Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
10 - 5

Рафаль, похоже, определил точный центр королевства по карте, которую дала ему Энн. Первоначально направлявшийся прямо на север от замка Сент-Хайд, Рафаль изменил курс. Они свернули с дороги и стали двигаться по пустоши немного западнее.

Горы Бирсес – это цепь небольших скалистых гор. По мере того, как они прокладывают себе путь через них, высота гор постепенно увеличивается.

Когда ветер дует над сухой почвой, пыль поднимается вверх, заслоняя солнечный свет ранней осени. Дорога местами покрыта мелкими деревьями, но они еще не разрослись настолько, чтобы их можно назвать лесом. Безлюдный пейзаж напоминает Кровавый тракт. Но если там дорога ровная, то здесь всегда пологий подъем.

Когда солнце садится, ярко-красный свет бьет прямо в глаза. Тени Рафаля и Эриля, которые шли впереди, тянулись далеко позади них. Через некоторое время они нашли редколесье и въехали в него. Похоже, сегодня они проведут ночь здесь.

Шалль ловко манипулирует повозкой и останавливает ее в лесу. Внутри леса немного прохладно, а из-за подлеска пахнет зеленью. Как обычно, Энн доставала кастрюли и тарелки из-под кучерской скамьи, чтобы разжечь костер и приготовить ужин. Шалль и Мифрил бродят по лесу в поисках дров.

Рафаль и Эриль слезли с лошадей, держась на расстоянии от Энн и остальных. Эриль устало сел, прислонившись к одному из больших деревьев, и слегка прикрыл глаза.

Солнце садится за горы Бирсес, превращая окрестности в размытое пятно. Все еще видны алые облака, но небо на востоке стало окрашиваться в цвет индиго.

Рафаль привязывал лошадей к дереву. А когда закончил, медленно приблизился к Энн.

— Что ты делаешь, серебряный сахарный мастер?

Он улыбается. С неоднозначным цветом волос и мягкой, располагающей аурой, когда он улыбается, он достаточно элегантен, чтобы им восхищались. Однако Энн, знающая его истинную натуру, чувствует в его улыбке что-то отвратительное.

— Как что? Я готовлю ужин.

— Сегодня вечером ты сделаешь одну конфету. Что-нибудь красивое, чем я буду доволен….

Когда она попыталась ответить, ее неожиданно схватили за руку и сильно дернули. Энн вскрикнула от боли, и посуда, которую она держала, разлетелась по земле.

— Ты — рабыня. Ты это понимаешь? Я запрещаю тебе есть, пока ты не сделаешь сахарный леденец, — шепчет Рафаль, поднося лицо к самому носу.

— Оглянись вокруг. Ты здесь единственный человек. Это мир фей, пусть и маленький. Служи нам, человек.

— Тиран… — ответила Энн, поморщившись от боли в руке. Но Рафаль усмехнулся.

— Ты хочешь узнать мой секрет, не так ли? Если ты не согласишься со мной, я тебе не скажу. 

Он слегка ослабил хватку на ее руку. Энн кивнула. Единственный способ узнать секрет Рафаля — это вести себя в соответствии с его желаниями.

Она в отчаянии закусила губу, но сделать ничего не могла.

— Теперь ты понимаешь, каково это — быть используемой другими?

При этих словах глаза Энн расширяются.

«Действительно. Это положение фей, и то, что люди продолжают делать.»

Слишком неразумно и прискорбно. Но Энн не может пойти против этого. Это реальность того, что продолжают делать люди. В этот самый момент она с болью понимает причину ненависти и гнева, которые продолжает питать Рафаль.

Возможно, почувствовав, что мятежный дух Энн внезапно исчез, Рафаль улыбнулся и заговорил ей на ухо:

— Хорошая девочка. Сделай это, милый серебряный сахарный мастер.

И вдруг он положил палец ей на подбородок, заставив поднять глаза. Губы Рафаля коснулись ее щеки.

— Ни за что! — испугано закричала Энн.

Одна рука была крепко зажата, поэтому второй рукой она пыталась оттолкнуть грудь Рафаля, но ничего не получилось. Пальцы лишь царапали бусины его пальцо. Губы, коснувшиеся его щек, скользнули вниз и коснулись шеи. Волосы Энн поднялись дыбом от страха, как будто к ней подбиралась ядовитая змея. 

— Рафаль.

Низкий холодный голос раздался из-за спины Рафаля. Сзади к его шее приставлено серебристое лезвие. Темные глаза Шалля за плечом фея горели гневом.

— Отпусти Энн. Какие бы тайны ты ни хранил, если ты сделаешь еще хоть что-то, я убью тебя.

Рафаль внезапно засмеялся и отпустил руку. Энн отпрыгнула назад и, чтобы не упасть, прислонилась к стволу ближайшего дерева. Ее дыхание дрожало.

Мифрил вернулся с веткой. Увидев ситуацию, он бросил ее и побежал к Энн.

— Энн! Что случилось, ты в порядке?

Он прыгнул Энн на плечо и успокаивающе погладил ее по щеке. 

— На что ты злишься? Шалль, этот серебряный сахарный мастер обещала служить нам. Она наша рабыня. Мы можем делать все, что захотим. Так же, как люди обращались с нами. 

Рафаль слегка поднимает руки и улыбается.

— Эта девушка — рабыня. Я буду обращаться с ней так, как захочу.

— Ты…

Гнев Шалля нарастает. Рафаль явно провоцирует его.

«К чему такая провокация?»

