Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
11 - 2

Удовлетворенная тем, что похлебка впервые за долгое время согрела ее желудок, Энн вскоре погрузилась в глубокий сон. Но ближе к полуночи она неожиданно проснулась.

В темноте она слышит дыхание Шалля, спящего на диване, и Мифрила, свернувшегося в кровати Энн.

Лунный свет просачивается сквозь щели в шторах и падает на пол. Свет настолько прекрасен, что кажется, он будто приглашает Энн. Беловатое сияние напоминает блеск серебряного сахара.

«Я хочу прикоснуться к серебряному сахару.»

Энн чувствует позыв и не может устоять на месте.

Осторожно встав с кровати, чтобы не разбудить Шалля и Мифрила, она накинула плечи палантин, висевший на стуле, и вышла из комнаты.

Тихо переступая с ноги на ногу, она направилась в мастерскую. Выйдя из столовой в коридор, она видит свет, просачивающийся сквозь щель в двери мастерской. Там кто-то находится. Открыв дверь, она видит Кита, разминающего серебряный сахар. 

— Кит?

Кит оборачивается с испуганным видом. В еще большей панике он выходит вперед, пряча верстак за спину.

— Энн? Что случилось в такое время?

— А ты что делаешь, Кит?

Завтра Кита ждала работа в замке Холлилиф. Однако он остался здесь на ночь и собирался вернуться в замок завтра утром. Кэт ушел на виллу виконта Серебряного Сахара и не вернулся. Возможно, Хью поймал его и снова стал насмехаться над ним. Впрочем, и Кита, и Кэт завтра ждет работа. В отличие от Кэта, Кит не любит засиживаться допоздна. 

— Я? Я…

Кит заминается, но затем сдается с горькой улыбкой.

— Я делаю для тебя сахарные конфеты. Чтобы отпраздновать твое выздоровление…

Он нерешительно прерывается и застенчиво продолжает. 

— И я подумывал еще раз признаться тебе в своих чувствах. Возможно, ты забыла. Слишком много всего произошло.

От этих слов у Энн сжимается сердце, и ее охватывает удушающее чувство вины.

«Я целовалась с Шаллем.»

Энн попросила Шалля стать ее возлюбленным, и он согласился. Она чувствует нечто сродни вины за то, что приняла решение, хотя Кит уже давно ждёт ответ.

Именно потому, что Кит настолько искренен и прямолинеен, Энн должна как можно скорее сказать ему правду.

— Кит, я…

Энн смотрит на пальцы ног и на кожаные тапочки, которые прихватила из спальни. Ей неловко, что она стоит перед ним в ночной рубашке и собирается сказать эти слова.

— Что?

Больно слышать голос, который мягко переспрашивает ее.

— Когда... Рафаль ранил меня, я подумала, что вот-вот умру, и попросила Шалля... стать моим возлюбленным.

Она слышит, как Кит глубоко вздыхает. Энн крепко закрывает глаза и сразу же продолжает говорить.

— Когда Шалль спросил меня, хочу ли я быть его возлюбленной, я не смогла ответить. Потому что я человек и умру, оставив Шалля одного. Я не могла ответить, потому что боялась, что разобью ему сердце. Но Мифрил Рид Под научил меня этому. Если вы вместе с возлюбленным, неважно, какое будущее вас ждет, счастье от возможности проводить время вместе — это невосполнимое сокровище.

Энн знает, что это неубедительное оправдание, но ей кажется, что она проявила к нему искренность, честно рассказав о своих чувствах.

— Но я не ненавижу тебя, Кит. Ты мне нравишься. Я люблю тебя, как любила маму. Но любовь к члену семьи и к Шаллю разная. Поэтому… когда я думала, что умру… я захотела стать возлюбленной Шалля. 

Кит подходит и касается плеча Энн.

— Посмотри вверх, Энн.

Кит говорит очень спокойным голосом. Его голос совсем не властный, но по какой-то причине Энн в страхе поднимает глаза.

— Я понимаю, что ты чувствуешь...

Кит выглядит грустным, но он улыбается.

— Я понимаю, что ты пытаешься сказать. Я тоже не такой уж глупый и знал о связи между тобой и Шаллем. Но я все равно подумал, как было бы здорово, если бы я мог стать твоим возлюбленным. Вот почему я признался тебе.

Затем Кит медленно целует Энн в лоб.

— Я не могу быть твоим возлюбленным, но ты сказала мне, что любишь меня, как свою семью. Это большая честь. Этого достаточно. Спасибо.

Его слова, сказанные шепотом на ее лбу, словно сочились из разбитого сердца. От терпения и нежности Кита на глаза Энн наворачиваются слезы.

Кит смотрит вниз, на лицо Энн, слегка улыбается и вытирает пальцами уголки ее глаз.

— Почему ты плачешь? Я же не плачу.

— Мне очень жаль. Потому что…

— Если бы ты не была в таком состоянии, я бы, возможно, больше расстроился.

Кит усмехается.

— Ты спала как убитая, и я боялся, что ты... никогда не проснешься. Я боялся, что больше не услышу твоего голоса. Но ты проснулась, так что меня все устраивает. Когда думаю, что никогда больше не смог бы тебя увидеть, получить отказ от тебя не так уж и страшно. Ты все еще жива.

