Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
3 - 5

Это было похоже на прикосновение к крылу Шалля.

Энн попыталась воссоздать ощущение и цвета его крыла. Это так было естественно, как будто она действительно ласкала его. Но это ощущение вызвало у нее гораздо больший озноб, чем она ожидала. Она даже почувствовала что-то вроде мурашек по спине. Это было почти чувственно. Она была полна радости от ощущения кусочков серебряного сахара, когда она месила их один за другим между кончиками пальцев.

Как только она начала, Энн обнаружила, что не может перестать их делать. Она как будто искала что-то в работе. В поисках, может быть, способа реализовать невозможный мир. Чтобы реализовать ее желание, чтобы феи и люди сосуществовали. Чтобы хоть немного сузить пропасть между Шаллем и человечеством.

Включая белый, Энн замесила пятьсот один цвет серебряного сахара. Она выстроила их на верстаке по двое и по трое и искала гармонии цветов. После того, как она сформировала гармоничные комбинации, она смешала их, чтобы создать градации. Это было легко сделать с двумя, но когда она смешивала три или четыре цвета, ей приходилось уделять особое внимание сохранению оттенка.

Продолжая свою работу, она почувствовала покалывание в затылке. Но даже так она не могла остановиться. На следующий день она снова начнет работу по очистке серебряного сахара.

Ее тело всегда было истощено к тому времени, когда она заканчивала свои дневные дела. Но когда она закончила свой ужин и прикоснулась к своему серебряному сахару, желание творить было настолько сильным, что она забыла о своей усталости.

Она спала всего три часа в сутки, и это было больше похоже на чернение. Как только взошло солнце, она приступила к очистке серебряного сахара, а когда день закончился, она принялась за свою скульптуру.

Каждую ночь Энн с удовольствием лепила скульптуру, напоминающие крылья феи.

Она создала поразительное количество кусочков серебряного сахара с градиентом цвета. Она замесила каждую из них еще больше. Не теряя блеска и не повреждая цвет, она растянула каждую в тонкую полоску. Как крыло феи.

Она вырезала фигурки из каждого кусочка крылатого серебряного сахара, скручивала их в ее пальцах, и присоединила их к другим. Это не было рациональным решением, которое заставило ее продолжать работать со своим истощенным телом с такой напряженной концентрацией. Чистое стремление к созданию было то, что двигало ею.

Прошло почти десять дней с тех пор, как Энн посетила церковь Сейнт Льюистон Белл. Кит завершил свою скульптуру для Королевской конфетной ярмарки. В тот вечер, когда он закончил его, Шалль был уволен со службы.

Все ремесленники, которые стремились попасть на ярмарку конфет, за исключением Энн, уже завершили свои работы. Но Шалля это не волновало. Работа Энн продвигалась с огромной скоростью. Ее способность концентрироваться была откровенно поразительной.

Шалль ожидала, что ее скульптура будет закончена на следующий день или через день. Во всяком случае, теперь, когда его уволили с работы, ему больше не приходится иметь дело с вызовами в комнату Кита каждую ночь. Он вышел из комнаты Кита, чувствуя облегчение.

 — «Я не могу этого сделать» или «Это невозможно» — это все, что кто-либо когда-либо говорил мне. Это касается и тебя, Эллиотт. Ничего, кроме невозможного или необоснованно. Ты говоришь, что любишь меня, но все, что ты всегда говоришь мне, это то, что я не могу этого сделать, что у меня нет выхода.

В тот момент, когда Шалль вышел в коридор, он услышал женский голос, клокочущий едва сдерживаемым гневом. Он мог сказать, что она была очень взволнована. Ее голос постепенно становился громче. Он шел из комнаты Эллиота Коллинза. И обладательницей голоса, казалось, была та женщина из прошлого, Бриджит или как там ее звали.

 — Теперь смотри. Невозможные вещи невозможны, дорогая.

 — Все всегда так говорят, но это ложь… Я имею в виду, что с этой девочкой Энн обращаются как с настоящим кондитером!

 — А? Почему ты поднимаешь что-то подобное? Разве мы только что не говорили об этой фее?