Тогда Энн вздрогнула.

Из-за черных теней деревьев, покачивая серебристыми волосами, идет Эриль. Можно увидеть чистый гнев в его глазах, острое и непоколебимое намерение убить.

— Что ты делаешь? Убери свой меч, Шалль. Я не позволю тебе направлять меч на Рафаля.

Его голос чист, как звон стекла, но тон пронзительно резок.

— Он оскорбил Энн.

В ответ на холодный, сердитый голос Шалля, Эриль закричал, словно взорвался в истерике:

— Я этого не знаю! Убери свой меч! Если ты его не уберешь, я тебя прирежу!

— Шалль.

Энн выбежала и вцепилась в плечо Шалля.

— Убери меч! Все в порядке! Убери! 

Лицо Шалля на мгновение исказилось от разочарования, но затем он наконец успокоился и медленно опустил руку. Взмахнув ладонью, он стер меч.

Эриль подошел к Рафалю, настороженно глядя на Шалля.

— Рафаль, ты не ранен?

— О, я в порядке. Но я потерял бдительность.

Легкая улыбка на его лице полна ненависти. Эриль схватил Рафаля за рукав и слегка потянул его.

— Не волнуйся. Я защищу тебя, Рафаль.

Они двинулись к тому месту у большого дерева, где до этого притаился Эриль. 

«Очень хитро.»

Энн поняла это, когда увидела улыбку Рафаля. Он не позволит Шаллю и Эрилю сблизиться друг с другом.

Рафаль предпринял эти шаги, чтобы Эриль, еще не до конца сформировавшийся в своем мышлении, не открыл свое сердце своему брату Шаллю и не поглотил его образ жизни и идеи.

— Спасибо и прости, Шалль.

Энн посмотрела на лицо фея. Он уставился на Рафаля, сидящего у большого дерева, и ответил:

— Мне не нужны ни благодарность, ни извинения.

— Я буду следовать указаниям Рафаля и постараюсь не провоцировать его. Он приказал не готовить ужин, а сделать конфеты, и я сейчас же займусь этим. Он также велел мне поесть только после того, как я закончу работу. Простите, я не смогу приготовить ужин. Мифрил Рид Под, ты можешь приготовить его?

— Я не против. Но что важнее, почему он говорит такие ужасные вещи?!?! Он же Король Фей! Король должен действовать на благо всех! Но он так ужасно поступил с девушкой. Как король фей, я не могу его простить!

Энн чувствует облегчение, услышав его честное мнение.

— Я определенно хотела бы жить в королевстве Мифрила Рид Пода, а не в королевстве Рафаля.

Недолго думая, Мифрил потер кончик носа и спрыгнул с плеча Энн. Он быстро собрал разбросанную по земле посуду, положил ее себе на голову и показал большой палец вверх.

— О! Я собираюсь сделать тебя первой гражданкой моего королевства. И поэтому, как король, я приготовлю ужин.

Он бодро зашагал. Увидев его спину, Энн была поражена.

Единственное крыло на спине Мифрила кажется ужасно тонким. Если раньше его крыло было нормальной толщины, то теперь оно тонкое, как паучья нить. 

«Хоть Мифрил выглядит нормально, его сила ослабевает.»

Она чувствует это очень ясно.

«Как и ожидалось, одного леденца недостаточно.»

Сахарные изделия, сделанные Энн, Китом и Кэтом, были прекрасны, но мастерам не хватило времени, чтобы сделать большие скульптуры. Мифрилу нужно больше леденцов.

— Шалль.

Энн сжала его пальто.

— Я сейчас же начну делать сахарные леденцы. Сначала для Мифрила Рид Пода. Потом для Рафаля, а затем для Эриля.

— Ты не собираешься спать? А как же ужин?

Шалль, который хорошо знаком с процессом изготовления кондитерских изделий, нахмурился, услышав объем работы, который взвалила на себя Энн. 

Вместо ответа она покачала головой.

— Потому что я пришла сюда именно для этого. Я сделаю все, что в моих силах. Я сделаю это.

Она уже собиралась повернуться к нему спиной.

«Мне нужно спешить. Я хочу спасти Мифрила от его судьбы.»

Шалль неожиданно схватил ее за запястье. В момент, когда она это осознала, фей притянул ее к себе, держа за талию. Губы Шалля коснулись ее щеки. Холодное прикосновение и теплое дыхание. Глаза Энн расширились от неожиданного действия.

Его губы скользят от щеки к шеи. Шалль касается тех мест, где ползли губы Рафаля. Энн чувствует себя очищенной от него, и ее глаза слезятся. Но она не испытывает смущение. Почему-то она чувствует облегчение.

— Это единственные места, которых он коснулся? — с придыханием спросил Шалль, все еще касаясь ее шеи.

— А… Да…

Когда Энн ответила, ее отпустили. Пока она стояла, удивленная, Шалль легонько подтолкнул ее в спину.

— Давай. Иди работай.

Немного неуверенно держась на ногах, Энн все же вошла в заднюю часть повозки. Стоя перед верстаком, она положила руку на шею, которой касалось дыхание Шалля. Ее охватило оцепенение, но через мгновение она встала и ударила себя по щекам, чтобы взбодриться.

Ночь коротка.

К завтрашнему утру Энн должна закончить сладости для Мифрила и для Рафаля. И если она сможет, ей хотелось что-нибудь сделать для Эриля.

— Вот почему я здесь, — пробормотала она и открыла крышку бочки с серебряным сахаром.