Он рассеянно хлопает Энн по плечу, словно придавая ей сил.

— Но, Энн, даже если ты мне отказала, я не против работать с тобой в этой мастерской. В конце концов, работа есть работа.

Глядя на Кита, Энн пытается вернуть мысли в нужное русло и думает, что тоже любит его. Он замечательный человек во всех отношениях, от его нежного выражения лица до жестов и мягкого галстука, который он носит на шее.

Энн не могла не желать счастья молодому человеку перед ней. Она хочет сделать прекрасные сахарные кондитерские изделия, которые принесут ему самое большое счастье. И ей хотелось выразить ему благодарность за его чувства.

«Я хочу это сделать.»

Энн хочет это сделать от всего сердца.

— А теперь, почему бы тебе не пойти спать? Ты еще не до конца выздоровела.

— Нет. Я хочу сделать леденец. Я пришла сюда, потому что хотела этого. Поэтому позволь мне приготовить его.

Кит в изумлении улыбается Энн, которая прямо говорит ему это.

— Все как всегда... Ну, все в порядке. Я ценю, что мой коллега с энтузиазмом относится к своей работе. Но, пожалуйста, не перегружай себя.

— Спасибо. Я не буду усердствовать.

Протерев заплаканные глаза, Энн выпрямилась.

Кит вернулся к своему рабочему столу, а Энн направилась к бочке с серебряным сахаром.

Открыв крышку бочки, она увидела чистый белый серебряный сахар с голубоватым оттенком, освещенный светом лампы. Они переработали его в мастерской вместе с Китом, и он стал немного приятнее на ощупь. Энн пересыпает его в каменную чашу и несет к верстаку. Встав перед Китом, она разложила на столе серебряный сахар. На верстаке стоит камень, который естественным образом охлаждает серебряный сахар. Кит опускает руки в холодную воду, которую он набрал из колодца. Затем из другого кувшина он наливает воду в серебряный сахар.

Энн медленно смешивает воду и сахар, проверяя консистенцию. 

«А?...»

Как только Энн прикоснулась к нему, ее рука замирает. Серебряный сахар плохо смешивается с водой, и, похоже, только половина его растаяла, а остальная часть остается сухой.

 Кит, наблюдавший за движениями рук Энн, поднимает бровь.

— Что случилось, Энн? Думаю, ты все еще не в лучшей форме.

— Нет, это не правда.

Говоря это, она старается быстро перемешать массу, добавляя холодную воду и снова замешивая. Но при этом текстура серебряного сахара становится неравномерной.

— Энн, что случилось? Кажется, твои движения рук какие-то неаккуратные.

Услышав слова Кита, Энн останавливается.

Она в шоке смотрит на свои руки.

— Я… Интересно, это… Я не понимаю, рука выглядит… странно.

«Что это? Я должна разминать его... но у меня не получается. Почему?»

Это чувство Энн помнит с давних, давних пор.

«Просто разминай. Разминай его, ощущая кончиками пальцев текстуру серебряного сахара. Это легко. Просто попробуй.»

Эмма смеялась, когда давала ей указания, но у Энн ничего не получалось, и она продолжала разминать со слезами на глазах.

«Я не знаю. Я разминаю его правильно».

«Ты не делаешь этого.»

«Я не знаю».

Когда Энн было семь или восемь лет, этот разговор повторялся у них снова и снова.

Кит, кажется, чувствует, что-то неладное с поведением Энн, когда она стоит как вкопанная и смотрит не моргая, поэтому он обходит верстак и вглядывается ей в лицо.

— Что случилось, Энн?

Когда она посмотрела вниз, кончики ее пальцев задрожали. Энн поняла.

«То, что Эриль забрал в обмен на жизнь...»

Слезы полились совсем не так, как раньше.

Кит удивленно моргнул.

— Что случилось, Энн? 

— Кит, я… я поняла, что потеряла в обмен на свою жизнь…

Внезапно ее тело потеряло свою силу. Ноги подкосились, и она села на месте.

— Энн!

— Я… больше не знаю, как делать сахарные конфеты.

Лицо Кита изменилось.

Энн настолько шокирована, что даже не чувствует холод каменного пола.

— Я… я потеряла…

— Энн, просто успокойся.

Кит поддержал Энн за плечи, помог ей встать и усадил ее на ближайший стул. 

— Может быть, потому что ты только что очнулась и еще не пришла в себя. Я позову кому-нибудь. Позову Шалля.

Кит, который говорил ей, чтобы она успокоилась, похоже, очень торопился и выбежал из мастерской.

Энн снова смотрит на пальцы своих рук. Они дрожат.

— Я потеряла?...

Ее охватило чувство безнадежности и страха. Она не могла поверить, что забыла ощущения от изготовления сахарных конфет, которые считала смыслом жизни.

«Это какая-то ошибка?»

Кит немедленно вернулся в мастерскую вместе с Шаллем и Мифрилом.

— Кит сказал, ты чувствуешь себя странно.

Едва войдя в мастерскую, Шалль опускается на колени перед Энн, сидящей на стуле, и всматривается в ее лицо. Мифрил на его плече тоже выглядит обеспокоенным, его брови опущены. 

— Странно. Я как будто вернулась в детство… Я не могу как следует замесить серебряный сахар.

Выражение лица Шалля становится мрачным.

