Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
2 - 2

За окном виднелся балкон четвертого этажа. Стоя там, Энн вслух подумала: 

— Удивительно.

Темный лес. В центре него было озеро с поверхностью, напоминающее черного зеркала. Декорации тихо падающего снега в тусклом вечернем лесу казались торжественными, как бы отвергающими присутствие человека.

Энн никогда раньше не видела ни леса, ни озера с такой высоты. Взглянув себе под ноги, она почувствовала холодок по спине, как будто могла внезапно соскользнуть.

По сравнению с холодом балкона в комнате было тепло, как весной. Внутри в камин было подброшено много дров. Кровать была такой широкой, что на ней могли поместиться четыре человека размером с Энн, выстроившихся рядышком, а из четырех ее углов торчали столбы, поддерживающие тяжелый на вид балдахин.

Вернувшись в комнату, Энн осмотрела кровать вдоль и поперек и полушокировано пробормотала: 

— Эти дворяне… Со сколькими людьми они собираются делить такую огромную кровать? Навес тоже необходим?

Незадолго до того, как день подошел к концу, Энн вместе с Хью и остальными покинула ветхую гостиницу. Затем, направляя свой фургон вслед за лошадью Салима, они направились к замку Сильвер Вестхолл.

Когда Хью сказал, что хочет пригласить ее в свой замок, Энн опешила. Зачем ему утруждать себя поиском и даже приглашением ее? Она не могла понять истинный смысл, стоящий за этим. Тем не менее, она приняла его предложение. Честно говоря, она была благодарна.

Город Уэстхолл раскинулся на пологом склоне, на вершине переходящем в открытое плато, где располагалось естественное озеро. По обеим сторонам озера стояли одинаковые по форме замки Уэстхолл и Сильвер Уэстхолл: черный и белый. Замки были действительно утонченной структуры, озеро и лес составляли их пейзаж.

Оба замка были новыми. Они были построены пятнадцать лет назад, после гражданской войны, из-за чего на воротах не было даже необходимой для боя кормовой решетки. Их предназначение состояло в том, чтобы служить символом власти, а лорд замка мог жить безбедно.

Для Энн, которая пятнадцать лет с момента своего рождения жила без дома, этот мир был незнаком. Никогда прежде не видевшая замок так близко, она была поражена его огромными размерами.

Пройдя через ворота, Энн вошла во внешний блок замка, где оставила свою повозку. Миновав еще одни ворота, поднялась во внутренние помещения башни. Камни стен были гладко отполированы, красиво демонстрируя свой белоснежный цвет.

Внутри нее Энн, Шалль и Мифрил были отведены по отдельным комнатам.

Все трое всегда спали в местах, где могли видеть друг друга, поэтому, когда их развели по разным комнатам, Энн почувствовала легкое уныние. Но Шалль был в соседней комнате, а Мифрил в комнате с другой стороны.

«Я не одинока,» — сказала она себе, входя в комнату.

— Вам что-нибудь нужно? Если да, то я это устрою.

Та, кто позвала, была феей с четким лицом, размером с ребенка, и имела вид взрослой женщины. Войдя в комнату с Энн, женщина тут же принялась заваривать горячий чай с освежающим запахом сушеных трав, он был невероятно вкусным.

В Королевстве Хайленд, где жила Энн, также жили феи. Рожденные природой, они носили на спине пару крыльев, а некоторые даже обладали особыми способностями.

Однако эти феи были несчастны. Их захватывали люди и заставляли работать. Оторвав одно из крыльев, которые были их источником жизни, и используя его, чтобы угрожать, ими можно было управлять по своему желанию.

Энн не хотела порабощать фею вот так. Вот почему для нее Шалль и Мифрил были друзьями на равных.

Фея присела, чтобы схватить еще хвороста и бросить в камин, обеими руками поднимая тяжелые на вид дрова.

Энн поспешила к ней на помощь. 

— Подождите, все в порядке. Я могу сделать это сама. 

— Все в порядке. В конце концов, это моя работа.

— Но, как ни посмотри, я намного сильнее.

Фея безучастно смотрела, как дрова вырываются у нее из рук. А через мгновение она усмехнулась.

— Вы какая-то странная.

— А? Правда? Разве это не то, что они называют «подходящим человеком для работы»? — ответила Энн, подкидывая дрова в огонь. Фея криво улыбнулась.

— Ну, я чувствую, что вы используете это выражение немного не так. Но я должна сказать, что завидую этим двоим.

Под «этими двумя» она должна иметь в виду Шалля и Мифрила.

И у Шалля, и у Мифрила было только одно крыло за спиной. Но другое крыло, которое у них отняли, в настоящее время находится у них. Они свободны.

Энн почувствовала раскаяние. Даже если бы она могла освободить фею или двух, это был ее предел. Она не смогла спасти всех многочисленных фей в их мире.

— Но когда у меня будет больше денег, я смогу выкупить твое крыло у Хью.

— Нет. Виконт хороший хозяин, и я довольна своей жизнью здесь. Я просто подумала, что, должно быть, приятно путешествовать с кем-то вроде вас. Могу ли я что-нибудь еще сделать для вас?

— Нет. Действительно, я в порядке. Спасибо.

— Если вам что-то понадобится, пожалуйста, потяните за нитку звонка, — с улыбкой сказала фея, прощаясь.

При этом Энн осталась совсем одна. Комната была слишком большой. Она осторожно села на кровать и навострила уши, чтобы прислушаться к звукам из соседней комнаты.

«Интересно, что делает Шалль. Может быть, я должна пойти посмотреть.»

Прошло более двух с половиной месяцев с тех пор, как они познакомились с Шаллем, и теперь Энн невольно узнавала каждое его слово и жест.

Невозможность видеть его заставила ее чувствовать себя неловко.