Она должна сделать то, о чем ее просят. И тогда эти леденцы кому-то помогут.

Возможно, для Хью быть серебряным сахарным мастером означает любить и защищать сахарные кондитерские изделия. Но для Энн это звание означает любить леденцы и изготавливать их для тех, кто ей дорог.

У каждого серебряного сахарного мастера должна быть собственная причина быть им.

Серебряный сахар, который она принесла, был перемолот в мастерской Кита и Энн. Если сахар массового производства перемолоть несколько раз, то его качество значительно улучшается. 

Чистый серебряный сахар с голубоватым оттенком, который насыпают в каменный сосуд, необходимо разложить на рабочей поверхности и добавить воды. Энн использует воду, которая всегда есть в повозке. Холодная вода подошла бы идеально, но в этой местности ничего не поделаешь. Чем теплее вода, тем быстрее должны происходить замес и формовка. Быстрыми движениями рук она месила сахарную массу до тех пор, пока она не стала гладкой и блестящей. Она часто опускает руки в воду, чтобы охладить их, и продолжает дальше месить.

«Что может понравится Мифрилу Рид Поду? Мне бы хотелось чего-нибудь, что сделает его сильнее.»

Замешивая сахар, Энн вдруг представила себе Мифрила в тяжелой мантии и короне, как у Его Величества Короля. Королевство Мифрила должно быть восхитительным и веселым. По мере того как она думает об этом, ее пальцы, которые разминали серебряный сахар, начали двигаться словно сами по себе.

Энн хочет сделать роскошную и великолепную корону, достойную этого маленького короля.

«Это точно будет прекрасная корона для прекрасного короля.»

Когда Энн думает об этом, ей не терпится ее сделать.

Отделив часть сахарной массы, она взяла с полки баночку с порошком черного цвета. Она немного посыпала им сахарную массу и размяла, пока она не стала светло-серой. 

Энн положила веретено на верстак и открыла баночку с с маслом из семян серебряного яблока. Окунув палец в масло, она растянула тонкую нить сахарной массы и обернула ей веретено.

Она повернула его и между кончиков пальцев стали вытекать нити, которые будто пряли мысли Энн. 

На этот раз она прядет чистую белую нить.

В середине работы внутри повозки вдруг становится темно. Солнце уже полностью село. Энн зажгла два фонаря и расставила их в разных местах, но света все еще не хватает. Она выбежала из грузового отсека, обошла повозку и достала из-под скамьи кучера запасной фонарь.

— Энн, как насчет ужина? — окликнул ее Мифрил.

На небольшом расстоянии от повозки Шалль и Мифрил расположились вокруг костра, с тревогой глядя на происходящее. Их тени колыхались, перекрываясь с тенями деревьев.

— Я поем, когда закончу работать, — ответила Энн, беспокойно смотря в темноту.

Рафаль приказал не ужинать, пока работа не будет окончена. Нет нужды лишний раз действовать ему на нервы. Более того, сама Энн не хочет прерывать работу. Она хотела закончить как можно быстрее.

Несмотря на то, что она пытается продлить жизнь Мифрила, это занятие казалось ей интересным и веселым.

Энн вернулась в повозку и зажгла еще один фонарь, чтобы осветить пространство вокруг себя.

Охладив руки в воде, она приступила к работе.

Она нарезала готовую пряжу на подходящие размеры и достала ткацкий станок, спрятанный под верстаком. Это небольшой станок, рассчитанный на то, чтобы один человек мог ткать серебряные сахарные нити. Он не может создать большие изделия, в лучшем случае что-то размером с разделочную доску. 

«Но и этого хватит.»

Нити вплетены в основу и уток, чтобы создать небольшой кусок ткани. 

Поверхность получившейся ткани блестит, как серебро, усыпанное бриллиантами.

Ножом Энн разрезает ее на длинные тонкие полоски, чтобы сделать основной металл для короны. Вокруг формируется кольцо. Диаметр кольца примерно равен размеру дна чашки. Энн вырезает множество тонких полосок и собирает их поверх кольца, образуются несколько куполообразных лент.

Далее она берет бутылочки со всевозможными цветными порошками. Красные и желтые. Синие и зеленые. Понемногу цвет добавлялся в серебряный сахар, который затем неустанно замешивался для придания блеска. В результате получился сверкающий, блестящий, яркий серебряный сахар. Энн разделяет массу на небольшие кусочки размером с перо ручки и разрезает острием ножа на многоугольные фигуры.

Зерна серебряного сахара, разрезанные одно за другим, становятся драгоценными камнями, которые меньше, чем зерна пшеницы.

«Я хочу, чтобы их было много. Столько драгоценных камней, что их хватит на целую корону.»

Энн настолько поглощена процессом, что потеряла счет времени.

Теперь готовые разноцветные драгоценности помещены на корону. Несмотря на то, что смешано множество различных оттенков, сохраняется прекрасный баланс цветов, как в калейдоскопе. 

Драгоценные камни придают изысканность серебристому металлу, который сияет в свете фонаря. Великолепная и радостная корона для маленького короля.

Энн счастливо смотрит на маленькую корону и не может не улыбаться.

Она давно не чувствовала себя такой счастливой. Все это время Энн сохраняла бдительность. Она отчаянно старалась не стать помехой для Кэта и Кита, оправдать ожидания Хью и не разрушить будущее фей. И вот теперь, зная пределы жизни Мифрила, она отправилась в путь, полная решимости сделать все, что в ее силах. 