 Мифрил прыгает с плеча фея на колени Энн и гладит ее дрожащую руку. 

— Все в порядке, Энн. Это просто твое воображение. Возможно, ты еще не в форме.

Но странное ощущение от прикосновения к серебряному сахару, возникшее ранее, вызывает в ее груди непередаваемое чувство ужаса.

— Все в порядке, правда, Шалль Фен Шалль?

Мифрил смотрит на Шалля, словно прося о помощи, но Шалль остается с нахмуренными бровями и тяжелым выражением лица. 

— Я надеюсь, что это так...

Сказав это, он встает и оглядывается на Кита, который выглядит несколько ошеломленным.

— Мальчик. Что ты думаешь? Ты же видел, как она работала с сахаром.

— Я видел, но не могу ничего сказать наверняка…

— Тогда нам нужен другой мастер. Пойди и позови кого-то, кто сможет оценить.

Кит кивает в ответ на это указание.

— Правильно. В данном случае мистер Хингли — лучший выбор. Он, наверно, все еще на вилле виконта Серебряного Сахара, так что я позову его.

Кит выбежал из мастерской.

Мифрил продолжает гладить дрожащую руку Энн, пока они ждут Кита и Кэта. Шалль стоит рядом с ее стулом и молчит, словно размышляя.

Сколько времени прошло?

В лампе уже заканчивалось масло, когда они услышали, как дверь магазина на главной улице с грохотом распахнулась.

— Сюда.

С голосом Кита послышался скрип двери, соединяющей магазин и мастерскую. Вслед за Китом, открывшим дверь, шагнул Кэт. Бенджамин, сидящий на плече Кэт, тоже проснулся, его зеленые волосы растрепаны, а на лице необычное для него обеспокоенное выражение.

После этого появляется Хью Меркури, виконт Серебряного Сахара, со своим сопровождающим Салимом.

— Кэт, Хью…

Когда Кэт и Хью вошли в дом, в воздухе появился слабый запах алкоголя. Возможно, они выпивали на вилле, но на это намекал только запах спиртного и то, что Хью одет в свою обычную коричневую куртку. Выражения обоих лиц чрезвычайно мрачные.

— Встань, тупица.

Кэт подходит к Энн спереди и внезапно тянет ее плечо вверх.

— Пауэлл сказал, что произошло. Я проверю, так что попробуй прикоснуться к серебряному сахару.

Это ни выговор и ни поощрение, но четкое указание на то, что Энн, встревоженная, напуганная и дрожащая, должна сделать. Это обнадеживает.

— Да…

Когда она кивнула, Кэт отпустил ее руку и погладил по подбородку, словно подбадривая ее. Затем Хью тихо сказал:

— Успокойся.

Это был тихий, но властный голос виконта Серебряного Сахара. Сердце и ее дрожащее тело напряглись.

Энн медленно подошла и зачерпнула из бочки каменной чашей серебряный сахар. С ним в руке она идет к своему верстаку и рассыпает серебряный сахар на поверхность. Затем она заливает его холодной водой.

Кит с беспокойством наблюдает за ее движениями. Шалль облокачивается на стену, скрестив руки на груди, и просто смотрит. Мифрил ерзает, то вставая, то садясь на стул. Кэт стоит перед верстаком, а Хью — за его спиной.

Обеими руками она смешивает холодную воду с серебряным сахаром. Затем она пытается разминать его, вращая запястьем.

«Ах...опять.»

Сахарная масса получается неоднородной, где-то липкой, а где-то сухой.

Кэт стонет. Затем Хью кладет локоть на его плечо и, нахмурившись, смотрит на верстак.

— Кажется, ты знаешь шаги, но… движения рук не очень хороши. Это руки подмастерья.

При бормотании Хью руки Энн остановились.

— Ты… потеряла то, что помнит твое тело? — с болью сказал Кэт.

Энн поднимает глаза и встречается с растерянными взглядами Кэта и Хью.

Тревожные предположения Энн подтвердились, и ее руки бессильно упали по бокам. 

— Кажется, я больше не знаю, как делать сахарные конфеты… Может быть, это плата за жизнь.

Руки Энн сейчас такие же, как в семь или восемь лет. Они такие же, как когда она была неуклюжим, беспомощным ребенком. 

— Это плата? Ты, наверное, шутишь? — резко сказал Кэт.

Мифрил сел на стул. Кит отвернулся от Энн, а Хью глубоко вздохнул.

— Я потеряла это... я...

Слезы наворачиваются на глаза, когда она повторяет это снова и снова, словно желая убедиться в этом.

«Это цена спасения моей жизни. Но какая огромная цена. Я хотела бы заплатить чем-то другим...»

Ей не хотелось горько плакать перед Кэтом и Хью, двумя мастерами серебряного сахара.

— Простите! — крикнула Энн, отводя глаза и убегая.

Она выбежала из мастерской, прошла через столовую и поднялась по наружной лестнице из сада. Она вбежала в свою комнату, где сквозь занавески пробивался белый лунный свет, и плюхнулась на кровать. Она прижалась лицом к покрывалу.

«Я потеряла это. Потеряла…»

Все, что умеет Энн, — это готовить леденцы, и она не знает, как жить иначе. Более того, хотя мое сердце переполнено желанием приготовить сахарные конфеты, она не может этого сделать.