«Но это была его вина с самого начала,» — подумала она, за то, что он поцеловал ей пальцы после фестиваля сахарных скульптур. Каковы были его намерения в том, чтобы сделать что-то подобное? Она не могла выкинуть это из головы, но была слишком смущена, чтобы спросить.

Каким-то образом глубоко внутри она все еще чувствовала сладкую дрожь в груди, когда ее поцеловали. Иногда она вспоминала об этом, и это чувство возвращалось. Это беспокоило.

С довольно подозрительным видом она взобралась на кровать и прижалась ухом к стене, которая отделяла ее комнату от соседней.

Некоторое время она искала признаки присутствия. Затем…

— Слышишь что-нибудь? — спросил кто-то сзади.

Подсознательно Энн ответила: 

— Нет. Ужасно тихо в… Подожди, эй!

Когда она уже собиралась упасть с кровати, Шалль поймал ее за руку и остановил падение. Шалль посмотрел на Энн, которая растянулась на матрасе. Его черные волосы нежно коснулись ее щеки.

— Что ты делаешь?

— Н-н-ничего на самом деле.

На ее коже выступили холодные капли пота, а уши покраснели. Увидев это, Шалль, чье одно колено стояло на кровати, злобно хмыкнул. 

— Чувствуешь себя в полном одиночестве?

— Я не ребенок, ты знаешь.

— Это большая кровать. Я буду спать с тобой.

Она знала, что этот сладкий шепот был не более чем подлой шуткой. Тем не менее, одних только этих слов было достаточно, чтобы ее щеки вспыхнули.

— Все в порядке! Большое спасибо! Что ты здесь делаешь?!

Она с силой отвела назад удерживаемую руку, отталкиваясь от Шалля, а затем отползла назад по матрасу, чтобы избежать досягаемости его руки. С веселым выражением лица Шалль слез с кровати.

— Ты выглядела такой беспомощной, входя в комнату, поэтому я пришел посмотреть на твое одинокое плачущее лицо.

— Я не плачу. И я не одинока.

Пытаясь вести себя жестко, она отсела на край кровати.

— Тогда, что это было только что?

— Это было… Гм. Поскольку это такой прекрасно построенный замок, я хотела изучить текстуру стены…

Она подозрительно отвела взгляд, выдав неубедительную отговорку. Шалль ухмыльнулся. Его глубокие черные глаза, казалось, полностью видели мысли Энн.

Он же не мог заметить, что единственное, что у нее на уме, это он, верно? Мысль о том, что он мог заметить, заставила ее невероятно смутиться.

Шалль повернулся на каблуках и пошел через комнату. Выглядя так, как будто это место принадлежало ему, он удобно уселся там на диван и облокотился на подлокотник. Грациозность этого жеста создавала впечатление, что он естественно принадлежал такой роскошной комнате.

— Ты не удивлен замком, Шалль? С того момента, как мы прибыли, ты не казался слишком впечатленным, несмотря на то, что Мифрил и я постоянно поражаемся его размерам, — сказала она, пытаясь сменить тему разговора.

— Все замки построены одинаково.

— Ты уже бывал в замке?

— Примерно пятнадцать лет я жил в одном из них. Между сегодняшним днем и сто лет назад нет большой разницы в конструкции.

— В том, что…

Внезапно в области груди появилось ощущение, будто она втянула холодный воздух. 

«Это тот замок, в котором ты жил вместе с той девушкой Лиз?»

Всего один раз Шалль рассказал Энн о своем прошлом.

Все феи рождаются, когда энергия, например, капли воды, цветка, фрукта или драгоценного камня конденсируется взглядом живого существа. Шалль родился из конденсации энергии обсидиана, вызванной взглядом одинокой пятилетней девочки по имени Элизабет. Девушка, дочь знатного рода, отвела Шалля в свое поместье и спрятала его там, где они провели вместе следующие пятнадцать лет. Однако она была убита руками человека.

Шалль обращался к Элизабет по прозвищу «Лиз». Одного этого было достаточно, чтобы Энн почувствовала, что понимает, какие у них были отношения.

— Что это такое? — Шалль спросил у Энн, которая внезапно замолчала. Пораженная этим вопросом, она натянула улыбку.

— Ах, да… Просто.

«Замок, в котором вы жили пятнадцать лет, это то же самое место, где ты жил с Лиз?» - то, что она пыталась небрежно спросить.

Но слова не выходили. Сама Энн была удивлена тем, насколько она расстроилась. Ей казалось, что в какой-то момент корочка раны, о которой она совершенно забыла, сошла.

— В чем дело?

— Э, эм. На самом деле ничего… 

При мысли о Лиз у нее заболело сердце. И она не могла понять почему. Под пристальным взглядом Шалля ее охватило сильное желание убежать.

В этот момент в дверь постучали.

— Ах... Иду!

Услышав это небесное спасение, Энн спрыгнула с кровати и подошла к двери. Она открыла ее и увидела, что там стоит Хью.

— Ну что? Нравится комната?

— О, Хью. Спасибо. Это так удобно и так великолепно, что я чувствую себя не в своей тарелке.

Хью рассмеялся в ответ. Он прислонился рукой к двери и посмотрел на Энн.

— К этому привыкаешь за одну ночь. Человеку трудно приспособиться к суровым условиям, но к комфортным он привыкает сразу. Кстати, Энн, — прямо глядя ей в лицо, прошептал он, как бы делая разговор секретным.  — Есть кое-что, что я хочу тебе показать. Не могла бы присоединиться? Это место, куда ты не можешь привести Шалля и Мифрила. 

Энн хотела уйти из поля зрения Шалля как можно скорее. Таким образом, она кивнула, даже не раздумывая.

— Я пойду. Прямо сейчас?

 — Ага.

