Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
3 - 2

Фургон Энн следовал за каретой Кэта.

Направляясь на юг по главной дороге, они наткнулись на одну из широких улиц, опоясывающих королевский замок. Они свернули на эту улицу и направили свои фургоны к западной части города.

Проехав таким образом некоторое время, они подошли к зданиям, которые были в четыре или пять раз больше, чем купеческие дома, толпившиеся рядом с рынками. Каждый из них имел внушительную остроконечную крышу.

Одноэтажных домов почти не было. Большинство из них были не ниже двух этажей. Если учитывать чердачные помещения с маленькими окнами, то более высокие представляли собой четырехэтажные постройки из красного кирпича.

Это были магазины оптовых торговцев шерстяными тканями или торговцев, которые занимались товарами, ввозимыми из-за границы, в частности, складские витрины, способные вместить большое количество товаров. Оказалось, что они находились в той части города, где богатые купцы строили свои магазины.

Энн и Кэт свернули за угол, и внезапно появилась темная красновато-коричневая кирпичная стена, идущая параллельно дороге. Стена уходила вдаль. Энн посмотрела вперед и увидела что-то похожее на ворота все еще далеко. Перед воротами стояли две или три кареты.

Энн смотрела на кирпичную стену, ее любопытство возрастало. Лиственные ветки деревьев торчали над верхушкой стены. За этими ветвями она могла видеть несколько остроконечных крыш разных размеров. С другой стороны несколько зданий стояли близко друг к другу.

Когда они подошли ближе к воротам, Кэт остановил его повозку. Энн остановилась рядом с ним.

— Мы скоро доберемся до ворот главной мастерской Рэдклиффа.

Энн снова посмотрела на стену из красного кирпича, стоявшую рядом с ней.

— Значит, по другую сторону этой стены, которая кажется вечной, находится главный дом мастерской Рэдклиффа? …Невероятный. Он огромный.

Есть три основные фракции кондитеров.

Мастерская Меркури.

Мастерская Пейдж.

И Мастерская Рэдклиффа.

Студии, связанные с каждой фракцией, разбросаны по всему королевству. Каждое отделение работает с разрешения главы фракции. Главная студия, иногда называемая головным домом, управляется лично главой. В нем работают несколько Мастеров Серебряного Сахара и несколько десятков учеников, которые занимаются всем: от сбора сахарных яблок и переработки их в серебряный сахар до создания скульптур.

Кэт снова двинул фургон вперед, и Энн последовала за ним. Ворота в помещение имели двустворчатые двери из кованого железа. Они были открыты. Сразу за ними стояло большое двухэтажное здание с сильно покатой красной двускатной крышей.

Возле ворот стояли три человека, которые, по-видимому, были мастерами по изготовлению сахарных скульптур, связанными с мастерской Рэдклиффа.

Они спрашивали у входящих кондитеров их имена, а затем направляли их к маленькому столу, установленному сбоку, где они должны были подписать некоторые бумаги, прежде чем их пустили внутрь.

Кэт и Энн вышли из своих фургонов. Дергая лошадь под уздцы, Кэт вошла в ворота первой.

— Здравствуй. Я здесь, чтобы присоединиться к работе. Пропустите меня.

Как только он прошел, Кэт позвал светловолосого молодого человека неподалеку.

— О да. Эм, тебя зовут?..

Мужчина обернулся и выглядел пораженным.

— О… Энн? — пробормотал он.

Он посмотрел мимо Кэта и заметил Энн, которая стояла позади него. 

Она вздохнула, как только увидела его. Она знала его слишком хорошо.

— Джонас… Конечно, ты был бы здесь, но…

Он определенно не был тем, с кем она хотела бы воссоединиться в ближайшее время.

— Эй, Джонас! Чего ты отвлекаешься?! — крикнул кто-то позади него.

Этот человек, кажется, был самым взрослым из присутствующих, мужчине лет двадцати с небольшим. У него был заметно большой нос, и он производил впечатление тупого ума. Но его непритязательные карие глаза проницательно двигались, переводя взгляд с Кэт на Джонаса и обратно.