Энн не знала, что делать, ей так больно, что хотелось плакать и кричать. Величина того, что она потеряла, приводит в ужас, и все время крутится вопрос: «Почему?»

«Мне больно. Больно.»

Энн сжимает на груди свою хлопковую ночную рубашку, задыхаясь так сильно, словно ее сердце разбилось.

«Нет, нет, нет. Я не хочу это терять.»

Энн не хочет этого признавать. Но с болью она понимает, что это действительно произошло. Сжатые кулаки дрожали от избытка сил.

Внезапно ее хватают сзади за плечи и силой тянут вверх, заставляя сесть. Энн увидела перед собой лицо Шалля. Он стоит коленями на кровати, держа Энн за плечи и глядя на нее.

— Успокойся.

Слезы наворачиваются ей на глаза, когда она слышит его нежный голос.

— Нет…

Слезы текут по ее лицу одновременно со словами.

— Нет, нет, нет. Я… не хочу!

Она кричит на Шалля, как избалованный ребенок, словно срывая на него злость.

— Я не хочу терять! Я хочу вернуть свои способности! Хочу вернуть их! Найди Эриля! Верни их! Мне все равно, если это убьет меня! Я не хочу быть неспособной делать леденцы!

— Энн.

— Найди! Пусть он вернет обратно! Мне не нужна моя жизнь!

Внезапно она чувствует удар в правую щеку. Шалль ударил Энн по щеке. Когда от шока она перестала кричать, Шалль внезапно прижал ее к себе.

— Жизнь необходима, дура.

Слёзы текут от нежного, тихого шепота.

— Шалль, ты прав... Жизнь необходима... Но... Но...

Рыдания вырвались наружу, и, не в силах больше сдерживаться, Энн заплакала вслух. Она громко плачет, зарывшись в объятия Шалля.

Шалль обнимает Энн, гладит ее по волосам и несколько раз целует в макушку, не говоря ни слова.

«Я потеряла. Я потеряла.»

Энн продолжала плакать. Она плакала и плакала, пока не перестала понимать, что происходит, а затем, устав от слез, она сжалась в объятиях Шалля. Ей больше не хотелось уходить с этого места, она больше не хотела ни о чем думать.

~*~*~*~*~

«Это цена, которую нужно заплатить?»

Для Энн изготовление леденцов — смысл жизни. Зная это, Шалль может до боли понять отчаяние, которое она испытывает, рыдая у него на руках.

Даже если Энн больше не сможет делать сахарные конфеты, Шалль продолжит защищать ее до конца жизни. 

Но если она не сможет делать сахарные леденцы, наступит ли когда-нибудь момент, когда она сможет почувствовать себя счастливой? Если нет, то, даже если Рафаль не лишил ее жизни, он все же забрал счастье Энн.

«Рафаль.»

Шалль чувствует жгучую ненависть.

Он не только причинил Энн боль, но и отнял у нее самое важное. Что бы ни случилось, Шалль полон решимости снова найти Рафаля и убедиться, что на этот раз он не останется в живых.

Шалль гладит Энн по волосам и целует ее в макушку, пока она плачет в его объятиях. Ощущение пушистости усиливается, как будто температура ее тела повысилась из-за непрерывного плача. Он никогда не видел, чтобы Энн так плакала.

Энн иногда плачет. Но никогда прежде она не плакала громко, как ребенок. Шалль недоумевает, откуда в ее стройном теле такая выносливость и сила.

Шалль не хочет, чтобы она плакала. Он желает, чтобы она встала с той же силой, что и всегда, и, если возможно, отмахнулась от несчастья, которое обрушил на нее Рафаль.

«Не плачь,» — вот что он хочет сказать, но не плакать было бы невозможно. Она потеряла то, что у нее было. Возможно, это такое же отчаяние, которое испытал Шалль, когда у него отобрали одно из крыльев.

«Такое же?»

Шалль вдруг задумался.

«Оно действительно одинаковое?»

Затем он понял.

«Возможно, нет...»

~*~*~*~*~

Какой бы опустошенной Энн ни была, ночь проходит, как и положено.

Кажется, взошло утреннее солнце, и комната тускло освещается светом, проникающим сквозь шторы. Звук собственного голоса отдается эхом в ярком свете и улавливается ушами.

Сердце опустело после того, как она плакала всю ночь, а гнев и печаль, которые она испытывает по отношению к своей судьбе, исчезают за усталостью. Должно быть, ее чувства притупились от избытка слез. Нервозность утихла, и Энн просто открыла глаза.

— Я думаю…

Словно ожидая, пока разум Энн прояснится, Шалль заговорил.

— Феи всегда рождаются с какими-то способностями. Люди, напротив, рождаются ни с чем. Люди приобретают способности уже после рождения.

Энн не понимает, что имеет в виду Шалль, но она слушает его голос. 

— Способности фей подобны крыльям. Они рождаются вместе с ними, и когда они их теряют, то уже не могут обрести их снова. А человеческие способности — это как… одежда, которое приобретается после рождения.

На слова Шалля затуманенные мысли Энн слегка отреагировали.

«Если человеческие способности — это то же самое, что и одежда, то я сейчас голая, как младенец.»

Поэтому Энн кажется, что ее тело маленькое и слабое, когда ее обнимают?