 — Ты, твой отец и все остальные в студии всегда говорили мне: «Для девочки это невозможно», «Ты не можешь этого сделать» и «Девушкам нельзя», когда я говорила, что хочу делать леденцы, заставили меня сдаться. И все же... и все же эта девушка - настоящая кондитер. Было ложью сказать, что девушки не могут этого делать. Я устала от этого, я никогда не хочу слышать это снова. И Я не отказываюсь от того, чего хочу! — закричала Бриджет со слезами на глазах, словно не в силах больше сдерживать свои эмоции.

 — Да ладно, Бриджит. Не успокоишься ли ты немного?

Эллиот продолжал говорить с ней успокаивающим тоном, но голос его звучал огорченно.

Шалль неосознанно остановился перед комнатой Эллиотта, а позади него открылась дверь в другую комнату.

 — Реально болят уши, господи. Всегда ворчат и ворчат. Они как воющие волки! Это угнетает.

Кэт вышел с крайне кислым выражением лица. Он выглядел удивленным, увидев, что Шалль стоит там.

— А, это ты, Шалль. Жалкие истерики вон там, да? 

Кэт подошел к фее. 

 — Я с трудом могу поверить, что этот парень Эллиот завел себе в жены такую девушку, как она, — сказал Кэт и фыркнул, скрестив руки на груди. Затем он взглянул на Шалля. 

 — Похоже, эта юная леди без ума от тебя. Она уговаривала его купить тебя. Но с тех пор, как она узнала, что ты не продаешься, она пыталась заставить его украсть твое крыло. Будь осторожен.

— Я не такой дурак.

 — Что ж, в этом ты, наверное, прав. Но держу пари, эта маленькая леди хочет тебя для ее удовольствия, чего бы это ни стоило. Никогда нельзя быть слишком неосторожным.

У Кэт было выражение беспокойства. Шалль посмотрел на него и усмехнулся.

 — Я буду осторожен. В благодарность за заботу я пойду найду тебе кошачьей мяты.

Брови Кэт взлетели вверх, как только он это сказал.

 — Эй! Слушай, ублюдок! Разве я не говорил тебе отвалить?!

Разозлившись, Кэт протопал обратно в свою комнату и хлопнул дверью.

Посмеиваясь про себя, Шалль вернулся в свою комнату, где Энн все еще работала над своей скульптурой.

Через четыре дня Энн завершила работу. До открытия Королевской конфетной ярмарки оставалось всего три дня.

— Каким-то образом я это сделала.

Энн почувствовала огромное облегчение. Но она чувствовала себя немного разочарованной тем, что больше не будет ощущать эту текстуру. Она почти пожалела, что закончила его. Она хотела работать больше. Это был первый раз, когда Энн испытывала такие эмоции.

Весь день она выгребала пену из огромных котлов, вытирая пот со лба. Она была в порядке, пока продолжала работать. Но во время перерыва, когда она сидела у подножия одного из деревьев в заднем дворе, чувство вялости, которое пришло после того, как она закончила свою скульптуру, заставило Энн растеряться.

Она смотрела в высокое чистое осеннее небо.

— Энн? Хочешь выпить?

Кит, сидевший рядом с ней, отдыхал в то же самое время. Он протянул ей чашку с холодной водой. Она приняла это не говоря ни слова, и Кит слегка склонил голову в замешательстве.

— В чем дело? — он спросил. — Ты выглядишь немного подавленной.

— Ах... извини. Спасибо. Я просто задремала. Прошлой ночью я закончила свою

скульптуру, так что...

— Ты сделала?! Правда?!

Кит с волнением наклонился вперед. Анна была удивлена его энтузиазмом.

— Ах, да. Готово.

— Отлично! Ты успела вовремя, а? Королевская конфетная ярмарка послезавтра. Вообще-то, я немного беспокоился о тебе, — Кит улыбнулся с явным облегчением.

— Ты беспокоился обо мне? — спросила Энн.

— Вроде. Но тебе бы не понравилось, если бы я продолжал спрашивать, было ли это уже сделано, верно? Я сдерживал себя, чтобы не спросить. Теперь я могу составить тебе настоящее соревнование, не так ли?"

— Она действительно закончена?

Внезапно с противоположной стороны дерева раздался голос. Энн повернулась, чтобы посмотреть, и с удивлением увидела, что Маркус Рэдклифф смотрит на них сверху вниз.