Даже повернувшись лицом внутрь комнаты, она старалась избегать зрительного контакта.

— Хью сказал, что хочет мне кое-что показать, так что я ненадолго выйду.

Поспешно выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, Энн почувствовала облегчение. И с облегчением ей стало любопытно, куда ее везут. Она быстро преследовала крепкую спину, которая начала двигаться вперед.

— Что ты хочешь мне показать?

— Это сюрприз, —  Хью плавно повернулся и ответил с легкой улыбкой.

«Интересно, что бы это может быть. Ничего не приходит в голову... Ах, верно! Я все еще ничего не могу придумать, но это напоминает мне кое-что!»

Она немного ускорила шаг и подошла к Хью.

— В Льюистоне, до того, как я приехала в Уэстхолл, мне помогал сахарный мастер по имени Кот. Он твой знакомый, верно? Он сказал, что если я случайно встречу тебя, то передать привет.

Услышав это, Хью удивился.

— Кот это сказал? Хм, я вижу. У этого парня все хорошо, да. Но мы говорим о нем. Вместо его «привет» его сообщение мне, вероятно, было либо «омерзительно!» или «дерьмовый ублюдок!»

— Н-ну, что-то в этом роде… Он хороший человек, хоть и необычный. Он подарил мне этот плащ.

— Если это его плащ, значит, это первоклассный товар. Похоже, ты заполучила что-то хорошее.

Внутри башни была винтовая лестница, устроенная таким образом, чтобы можно было входить и выходить на каждом этаже.

Спустившись на первый этаж, они вышли в коридор, напрямую связанный с вестибюлем. В самой внутренней части коридор упирался в стену, где путь разделялся налево и направо. Перед этой стеной Хью остановился.

Единственная дверь находилась на поверхности стены.

— Вот оно. Обычно никто не входит, кроме меня. Скорее, я должен сказать, что никому недопустимо входить, кроме меня.

При открытии двери задул леденящий ветер, характерный для подвала. Сразу за дверным проемом вниз вдоль стены шла узкая лестница.

Хью достал из углубления в стене лампу и, зажег ее, пока спускался по лестнице.

— Извини. Днем намного ярче.

Спустившись всего на двенадцать ступенек, они оказались в круглой комнате. Раздался звук журчащей воды. Хью прошел вдоль стены комнаты, на которой, казалось, были установлены лампы через равные промежутки, и последовательно передавал огонь от лампы, которую он держал, в каждую из них.

— Это…

Глаза Энн расширились при виде освещенной круглой комнаты.

В центре находился рабочий стол шириной с трех взрослых мужчин, широко раскинувших руки бок о бок.

В стенах комнаты были проделаны вмятины, которые можно было использовать как полки для хранения цветного порошка. Количество стеклянных бутылочек с цветным порошком невозможно было сосчитать двумя руками. Это было поистине колоссальное количество.

В часть стены была вставлена керамическая труба, из которой без перерыва вытекала чистая вода. Текущая вода собиралась в кувшине, откуда переливалась в канавку на внешней окружности комнаты, которая превращалась в механизм, ведущий наружу.

Глядя вверх, потолка не было видно. Ничего, кроме темного пространства, продолжающегося все выше и выше.

Это место, вероятно, было одной из частей, прикрепленных к башне замка, которая была пустой сверху донизу. Далеко над головой виднелось множество оконных рам. Скорее всего, он был спроектирован так, чтобы в дневное время свет, проникающий через окна, падал на эту мастерскую.

— Все в порядке, Хью? — рефлекторно спросила она.

Это была мастерская серебряного сахарного виконта.

Даже для обычных сахарных мастеров, таких как Энн, их рабочее место было священным. Тем не менее мастерская виконта Серебряного Сахара была равна церкви Св. Льюистона Белла, которая являлась сердцем государственной религии.

Здесь изготавливали сахарные скульптуры для королевской семьи. Такой святое место должно принести великолепное счастье. Наверное, поэтому, хотя это и был подвал, он казался невероятно величественным, а не мрачным. В каменные стены впитались чувства и сила виконта. Было ощущение, что они заполняют полую башню.

На рабочем столе возвышалась большая сахарная скульптура.

Огромный лев достигал роста Хью со смелой композицией и изображением, которое выглядело грубо отесанным. Это ни в коем случае не было ни реалистично, ни искусно выполнено. Однако это была не просто грубость. Глядя на идеально подобранный общий баланс, это стало ясно. Изображение меховой шубы, похожей на вихрь, обветренный бурными водами, создавало впечатление легендарного зверя, выпрыгивающего из бушующего моря. Он был полон до краев силой. Это была сахарная скульптура, которая говорила о силе своего создателя.

Энн бессознательно подошла к работе на каменном рабочем столе. 

— Невероятно. Это так мощно.

Хью стоял рядом с Энн. 

— Ну, да. Это сахарная скульптура для празднования дня рождения Его Королевского Величества. Она должна быть монументальной.

Энн с восхищением посмотрела на Хью. 

— Невероятно. По сравнению с этим, что-то вроде того, что делаю я… Кажется детской забавой.

— Не расстраивайся так. Ты знаешь, зачем я привел тебя сюда?

— Почему?

— Ты можешь стать еще лучшим мастером по сахару. А став серебряным мастером по сахару, ты можешь стать одним из лучших даже среди них. Вот что я думаю и чего я ожидаю. Вот почему я хотел показать тебе это место. .

— Я рада, что меня хвалят, но разве я могу стать таким хорошим мастером? Хоть я и стараюсь…

Хью наклонился и посмотрел Энн в лицо. Ее черты отражались в его волевых карих глазах.

— Я верю в тебя. Ты сомневаешься в моем суждении?

