Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
13 - 6

— Ты говоришь, что не расскажешь нам? Мой учитель?

Лулу спокойно отвечает на вопрос Хью.

— Да, я так сказала. Феи скрывали это 500 лет, и это единственная вещь фей в этом мире, к которой люди не могут прикоснуться. Я вам не скажу.

Маргарита складывает руки, словно молясь.

— Лулу? Мы же друзья, верно? Мы, особенно Его Величество Король, искренне хотим, чтобы леденцы сохранились. Если мы потеряем то, что приносит нам счастье, какое смятение охватит наше королевство?

Лулу отвечает утешительным тоном:

— Мы с тобой друзья, Маргарита. Ты – моя единственная подруга. Но моя дружба с тобой – дело личное. Я, простая серебряная сахарная фея, не могу самовольно отдать людям единственное, что осталось у фей. Это может сделать только Король Фей.

Лулу переводит взгляд на Энн с острым блеском в ее золотых глазах. Энн поражает резкость ее взгляда.

— Ты понимаешь это, не так ли? Энн Хэлфорд, серебряный сахарный мастер. Не предавай своего возлюбленного.

В этот момент Энн ужаснулась тяжестью того, что Лулу доверила ей.

«Лулу доверилась мне и сказала, как не допустить исчезновения леденцов. Но это не то, что люди могут использовать по своему желанию. Единственный, кто может использовать это, — Король Фей… Шалль. Только Шалль.»

Поэтому Лулу негласно намекает Энн «не говорить лишнего».

Все должен решить Шалль. Добыть первый серебряный сахар и сохранить сахарные леденцы — будет это выполнено или нет, зависит от воли Шалля.

Энн сообщили об этом факте, чтобы помочь Шаллю. По его желанию первый серебряный сахар должен быть очищен и передан ему. Поскольку Шаллю нужен мастер для очистки серебряного сахара, Лулу решилась открыть свой секрет Энн, возлюбленной Короля Фей.

Энн медленно оборачивается и видит стоящего за ее спиной Шалля. Взгляды Хью и Маргариты обращены к Королю Фей, который молча стоит, облаченный в черные цвета.

— Лулу не знает точного местоположения первой сахарной яблони. Но я знаю.

Его глаза спокойны и наполнены какой-то сильной волей, когда он говорит об этом. Ресницы Короля Фей, полные достоинства, прекрасны, как и тени, падающие на его щеки. Глубина цвета заставляет Энн почувствовать легкую дрожь в груди. 

— Шалль.

Ее голос невольно дрожит от страха. Что-то инстинктивно пугает Энн. 

— Шалль. Сходи к первой сахарной яблоне и возьми первый серебряный сахар. Ты сделаешь это, верно? Ты же не скажешь, что разрушишь сахарные леденцы.

Для Энн сахарные леденцы незаменимы, и Шалль это прекрасно понимает. Он никогда не поступит так бессердечно, чтобы уничтожить то, что является смыслом жизни Энн. Но.

— Это зависит от обстоятельств, — говорит Шалль холодным, как сталь, голосом.

В тот момент, когда Энн услышала эти слова, она поняла, о чем беспокоились Хью и Шалль.

У фей есть козырная карта, позволяющая сохранить леденцы. Станут ли феи, у которых в руках козырная карта, разыгрывать ее только для того, чтобы сохранить жизнь кондитерским изделиям? Ответ – нет.

Энн невинно желает, чтобы козырная карта фей, оказавшихся в невыгодном положении, была использована ради сохранения сахарных конфет. Но все не так просто. За сахарными леденцами стоит множество различных целей.

«Лишь бы сахарные леденцы не исчезли. Это все, о чем я могу думать.»

Она хочет расплакаться.

«Я такая дура.»

Она ненавидит свою простоту. Она злится на свою глупость. Теперь Энн понимает значение слов, которые Шалль спросил у нее позапрошлой ночью.

Когда Шалль получил козырную карту, он должен что-то сделать для фей в качестве Короля Фей. Конечно.

Ведь первый серебряный сахар может стать единственным оружием для ослабленных фей. Это сила, которая может хоть немного улучшить их слабое положение.

Энн, человек, который хочет получить первый серебряный сахар, должна сказать Хью, где находится первая сахарная яблоня, и пойти туда, ради людей. 