Если подумать, прошло много времени с тех пор, как Энн спокойно делала леденцы для любимых людей и фей. В ту ночь, когда Мифрил потерял сознание, она сделала леденец, но в то время она беспокоилась об истощенном фее. 

Когда изделие было готово, она просто почувствовала облегчение до того, что сил в ногах не осталось.

Энн от всего сердца рада, что отправилась в путь вместе с Мифрилом.

Сахарных леденцов, приготовленных обеспокоенной Энн, недостаточно, чтобы сохранить Мифрилу жизнь. Но теперь она уверена, что этот леденец определенно продлит жизнь фея еще немного.

Внезапно дверца повозки открылась, и Шалль заглянул внутрь. Увидев, что Энн не двигается, он спросил:

— Ты закончила? Тогда иди поешь. Уже полночь.

Удивившись, что уже так поздно, она посмотрела на высокое окно. За ветвями дерева сияла тонкая луна.

— Я еще не могу пойти есть. Шалль, Мифрил еще не спит?

— Я здесь.

Внезапно Мифрил выскакивает из груди Шалля.

— Иди сюда, Мифрил Рид Под. Давай сделаем что-то хорошее.

Энн поманила его тихим голосом, словно ребенок. Мифрил с недоверчивым лицом спрыгнул из кармана Шалля и пошел по полу повозки.

— Что? Я не думаю, что твое «что-то хорошее» так уж хорошо.

— Прости. Это правда хорошая вещь.

Она положила на ладонь маленькую корону, лежащую на верстаке, и наклонилась.

— Это коронация.

Глаза Мифрила расширились, когда она протянула корону. Его глаза сверкают.

— Это корона! Она моя?

— Да, твоя. Король Фей Мифрил.

Немного изменив тон, Энн намеренно сделала серьезное выражение лица.

— С сегодняшней ночи я признаю тебя королем и короную тебя.

Сказав это, Энн возложила корону на голову Мифрила. Но как только она это сделала, ее плечи удрученно опустились.

— Прости… Я ошиблась с размером…

Корона полностью покрывает голову Мифрила и даже закрывает часть его тела.

— Выглядит как великолепный гриб.

Шалль, выглядывавший из дверного проема, засмеялся, как будто не мог сдержаться.

Мифрил покачал головой и рассмеялся под короной.

— Чем больше, тем лучше!

Подняв корону обеими руками, Мифрил посмотрел на Энн.

— Ну, это просто доказывает, что ты все еще пугало.

— Мне очень жаль…

— Не волнуйся об этом. Спасибо, Энн. Можно я съем? Может, моя корона и не будет на голове, но она будет внутри меня, так что чем больше, тем лучше. Ведь чем больше корона короля, тем больше он сам!

— Тогда давай в следующий раз сделаем корону побольше.

— О!

Мифрил смотрит на корону. Затем место, где соприкоснулись его ладони, слегка сияет золотом и тает. Слабое крыло Мифрила трепещет в ответ легким золотистым сиянием.

— Это хорошо… Очень-очень приятно.

Мифрил вздохнул с облегчением, когда корона исчезла.

— Энн, ты подарила мне корону, и это означает, что я признан великим королем. Корона теперь внутри меня, и никто не может ее отнять. Я буду королем до конца своей жизни.

В этот момент Шалль оглянулся, как будто что-то заметил. Выражение его лица стало мрачным. Прежде чем Энн успела спросить, что случилось, Шалль вышел из дверного проема и повернулся спиной, чтобы поприветствовать кого-то.

Сквозь спину Шалля она могла видеть серебристые волосы, мягко покачивающиеся в лунном свете. Это Эриль.

Энн нервничает, вспоминая, как он был взволнован в сумерках. Однако выражение его лица, как обычно, казалось спокойным и честным.

Эриль остановился в нескольких шагах от Шалля и осторожно спросил:

— Ты можешь меня пропустить, Шалль? У меня есть дело к Энн.

— Что ты хочешь?

— Не твое дело.

Чувствуя нарастающее напряжение Эриля, Энн бросилась к двери и широко открыла ее.

— Шалль, все в порядке. В чем дело, Эриль? Почему ты хотел меня увидеть?

— Ты делаешь сахарную конфету? Уже готово?

В его голосе слышится нотка нетерпения. Возможно, он с нетерпением ждет, когда будет готова сахарная конфета. Но когда к полуночи она не пришла сказать, что все готово, а Мифрил и Шалль вошли в мастерскую и начали что-то делать, Эриль, видимо, не выдержал.

— Я делаю, но пока не для тебя и Рафаля.

— Быстро приготовь что-нибудь для Рафаля. Он не говорит этого вслух, но очень хочет леденцов.

— Я сделаю это. Но что я должна сделать...

Если она сделает что-то недостаточно хорошее, Рафаля это не удовлетворит и он разозлится. Нужно что-то, чем он будет доволен.

— Ах, правда, — воскликнула Энн спустя минуту раздумий. — Эриль, ты можешь войти и рассказать мне, что нравится Рафалю?

В отличие от удивленного Эриля, Шалль нахмурился.

— Ты собираешься впустить этого парня?

— Все в порядке. Эриль, скажи мне. Так я могу сделать леденец быстрее.

Мальчик вопросительно наклонил голову и через некоторое время кивнул.

Эриль приблизился к повозке через заросли. Шалль отошел, чтобы пропустить его. Когда Эриль встал на ступени грузового отсека, Шалль взглянул на Энн и сказал:

— Я рядом. Позови меня, если тебе что-нибудь понадобится.