— Дело не в том, просто, если говорить реалистично…

— Пятнадцатилетней девочке трудно жить одной. Сейчас у тебя еще есть Шалль, но без него жизнь, скорее всего, была бы опасной. Отшлифовывать свои навыки, живя такой жизнью, довольно сложно. Ты тратишь силы, просто пытаясь выжить каждый день. Я думаю, что это пустая трата. Честно говоря, именно поэтому это беспокоило меня после фестиваля сахарных скульптур. Я хочу сделать тебе предложение, Энн.

— Предложение?

— До тех пор, пока королевская семья не наградит тебя медалью на фестивале сахарных скульптур, оставайся в этом замке. В течение этого времени я буду присматривать за тобой, а когда ты станешь мастером серебряного сахара, присоединишься к гильдии Меркури, дам тебе работу в качестве моего помощника.

Его слова медленно проникли в голову Энн. Проще говоря, Хью говорил, что он будет поддерживать Энн безоговорочно и в течение неизвестного периода времени, пока она не станет мастером серебряного сахара. Само по себе это было удивительно, но затем он зашел так далеко, что пообещал ей работу в качестве своего помощника.

Для Энн не могло быть более приятной сделки. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя, учитывая личность и положение Хью, в этом, скорее всего, не было скрытой подвоха. Казалось, он искренне ценил талант Энн как сахарного мастера.

Однако Энн вдруг вспомнила роскошную комнату, в которой она находилась до сих пор.

«Если я привыкну к такому месту, я, возможно, никогда не смогу покинуть его до конца своей жизни.»

Эта мысль заставила Энн вздрогнуть.

Она чувствовала предчувствие, что сила воли, чтобы решительно жить той жизнью, которой она была довольна, будет полностью лишена ее.

Бросить свою жизнь отчаянного движения вперед, беспокоясь об основных повседневных потребностях, и вместо этого жить богатой жизнью, где ей нужно только думать о лепке из сахара. Это тоже может быть способом жить. Но.

«Должна ли я выбрать такую жизнь? Заимствовать чужую силу вместо того, чтобы использовать свою?»

В некотором смысле такая легкомысленная жизнь ненадежна. Пятнадцать лет она скиталась с матерью по всей стране. Она знала трудности, суровость и радости жизни. Жизнь, поддерживаемая Хью, казалась неполноценной.

— Я очень благодарна. Спасибо, Хью. Но все в порядке. Я отказываюсь.

— Почему? Чем ты недовольна? — спросил Хью мягко, успокаивающе.

— Как бы это сказать… Я хочу идти своими ногами. Если бы я жила, пользуясь не своими силами, я стала бы полным ленивцем, я недовольна.

Услышав это, Хью тупо уставился на нее. Но в следующий момент он разразился смехом. 

— Серьезно, ты! Ты интересная!

Он вытянул согнутые колени, громко рассмеялся, отклонив тело назад, а затем просто взъерошил Энн волосы.

~*~*~*~*~

«Что это было, только что?»

Шалль склонил голову на странную манеру Энн выходить из комнаты, как будто она убегала.

Когда он обнаружил, что она навострила уши, как ребенок, она покраснела и побледнела, и сразу же после этого выражение ее лица внезапно стало пустым, как будто из нее вышибли ветер.

Пока он думал о ее странном поведении, Энн вернулась. Войдя в комнату, она на мгновение остановилась в дверях, выглядя удивленной, увидев Шалля.

— Ты все еще здесь, Шалль. Хью сказал, что уже почти время ужина.

Хотя и с некоторой неловкостью, она сообщила ему со своей обычной улыбкой. Затем, подойдя к креслу, она скромно села.

— Эй, Шалль, я тут подумала. Как насчет того, чтобы мы покинули это место и завтра отправились в Льюистон?

— Льюистон?

— Да. Потому что в Льюистоне много мастерских по производству серебряного сахара, конкуренция жесткая, не так ли? Вот почему мы отправились на север, в Вестхолл. Но приближается день Вознесения Души. Сахарные скульптуры ко дню вознесения души… предложение не поспевает за спросом в густонаселенном Льюистоне. Это то, что мама сказала давным-давно. Если так, то я думаю, что многие люди купят сахарную скульптуру даже безымянного ремесленника вроде меня.

— Если есть возможность, ты должна пойти. Я пойду куда угодно.

— Отлично! Тогда я тоже посоветуюсь с Мифрилом, — радостно сказала Энн, затем встала со стула и вышла из комнаты.

Ее внешний вид был таким же, как всегда. Шалль чувствовал, что ее странное поведение в прошлом могло быть просто его чрезмерным размышлением. Покинув комнату Энн, он направился в назначенную ему комнату. Открыв дверь, Шалль встал на место. В комнате был злоумышленник.

— Привет! С возвращением!

В комнате был Хью. Он небрежно сидел в кресле, протягивая руку к Шаллю.

— Ну-ну, не стесняйся. Заходи. Может, это и мой замок, но сегодня хозяин этой комнаты — ты, Шалль.

С его слов Шалль подозрительно вошел в комнату.

— Что ты хочешь?

Он скрестил руки на груди и посмотрел на Хью.

— Я пришел посоветоваться с вами. Это насчет Энн. Ты меня выслушаешь? 

Шалль дал знак, сигнализируя ему продолжать. Хью продолжил говорить.

— Вообще-то, я думал о том, чтобы присматривать за Энн, пока она не станет серебряным мастером по сахару, позволить ей остаться в этом замке, пока она оттачивает свои навыки. А после того, как она станет серебряным мастером по сахару, я хотел бы нанять ее в качестве моей помощницы. Это то, что я только что сказал ей, но…

— Эта девушка ни за что не пойдет и не скажет: «Да, пожалуйста».

Если бы Энн была из тех девушек, которые ухватятся за такое предложение, она, скорее всего, не встретила бы Шалля с самого начала. Он не думал, что она будет этому рада.