Но Энн безумно любит Шалля. И она хочет ответить на чувства фей, которые были готовы вернуться на рынок феей, с решительностью смотря в будущее. Если это так, то Энн должна следовать пожеланиям фей и молчать о местонахождении первой сахарной яблони ради их блага.

Будет ли это предательством по отношению к человеческой расе?

— Ты серьёзно, Шалль? 

Хью спрашивает тоном подавляемого гнева, на что Шалль отвечает бесстрастным выражением лица.

— Я серьезен. Так же, как у тебя есть долг как виконта Серебряного Сахара, у меня тоже есть обязанности. Это смысл моего рождения.

Первой внезапно приходит в движение Маргарита, стоящая рядом с растерянной и встревоженной Энн. Она отталкивает Хью веером в руке и встает перед Шаллем, словно бросая ему вызов, и выпрямляя спину.

— Король фей. Каковы условия? Давайте их обсудим. Я – жена короля Королевства Хайленда Эдмунда II.

— Условия будут обсуждаться с Королем Людей. Я требую встречи с королем Эдмундом II.

— Король будет разговаривать только с королем.

— Скажите Королю Людей, что я знаю местонахождение первой сахарной яблони, и оттуда я получу получу первый серебряный сахар. Я не говорю, что отказываюсь передать его людям. Я просто хочу выдвинуть определенные условия.

— Итак, что касается этих условий, вы будете обсуждать их только с Его Величеством королем, не так ли?

— Верно.

Глубоко вздыхая, Маргарита кивает.

— Я понимаю. Я скажу ему об этом. Пожалуйста, подождите немного. 

Маргарита оглядывается на кровать позади себя и бросает тоскливый взгляд на Лулу. Фея тоже грустно улыбается.

— Извини, Маргарита. Но это что-то важное, с чем я ничего не могу поделать.

— Да, я знаю, Лулу.

Ответив, Маргарита спустилась по лестнице.

Хью холодно смотрит на Шалля.

— Ты собираешься это сделать. Я боялся, что может грянуть какая-нибудь беда, но… но не думал, что это будет по твоей инициативе. Я скорее думал, что это будет по прихоти моего учителя.

— Я на пенсии. Все неприятности на твоей стороне.

Лулу отвечает с ясным лицом и касается щеки Энн, которая без сил садится на край кровати.

— Эй, Энн. С тобой все в порядке? Ты потеряла душу?

Наконец она приходит в себя, когда ее спрашивают. Она дрожащим голосом спрашивает Шалля, который смотрит на нее:

— То, что ты спросил меня той ночью… было об этом?

— Да.

Шалль медленно подходит и опускается на колени перед Энн.

— Теперь, когда мне передали этот секрет, я не могу рассказать его людям без всяких условий. Это оружие для фей, чтобы стать равными людям.

— Да… верно. Конечно… верно.

— Ты ничего не знаешь.

Внезапные слова заставляют Энн удивленно поднять взгляд на Шалля.

— А?

— Лулу рассказала тебе, что в мире есть первая сахарная яблоня. Ты знаешь, что оттуда можно получить первый серебряный сахар. Но ты не знаешь, где она находится.

— Что? Но я зна…

— Ты ничего не знаешь, — Шалль настойчиво перебивает слова Энн. — Понятно? Я единственный в этом мире, кто знает, где это место.

В этих словах Энн чувствует решимость Шалля. От этого в груди становится больно и тяжело.

«Шалль пытается защитить меня и Мифрила Рид Пода от этого.»

Единственные, кто знает, где находится первая сахарная яблоня, – это Шалль, Энн и Мифрил Рид Под. Если переговоры между Шаллем и Эдмундом II закончатся неудачей, велика вероятность того, что король попытается получить информацию силой.

Если выяснится, что Энн и Мифрил также знают местонахождение яблони, король обязательно допросит их, потому что ими легче управлять, чем Шаллем. Он пытается избежать этого. Он решил разобраться со всем сам.

— Но что будет с тобой, Шалль? Если переговоры не пройдут успешно, что ты собираешься делать?

— Я не знаю. Но... я не вовлеку тебя в это. Даже если мне придется от тебя уйти, мои чувства к тебе не изменятся. Клянусь.

Когда она смотрит в его красивые темные глаза, они излучают такую силу и честность, что ее сердце дрожит от усиливающейся боли.