Сказав это, он исчез за дверью.

Эриль смотрит в ту сторону, где только что был обсидиановый фей, и бормочет:

— Мне не нравится Шалль. Он делает ужасные вещи с Рафалем.

Энн твердо посмотрела Эрилю в глаза и назидательно покачала головой.

— Мне нравится Шалль. Он не сделал ничего ужасного. Вечером я испугалась поведения Рафаля и закричала. Поэтому Шалль подумал, что он издевается над мной. Шалль не стал бы делать плохих вещей без причины.

— Как ты вообще можешь такое говорить?

— Я знаю, что Шалль добрый.

— И все же нет, он мне не нравится. Я хотел, чтобы он поладил с Рафалем. Но он сделал ужасную вещь.

Эриль говорит так, словно он ребенок, который повторяет одно и то же, потому что больше ничего не может придумать для ответа.

— Тогда ты можешь ненавидеть меня. Я уверена, однажды ты поймешь.

Пригласив Эриля войти, Мифрил подходит верстаку и радостно машет рукой.

— Эй! Эриль Фен Эриль.

— О, ты тот забавный фей. Чем ты занимаешься?

— Забавный? Я — господин Мифрил Лид Под. И я здесь, чтобы помочь Энн с ее работой. В конце концов, моя миссия — помогать другим.

— Ты собираешься делать леденцы?

— О, я могу их сделать. Но сегодня я просто помогаю Энн.

Мифрил выпячивает грудь и хвастается. Энн чувствует облегчение, потому что фея легко понять, и он может выздороветь.

Эриль с любопытством посмотрел на Мифрила и ткнул пальцем его крыло.

Мифрил вскочил на ноги.

— Ва-кья-кья! Не прикасайся ко мне резко! Это щекотно и страшно!

— Ты чувствуешь себя немного лучше. Наверно, ты очень ослаб.

Глаза Мифрила расширяются от замечания Эриля.

— Ты заметил? Узнал?

— Я знаю, да. Но ты все еще слаб. Как будто в твоем теле есть большая дыра, и вся твоя сила медленно утекает. Как будто в вашем теле есть мешок с жизнью, и этот мешок разорван. Это особенность водных фей, что они могут проделывать дырки в таких вещах? Вот почему вы говорите, что водные феи не знают продолжительности своей жизни и нестабильны?

Мифрил отвернулся, словно возмущенный, и фыркнул.

— Знаешь что? Я просто знаю, что я слабый. Это мое тело. Но я не умру. Я обязательно узнаю ваш секрет.

— Так это ты тот, кому Энн сказала, что хочет помочь… Чтобы помочь тебе, я должен заткнуть дыру в «мешке»?

Эриль приложил кончики пальцев к губам, словно о чем-то размышляя.

Энн черпает серебряный сахар в каменный сосуд и рассыпает его на верстаке. Добавляя воду и замешивая тесто, она оглядывается на Эриля.

— Эй, а что нравится Рафалю?

Эриль моргнул, словно очнувшись от своих мыслей.

— Нравится…

Взгляд Эриля был прикован к движению рук Энн, когда он придвинулся ближе к ней, задумчиво бормоча. Он продолжает смотреть на ее пальцы.

Через некоторое время серебряный сахар слипается, становясь гладким и блестящим. Глядя на это, он произнес:

— Красиво. Энн великолепна.

Девушка улыбнулась..

— Все сахарные кондитеры умеют это делать. И феи намного лучше справляются с серебряным сахаром, чем люди, потому что леденцы изначально были созданы феями. Я думаю, феи прекрасны. Некоторые из фей, с которыми я работала до того, как отправилась в путешествие, за два месяца освоили то, на что у меня ушло десять лет.

— Энн, ты была рабыней? Ты работала с феями, потому что тебя тоже поработили люди?

— Нет. Мы специально создали такое место, где люди и феи работают вместе.

— Это сделали люди? Почему?

— Я хотела подружиться с феями ради леденцов.

Эриль сделал задумчивое лицо.

— Разве нельзя хорошо ладить с ними не только ради сахарных конфет? Но ведь люди так не поступают, правда?

— Это так, Эриль. Нынешнее королевство — да. Но мы чувствовали то же самое, что и ты, поэтому мы создали место, чтобы это произошло, по крайней мере, насколько мы могли. Ах, да. Хочешь попробовать замесить серебряный сахар?

Эриль так серьезно смотрит на руки Энн. что ей вспомнились феи в замке Холлилиф, поэтому она предложила ему поработать с сахаром. Эриль моргнул.

— Замесить? Как ты только что?

— Да.

Энн отложила свою работу, наполнила каменную миску еще одной порцией серебряного сахара и разложила ее на верстаке. Жестом она пригласила Эриля.

— Вот, можешь потрогать серебряный сахар. Добавь немного воды и вымеси, чтобы все стало гладко.

Пока Эриль в замешательстве распахнул глаза, Мифрил запрыгнул на верстак и поманил его.

— Я старший, когда дело доходит до серебряного сахара! Я помогу тебе.

По команде Эриль встал перед верстаком. Он боязливо прикоснулся к серебряному сахару и легонько погладил его.

— Добавь воды.

Мифрил берет деревянную чашку, набирает в нее воду из бочки и передает Эрилю. Тот добавил воды в серебряный сахар и начинает разминать его. Сначала он выглядел странно, но потом он засиял от счастья.

«Он такой милый.»