Маркус всегда торопился туда-сюда между мастерскими. Похоже, он подслушал разговор Энн и Кита во время одной из своих поездок и остановился.

— Ты закончила свою скульптуру, Хэлфорд? — снова спросил Маркус.

— Да. — Энн уверенно кивнула.

— Праздник открытия Королевской конфетной ярмарки праздник послезавтра. Я подтвержу, что ты действительно завершила скульптуру, а затем предоставлю выходной. Я пойду проверю скульптуру сейчас. Все в порядке?

— Все в порядке. Пожалуйста, проверьте ее. — Энн поклонилась.

Кит добавил: 

— Ну тогда, Маркус, пожалуйста, проверь и мою работу.

— Ты тоже закончил? 

Маркус выглядел удивленным.

— Да. Четыре дня назад.

— Почему ты ничего не сказал? Ты не объявлял, что закончил свою скульптуру, поэтому по всей мастерской ходил слух, что ты, возможно, отказался от участия. Неужели ты не знал об этом?

— Я просто не сообщил об этом, вот и все.

Энн посмотрела на лицо Кита, когда он небрежно ответил на вопрос, и ей показалось, что он, может быть, ждал, пока она закончит свою скульптуру.

Если бы Энн одна мешкала и работала до последней минуты, Маркус, вероятно, приставал бы к ней, спрашивая, готово ли оно, и критиковал бы ее за медлительность. С другой стороны, Маркус, казалось, верил в Кита. Даже если он будет бездельничать, как Энн, Маркус, скорее всего, никогда не станет на него давить или критиковать. Потому что он доверял молодому человеку.

Ради Энн Кит тоже ждал до последней минуты, чтобы объявить о завершении своей скульптуры из серебряного сахара.

В улыбке Кита был намек на вызов, как будто он задавался вопросом, кто из них сделал лучшую конфету. Казалось, он хотел соревноваться на равных условиях, основанных исключительно на качестве их скульптур. Вот какой он был благородный.

— Ну, тогда я проверю. Пойдемте со мной. Прежде чем мы пойдем, получите разрешение от Хингли уйти с работы.

— Да сэр.

Слегка поклонившись, они вдвоем направились в мастерскую. Каким-то образом Энн схватила Кэт за рукав, пока он шел.

— Кэт! Кит и я собираемся ненадолго отпроситься с работы. По указанию мастера Рэдклиффа.

— А? Как ты можешь, когда мы так чертовски заняты?!

— Мы оба закончили свои скульптуры для Королевской конфетной ярмарки, — ответил Кит. — Мистер Рэдклифф собирается их проверить.

Когда Кит сказал это, Сэмми, работавший поблизости, поднял голову. Он хитро посмотрел на них. Кэт махнул рукой, словно отгоняя их.

— Ну, с этим ничего не поделаешь! Заканчивайте быстрее и возвращайтесь сюда.

Энн и Кит поспешили покинуть мастерскую. Маркус ждал снаружи.

— Пойдем?

— Маркус!

Сэмми выбежал из здания.

— Пожалуйста, возьмите и меня с собой. Я хочу увидеть скульптуру Кита. В этом году я тоже участвую в Королевской конфетной ярмарке, но я знаю, что я ему не ровня. Если скульптура Кита выиграет королевскую медаль, у меня больше никогда не будет возможности рассмотреть ее крупным планом, верно? Так что, прежде чем это произойдет, пожалуйста...

Он с энтузиазмом поклонился.

— Ты очень увлечен, Сэмми. Ладно, пойдем.

— Спасибо.

Сэмми взглянул на Энн, и она почувствовала себя плохо из-за его недоброго Энн заняла свое место рядом с Китом и привела Маркуса и Сэмми в общежитие. Комната Кита была ближе к лестничной клетке. Он взял на себя инициативу и открыл дверь в свою комнату.

— Пожалуйста, начни сначала с проверки моей. Заходите.

Кит провел их троих внутрь и подошел к столу, стоявшему в центре комнаты. На нем стояла скульптур, накрытая белой тканью.

Это оно.

Без лишнего шума Кит плавно снял ткань.

— Ой...! — Маркус тихо воскликнул против самого себя.

Пьедестал, сделанный в виде луга, покрытого травинками, острыми, как мечи. Сверху на согнутом колене низко присела фея, пристально глядя вдаль.