— Ты хочешь сказать, что мы разлучимся?

Вспоминается день, когда Энн получила королевскую медаль. Шалль отдал свое крыло Бриджит ради Энн и ушел прямо на ее глазах. Но сейчас ее сердце болит еще сильнее, чем тогда, потому что чувства Энн к Шаллю стали еще сильнее.

— Это просто возможность.

— Нет!

Она инстинктивно отвергает это предположение. Одна мысль о разлуке уже настолько болезненна, что на самом деле разлучиться она просто не может.

— Я не уйду! Что бы ни произошло, я не оставлю тебя! Если попытаешься уйти от меня, я пойду за тобой, даже если придется схватиться за тебя!

— Некоторые вещи невозможны.

— Это не невозможно! Обещай мне. Никогда не покидай меня!

Наступает тишина. Обычно в такие моменты Шалль обнимает Энн, но сейчас он только обеспокоенно смотрит на нее.

Лулу, лежащая рядом, протягивает руку и нежно гладит Энн по голове, как бы утешая ее.

Хью вздыхает, прислоняясь к каменной стене и глядя в окно.

Тишина пугает. В этот момент кажется, что даже отсутствие звука становится устрашающим предзнаменованием чего-то. 

По лестнице раздаются шаги. В ответ на этот звук Шалль быстро встает и поворачивается спиной к Энн.

— Прошу прощения за ожидание, Король Фей.

Темно-синий цвет его пиджака первым делом привлекает внимание Энн. Появившимся человеком оказывается канцлер-герцог Колетт. Единственное крыло на спине Шалля напрягается, и его нежная светло-зеленая окраска быстро меняется на холодный синеватый оттенок.

— Его Величество Король желает встретиться с вами, Король Фей. Он хочет обсудить условия обмена за информацию, которой вы обладаете. Пожалуйста, идите со мной.

— Хорошо.

Шалль делает шаг вперед, и Энн окликает его:

— Шалль!

Она невольно зовет его, но он, не оборачиваясь и на секунду, уверенно продолжает следовать за Колеттом по лестнице вниз. То, что он даже не бросил взгляд в её сторону, вызывает грусть.

Когда звуки шагов становятся еле различимы, Хью, подняв голову вверх, начинает говорить:

— Не расстраивайся, Энн. Он специально не обернулся.

Ошеломленная этими событиями, Энн смотрит в его сторону. На лице Хью напряженное выражение, а на его лбу видны морщины.

— Герцог Колетт — умный человек. Если Шалль обернется и улыбнется, герцог сразу поймет, что ты для него особенная. Шалль старался не показывать свои слабости. Он сделал это, чтобы защитить тебя. Это все равно что пытаться затеять драку с Его Величеством Королем. Ему нужно быть очень осторожным.

Это верно. Ранее граф Даунинг был возмущен тем, что даже переговоры с торговцами феями противоречат интересам королевской семьи. Если бы феи сказали королю, что это «условие обмена», он точно пришел бы в ярость.

«Шалль.»

Она прикрывает рот обеими руками.

Сахарные конфеты исчезают. Энн шокирует осознание, что эти события вынуждают Шалля действовать таким образом. Инцидент, который случается раз в тысячелетие, неизбежно затрагивает Короля Фей.

«Я ничего не могу сделать?»

Энн так расстроена и разочарована, что ничего не может с этим поделать.

Кроме как сидеть здесь и плакать, как младенец, глядя на Шалля, которого уносит что-то вроде большой волны, Энн ничего не может сделать, и просто не хочет его оставлять. Это слишком жалко. Что она может сделать, чтобы защитить его и остаться рядом с ним? Энн, не обладающая никакой силой, может только молиться.

«Молитва.»

Это то, чего Энн придерживалась с детства, всегда надеясь на лучшее, чтобы избежать несчастья, чтобы защитить близких. Молясь, Энн продолжала готовить сахарные сладости.

Она смотрит на свои раскрытые ладони.

«Мои руки ещё не восстановились до конца. Я еще не могу делать сахарные конфеты так, как раньше. Но... это не значит, что я не буду делать ничего. Я всё ещё могу молиться всеми силами, которые есть в этих руках.»

— Лулу... У тебя есть серебряный сахар? — спрашивает Энн, глядя на свои руки.