Несмотря на то, что он выглядит как завораживающий юноша, он кажется маленьким ребенком. Изменения в его искреннем выражении лица настолько очаровательны, что хочется его обнять.

— Приятно. Так гладко.

Его серебряные волосы покачиваются, пока он снова и снова разминает массу руками.

— Если продолжать месить, серебряный сахар станет очень блестящим и еще красивее. Но, кроме того, ты можешь сказать, что нравится Рафалю?

Когда она спросила, Эриль остановил руку и позволил своему взгляду блуждать, словно ища воспоминания. Он посмотрел на Энн со странной улыбкой, будто что-то вспомнил.

— Божья коровка.

— А?

Глаза Энн расширились от удивления.

— Однажды на лошади сидела божья коровка, и Рафаль опустил ее на травинку. Я спросил его, нравится ли она ему, и он сказал «да». Он сказал, что это невинное создание.

«Рафаль?»

Как мог он, хитрый и безжалостный, как змея, позволить маленькому насекомому приземлиться на свой палец, а потом отпустил его? Для Рафаля маленькое красное насекомое, вероятно, кажется чем-то невинным и милым.

— Рафаль... добрый? — спросила Энн, и Мифрил удивленно поднял глаза.

Но Эриль кивнул с улыбкой.

— Он добрый.

Рафаль ненавидит людей и ненавидит фей. Но он не просто свирепое чудовище, которое не может никого любить.

«Люди сделали его монстром.»

Но Шалль стал таким, какой он есть сейчас, благодаря жизни с Лиз.

Благодаря своему опыту феи превращаются в совершенно разных существ и в конечном итоге обретают разные судьбы. Если это так, то Эриль не должен быть обречен на несчастливую судьбу.

Его судьба отныне предрешена.

— Мне нравится Рафаль. Я родился под его взглядом. Он хотел, чтобы я родился, и теперь он останется со мной навсегда.

Лицо Эриля, бормочущего эти слова, блестящее и юное, как всегда.

Вероятно, подобно птенцу, Эриль чувствует себя уверенно в присутствии птицы-родителя. Поэтому он боится потерять его и изо всех сил старается защитить. Однако беда в том, что у этого птенца огромные боевые способности.

«Даже если сказать, что птица плохая, птенец от нее не уйдет. Он не поверит, что его родитель может быть плохим. Но даже, если птенец будет знать это, он все равно не бросит своего родителя.»

Даже если бы Эмма была злодейкой, которая убивала и воровала без ведома Энн, пятнадцатилетняя девочка не захотела бы бросить свою мать. Она так любила Эмму и так зависела от нее, что ей и в голову не могло прийти оставить ее.

Но все живые существа со временем должны начать жить отдельно от родителей. Они должны думать самостоятельно и ходить на своих ногах.

«Но Эрилю еще нет и года.»

Было бы жестоко сказать ему идти одному.

— Хорошо. Я приготовлю что-нибудь, что понравится Рафалю.

Сосредоточившись на работе, Энн продолжает месить. С полки она берет баночки с красным, черным и зеленым порошками и ставит их на верстак. Ей захотелось сделать симпатичную божью коровку, сидящую четырехлистном клевере с пятнистой окраской.

Цветная пудра смешивается с серебряным сахаром и разминается до глянцевого блеска. Эриль разминает массу руками, время от времени поглядывая на стоящую рядом Энн.

Мифрил меняет расположение баночек с цветными порошками в том порядке, в котором Энн хочет их использовать. Он переставляет ножи и инструменты с одного конца верстака на другой.

Внутри повозки настолько тихо, что слышно, как ветер шелестит листьями снаружи. Слышно также, как стрекочут насекомые под колесами.

Под серьезным взглядом Эриля и точными движениями Мифрила Энн тоже становится более сосредоточенной. Разминает и добавляет цвет. Вращает. Ее пальцы начинают двигаться сами по себе.

Тонкие зеленые стебли обретают форму, а пять пестрых четырехлистных клеверов словно покачиваются на ветру. Она прикрепила к ним милую ярко-красную божью коровку.

«Надо поправить форму.»

Скульптура почти готова. Как раз в тот момент, когда Энн об этом думала, карета затряслась.

Она слишком увлеклась и не смогла удержаться. Энн споткнулась и упала на Эриля, обхватив его руками.

— Что?

Она посмотрела наверх и ужаснулась.

Из стены повозки торчал толстый стальной наконечник стрелы размером с кулак. Удар, видимо, был вызван тем, что в карету попала стрела.

— Вы трое, держитесь подальше! Здесь национальная гвардия! — крикнул снаружи голос Шалля.

Цвет лица Эриля меняется. Сразу после бегства Рафаля и Эриля правители каждой провинции лихорадочно гонятся за ними по приказу короля. Национальная гвардия, руки и ноги короля, являются самыми настойчивыми и коварными преследователями сбежавших фей.

Слышится ржание лошадей, и карета трясется. Энн вскакивает, поняв, что лошадь спешно запрягают в повозку. Она взяла сахарную конфету, которую делала на верстаке, а затем снова села, прижавшись спиной к углу повозки. Она прислонила одну ногу к стене, а вторую к полу, чтобы крепче держаться.

— Мифрил Рид Под! Эриль! Садитесь!

Энн не понимала, что происходит, но она должна защитить сахарную конфету. Она должна как можно сильнее зафиксировать свое тело, чтобы удержать леденец.

Эриль и Мифрил последовали примеру Энн и присели в углу. Тут же раздался толчок, и тележка подпрыгнула.