— Джонас, знаешь, грубо заставлять их ждать! — сказал он, хлопая мальчика по плечу.

Джонас выглядел пораженным, но перевел взгляд на Кэт, который стоял перед ним.

— Ах, извините. Я запишу ваше имя.

— Хорошо, не надо. Я провожу его. 

Молодой человек оттолкнул Джонаса в сторону и встал перед ним. 

— Приношу свои извинения, я Сэмми Джонс, менеджер стойки регистрации. Мистер Альф Хингли, мастер Серебряного Сахара, не так ли? Я знаю кто вы! Этот парень ничего не знает, жаль, что он был таким грубым. Я провожу вас внутрь, когда вы сможете подписать документы, — сказал он, подталкивая Кэта к столу.

С другой стороны стола сидел хладнокровный молодой человек, умело подготавливавший документы. Его внешность была поразительна: светло-каштановые волосы и глаза такого глубокого синего цвета, что казались фиолетовыми. Все в нем, от пиджака до колен до мягкого на вид галстука, было благородным и утонченным.

Энн показалось, что она где-то уже видела это лицо.

— Добро пожаловать, мистер Хингли. Прошло слишком много времени. Прежде всего, пожалуйста, распишитесь здесь.

Молодой человек за столом улыбнулся и протянул перо. 

— Ты тоже пришел, Пауэлл?

 Кэт казался удивленным.

— Не совсем. Теперь я принадлежу мастерской Рэдклиффа. 

— Почему? Разве твой старик не работает в Мастерской Пейдж?

— Мой отец — это мой отец. А я это я. Мне не нравится, когда меня сравнивают с ним, поэтому я здесь.

Кэт фыркнул и взял ручку.

Сэмми встал рядом с Кэт и сказал с ухмылкой

— Вы действительно помогаете нам, придя сюда, мистер Хингли. Я покажу вашу комнату.

Кэт склонился над столом и, пока он расписывался, сказал: 

— Не беспокойся обо мне. Если скажешь мне, где это, я уверен, что смогу найти свою комнату сам. Что еще более важно, есть кто-то еще позади меня. Иди ухаживай за ней.

Наконец Сэмми посмотрел в сторону Энн. Его улыбка исчезла, как будто маска упала с его лица. Он подошел к Энн, которая все еще держала свою лошадь под уздцы, и оглядел ее с ног до головы.

Джонас застыл на месте. Он выглядел так, как будто не знал, что ему следует делать. Он немного повернулся, чтобы пропустить Сэмми, затем переводил взгляд с Энн на Сэмми и обратно.

— Что ты хочешь? — резко спросил Сэмми.

— Я тоже приехала участвовать в работе по рафинированию серебряного сахара. И я также собираюсь принять участие в Королевской сахарной ярмарке.

— Хм? Девушка?

Энн рассердилась из-за его насмешливого голоса и отношения, но ответила спокойно.

— Может, я и девушка, но я кондитер.

— Наверное, некоторые руководители гильдий берут женщин в ученицы, а? И вы действительно иногда сталкиваетесь с теми самопровозглашенными кондитерами, которые едва ли могут что-то лепить. Но мы таких в нашу студию не пускаем!»

— Я кондитер. Мои навыки были официально признаны. 

— Кем? Твоя мама или кто-то еще?

— Бывшим герцогом Филаксом.

Услышав это, молодой человек, стоящий за столом, поднял глаза. Затем…

— Мистер Хингли, извините меня, — тихо сказал он, прежде чем встать из-за стола и медленно подойти к Энн. — Вы… Энн Хэлфорд?

Сэмми нахмурился. Его глаза сияли гораздо большей злобой, чем раньше. Затем он посмотрел на место водителя фургона, припаркованного позади Энн.

— Ну, мне все равно, кто ты, — сказал он. — Я не могу впустить тебя внутрь. 

— Почему нет?!