Ладонь Лулу, долгое время гладящая Энн по голове, останавливается.

— Есть. В мастерской на втором этаже.

— Я... я хочу сделать сахарную скульптуру.

Обернувшись, Энн видит улыбающуюся Лулу.

— Сделай это, серебряный сахарный мастер. Я буду наблюдать за тобой.

~*~*~*~*~

— Похоже, вы не поняли мои истинные намерения, Король Фей, — говорит через спину герцог Колетт, когда они покинули башню и прошли через первую крепость.

— Думаю, я понял.

— Если вы это поняли, то почему просите Его Величество Короля вести с вами переговоры? Неужели вы не понимаете, что показываете противодействие королевству?

Шалль внезапно усмехается.

— Именно то, что я понял смысл вашего визита, и стало причиной этого противодействия.

На эти слова Колетт неожиданно останавливается и поворачивается к нему.

Может быть из-за сложной структуры королевского замка с его тремя стенами, рядом с Колеттом, стоящим у старой стены, проносится сильный ветер. Тёмно-синий пиджак поднимается с силой, и волосы Шалля тоже устремляются вперед.

— Вы сказали, что воля Короля Фей должна быть единой. Но вам не кажется, что это слишком для короля, Колетт? Король Фей — не вассал Короля Людей.

Шалль говорит тихо и спокойно, но в его словах отражается нечто, что заставляет Колетта замолчать. Затем он отвечает, горько улыбаясь:

— Понятно. Это была моя ошибка. Но… — подняв глаза, Колетт устремляет пронзительный взгляд на Шалля. — Что вы получите, демонстрируя свою гордость Короля Фей?

— У меня нет гордости как у Короля Фей, — резко отвечает Шалль.

При этих словах в глазах Колетта появляется легкое удивление.

— Эти переговоры не для того, чтобы я что-то выиграл. Если бы я хотел что-то получить, я бы бросил все перед людьми и бежал на край света, взяв с собой свою возлюбленную, — равнодушно говорит Шалль, а затем поднимает подбородок. — Проводи меня, вассал Короля Людей. Всё остальное следует обсудить с Королем Людей.

Смиренное, но несколько снисходительное выражение лица Колетта меняется. Сдержанный настрой в глубине его глаз исчезает.

«Неужели он становится серьезен?»

Возможно, Колетт изначально пренебрегал Шаллем, считая его всего лишь одним из многих фей, даже несмотря на его статус Короля Фей. В глубине души он циничен. Это и привело к вежливому «приказу», данному во время предыдущего визита.

Однако, кажется, наконец Колетт понял, что если он не возьмётся за дело всерьёз, то потеряет опору.

— Прошу следовать за мной.

Благоговейно склонив голову, Колетт начинает идти.

Личные покои короля находятся в так называемой Четвёртой башне, самой новой из всех башен. В отличие от старомодных башен с голыми каменными стенами, как и замок Сильвер Уэстолл, ее стены отделаны штукатуркой. На полу в коридорах лежат ковры, в окна вставлены цветные стекла. Шалль, знавший замок столетней давности, считает его очень удобным по сравнению со старым.

Похоже, были отданы приказы о не допускать никого, так как около кабинета короля не видно ни души.

— Это здесь.

Колетт останавливается перед одной из дверей на середине коридора. Эта дверь не имеет особых отличительных черт в сравнении с другими дверями по обе стороны, они все сделаны из дуба и украшены одинаковыми тонко вырезанными узорами плюща и розы.

Скорее всего, решение не оформлять частные покои короля слишком пышно и сделать их неотличимыми от других комнат было мерой безопасности. Во времена вступления на трон Эдмунда II множество событий вызвали смуту. Возможно, это осторожность была приобретена именно в то время.

— Ваше Величество. Я привел его.

Когда Колетт объявил об этом перед дверью, голос Эдмунда II ответил изнутри: «Войдите». 

Колетт открывает дверь и заходит внутрь.

По бокам комнаты находятся двери, которые, как кажется Шаллю, ведут в соседние помещения. Он бросает на них быстрый взгляд и легкое нахмуренное выражение омрачает его лицо.

«Никаких упущений?»

Но вскоре он переключает свое внимание на происходящее перед собой.