«Но для феи потерять свои способности — то же самое, что потерять крылья. Это слишком больно. Они никогда не вернутся.»

Каждое слово ощущается ясно и болезненно. Энн может понять боль, которую испытывают феи, когда теряют крылья. Однако боль, которую на самом деле чувствуют феи, должна быть сильнее, чем боль, которую чувствует Энн прямо сейчас. 

«Если это одежда, то ее можно сшить заново и носить, но крылья уже не вернешь…»

Энн вдруг осознает слова, закрученные ее мыслями, которые словно плывут по течению. 

«Одежда?»

Она удивилась.

«Одежда?»

Энн начинает понимать, что Шалль пытался сказать.

«Если это одежда…»

Энн поднимает лицо и сталкивается с черными глазами Шалля.

— То, что ты потеряла, — это то, что никогда не вернется? Или это то, что ты можешь вернуть? Что именно ты потеряла?

Способности фей врожденные. Они подобны крыльям. Феи рождаются с этой способностью и могут ее использовать. Другими словами, приобрести эту способность после рождения невозможно. Человек приобретает способности уже после рождения. Он учится, работает, стремится, упорствует, и , наконец, приобретает их.

— Потеряла… — удивленно бормочет Энн. Шалль кивает.

— Да.

Энн крепко сжимает одежду Шалля.

— То, что я потеряла, я смогу вернуть…

Когда она произнесла вслух эти слова, его темные глаза заверили ее с легкой улыбкой.

— То, что не может сделать фея, может сделать человек.

В детстве Энн не умела хорошо обращаться с серебряным сахаром. Ее это расстраивало, поэтому она наблюдала за Эммой и тренировалась сама, снова и снова, не торопясь. Она упорно трудилась, чтобы становиться все лучше и лучше. Энн познала чувство изготовления сахарных кондитерских изделий, приобрела навыки и стала серебряным сахарным мастером.

Энн не родилась с природными способностями серебряного сахарного мастера.

Энн не родилась с крыльями «мастерства», как у феи. Она приобрела свои способности в результате упорного труда и повторения.

— Если ты что-то потеряла, ты можешь получить это снова. Люди могут получить это. Вы можете повторять это с самого начала столько раз, сколько захотите. В этом разница между феями и людьми.

Крыло Шалля светится бледно-зеленым сиянием в слабом свете, проникающем сквозь шторы, излучая торжественную красоту и безмятежность. Слова Короля Фей дошли даже до человеческого сердца Энн. Она знает, что он никогда не скажет ни слова неправды, и в его словах есть сила. 

«Может быть, я смогу вернуть свое мастерство.»

Эта идея подобна утреннему солнцу, светящему сквозь шторы, заставляющему чувствовать определенную яркость, даже если его не видно. Поскольку Энн знает, что потеряла, ей все еще грустно, как если бы она была голым ребенком. Но.

«Одежду, которую я потеряла, можно сшить и надеть снова.»

Ее сердце сильно бьется, и она чувствует, как тепло разгоняет кровь по всему телу. Что-то внутри Энн оживает.

— Ты выглядишь так, словно пришла в себя.

Шалль усмехается, и Энн понимает, что она в ужасном состоянии. И, конечно же, она также осознает, что полностью находится в объятиях Шалля.

Энн поспешно поднялась из рук Шалль и потерла глаза. Они опухшие и горячие. Энн чувствует себя неловко и с натянутой улыбкой смотрит на фея.

— Шалль, я ужасно выгляжу?

— Вполне по-своему.

Она рассмеялась от таких резких слов.

— Верно.

Однако она чувствует облегчение от того, что теперь может смеяться.

 В этот момент в дверь комнаты осторожно постучали. Шалль встал с кровати и открыл дверь. По ту сторону двери стоит Кит. На его плече сидит Мифрил с обеспокоенным выражением лица. 

— Бенджамин приготовил завтрак. Я подумал, что ты тоже можешь поесть, если захочешь, — нерешительно сказал Кит и посмотрел через плечо Шалля на Энн, сидящую на кровати. Кит и Мифрил выглядят настолько обеспокоенными, что ей стало их жаль. 

«Вам не следует так сильно беспокоиться обо мне.»

Кита ждет работа в замке Холлилиф. Эта работа — ключ к будущему фей.

Энн потерла опухшие глаза и с улыбкой встала.

— Спасибо, Кит, Мифрил Рид Под. Нужно как следует поесть.

Услышав этот твердый голос, Кит и Мифрил невольно переглянулись и почувствовали облегчение.

По мере того как она шаг за шагом идет к двери, в Энн крепнет решимость.

«Сделай это. С самого начала.»

 Она прикусила губу.

«С самого начала. Снова и снова.»

В этом слабость людей, и в этом же их сила.

Когда она переоделась и спустилась с Шаллем в столовую, за столом было тесно. Энн, Шалль и Мифрил. Еще Кит. Кэт и Бенджамин. И, на удивление, за столом сидели даже Хью и Салим.

На столе стояли две большие миски с тыквенным салатом, приготовленным, очевидно, Бенджамином. Хрустящий бекон и яичница. Перед каждым поставлен чай и слегка поджаренный хлеб. Чай из ароматных трав создает освежающую атмосферу в столовой.

— Доброе утро.

Когда Энн села за стол, она склонила голову перед Кэтом и Хью.