— Точно. Она сказала, что не может жить жизнью, которая не поддерживается ее собственными силами. Я хочу уважать ее желания, но факт в том, что окружение Энн довольно опасно. Ты признаешь это, не так ли? Жить так и иметь невероятные способности — мне, как коллеге-ремесленнику, жаль. Вот почему я пришел посоветоваться с тобой. Я думал, тебе удастся уговорить ее остаться в этом замке.

— Если хочешь ее уговорить, иди к ней.

Он мотнул подбородком в сторону комнаты Энн. Но Хью только махнул рукой перед его лицом.

— Бесполезно. Даже если бы я попытался уговорить ее напрямую, это определенно не сработало бы. Поэтому я и пришел сюда. Шалль, я думаю, будет лучше, если ты уйдешь.

Нахмурит брови от слов Хью.

— Что ты имеешь в виду?

— Причина, по которой Энн пытается жить, используя свои собственные силы, заключается, в конечном счете, в том, что ты здесь. Проведя жизнь в путешествиях, Энн должна хорошо знать, какие опасности подстерегают пятнадцатилетнюю девочку, путешествующую в одиночку. Энн не смогла бы спокойно путешествовать. Вот почему, если бы тебя не было, я думаю, она смогла бы принять мое предложение.

— Эта девушка путешествовала одна до того, как встретила меня. Буду ли я там или нет, она все равно будет путешествовать.

— Нет. Я не думаю, что люди могут вернуться к тому, какими они были до потери того, что у них когда-то было. Когда они чувствуют, что что-то потеряли, они становятся еще более напуганными, чем раньше. 

Хью ухмыльнулся.

Эта ухмылка заставила Шалля почувствовать, как что-то начинает бурлить в его груди.

— Если мое присутствие означает, что девушка может придерживаться своих убеждений, я не уйду.

— Ты чувствуешь себя в долгу перед Энн за то, что она вернула тебе крыло? Если это так, то это еще одна причина для твоего исчезновения, чтобы она могла выбрать безопасную жизнь.

— Не то чтобы я чувствую себя в долгу, просто мне больше нечего делать. В таком случае я останусь там, где я нужен. Вот и все.

— Должен быть кто-то кроме Энн, которому нужны твои способности. И тем не менее среди фей твоего вида. Нет нужды так зацикливаться на Энн, ведь она человек. Почему ты так зациклился на ней?

«Почему.....?»

Он не мог ответить на этот вопрос.

Вернувшись на фестиваль сахарных скульптур, Шалль сам решил, что пойдет с Энн. И, словно привлеченный запахом серебряного сахара, он поцеловал ее пальцы. 

Это был факт, что в то время он чувствовал, что он нужен. Но даже если бы Энн сказала, что он ей нужен, Шалль не должен был отвечать на эту нужду. Тем не менее, он решил пойти с ней. 

Почему он решил пойти с ней? Он и сам этого не понимал. В то время он просто так себя чувствовал. Больше он ничего не мог сказать.

Взгляд Хью загнал его в угол. Бурление в груди переросло в явную ярость. Почему он должен стоять перед таким вопросом? Это было неразумно.

— Я не обязан на это отвечать. Уходи. 

Он тихо указал на дверь. Хью пожал плечами.

— Я думал, ты легко поймешь мою точку зрения, но, видимо, я был слишком наивен.

В непринужденной манере Хью вышел из комнаты. Шалль посмотрел на дверь, через которую он вышел. Тот факт, что он чувствовал себя сбитым с толку, беспокоил его.

На следующий день Энн вместе с Шаллем и Мифрилом покинула замок Сильвер Вестхолл.

По пути останавливаясь в гостиницах, она продала несколько дешевых сахарных скульптур. На эти заработки им как-то удалось остаться в гостинице.

Затем, через три дня, они прибыли в Льюистон. Льюистон находился к югу от Вестхолла. Хотя было немного теплее, чем в Уэстхолле, температура все же не позволяла разбить лагерь.

Сняв комнату в гостинице под названием «Флюгер» на окраине к западу от столицы, они отправились на рынок, на следующий день.

В Льюистоне было три рынка, самый большой из которых находился к западу от королевского дворца. Улица, проходящая через западные ворота замка, была второй по ширине во всей столице. Слева и справа улицу заполняли магазины с узким фасадом. Они были так сгущены, что навесы витрин накладывались друг на друга.

Рядом с скоплением лавок в дневное время выстраивались матерчатые палатки, выкрашенные сальным жиром. Люди ходили от магазина к палатке, от палатки к магазину, прокладывая себе путь через промежутки между ними, делая покупки.

Пронзительные голоса коробейников и крики ссор накалили атмосферу. Западный рынок Льюистона - самое оживленное и, по слухам, дорогое место в стране. В самом дальнем месте от западных ворот королевского дворца, почти отрезанном от остальных магазинов, стояла Энн.

Она поставила небольшую подставку перед своим фургоном и накрыла ее белой тканью. Кроме того, она выложила около пяти сахарных скульптур, которые сделала сама. Рядом с сахарными скульптурами сидел Мифрил, скрестив ноги.

На стенку багажника она положила деревянную доску, выпиленную ею на лесопилке. На доске краской было написано: «Принимаю заказы на сахарные скульптуры».

Понемногу подходили покупатели. Но видя, что продавец, который делал эти сахарные скульптуры, была худенькой маленькой девочкой, большинство людей смотрели на нее с сомнением.

Энн просто стояла на ногах, рассеянно наблюдая за проходившими мимо людьми.

Сегодня был второй день. Вчера было пять клиентов, которые сказали, что они «рассмотрят это». Но официального заказа на сахарную скульптуру до сих пор не было.