В центре комнаты стоят диван с цветной тканью на сиденье и несколько кресел, расставленные вокруг низкого стола с изогнутыми ножками. Балконные двери ведут на открытый балкон, и через них виднеется башня церкви Сейнт-Льюистон на фоне голубого неба. А у подножья колокольни раскидывается красновато-коричневый кирпичный городской пейзаж. Эдмунд II стоит, придерживая колышущиеся на ветру кружевные занавеси, глядя вниз на Льюистон.

Когда Шалль и Колетт входят внутрь, он наконец оборачивается.

В его светло-голубых глазах, которые обычно кажутся мягкими, читается строгость.

— Я думал, мы никогда больше не увидимся. Но вот оказывается, что встречаемся вновь и вновь, Король Фей.

— Я тоже не собирался этого делать. Но пока люди желают то, что создано феями, мы не сможем избежать встреч.

— Я слышал, что вы хотите вести со мной переговоры. Давайте послушаем.

Эдмонд II быстро подходит к креслу и опирается рукой о спинку. Затем он указывает рукой на диван напротив, приглашая сесть.

— Присядьте, пожалуйста, здесь.

Шалль садится на диван и спокойно скрещивает ноги. Эдмунд II также садится напротив, удобно располагая руки на подлокотниках. Колетт, подобно тени, встает за спинку кресла Эдмунда II.

В этот момент, когда начинаются переговоры между королями, атмосфера кажется тихой и элегантной. Однако напряжение между этими тремя подобно тонкому льду.

— Из-за плохого урожая сахарных яблок в прошлом году был потерян первый серебряный сахар. С этого года рафинирование серебряного сахара станет невозможным. И конечно, леденцы нельзя будет производить. Вы слышали это от виконта Серебряного Сахара? — спрашивает Шалль, слегка переплетая пальцы на коленях.

— Вчера вечером я получил документ от виконта Серебряного Сахара с похожим содержанием. Я знаю об этом. Но королева сказала мне, что есть способ обойти проблему. Он заключается в том, чтобы найти первую сахарную яблоню, и оттуда добыть первый серебряный сахар, — прервавшись на этом месте, Эдмунд II медленно, как бы подтверждая, продолжает. — И только Король Фей знает, где находится первая сахарная яблоня.

Шалль возвращает острый взгляд и с улыбкой произносит:

— Правильно, Король Людей. Будущее леденцов в моих руках.

~*~*~*~*~

— Используй этот серебряный сахар.

Опираясь на плечо Хью, Лулу спускается в мастерскую и садится на стул у стены. Она опирается на четыре большие бочки, стоящие рядом с ней, и постукивает по их поверхности. 

— Это серебряный сахар для королевской семьи, верно?

Бочки наполнены серебряным сахаром каждого цвета: белого, красного, синего и желтого. Цветной серебряный сахар, рафинированный из сахарных яблок, выращенных в течение года в яблоневых рощах, предназначается исключительно для королевской семьи.

— Ах, да…

— Если я использую то, что принадлежит королевской семье…

— Мне сказали не делать кондитерские изделия для кого-либо кроме королевской семьи, но меня не предупредили, что я не могу разрешать кому-то использовать сахар. Так что нет проблем.

Энн закатывает глаза на произвольную интерпретацию Лулу, а Хью горько улыбается.

— И ты ведь хочешь сделать сахарные конфеты не ради собственного удовольствия, правда, Энн?

Словно зная все, Лулу смеется, зачесывает назад свои золотистые волосы и еще глубже наклоняется к бочке с серебряным сахаром.

— А теперь покажи мне, что ты собираешься сделать.

— Сейчас я мало что умею делать.

Лулу слегка нахмуривает брови и спрашивает: 

— Что ты имеешь в виду?

Энн берет с пыльного верстака каменный сосуд и подходит к бочке, на которую опирается Лулу.

— Из-за ранения я была на волоске от смерти, но Эриль спас меня. Взамен я потеряла способность делать леденцы. Я начала заново учиться и теперь могу работать с серебряным сахаром базовыми приемами, но я до сих пор не умею придавать ему форму.

Она признается, открывая крышку бочонка с серебряным сахаром и зачерпывая белый серебряный сахар в каменную чашу. Глаза Лулу расширяются, и она пристально вглядывается в пальцы Энн.

— Так это правда? Тогда что же ты пытаешься создать?