— Я сожалею о вчерашнем вечере. И спасибо, что вы приложили немало усилий, чтобы проведать меня.

— Ты в порядке? — небрежно спросил Кэт, потянувшись за хлебом.

— Да. Теперь все в порядке.

Хоть она и говорила так, все видят ее опухшие глаза, показывающие, как сильно она плакала прошлой ночью. Тем не менее, она улыбается изо всех сил, и Хью смеется, видя это.

— Ты такая же сильная, как и всегда, Энн. Кэт намного слабее. Вчера вечером он бродил по заднему саду и беспокоился о тебе.

Кэт бросает взгляд на Хью, который сидит напротив него.

— Заткнись, ты говоришь не по делу. Почему ты вообще здесь сидишь?

— Кит пригласил меня позавтракать.

В глазах Кэта, смотрящих на Кита, читается фраза: «Ты зря это сделал.»

Кит пожал плечами и сказал: 

— Да, ну, ты знаешь... 

— Нет! Не давайте ему есть! Он и так хорошо питается в своем доме. Он же дворянин, в конце концов! Иди домой!

— Не ревнуй.

— Я не ревную! Я просто говорю, что ты меня бесишь! 

Кэт этого не замечает, но Хью специально дразнит его, чтобы разрядить атмосферу.

— У тебя есть аппетит, Энн? — с беспокойством спросил Салим, который сдержанно сидел рядом с Хью и тихо пытался сохранять бдительность.

— Да, немного. Давно не виделись, мистер Салим. Пожалуйста, ешь побольше.

Смуглокожий иностранец посмотрел на своего хозяина и сидевшего рядом с ним Кэта и невыразительно сказал:

— Ну, я съем немного. Но это немного неловко.

Затем Бенджамин хватает чайник и начинает разливать чай всем по чашкам. 

— Не стесняйтесь, ешьте побольше~. Я приготовил много еды. Вот, Энн. Вот твой любимый чай.

Бенджамин улыбается и наливает чай в чашку Энн. Травяной чай со сладким ароматом — это чай для перекуса. Но Бенджамин, зная, как Энн нравится этот чай, специально выбрал его, чтобы поднять ей настроение.

Этой ночью все переживали за Энн.

Она села прямо на стуле и выпрямила спину.

— Прежде чем мы поедим, Хью, я хочу кое-что сказать. Я не хочу есть эти вкусные блюда, которые Бенджамин приготовил для нас, в неловкой обстановке.

При этих словах все затихли. 

— Говори.

Хью откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Как все видели вчера вечером, я сейчас не в состоянии делать сахарные конфеты. Теперь, когда я закончила свою исследовательскую работу, мне, вероятно, следовало бы вернуться в замок Холлилиф и вернуться к обучению фей. Но я не думаю, что это возможно. Вот почему я хочу взять отпуск на работе.

— Хочешь отдохнуть? — спросил Хью, желая удостовериться, и Энн кивнула. 

— Да, я возьму перерыв.

— Ты же не хочешь сказать, что уходишь? Или отказываешься от королевской медали?

Спокойствие Хью при ответе на этот вопрос обнадеживает. Возможно, он понимает, что собирается сделать Энн.

— Я не скажу этого. Пока я не работаю, я начну обучение заново. Став подмастерьем, я начну заново тренироваться. И я восстановлю свои силы. Вот почему я не откажусь от своей королевской медали.

— Хочешь начать сначала? — спросил Кит с ошеломленным выражением лица, и Энн кивнула.

— Я начну сначала. Я верну то, что потеряла. 

Когда Энн решительно заявила об этом, Хью посмотрел на потолок и громко рассмеялся.

— А ты и вправду стойкая! Я боюсь!

Словно вдохновленный этим смехом, Кэт, разорвав хлеб в руке на две части и поднеся ко рту, говорит:

— Это очевидно, не так ли? Если ты что-то потеряла, просто верни это обратно. Это просто. Не нужно беспокоиться о работе в замке Холлилиф, мы с Пауэллом справимся. Ты должна тренироваться. Но как ты будешь это делать? Для обучения необходим мастер, который может служить примером для подражания.

— Это верно.

Действительно, Энн решила начать все сначала, но у нее не было конкретного представления о том, как она будет это делать.

Если Энн останется одна в этой мастерской и будет работать с серебряным сахаром, она не сможет добиться никаких результатов. Обучение возможно только под руководством мастера, который может служить образцом для подражания. Именно поэтому в ремесленном мире существует система ученичества. Необходимо изучить навыки своего учителя и на их основе усовершенствовать свои собственные.

— Мастер, который может быть образцом для подражания...

В детстве образцом для подражания для Энн была ее мать, Эмма. Он бы хотела, чтобы примером для нее был такой мастер, как Эмма, уважаемый и умелый.

Самый идеальный мастер — Хью, но он делает сахарные изделия только для Его Величества Короля, поэтому не всегда прикасается к серебряному сахару. Вместо этого он занят разными обязанностями виконта Серебряного Сахара. Следующим на ум приходит Кэт, но он тоже сейчас занят работой в замке Холлилиф, поэтому не занимается изготовлением кондитерских изделий ежедневно.