Изящное тело и серебряное крыло, натянутое от напряжения. Бледное лицо было красиво, но в черных глазах была твердая воля, стоически устремленная в одну точку.

Аура и внешний вид Шалля были воплощены в скульптуре точно так же, как они существовали в реальной жизни. Это была идеальная репродукция.

— Невероятно...

Сэмми тоже пробормотал свою реакцию.

— Ты увидел достаточно?

— Идеально.

— Мм. Молодец. — Маркус глубоко кивнул. — Отличная работа, Кит.

— Спасибо.

Энн волновало, как ее собственная скульптура будет смотреться по сравнению с работой Кита, но ее беспокойство уменьшилось. Она знала, что сделала то, что больше всего хотела сделать. И пока она создавала ее, она чувствовала себя самой счастливой, какой когда-либо была. Даже если сейчас она проиграет Киту, она чувствовала, что сможет изящно сдаться.

«Даже если я проиграю, это не значит, что мое будущее как кондитера окончено.»

— Хорошо, следующая Хэлфорд?

Маркус подгонял их, и Энн повела троих мужчин в свою комнату.

Когда она открыла дверь, Шалль посмотрел в их сторону с того места, где он сидел у окна.

— Прости, Шалль, — сказала Энн. — Мою скульптуру нужно осмотреть. Мы можем войти?

— Конечно, — ответил он, затем снова перевел взгляд на окно.

Как и в комнате Кита, на столе посреди комнаты стояла скульптура, покрытая белой тканью.

Маркус и остальная часть толпы вошли. Маркус узнал Шалля у окна и в изумлении пробормотал:

— Модель Кита, да... Я понимаю. Настоящий еще более невероятен.

Энн подошла к столу и поклонилась Маркусу.

— Пожалуйста, проведите осмотр.

Она сняла ткань. В тот момент, когда он увидел ее скульптуру, Маркус выпучил глаза.

— Ах. — Кит издал небольшое восклицание. 

Сэмми просто смотрел с открытым ртом.

Перед ними, от полированного белого пьедестала, ползли розовые лозы, переплетаясь друг с другом. Лозы тянулись вверх, поддерживая друг друга, словно руки, тянущиеся к небу.

Розы цвели во все стороны. Каждый цветок был сделан из волшебных крыльев, как и сами лозы. Каждый компонент, листья, лозы, шипы и лепестки — ни один из них не был того же цвета, что и любой другой. Все они сочетали в себе тонкие полоски разных оттенков, переходя в градиент. В пределах одного лепестка, листа или шипа от двух до четырех цветов сливались друг с другом.

В целом это создавало впечатление странной гармонии. Это было похоже на видение во сне. Словно мимолетное существо, к которому нельзя было прикоснуться, обрело форму и предстало перед ними.

Анна попыталась сделать скульптуру, которую оценит королевская семья. При этом она сделала то, что сама хотела сделать.

Плетистая роза была символом королевской семьи. Представляя его как творение с использованием крыльев фей, она выражала желания Короля Предка и Короля Фей. И их желание было желанием Энн тоже.

— Эм, все в порядке? — робко спросила Энн у Маркуса, все больше беспокоясь, что никто ничего не сказал.

Когда она спросила, Маркус кивнул, выглядя пораженным.

— П-молодец. Хэлфорд... Очень... Да.

— Спасибо.

Энн поклонилась, и Маркус с Сэмми вышли из комнаты. Она быстро накрыла свою скульптуру тканью и сказала Шаллю, что скоро вернется, после чего последовала за Китом из комнаты.

Маркус, шедший впереди них, молчал. Сэмми немного отставал от Маркуса, но оставался впереди Кита и Энн, когда они шли.

— Это здорово, — пробормотал Кит. Он улыбался с немного встревоженным, противоречивым выражением лица. — Твоя скульптура действительно потрясающая.

Сказав это, Сэмми внезапно обернулся. 

— Даже не начинай, Кит! Отбрось скромность! Твоя скульптура из леденцов даже лучше, не так ли? Самый опытный парень здесь ни за что не проиграет такой девушке. Если ты проиграешь ей, ты опозоришь Мастерскую Рэдклиффа!

— Я уверен в своих силах. Я думаю, что сделал что-то хорошее и, может быть, даже идеальное. Но… когда я увидел скульптуру Энн.. я забеспокоился. Я уверен, что сделал что-то потрясающее.