— С тобой домашняя фея, не так ли? По правилам, в студию допускаются только люди и рабочие феи, участвующие в работе. Малышка вон там может быть рабочей феей, но эта красавец, должно быть, домашний фей. Если хочешь работать в нашей студии, сначала продай эту фею.

— Ни за что…

— Это правила.

Энн закусила губу и нахмурилась.

Она знала, что, вероятно, будет лучше на время уйти и вернуться, тщательно собрав свои мысли. Ее раздражала эта ситуация, но она знала, что не сможет принять правильное решение под влиянием момента.

Кэт закончил подписывать документы и прислонился к столу, внимательно наблюдая за их обменом мнениями.

— Теперь пошли! Умойте лицо и вернитесь позже! — крикнул Сэмми с явным удовольствием.

— Подожди, Сэмми.

Молодой человек со светло-каштановыми волосами мягко положил руку Сэмми на плечо.

— Что это такое?

— С ней все в порядке. 

Молодой человек повернулся к Энн и одарил ее джентльменской улыбкой. 

— Значит, это вы. Я не думаю, что вы помните меня? Это было довольно давно, и мы только ненадолго встретились в Флюгере, когда мои коллеги сказали несколько грубых вещей. Я сожалею о том, что произошло тогда.

В этот момент Энн наконец вспомнила.

— Ах, вы тот парень…

— Кит Пауэлл. Рад встрече.

Он без колебаний протянул руку для рукопожатия.

Взволнованная, Энн схватила его за руку. 

— Э-э, тоже приятно познакомиться. Я Энн Хэлфорд.

Девять месяцев назад на деньги, которые она только что получила от бывшего герцога Филакса, Энн отправилась в Флюгер, чтобы провести зиму. Когда она добралась туда, она получила несколько ехидных замечаний от некоторых рабочих, принадлежащих мастерской Рэдклиффа. Молодой человек перед ее глазами был тем, кто увещевал их. Другие парни звали его Китом, и она помнила, что он вызывал у них уважение.

Сэмми подошел прямо к Киту.

— Кит. Отошли ее. Она привезла с собой домашнюю фею. Если она не продаст его или не оставит кому-нибудь, она не сможет войти внутрь. У нас есть правила, понимаешь?

— Домашняя фея? Если я правильно помню, этот фей тоже был с тобой в Флюгере, не так ли?

Взгляд Кита переместился на Шалля, сидевшего на месте водителя фургона. А потом..

— Он… красивый… — невольно пробормотал Кит. — В прошлый раз в комнате было довольно темно. Я только мельком увидел его, так что я не мог точно сказать, но видеть его в таком ярком месте, как это, он невероятен… Я никогда не видел такого красивого фея.

Кит звучал так, словно был заколдован. Целую минуту он смотрел на Шалля. Он не выглядел рассеянным, скорее, он обдумывал какие-то мысли.

Между тем Шалль привык к вниманию. Он отвел глаза, как бы говоря: «Смотри, если тебе нравится.»

Кит медленно перевел взгляд обратно на Энн. 

— Скажи, Энн. Ты колеблешься, потому что не хочешь отпускать эту фею?

— Он мой дорогой друг, который путешествовал со мной. Я не владею им и не заставляю его работать. Но он мой друг, поэтому я не хочу его оставлять, вот и все.

— Ой? Он у тебя не работает? В таком случае он может прийти в студию. Я могу ввести его.

— Действительно?

— Я планирую принять участие в фестивале в этом году. Я хочу использовать его в качестве модели для моей работы. Так что я хотел бы приглашать к себе его время от времени, когда мне нужно. Если ты согласишься на это, я могу позволить провести его.

— Модель?!

— Если я скажу, что использую его в качестве модели, он становится тем, кто необходим для создания моей работы. Затем он может войти в мастерскую. Я не думаю, что что-то подобное получилось, если бы это исходило от тебя, так как ты новичок, но у меня много влияния, понимаешь?

Вопрос заключался в том, может ли она одолжить фею. Энн почувствовала отвращение к тому, как он говорил, как будто Шалль был объектом.