Лулу прекрасна как преподаватель. Но для изготовления кондитерских изделий у нее уже не хватает сил. Если бы она попросила, Лулу могла бы согласиться ее обучать, но Энн хочет, чтобы фея проводила свои последние дни тихо и неторопливо, глядя на конец своей жизни.

— Как насчет мастерской Пейджа? — предложил Хью, перестав смеятся.

Хью взглянул на Энн, кладя тыквенный салат на свою тарелку.

— Там Коллинз, и Гленн Пейдж тоже. Коллинз достаточно хорош, а у Гленна Пейджа есть опыт и превосходная чувствительность как мастера. Кроме того, мастерская Пейджа готовит учеников, чтобы они стали хорошими мастерами. Там отличные условия.

Кэт выхватил ложку из рук Хью, потому что он набрал слишком много салата.

— Эй, держи себя в руках! Это грубо!

— Я голоден.

— Так поешь в своем особняке!

Кэт с силой толкнул выхваченную ложку в сторону Энн.

— Я не могу простить отвратительное поведение этого парня, но то, что он говорит, разумно. Ублюдок Эллиот много шутит, но старик Пейдж довольно порядочный. Иди в мастерскую Пейдж.

«Мастерская Пейдж.»

Это название вызывает непередаваемое чувство ностальгии. Там Энн может сказать: «Я дома». 

Это хорошее место, чтобы побаловать себя. Однако в то же время, если Энн пожелает, мастерская сможет ее жестко и строго дисциплинировать. Она утратила свои навыки и чувствует себя, как будто потеряла руки. Даже если она решительно и твердо решила начать все с самого начала, ей будет непросто. 

Но Энн чувствует, что может начать с этого.

Мифрил уже некоторое время сидит на столе с загадочным выражением лица. Он тихонько ковырял столешницу, но вдруг выпрямился. Затем он резко склонил голову.

— Энн, прости меня! Прости!

Энн наклонила голову в удивлении.

— Мифрил Рид Под, за что?

— За что?! Энн, ты потеряла мастерство, потому что пыталась мне помочь! Это моя вина. Ты больше не можешь делать сахарные леденцы, хотя так любишь их. И все же…

Мифрил в отчаянии прикусывает губу и смотрит вниз, его плечи трясутся, а по лицу текут слезы. Энн улыбается, глядя на сердитый, дрожащий, расстроенный и виноватый вид Мифрила.

— Это не твоя вина, Мифрил Рид Под. Это результат того, чего я сама хотела.

 Энн хотела сохранить Мифрилу жизнь. Вот результат.

«Да, это то, чего я хотела.»

Это результат исполнения ее желания, и Энн должна принять это тоже. Если она будет просто отчаиваться и грустить, Мифрил будет страдать, а Энн будет больно от этого. Поэтому ей придется смириться с последствиями.

 — Я не жалею об этом, но я не могу так продолжать. Вот почему я хочу пойти мастерскую Пейдж.

— Энн.

Она смотрит в лицо Мифрилу, который вот-вот заплачет. 

— Ты пойдешь со мной? Мифрил Рид Под.

— Ох, да… Пойду. Я пойду с тобой.

Энн кивает Мифрилу, затем поворачивается лицом к Шаллю.

— Шалль, я хочу пойти в мастерскую Пейдж.

Фей отвечает, неторопливо потянувшись за чашкой чая.

— Иди, куда хочешь. Я пойду за тобой.

Для Энн это было место, куда привел ее луч надежды.

~*~*~*~*~

На следующий день Энн написала письмо Эллиоту Коллинзу, исполняющему обязанности руководителя мастерской Пейджа. Она рассказала о том, что ей пришлось пережить, о своем состоянии и попросила принять ее в ученики в мастерскую Пейдж. На следующее утро она уже получила ответ. По всей видимости, почтальону сразу же вручили ответное письмо. И, хотя ответ был коряво нацарапан, намерения Эллиота были понятны.

«Приветствую тебя. Возвращайся.»

Письмо, казалось, воодушевило Энн, и она поспешно начала собирать вещи. Даже Шалль чувствует безнадежность, когда думает о том, что потеряла Энн. Однако теперь, когда она движется вперед и бросает вызов своей судьбе, возможно, Шаллю нет необходимости беспокоиться об этом.

Но кого он не может простить, так это Рафаля. Если бы он не ранил Энн, она не понесла бы великой утраты, потеряв мастерство изготовления сахарных кондитерских изделий, которое было самой ее жизнью.

«Как только она придет в мастерскую Пейдж и успокоится, я найду Рафаля.»

И на этот раз Шалль уничтожит Рафаля. И он даст Эрилю шанс выбрать будущее, какое он сам захочет. Шалль хочет освободить его от чар Рафаля.

Он знает их местонахождение. Они должны быть там, где находится первая сахарная яблоня. И Шалль знает, где она находится.

Но как им туда добраться?

«Я не знаю способа.»

Шалль смотрит на ночное небо. Осенний ветерок, дующий на задний двор, касается его щек и нежно ласкает крыло.

Он стоит так некоторое время.

— Вы уезжаете завтра?

Кит спустился по наружной лестнице. Когда он замечает Шалля, он подходит к нему и становится рядом, глядя на звезды.