Кит горько улыбнулся и пожал плечами.

— Давайте прекратим этот разговор. Его Величество тот, кто выберет скульптуру. Давайте все уважать решение, которое Его Величество вскоре примет в справедливой обстановке. Это мое самое большое желание.

После этого Сэмми промолчал, но в его глазах жила темная ярость.

«Кит сказал, что моя скульптура великолепна.»

Это сделало Энн счастливее всего на свете.

Она закончила свою дневную работу и, чувствуя себя более расслабленной, чем за долгое время, поужинала вместе с Шаллем и Мифрилом.

— Не улыбайся так. Это делает твое странное лицо еще более странным, — прямо сказал Шалль, сидя перед ней с соленой рыбой и супом.

— А? Я улыбалась?

— Настолько, что соломинка в твоей голове показалась.

Мифрил слегка посмотрел на Шалля за его жестокий комментарий и сказал:

— Шалль Фен Шалль. Я всегда предупреждаю тебя об этом, не так ли? Не всегда хорошо говорить правду.

Это тоже был довольно жестокий комментарий.

— Слушайте, я была просто счастлива, так что я... Извините, я была странной?

— Что делает тебя такой счастливой? — спросил Мифрил, держа руку над супом.

— Кит увидел мою скульптуру и похвалил ее. Я очень рада получить комплименты от такого искусного человека, как он.

Когда она сказала это, Шалль сделал угрюмое лицо.

— В любом случае, перестань ухмыляться, пугало.

— Энн. Спасибо... И что с тобой вдруг, Шалль? Ты сказал, что собираешься приложить усилия, чтобы называть меня по имени. Ты не называл меня пугалом последние полгода, но...

— Я назвал тебя так, как хотел, — категорически заявил Шалль.

Он покончил с едой и пересел на стул у окна.

Не имея ни малейшего понятия, почему он был в дурном настроении, Энн могла только озадаченно склонить голову.

«Неужели моя улыбка настолько отталкивающая?»

Как раз в этот момент раздался стук в дверь.

Когда Энн встала со своего места и открыла дверь, там был Джонас. Кэти сидела у него на плече, сдержанно отвернувшись от Энн.

— Вам что-то нужно?

— Иначе меня бы здесь не было. Я столкнулся с Сэмми, и он попросил меня прийти. Он сказал, что мой дядя зовет тебя и проводит в мастерскую.

— Я понимаю. Я пойду, как только закончу ужинать.

— Он сказал, что это срочное и важное дело. Мне сказали, чтобы ты сейчас же привела меня с собой. Давай, пошли.

— Ладно, ладно. Вы двое, я выйду ненадолго.

Неохотно Энн вышла из комнаты вслед за Джонасом.

В тот вечер в мастерской никого не было. Они не собирали никаких сахарных яблок в тот день, так что нечего было делать ночью.

В задней части мастерской была только одна маленькая печка с огнем. Она был такого же размера, как на домашней кухне, и, вероятно, использовалась для приготовления отдельных партий серебряного сахара. Их было семь, выстроившихся в ряд, но только одна горела ярко-красным, полным огня.

В сумрачном пространстве темной мастерской, освещенные колышущимся пламенем, стояли фигуры нескольких человек.

Джонас направился к ним с Энн.

— Дядя? Я привел Энн Хэлфорд.

Когда он закричал, все люди, стоявшие вокруг печи, дружно расхохотались.

— Прости, прости, Джонас. Маркуса здесь нет.

— Хм?

Джонас был ошеломлен.

Несколько человек быстро окружили Энн. Двое из них схватил обе ее руки и завели их за спину.

— Что?!

Энн боролась с удивлением, когда они тащили ее к передней части печи.

В свете костра она могла видеть лица окружающих. Она увидела шесть лиц, которые узнала по Флюгеру.

— Что за чертовщина? — испуганно спросил Джонас.

Сэмми шагнул вперед.

— Джонас, ну же, тебе не кажется, что это несправедливо? Дело сделано, она послезавтра выиграет королевскую медаль на фестивале и станет Серебряным сахарным мастером.

— А? Что за дело? Мы еще ничего не знаем об этом. В конце концов, есть Кит.