— Хоть я и потрудилась заплатить рыночному союзу сбор… — сказала она, глядя на платье, которое было на ней, и думая о том, как она может отражаться в глазах других.

— Может быть, если бы я выглядела более взрослой. Может, мне стоит примерить одно из маминых платьев.

— Если нужен взрослый, пусть это сделает Шалль Фен Шалль. Давайте заставим этого ленивого бездельника работать!

Мифрил воодушевленно посмотрел на Энн.

— Если бы мы это сделали, наверняка нашлись бы люди, говорящие глупости вроде желания купить Шалля, а не сахарные скульптуры.

Шалль лежал на кучерском сиденье. Должно быть, это его собственный образ жизни, избегание взглядов публики, особенно когда вокруг много людей.

— Подожди, ты сделала это? 

Мужчина средних лет внезапно остановился перед стендом с сахарной скульптурой.

— Ах, да. Верно.

— Скульптуры хорошо сделаны. Сколько они стоят?

Энн поняла по тону мужчины, что он не просто насмехается над ней. Она почувствовала воодушевление.

— Те, что вон там, - пять лоз. Те, что побольше, — это один кресс. 

— У вас есть образец побольше?

— Да. Он в багажнике, я сейчас принесу!

Именно в этот момент она сказала это, повернувшись лицом к дверце багажника фургона.

— Эй. Та девушка. Это не та девушка с фестиваля сахарных скульптур?

Рядом послышался голос молодого человека. Глядя в направлении голоса, группа из пяти-шести молодых людей, похожих на ремесленников, указывала на Энн. Среди них было одно знакомое лицо.

— …Э… Джонас?

На мгновение ей показалось, что это просто кто-то, похожий на него. Его щеки были красными, как будто он выпил, и, должно быть, поэтому, по сравнению с его обычно спокойным, воспитанным выражением лица, он, казалось, расслабился.

— Джонас. Это та девушка, верно? С фестиваля сахарных скульптур.

На вопрос товарища сонные голубые глаза Джонаса сфокусировались на лице Энн.

— Хм, ну откуда ты знаешь. Да, это она.

Когда их взгляды встретились, Джонас улыбнулся и похлопал по плечу молодого человека рядом с ним.

— Нет никаких сомнений. Эта девушка — Энн.

— Хм, так это она.

— Господин Джонас! Лучше вам больше не общаться с такой девушкой! — пронзительный голос раздался позади Джонаса. — Пойдемте туда,господин Джонас! Господин Джонас!»

Это была рабочая фея, которую Джонас поработил, — Кэти. Когда ее глаза встретились с Энн, она сурово посмотрела на нее волевыми глазами, как будто Энн обидела ее.

— Джонас-сама!

— Как раздражает. Джонас, заткни ее. Она твоя фея.

В ответ на слова одного из своих товарищей Джонас резко приказал: 

— Кэти. Заткнись. Ты хочешь, чтобы тебя наказали?

При его словах Кэти выпустила руки, кусая губы.

Пропахшие алкоголем, группа молодых людей подошла к Энн, ухмыляясь. Напуганный, человек, который интересовался сахарными скульптурами Энн, отдалился от этого места.

— Ах… Пожалуйста…

Она попыталась окликнуть мужчину, который собирался уйти. Чтобы удержать ее от этого, один из молодых людей преградил ей путь.

— Что с вами, ребята!? Я возьму вас на себя! — Мифрил встал в ярости. Молодые люди раздраженно нахмурились. 

— Твой противник - я, Джонас!

Энн поспешно встала между ними и столом, чтобы прикрыть Мифрила. 

— Не рано ли начинать пить, Джонас? И ты даже не тренировался.

— Тренировка? Я тренируюсь. Сегодня просто передышка. Мои тренировки были суровыми. Благодаря тому, что ты меня обманула на фестивале сахарных скульптур, я вымотался до костей.

Ее разозлили его слова.

— Когда именно я тебя обманула?Ты тот, кто поступил несправедливо, помнишь?

Около двух месяцев назад, как раз перед фестивалем сахарных скульптур, молодой человек, стоявший перед Энн, Джонас, украл ее работу. В конце концов, из-за этого ее первый шанс стать мастером серебряного сахара был полностью упущен.

— Ты же не собираешься позволять ей говорить подобные вещи, верно, Джонас? 

Молодые люди окружили Энн, медленно сужая круг вокруг нее.

— Как ремесленники из той же гильдии Рэдклифф, что и Джонас, мы не можем молчать об этом.

— Ну, тогда что ты собираешься с этим делать? 

Сзади раздался леденящий кровь вопрос. Они обернулись, пораженные жаждой крови. Там стоял Шалль. Легко разорвав круг молодых людей, словно продираясь сквозь сорняки, он подошел и встал перед Энн.

— Я спросил, что ты собираешься с этим делать?

— Что это, ты… — зарычал один из молодых людей. Но, похоже, у них не хватило смелости начать драку. Они просто продолжали смотреть на Шалля.

Глаза проходящих людей были привлечены опасной атмосферой и Шаллем, они останавливались один за другим. Прежде чем они узнали об этом, образовалась целая толпа людей. Осознав это, Джонас огляделся.

— Мы ведь ничего не собирались делать, верно, ребята!? Мы ведь честные мастера. Мы просто хотели, чтобы горожане узнали об этом липовом мастере. 

Джонас улыбнулся, чтобы польстить зрителям.

— Не обманывайтесь, все. Если у вас есть сахарная скульптура дня Вознесения Души, сделанная руками этого грязного мастера, мертвые точно не смогут двигаться дальше.

— Перестань говорить такие безосновательные вещи, как «фальшивые» и «грязные»! 

Энн не могла не закричать. В ответ Джонас повернулся к ней с намеренно изумленным выражением лица.