Продолжая работать в замке Холлилиф, Кит по вечерам возвращается в мастерскую Пауэлл-Хэлфорд, чтобы помочь Энн собирать вещи. Благодаря этому сегодня к полудню они смогли закончить сборы. Несмотря на то, что Энн получила ответ Эллиота вчера, она уезжает уже завтра. Энн очень торопится. Должно быть, она чувствует нетерпение.

Энн весь день собирала вещи, а как только закончила, вернулась в свою комнату и легла спать. Обычно она не была уставшая в такое время суток, но, как и ожидалось, после десяти дней сна ее физическая сила, похоже, снизилась.

На Ките надета только пижама и ему, видимо, прохладно, поэтому он обнимает себя обеими руками. 

— Если тебе холодно, иди спать, — с отвращением сказал Шалль, но Кит упрямо покачал головой.

— Я не хочу, чтобы ты мне приказывал.

— Я не давал тебе никаких приказов. Я просто предложил.

— Тогда позволь сказать иначе. Я не хочу делать то, что ты предложил.

— Что это? Тебе 20 лет, а ты все еще бунтуешь?

— Ты…

Затем Кит вдруг замолкает и поднимает брови. На его лице видна твердость, сила и неустойчивость молодого человека.

— Я завидую тебе и ненавижу это. Вот почему я не хочу выполнять твои приказы и советы.

— Неожиданно.

— Ты высокомерен и сквернословишь. Ты не говоришь о важных вещах, и у тебя много секретов. Но Энн выбрала тебя.

Ясные светло-голубые глаза отражали мерцание звезд и оставались неподвижными, словно не хотели больше ничего видеть. Шалль вздыхает.

— Ты это слышал?

— Слышал. Прямо от Энн.

— Я же говорил тебе. Я не собираюсь ее отпускать.

— Правильно. И я тоже не хотел этого, — рот Кита скривился. — Это совершенно честно, но я жалею об этом. Мне не следовало говорить тебе те вещи и оставлять тебя наедине с Энн. Я хотел стать возлюбленным Энн. Я жалею, что так думал. Это то, что я... ненавижу. Я ненавижу себя за такие мысли. Я всегда хочу быть справедливым во всем, но я жалею об этом.

— Но ты поступил справедливо.

— Я сожалею об этом.

— Тем не менее, это правда, что ты так поступил. Ты был справедлив.

Кит закрыл лицо руками, держа его обращенным к ночному небу. Шалль мог видеть только его рот, но он улыбается, как будто издевается над самим собой.

— Я завидую тебе. Я ненавижу это и завидую. Но я и не ненавижу тебя. Это раздражает. Мне бы хотелось тебя ненавидеть.

Глядя на Кита, который не двигался, Шалль почувствовал что-то тяжелое на сердце.

«Существует ли такой чистый человек?»

Шалль ненавидел людей. Все, кроме Лиз, казались демонами, убившими ее. Но Энн была другой. Проводя время с Энн и почувствовав к ней любовь, Шалль по-новому взглянул на самих людей. Ребята из мастерской Пейдж, Хью и Кэт показались ему забавными и приятными.

Однако он никогда не уважал людей.

Но теперь Шалль думает, что это очень ценно видеть молодого человека перед ним, признающего свои собственные слабости и желающего быть честным.

Человек, который ведет себя прямолинейно, не признавая своих слабостей и уродств, просто бесчувственен. Однако, хотя Кит знает, какой он, он изо всех сил пытается оставаться честным и справедливым. Шалль должен принять прямую и чистую любовь Кита. Несмотря на то, что он разбил его чувства, Шалль должен сделать Энн такой же счастливой и даже больше, чем смог бы Кит.

— Я защищу ее. Что бы ни случилось, я защищу ее от всех бед.

В ответ на слова Шалля Кит издает небольшой удовлетворенный смешок, но это больше походит на слезы. Шалль повернулся и стал уходить.

— Пообещай, Шалль. Защити ее.

Шалль слышит бормочущий голос Кита у себя за спиной. Он кивает, не оборачиваясь.

— Обещаю. Клянусь твоей честной душе.

~*~*~*~*~

«Ты переоцениваешь меня, Шалль. Я не прямой и честный человек.»

Кит ругает себя, прислушиваясь к звуку удаляющихся ботинок.

«Даже сейчас, посмотри. Мне так больно. Я так расстроен.»

Шалль должен был это понимать, но все же он назвал Кита «честной душой». Он всего лишь утешал его, и он не настолько добродушен, чтобы говорить такое. Но Шалль сказал ему эти слова, потому что действительно так думал.

Слова Шалля, как маленький огонек, зажглись в сердце Кита, в котором царили смятение и беспорядок. Он усмехнулся про себя, чувствуя, что спасен этим светом.

«Спасибо.»

Горько улыбаясь, Кит благодарит Шалля. Затем он думает:

«Я снова влюблюсь в кого-то другого. Я буду влюбляться в кого-то другого снова и снова. Так что все в порядке. Потому что...»

Кит повторяет это снова и снова в уме, потому что хочет подражать Энн и попытаться стать сильнее, как она.

«Влюблюсь в кого-нибудь другого. Я буду влюбляться снова и снова. Со мной все будет в порядке.»

Пока Кит говорит себе это, он также думает о девушке, которая завтра покинет это место.

Кит надеется, что она вновь обретет силы, чтобы работать так же хорошо, как и раньше. Он желает этого от всего сердца.