Она не знает. Но она не может просто ждать и ничего не делать, поэтому решила создать что-то. Мысли, которые без конца переполняют ее сознание, могут оказаться нетерпением.

— Я не знаю. Но я не могу сделать ничего, кроме леденцов. Я хочу превратить их во что-то настолько большое, насколько это возможно.

Ей стыдно за то, что ее голос звучит, будто она на грани слез. Поэтому она выпрямляется и смотрит на серебряный сахар, который держит в руках.

Но она не может пошевелиться. Ее нынешнее состояние, когда она не может создавать формы, вызывает у нее тревогу, и она не может представить, что она хочет или что ей следует создать.

Хью, стоящий рядом с Лулу, глубоко вздыхает и снимает пиджак. Он вешает его на спинку стула Лулу и закатывает рукава, подходя к Энн. Затем он берет каменный сосуд, который держит Энн. 

— Что ты хочешь, Энн? — спрашивает Хью девушку, которая смотрит на него, гадая, что он имеет в виду. 

Выражение лица Хью спокойное, но строгое.

«Это лицо мастера.»

Редко можно было увидеть такое выражение на его лице. Оно не похоже на то, с которым он сталкивается с различными проблемами в качестве виконта Серебряного Сахара. Серьёзность этого лица, но с силой, похожей на удовольствие от преодоления вызова где-то на дне сердца, напоминает выражения лиц Кэта и Эллиота, когда они работают с сахаром. Она также вспоминает, что у Эммы часто было такое же выражение лица.

— В чем дело? Я спрашиваю тебя, чего ты хочешь, Энн.

Энн вздрагивает, когда ей снова задают этот вопрос.

— Счастье...

— Какое? Или кому?

Когда её спрашивают, её запутанные мысли начинают немного проясняться.

— Для Шалля… но… Нет. Это еще не все…

— Для Шалля и кого-то еще?

Слова Хью выводят Энн из темного облака мыслей.

— Шалль и человек. Они разные… Прямо сейчас, в этот момент Шалль и Его Величество Король смотрят друг на друга.

— Наверное, уже началось.

— Я надеюсь, что переговоры между Шаллем и Его Величеством пройдут хорошо… Я надеюсь, что мы не повторим то, что произошло между Королем Фей и Королем-Предком в прошлом.

— Это твое желание?

— Да.

— И что ты собираешься для этого сделать?

— То, во что мы можем верить.

Ее мысли направляются словами, на которые она отвечает.

«То, во что мы можем верить. Форма доверия. Желание.»

Неожиданно Энн вспоминает. Она уже делала сахарные конфеты с точно таким же желанием, что и сейчас. Это было то, о чем она много думала и что она создала, чтобы получить то, чего она действительно хотела, чтобы получить уверенность и силы жить и поддерживать себя.

И то, что она тогда получила, продолжает поддерживать Энн и сейчас. Вместе с её желанием.

— Хью, мне нужно сделать то же самое, что и в тот раз.

— В тот раз?

— Когда мне была вручена королевская медаль.

Когда Энн была награждена королевской медалью как серебряный сахарный мастер. Она узнала легенду о Седрике, Короле-Предке, и Ризельве, Короле Фей, и создала сахарную скульптуру, основанную на чувствах двух королей. Пятьсот лет назад короли хотели мира и сосуществования, и их мысли были такими же, как у Энн.

Поэтому Энн создала розу, эмблему королевской семьи, сверкающую, как крылья феи. Розовая лоза, выглядящая так, словно она сделана из крыльев феи, была создана в надежде на то, что люди и феи смогут объединиться и понять друг друга.

И сейчас, как и пятьсот лет назад, Король Людей и Король Фей сталкиваются друг с другом.

— В тот раз я сделала леденец с тем же желанием, что и сейчас. И я посвятила его королю. Сейчас единственное, что я могу предложить обоим королям, – это то же самое чувство, которое было тогда.

Хью кивает.

— Я помню это. Я покажу тебе, как сделать форму розовой лозы.

— А, что?

— Сейчас ты вряд ли сможешь сделать такую большую скульптуру. В лучшем случае ты сможешь сделать один цветок. Но это тоже хорошо. Сделай его. Посмотри, как я это делаю, и делай вместе со мной. Глазами, умом подтверди свои навыки.

Энн кажется, что Хью говорит, что он будет ее учить. Но.

— Но почему?