— Я думаю, это само собой разумеющееся. У нее на пальце обернут виконт Серебряного сахара. Скульптура Кита так же хороша, как и ее, но она получит королевскую медаль, поскольку виконт благосклонен к ней. К несчастью для Кита никто другой из нас не участвует в фестивале, кроме него - ни я, ни ты, ни кто-либо из этих других парней. Мы все это знаем. Он другой, он из хорошего рода. Но если Кит проиграет, это принесет позор в мастерскую Рэдклифф.

— О чем вы говорите?! Его Величество тот, кто выбирает скульптуру-победителя, а не виконт Серебряного Сахара! — закричала Энн, возмущенная его абсурдным заявлением.

— Но, конечно, если Его Величество сомневается, он прислушается к совету виконта Серебряного Сахара. Если он это сделает, Кит в отчаянии. Это несправедливо. Поэтому мы должны убедиться, что фестиваль проводится честно.

— Честно?

Сэмми подошел к сбитому с толку Джонасу, обнял его за плечи и заманчиво прошептал: 

— Ты злишься на эту девушку, не так ли? Сунь обе ее руки в огонь, сделай это. Если ты сделаешь это, ее руки станут бесполезными.

Энн была потрясена. Кровь отхлынула от ее лица, а ноги начали дрожать.

Она вспомнила то, что давно слышала от Эммы.

Еще пятьдесят лет назад всякий раз, когда ремесленника, принадлежавшего к фракции, исключали, его наказывали сжиганием обеих рук, чтобы он больше никогда не мог выполнять детальную работу. Они никогда не могли назвать себя кондитерами.

Такой варварский обычай отмер некоторое время назад. Но, как страшную сказку на ночь, ученики слышали сказки от старых ремесленников.

— Но это… я ненавижу Энн, но не настолько сильно, чтобы делать что-то подобное. Давай найдем другой способ…

— Джонас. Ты не думаешь, что это ответственность, которую мы должны взять на себя, как кондитеры? Соревнование должно быть проведено честно. Это наш долг! Наш долг!

— Это возмутительно! Почему мистер Джонас должен делать такое?! Вы все можете сделать это сами, верно, мистер Джонас?!"

Стоя на плече Джонаса, Кэти посмотрела на них и закричала.

— Заткнись, фея. Эй, Джонас. Ты же племянник Маркуса, верно? У тебя есть обязательство защищать доброе имя Мастерской Рэдклиффа? Маркус похвалит тебя за то, что ты позаботился об этом, я в этом уверен.

— Н-но я…

На лбу Джонаса выступил холодный пот. Он беспокойно оглядывался по сторонам, его глаза метались туда-сюда в поисках помощи со стороны.

— Ты такой трус, Джонас? Защити нашу честь!

— Почему я?!

— Потому что это твоя ответственность. Сделай это! — закричал Сэмми, близко к его уху. 

Джонас заткнул уши и завопил: 

— Я не буду! Что-то в этом роде… Боюсь! Вы, ребята, не можете просто сделать это?!

— Трус!

— Боюсь!

Джонас оттолкнул Сэмми и бросился бежать. Не глядя позади него он пробежал прямо через мастерскую и исчез в темноте снаружи.

Сэмми цокнул языком и подошел к Энн. 

— Ничего не поделаешь. Думаю, это сделаю я. Мы не будем удовлетворены, если Кит не выиграет для нас, в конце концов.

— Ты продолжаешь говорить Кит, Кит! Думаешь, он будет счастлив, если выиграет вот так?!

— Неважно, счастлив он или нет. Мы не можем допустить, чтобы член Мастерской Рэдклиффа и сын бывшего виконта Серебряного Сахара, проиграл кому-то вроде тебя. Это позорит нашу фракцию. Это место заботится обо мне более десяти лет, с тех пор как мне исполнилось двенадцать. Как ты думаешь, я могу молчать, пока та самая мастерская Рэдклиффа будет выставлена на посмешище?!

Мужчины позади Анны надавили ей на плечи и заставили встать на колени перед печкой.

Угли горели ярко-красным. Жар пламени ударил ей в лицо. Ей казалось, что все ее тело пронзило чем-то ледяным. Ужас нахлынул внутри нее в ответ на надвигающееся насилие. Все ее тело начало трястись.

Сэмми схватил Энн за локти.