Повозка тронулась.

Эриль испуганно оглянулся.

— А как же Рафаль?

Мифрил прыгает на палантин Эриля, когда тот пытается встать.

— Подожди, подожди, подожди! Ты не выйдешь, повозка движется слишком быстро!

— Я выйду. Я не хочу, чтобы Рафаля снова поймали!

Не раздумывая, Эриль щелкнул пальцем по болтающемуся Мифрилу и открыл дверь кареты. Дверь с силой раскачивалась взад-вперед из-за поднимающегося и опускающегося кузова. Открыв ее, Эриль выпрыгнул наружу.

~*~*~*~*~

«Я потерял бдительность.»

Шалль не мог простить Рафалю оскорбление и прикосновение к Энн, и внутри него все еще тлела злоба. Вот почему он был так сосредоточен на Рафале, чего не следовало делать. Не успел он опомниться, как оказался в окружении национальной гвардии.

Удивительно, что Рафаль тоже этого не заметил, но, вероятно, это был признак того, что он еще не полностью выздоровел. Он прижался к большому дереву и уснул. Но когда его разбудила прилетевшая в повозку стрела, он быстро зашевелился. Сев на лошадь, он проверил, где находился Эриль. Затем он жестом приказал Шаллю вести повозку.

Вероятно, национальной гвардии было приказано искать Рафаля и Эриля. Судя по всему, они были хорошо экипированы и вооружены. Первым делом они выстрелили из крепкого лука с большим наконечником стрелы, который был слишком тяжелым для повседневного использования.

Изначально ни у Шалля, ни у Энн не было причин быть преследуемыми национальной гвардией. Но теперь они сотрудничают с Рафалем и Эрилем, хотя знают, что они виновны. При этом Шалль не может противостоять гвардейцам. Если он сделает это, то они с Энн сразу же станут преступниками.

Шалль скрипит зубами, ведя свою повозку. На бешеной скорости они вырываются из леса и в темноте проносятся по сухому лугу. Рядом с повозкой Рафаль гонит лошадь.

Из темноты позади них доносится стук копыт лошадей национальных гвардейцев. Луна слишком яркая, чтобы они могли легко уйти от преследования. Об этом свидетельствуют случайные стрелы, пущенные в их сторону. Гвардейцы видят их, хотя и слабо.

Рафаль в замешательстве тоже оглядывается назад. Он знает, что Шалль не будет сражаться с национальной гвардией. Да и сам Рафаль еще недостаточно восстановился для активной борьбы.

«Что делать...»

Внезапно Шалль услышал, как открылась дверь повозки. Обернувшись, он увидел в лунном свете, что Эриль спрыгнул с заднего отсека и мягко приземлился на колени.

— Эриль! — нетерпеливо крикнул Рафаль и потянул за поводья, заставив лошадь остановиться и затем направиться назад к Эрилю.

Мальчик встает и разводит руки в стороны. Частицы света собираются в его ладонях и образуют мечи. Он намерен сражаться.

Два крыла, сияющие, как скопление звездной пыли, становятся еще более блестящими и белыми, напоминая клинки.

Сейчас глубокая ночь, и неизвестно, сколько гвардейцев преследует их. Но несмотря на это, он готовится сражаться в лоб, вероятно, потому, что он уверен в себе.

Но Шалль не может стоять в стороне и смотреть, как уничтожают национальную гвардию. Натянув поводья, он резко остановил повозку и спрыгнул с места кучера.

— Не издавайте ни звука. Молчите.

Сконцентрировав энергию в одной руке, он собрал свет из атмосферы. Сформировав серебряный меч, который удобно лежал в руке, он бросился к Эрилю.

Рафаль тоже вытащил меч и держал его наготове, управляя лошадью. Расплывчатый цвет его волос меняется на серебристо-рыжий, горящий, как пламя в ночи.

На них бросаются два всадника национальной гвардии.

Рафаль поднимает свой меч, и один всадник приближается к ним спереди. Когда они проезжают мимо друг друга, меяи Рафаля и гвардейца сталкиваются, летят искры. Воин остановил лошадь, чтобы попытаться сбить меч Рафаля.

Пока Рафаль и нацгвардеец сражались, Шалль бросился вдогонку. Он выскочил из-под двух противостоящих мечей, развернул руку и сформировал рукоять без лезвия. Затем он ударил тыльной стороной меча в живот противника, и тот упал с лошади, схватившись за живот.

Лошадь испугалась и понеслась галопом, а гвардеец застонал и согнулся на земле, словно его ребра были сломаны. Но Шалль не стал смотреть на него и побежал в другую сторону. На бегу он обернулся и закричал:

— Рафаль, не убивай гвардейцев!

Нужно остановить преследователей, но нельзя их убивать. Можно только защищаться.

«Раздражает!»

Шалль побежал к Эрилю.

Эриль ударил лошадь мчащегося национального гвардейца и перерубил ей ноги. Когда лошадь опрокинулась и национальный гвардеец упал на землю, фей подскочил к нему и попытался метнуть в него два меча сверху.

Шалль отбил атаку своим мечом.

— Эриль, не убивай их!

Услышав команду, Эриль отпрыгнул назад.

— Почему? Это они пустили в нас стрелы. Я не хочу, чтобы за нами гнались.

— Если ты будешь убивать людей, они будут преследовать тебя за каждого убитого! Не убивай их! Защити сахарного мастера! Я сам позабочусь о гвардейцах.

