож?

— Могу.

— Давай.

Ее рука дрожала. Она могла чувствовать это, когда взяла нож, который он протянул ей за рукоять. Серебряный нож был необычайно толстым и тяжелым, но так как это обычный столовый нож, это она была в плохом состоянии.

Карсель осторожно взял нож из ее руки, словно знал и ждал этого. Потом, сев рядом с ней, нарезал хлеб с серьезным лицом, словно проверял ружье. Он нарезал хлеб так, чтобы было удобно есть.

Это было забавно, как он со своим большим телом и с серьезным лицом делал такие аккуратные, мелкие вещи. Даже для Инес, которую его внешний вид не очень впечатлял, это был очевидный факт.

Его челка, все еще слегка влажная, растрепалась на прямой лоб. Инес отвела взгляд и взглянула на его оставленное мясо, затем снова заговорила:

— Достаточно, Карсель.

— Каждый раз я вижу, что твой завтрак такой скудный.

Карсель, естественно, пропустил слова Инес и высказался неодобрительно. На серебряном подносе стоял стакан свежевыжатого лимонного сока и свежеиспеченный зерновой хлеб Иоланды.

Это был довольно приличный завтрак для Инес, которая предпочитает есть по утрам легко, но для плотоядных, которые любят есть мясо с утра, еда, должно быть, выглядела как еда кролика.

— Ты ешь так мало, поэтому у тебя нет сил по утрам.

— ... Еды достаточно. Виноват ты.

— Верно, это из-за меня.

Как хорошо признает вину. Послушно отвечая, он взял кусок хлеба и сунул ей в рот. Инес уставилась на него с плотно закрытым ртом.

— Инес. Ты должна открыть рот.

— ...

— Я помыл руки. Они чистые.

— ...

— Я прошу тебя съесть хлеб, а не сосать мой член, Инес.

— ... Как разговор уходил в это русло? - недоуменно спросила Инес, но всё же рефлекторно прожевала и проглотила кусок хлеба, который ей скользнул в рот:

— И дело не в том, что у тебя грязные руки, дело в том, что... 

— Еще раз, аа.

— Перестань. Отдай это. Уйди.

Если бы она знала, на что он смотрит, Инес, которая старалась увернуться от него, поворачивая голову и протягивая руку, словно желая вырвать хлеб у Карселя, никогда не была бы так усердна и искренна.

— Это неприятно... 

— Тебе так не нравится, что я тебя кормлю?

— Это смущает, и мне не нравится это... Так что иди, хватит.

— Но ты же брала мой член этим ртом?

Кусок хлеба снова вошел ей в рот, а Инес на мгновение потеряла дар речи.

Карсель рассмеялся. Как будто увидел самую милую вещь в мире.

— Как и ожидалось, что бы я ни положил в этот рот, ты всё хорошо берешь.

— ...

Пока она лениво пережевывала хлеб, ей в рот засунули еще один кусок хлеба. На этот раз даже с кончиком пальца.

Инес нахмурилась и укусила его палец. Конечно, это больно, но то, что она услышала, было тихим смехом.

Она посмотрела ему в глаза, и он действительно улыбался. Как будто ничтожный зверек вроде котенка укусил. Как будто зудящая боль пришла на некоторое время и ушла... 

Однажды она вывихнула мужу плечо прикладом охотничьего ружья. С ней никогда не обращались так, как с кошкой... 

— Совсем как кошка. Еще и кусаешься.

— ...

— И характер такой же вспыльчивый.

Хлеб вернулся в ее открытый рот.