Трудно поверить, что Хью, виконт Серебряного Сахара, станет ее наставником. Он не из тех, кто так снисходителен к своим мастерам.

Хью ухмыляется.

— У моего учителя больше нет сил делать сахарные изделия. Я не могу делать леденцы без приказа Его Величества Короля. В этот самый момент, единственной, кто может создавать сахарные сладости, чтобы наблюдать за исходом переговоров двух королей и молится за их успех, это ты. И я тоже надеюсь, что переговоры между двумя королями завершатся успешно.

— Почему, Хью?

— Если переговоры провалятся, Шалль будет хранить молчание вечно. Тогда леденцы будут потеряны.

Сильные и уверенные карие глаза виконта Серебряного Сахара посвящают свою жизнь существованию сахарных кондитерских изделий.

— Все, что я хочу, это чтобы леденцы продолжали существовать в этом мире и становились еще красивее и лучше. Вот почему ты сделаешь это, Энн. Сделай это с любым умением, которым ты обладаешь прямо сейчас.

Как мастера, ее сердце пронзает сильная воля того, кто является хранителем мастеров. Однако чувства, потревоженные одной только любовью, возрождают корни, поддерживающие ее.

Энн твердо кивает в ответ.

— Я сделаю это. Виконт Серебряного Сахара.

Хью оглядывает мастерскую и твердым голосом приказывает:

— Замеси серебряный сахар того цвета, который ты хочешь сделать. Это твоя работа. Не затягивай. Делай это так быстро, как только можешь.

Когда Энн дают приказ, она чувствует напряжение. Ранее застойные мысли внезапно начинают двигаться, и она знает, какое действие предпринять дальше.

«Сначала нужна холодная вода.»

Она тут же находит ведро, стоящее в углу мастерской, хватает его и бежит вниз по лестнице, выскакивает из башни и направляется к колодцу. Поскольку она уже обучалась здесь ремеслу, она знает, где находится все необходимое для работы, что позволяет ей двигаться без колебаний. Она благодарна за это.

«Шалль и Его Величество уже встретились?»

Набрав воды из колодца рядом с башней, она посмотрела на небо. Это чистое голубое осеннее небо. Под таким ясным и красивым небом она чувствует себя неловко из-за своей тревоги. Под таким ярким небом, обязательно должна быть возможность схватить удачу за хвост. Она хочет обрести в своём сердце такую сильную веру.

«Сделай это.»

Энн хватается за ручку ведра с водой и бежит обратно в башню. В мастерской Хью готовит инструменты. Один за другим он снимает их с полок и тщательно вытирает пыль сухой тряпкой. Энн делает то же самое, протирая верстак и вытирая инструменты.

Когда все было готово, Энн снова бросается к бочкам рядом с Лулу, держа в руках каменную чашу. Открыв крышку бочки до конца, она насыпает белый сахар в сосуд в своей руке. 

Сколько цветов и в каком количестве следует смешать с белым?

Задумавшись о цвете прекрасного крыла Шалля, она по порядку берет из бочки сахар синего и желтого цвета. Наполнив один сосуд серебряным сахаром, она приносит с верстака другой сосуд и создает цвет серебряного сахара в другой пропорции.

«Хорошо. Я понимаю цвета. Это знания. Я их не потеряла.»

Какой цвет и сколько его нужно смешать, чтобы получить нужный оттенок? Похоже, это знание все еще сохраняется в Энн. Она смешивает цветной серебряный сахар без колебаний.

Она набирает в чаши пять различных вариантов серебряного сахара, каждый раз немного меняя соотношение цветов.

Она раскладывает на рабочем столе порции серебряного сахара и резко высыпает их на стол. Цветные гранулы ярко разлетаются по поверхности.

Энн окунает руки в холодную воду. Закрыв глаза, она мысленно воспроизводит движения руки Эллиота. Говоря себе успокоиться, она перебирает в уме движение пальцев, время, моменты. Соотношение серебряного сахара и холодной воды. Когда она кратко пробежалась по этим мыслям, она открывает глаза.

Она касается серебряного сахара холодными кончиками пальцев. Слегка раздвинув все десять пальцев, она скрещивает левую и правую руки вместе. Набрав холодной воды, она сравнивает количество серебряного сахара с водой.