Шалль побежал в темноту. Ему нужно задержать национальную гвардию до того, как Эриль и Рафаль смогут двинуться в путь.

Он спустился вниз и проверил количество приближающихся людей и лошадей. Всего десять всадников. Если он будет разбираться с ними по отдельности, кто-то направится к Рафалю и остальным. Нужно отвлечь их всех на себя.

Как только он решил это, он перерезал ноги ближайшей лошади. Лошадь падает, а гвардеец сваливается. Встав на спину стонущего воина, он приставил клинок к его горлу и крикнул:

— Стойте! Все!

Солдаты окружают и нацеливают свои луки на Шалля. Когда он убедился, что все они находятся вокруг него, он быстро сменил позицию. Словно ветер, пронизывающий землю, он побежал сквозь окружающее кольцо.

В него полетело несколько стрел.

Внезапно Шалль почувствовал удар в правое плечо. Его пронзила стрела. Он увидел перья стрелы, которая была толще обычных. Это была стрела из мощного лука, которая пробила стену повозки. Большой наконечник стрелы впился, и Шалль не мог поднять плечо.

Он стиснул зубы и перерезал ноги двум лошадям, стоящим перед ним.

Обе лошади одновременно взвизгивают и падают, задев лошадей по обе стороны от них. Сразу четыре лошади падают, и гвардейцы отбрасываются.

«Еще пять человек.»

Левой рукой он выдергивает стрелу из своего правого плеча. Боль такая, словно его проткнули толстой палкой. Когда он хрипит, из его плеча вырывается серебристый свет и сверкает в темноте.

Шалль бежит к пяти оставшимся мужчинам с мечами наготове. Тыльной стороной меча он изо всех сил ударил лошадь одного из них, сбив его, и подсек ногу другой лошади. Та упала, задев другую рядом с ней.

«Два человека.»

Один из них подталкивает испугавшуюся лошадь, а другой направляет меч в сторону фея. Шалль бежит к гвардейцу, который держит меч. Тот скачет к нему галопом на лошади. Он замахивается мечом и пытается ранить плечо Шалля. Фей опускает меч, поворачивается и бьет лезвием по руке нападавшего. Из-за неглубокого пореза тот роняет меч.

«Один человек.»

Шалль действительно запыхался.

Когда он столкнулся с последним, держа меч наготове, гвардеец внезапно повернул лошадь и галопом помчался в сторону тыла. Должно быть, он понял, что бесполезно противостоять Шаллю в этой разрухе, и отправился вызывать подкрепление. Также необходимо забрать раненых.

Лошади ржали и бились на земле, а национальные гвардейцы лежали либо без сознания, либо стонали. Оценив ситуацию, Шалль быстро вернулся в карету.

Рафаль саркастически рассмеялся, сидя на своей лошади.

— Хорошая работа. Тебе следовало бы просто убить их, но ты осторожничаешь, потому что заботишься о своих врагах.

Нет времени на сарказм.

— Скоро они придут за нами. Надо уйти как можно быстрее, — сказал Шалль, борясь с болью, а затем направился к повозке.

Эриль, стоящий перед дверью в грузовой отсек, в шоке пробормотал:

— Почему ты так поступил?

Шалль пришел в ярость от поведения юноши, взбудораженного битвой. Недолго думая, Шалль ударил Эриля по щеке так сильно, как только мог. Рана на плече разболелась от удара, и его лицо исказилось, когда он закричал:

— Это потому, что ты идиот! Для людей Рафаль — преступник, но ты — нет! Ты хочешь, чтобы за тобой гонялись?! Не сражайся без причины!

Эриль, пожалуй, больше удивлен, чем обижен. Он провел рукой по щеке, куда пришелся удар, и нахмурился.

— Шалль. Ты поднял руку на Эриля, — угрожающе прошипел Рафаль.

— Защищай своего птенца по-настоящему, раз считаешь себя его родителем.

Шалль подошел и сел на место кучера. Его плечо болело. Он оглянулся и увидел, как Рафаль затаскивает Эриля на свою лошадь. Затем его глаза встретились с глазами Энн, которая выглядывала из дверцы кареты.

— Шалль? Что случилось? Ты в порядке?

Лицо Энн омрачилось, словно она что-то почувствовала, но они должны как можно скорее убраться оттуда.

— Ничего страшного. Иди внутрь. Мы побежим.

Отдав приказ, он повернулся вперед и, стиснув зубы, хлестнул лошадь.

~*~*~*~*~

У Эриля болела щека, пока он скакал сквозь ночь на одной лошади с Рафалем. Глядя вперед из-за спины Рафаля, он увидел, что по дороге с бешеной скоростью несется карета.

Ей управляет Шалль. Видимо, он получил толстую стрелу в плечо, и у него довольно глубокая рана.

Почему он так вяло сражался? Эриль не задумывался сам об этом, поэтому просто спросил, но вместо ответа Шалль ударил его по щеке.

«Он ударил меня. Он нехороший.»

Эриль чувствует сильную обиду. Рафаль никогда бы этого не сделал. Он с Эрилем бы убил всех врагов вместе, а потом похвалил бы его.

Несмотря на сильную обиду, Эриль не испытывает ненависти к Шаллю, потому что не понимает его поведения и думает о причинах, стоящих за ним.

Слова Шалля до сих пор звучат в его ушах.

«Не сражайся без причины!» — так крикнул он.

Почему нельзя? А по какой причине Шалль однажды сразился с Рафалем?

«Причина...»

Впервые ему стало интересно узнать о таких вещах.