— Они не беспочвенны. Все, среди вас наверняка есть люди, которые видели эту девушку раньше, не так ли? Это девушка, которую король вызвал два месяца назад на фестивале сахарных скульптур.

В толпе люди то тут, то там начали кивать от внезапного осознания.

— Видите? И должны быть люди, которые тоже помнят мое лицо, не так ли? Потому что я другой ремесленник, которого призвал король.

Выглядя довольным реакцией публики, Джонас продолжил.

— Не находите это странным? Почему сахарная скульптура, настолько маленькая, что публика не может разглядеть ее, вызывается к его королевскому величеству? Все просто. Эта девушка соблазнила серебряного сахарного виконта, и он порекомендовал ее. Благодаря рекомендации, Его Королевское Величество вызвал ее вперед. Но как бы вы ни смотрели на это, это была работа, не достойная королевской медали. Однако была другая скульптура ... На самом деле, это была моя. Моя работа вот-вот должна была стать награжденной королевской медалью, когда эта девушка вышла и сказала, что это она сделала ее, посеяв смятение. Чувствуя себя оскорбленным, в конце концов, Его Королевское Величество ушел, не выбрав никого мастером серебряного сахара.

Энн была ошеломлена. И в следующий момент она полностью потеряла его. 

— Это полная ложь!!

— Как это ложь? — сказал кто-то из толпы.

— Я ходил на фестиваль сахарных скульптур. Мне показалось, что все произошло именно так, как объяснил этот молодой человек.

Голоса, говорящие: «Это правда», в знак согласия, звучали вместе с его голосом. Глядя издалека, невозможно было услышать разговор, который состоялся. Возможно, это действительно выглядело так, как злонамеренно объяснил Джонас.

Как только Энн это поняла, ее охватило разочарование. Часть ее глаз стала горячей. Она собиралась заплакать.

Молодые люди ухмыльнулись, глядя на нее, включая Джонаса.

«Как будто я плачу. Если бы я это сделала, я бы проиграла. Признание поражения заставит их думать, что он говорит правду.»

— Его Королевское Величество сказал мне, что ему понравилась моя работа. Это факт.

Сказав только это, Энн взяла сахарные фигурки, стоявшие на подставке, и стала класть их в деревянный ящик у своих ног. Догадавшись, что она задумала, Мифрил спрыгнул со стойки и быстро собрал белую ткань. Она положила ткань, которую Мифрил дал ей, в деревянную коробку и подняла ее.

— Что ты делаешь, Энн?

В ответ на вопиющий вопрос Джонаса Энн резко улыбнулась. 

— Из-за ужасных помех я сегодня закрываюсь. Двигайся! 

— Ты убегаешь? 

Джонас дразняще улыбался, отходя. Энн стиснула зубы, проходя мимо него, и направилась к багажнику.

— Собираешься снова плакать перед виконтом Серебряного Сахара? Хотя у виконта наверняка есть какие-то нездоровые увлечения, раз он сходит с ума от такого уровня! Или может быть она оказывает какие-то невероятные услуги, которые мы даже не можем себе представить?

Молодые люди направились к Энн, которая пыталась поместить деревянный ящик в багажник, глупо смеясь.

Ей было не до того, чтобы противостоять каждому из них, поэтому она твердо выдержала это. Чем больше Энн шумела по этому поводу, тем больше удовольствия они получали от этого. И в условиях полной неразберихи это было именно то, на что они надеялись.

— Замолчи.

Напряжение упало на месте.

Прежде чем они успели это осознать, Шалль схватил свой меч и наставил острие на молодых людей. 

— Я больше не позволю этого.

И молодые люди, и люди в толпе сглотнули. В этих черных глазах было столько гнева, что, казалось, он был готовы атаковать в любой момент.

Энн была удивлена, но более того, ей стало стыдно. Она была разочарована в себе за то, что заставила Шалля совершить такое действие.

— Все в порядке, Шалль, остановись. Убери свой меч. Независимо от обстоятельств, если ты причинишь кому-то вред, ты будешь схвачен властями.

Однако Шалль не двигался. Взгляд его был прикован к юношам, измеряя время для атаки, все время подавляя их своей суровой холодностью.

— Пожалуйста.

Услышав почти умоляющий голос Энн, Мифрил вздрогнул. Он взобрался на плечо Шалля и прошептал: 

— Энн просит тебя. Хотя я знаю, что ты чувствуешь, убери свой меч, Шалль Фен Шалль.

Он потер глаза ладонью. Взглянув на Мифрила, Шалль медленно опустил свой меч, когда тот превратился в частицы света, которые постепенно исчезли.

— Она не плачет. Так что тоже не плачь.

Сказав это, Шалль повернулся спиной к молодым людям. Он подошел к багажнику и помог положить в него деревянный ящик. Энн с улыбкой повернулась к Шаллю и Мифрилу.

— Спасибо вам обоим.

Она поставила подставку в багажник и сняла деревянную табличку, прежде чем сесть на сиденье кучера.

Чувствуя торжество, молодые люди громко рассмеялись в насмешку. Энн повернулась к ним спиной, схватившись за ремни. Она покинула это место и вернулась к гостинице.

На вершине обесцвеченной крыши стоял неподвижный ржавый флюгер. Здание было старым, и поэтому плата за проживание была дешевой. Хозяйка была пухленькой, доброй женщиной, так что Энн могла спокойно там оставаться. Но, учитывая ее финансовое положение, еще две ночи были ее пределом.

Сказав как можно меньше слов, все трое вошли в гостиницу.

В баре и столовой на первом этаже они наткнулись на хозяина, который деловито убирал со столов. В то утро, заявив хозяину: «Сегодня я обязательно найду работу», Энн вышла из гостиницы в приподнятом настроении. Увидев, как она вернулась днем, такая удрученная после этих слов, хозяйка выглядела удивленной.