«Каменная чаша наполнена серебряным сахаром. Оптимальное количество холодной воды — одна шестая от этого количества. Это идеальное количество, которое нужно смешать за двадцать раз.»

Добавив первую порцию холодной воды, она быстро начинает замешивать массу, осознавая движение своих пальцев. Она подсчитывает движения пальцев, чтобы они соответствовали количеству морганий. У нее есть странное ощущение, будто пальцы стали длиннее на один сустав. Даже когда она ощущает это, она продолжает сопоставлять движения пальцев и количество морганий в голове.

Хью, который стоит сзади Энн, скрестив руки, прикован взглядом к кончикам ее пальцев. Его глаза становятся ярче, будто он делает открытие, которое бывает раз в жизни.

Лулу, облокотившись на бочку с серебряным сахаром, с улыбкой произносит:

— Твои пальцы так красиво двигаются.

Но этот голос не достигает ушей Энн. Она сосредоточена на подсчетах в своей голове и следовании за ними пальцами.

Между кончиками пальцев и ладонью серебряный сахар слипается, становясь гладким и блестящим. Первый оттенок прозрачного цветного сахара — светлый фиолетово-голубой. Когда Энн думает, что все готово, она переходит к следующему цвету.

Следующий цвет — прозрачный нежно-розовый. Затем нежный оттенок зеленого, напоминающий смесь зелени молодых листьев и желтого цвета светлой травы, далее идет умиротворенный светлый фиолетовый, как небо на рассвете. И блестящий чистый белый цвет, похожий на серебро.

Когда пять цветов были замешаны, Хью принимается за работу. Он встает за верстак перед Энн и, не произнося ни слова, протягивает руку к замешанному сахару. Он разделяет серебряный сахар на кусочки одинакового размера, начиная с цветов, находящихся в конце, и кладет их перед собой.

«Начинается.»

Энн смотрит на кончики пальцев Хью.

~*~*~*~*~

— В ваших руках будущее сахарных кондитерских изделий. В этом нет никаких сомнений.

Эдмунд II говорит спокойным голосом, но смотрит на Шалля пронзительным взглядом. Два короля, которые должны заключить между собой договор, теперь, несомненно, испытывают недоверие друг к другу.

— Так чего же вы хотите в обмен на будущее леденцов, Король Фей? Освобождение фей? Но я уже говорил вам, что наше королевство не готово свергнуть привычные обычаи. Вы это знаете.

— Знаю. Я не забыл, что не так-то просто отбросить условности и что для этого требуется много времени.

— Тогда чего же вы хотите?

— Гарантий.

— Гарантий?

В ответ был задан вопрос. 

Шалль неторопливо сплетает пальцы на коленях.

— Король Людей и Король Фей дают обет. Король должен признать, что феи и люди равны, и оставить доказательство в виде письменной клятвы. Клятва короля будет выгравирована на каменной плите и передана на хранение в церковь Сейнт-Льюистон. Я бы хотел, чтобы это было сделано.

— И это все?

В отличие от расслабленной улыбки Эдмунда II, Колетт, стоящий позади него, распахивает глаза.

— Ваше Величество! Это великая клятва!

— Что именно? Нет такого понятия, кто выше, а кто ниже, человек или фея. И те, и другие — равные существа. Просто сейчас, по обычаю, люди пользуются феями.

— Проблема в этом обычае! Признание того, что обе стороны равны, означает, что нынешний обычай неправильный. Это означает, что Его Величество уверяет народ, что этот мир неправильный! Исправлять то, что неправильно, — не преступление. Если феи восстанут, Его Величество словно признает это восстание!

Услышав так много, Эдмунд II в шоке смотрит на Шалля.

«Как и ожидалось от канцлера.»

Шалль ловит взгляды двоих, не меняя ни улыбки, ни позы.

— Король Фей. Вы пытались меня обмануть?

В голосе Эдмунда II, задающего вопрос, звучит осуждение. В ответ на это Колетт резко поднимает голос.

— Входите!

Три двери одновременно открылись — две, ведущие в соседние комнаты, и входная. Из каждой в комнату врываются по пять солдат. Все они в легкой броне и одеты только в кольчужные рубашки, и у каждого в руках лук. Войдя в комнату, они сразу натягивают луки и нацеливают стрелы на Шалля.

Пятнадцать острых стальных наконечников стрел нацелены прямо на Шалля.