— Что случилось, юная леди? Вы нашли работу?

— Это было бесполезно. Начнем с того, что клиентов почти не было, и вдобавок ко мне приставали.

Уныло опустив голову, она села на ближайший стул. Внезапно Энн уткнулась лицом в стол.

Хозяйка была ошеломлена. 

— Что случилось?!

— Фу, это так расстраивает!! Что с ними, они самые ужасные!! Джонас тоже тусуется с этими парнями и даже пьет!! Он становится все более и более отвратительным! Я никогда не прощу его. Я стану учеником чародея и наложу на них проклятие!!

Она мгновенно подняла голову.

— Хозяйка! Ты знаешь колдунов?!

То, что произошло ранее, было совершенно унизительным. Она думала, что будет плакать от их оскорблений. Но когда она успокоилась, то поняла, что плакать незачем. Поскольку это были просто беспочвенные обвинения, ей не нужно было впадать в депрессию по этому поводу. Она должна просто позволить своей чистой ярости кипеть и гневаться настолько сильно, насколько это возможно.

Увидев сияющие глаза Энн, и Шалль, и Мифрил почему-то почувствовали облегчение.

— К сожалению, я не знаю никаких колдунов… Что, черт возьми, случилось?

 Хозяйка хоть и удивилась, но искренне улыбнулась.

— Какой-то сахарный мастер, наверное, из Рэдклиффа, приставал ко мне! Пьянство среди бела дня, несмотря на свой социальный статус… Зачем им приставать к такой, как я, которая даже сахарные скульптуры едва ли может продать?!

— Это те ребята, что выпивали здесь некоторое время назад, не так ли? Они выпили совсем немного, сказав, что это для того, чтобы подбодрить себя.

Хозяйка указала на захламленный стол, а затем мило улыбнулась Энн. 

— Возможно, я не знаю никаких колдунов, но могу дать вам кое-какую полезную информацию.

Она села перед Энн, которая моргала от удивления.

— Как вы думаете, почему ремесленнику из Рэдклиффа понадобился толчок?

— Понятия не имею...

— К югу от провинции Харрингтон, в провинции Роквелл, находится портовый город под названием Филакс, который находится под непосредственным контролем королевской семьи. Им правит герцог Филакс. Я бы назвала это «последней горячей точкой королевства».

— Если я правильно помню, герцог Филакс — глава дома Албанов, потомка великого короля Седрика, не так ли? Он, несомненно, из высшей знати, одной крови с его королевским величеством.

В Хайленде бытовала легенда о Великом Короле Седрике, герое, который привел людей к победе над королем фей. У этого великого короля Седрика было трое сыновей. Каждый из этих троих оставил после себя свою родословную. Было три дома: дом Миллсленда, дом Чембера и дом Альбана.

В прошлом Хайленд находился в состоянии соперничества между лордами, стоявшими в каждом регионе. Он был сформирован сто лет назад тремя домами, несущими кровь великого короля Седрика, объединившими множество небольших стран.

Первым королем Хайленда стал король Аарон из Миллсленда. Два других дома, Альбан и Палата, произошли из вассалов царя Аарона. Нынешним королем королевства Хайленд был король Эдмонд II из дома Миллслендов.

Проще говоря, дом Албанов был на том же уровне, что и род нынешнего короля, дом Миллслендов. Говорят, что это была благородная родословная, соперничающая с королевской семьей. И в этом заключалась причина, по которой его назвали последней горячей точкой королевства.

— Вот именно. Кажется, герцог ищет сахарных мастеров. Серебряный сахарный мастер или нет, не имеет значения. Приглашаются все выдающиеся ремесленники. Они останутся в замке Филакс и, если смогут создать одну сахарную скульптуру по вкусу герцога, получат в качестве оплаты тысячу крессов.

— Тысяча крессов за одну сахарную скульптуру!?

— Да, возмутительно, не так ли? Кроме того, ремесленник, признанный герцогом Филаксом, в котором течет кровь великого короля Седрика, наверняка приобретет престиж, не так ли? Кажется, мастера из Рэдклиффа собираются в замок ради тысячи крессов и чести быть признанным герцогом Филаксом.

Закрыв один глаз, хозяйка продолжила: 

— Если вы пойдете к Филаксу, вы сможете победить их и заработать тысячу крессов за один раз.

Если бы у нее была тысяча крессов, финансовое положение Энн немедленно улучшилось бы. Провести канун Нового года в «Флюгере» стало бы вполне возможным.

И честь, что герцог Филакс признал ее навыки — для Энн, которая не была серебряным мастером по сахару, стала бы шансом, выпадающий раз в жизни. Если бы она была удостоена такой чести, продавать сахарные скульптуры стало бы намного легче, чем сейчас.

Возможность получения была не нулевой. В конце концов, герцог Филакс намеренно заявил: «Не имеет значения, быть серебряным мастером по сахару или нет». Без сомнения, ей будет позволено соревноваться наедине со своими способностями.

— Что ты думаешь? Пойдем, Мифрил?

Мифрил, стоявший на столе, зачарованно смотрел в воздух, вероятно, представляя себе тысячу крессов в золотых монетах.

— Тысяча крессов, должно быть, это здорово… Сейчас так обстоят дела, как бы усердно Энн ни работала, она не сможет заработать столько. Тысяча крессов, тысяча крессов, ха…

На самом деле Энн недавно узнала, что Мифрилу, видимо, очень нравились деньги. Затем она перевела взгляд на Шалля.

— Ну, это более конструктивно, чем стать учеником чародея, — сказал он, пожав плечами.

«Это верно. Я сахарный мастер. Вот почему я буду бороться со своими сахарными скульптурами.»

Энн сжала кулак.