Шалль не принадлежал Энн. Она не хотела относиться к нему как к вещи. Более того, маловероятно, что он согласится на такое. 

— Мне жаль. Это…

Энн уже собиралась отказаться, когда Шалль внезапно дернул ее за руку сзади. Когда она повернула шею, чтобы посмотреть на него, он со спокойным выражением лица объявил: — Очень хорошо. Она подпишет. Дай нам документы.

— Шалль?! Почему?! Ты действительно собираешься быть его моделью?! 

— Я могу сделать это.

Уголки рта Шалля приподнялись в легкой ухмылке.

Эти люди считали вполне естественным заставить фей работать на себя. У него была манера насмехаться над ними, даже когда он соглашался с их требованиями. По его холодному выражению Энн почувствовала его уверенность и презрение.

— Подпиши бумагу. Или ты хочешь отказаться?

— Э-э, но…

Она сомневалась. Ей не нравилась мысль возлагать такое бремя на Шалля.

— Подпиши бумагу.

Шалль осторожно подтолкнул ее в сторону Кита, и она, споткнувшись, двинулась вперед. Она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на Шалля. Он нахмурившись, как бы говорил: «Поспеши сделать это.» С его поддержкой Энн приняла решение.

— Кит. Шалль согласился стать твоей моделью, так что я собираюсь подписать бумаги. Пожалуйста, позволь мне принять участие в переработке серебряного сахара.

— Замечательно Ну, тогда подпиши, пожалуйста, вот здесь. 

Кит подвел Энн к столу. Кэт расчистил путь. Пока Энн заполняла документы, она услышала ворчание Сэмми позади себя. 

— Джонас, поговори об этом с Маркусом. Спроси его, действительно ли мы должны впустить эту девушку.

— Не думаю, что это принесет пользу, — ответил Джонас. — Старик скорее прислушается к мнению Кита, чем к таким, как я

— Ты бесполезен, Джонас. Эй, Кит!

Когда Сэмми назвал его имя, Кит поднял голову.

— Что?

— Почему мы должны впускать таких, как она?!

— Если вопрос с любимой феей решен, то нет причин ее отвергать, не так ли? Или у тебя есть другие аргументы, Сэмми?

Веселая улыбка Кита не коснулась его глаз.

— Н-нет…

Сэмми наконец получил сообщение и заткнулся.

Энн снова посмотрела на Кита.

«Кто этот парень?»

~*~*~*~*~

— Эм, лента. Лента!

Энн беспокойно оглядывалась по сторонам, старательно заплетая волосы.

— Вот она. Хорошо. Извини, Мифрил Рид Под.

Она чуть не отправила Мифрила в полет своей рукой. Он дремал на кровати, засыпая в прерывистом ритме.

Энн растерянно извинилась, но Мифрил даже не открыл глаза. Пока она была сосредоточена на нем, ее заплетенные в косу волосы распустились. 

Рассвет еще не наступил.

Это было на следующий день после того, как она поселилась в главной мастерской Рэдклиффа.

Шалль смотрел наружу через окно. Под ним тянулись тонкие ветки дерева, покрытые широкими сухими листьями. Вся территория была хорошо видна из их комнаты на втором этаже.

Главная мастерская Редклиффа состояла из девяти зданий разного размера.

Глава фракции Маркус Рэдклифф с семьей жил в двухэтажном доме напротив ворот, где принимал гостей и вел деловые переговоры. Это было известно как главный дом. За ним было большое, длинное, одноэтажное здание, где производили леденцы. В следующем бунгало за этим производилась работа по рафинированию серебряного сахара. Три двухэтажных здания из красного кирпича служили общежитиями, где жили ремесленники. Имелась также одна конюшня и два склада.

Энн и феям выделили комнату в одном из этих общежитий.

Обычные ремесленники спали в большой общей комнате с рядами кроватей. Отдельные комнаты в общежитиях были ограничены либо Мастерами Серебряного Сахара, либо теми, кого глава считал обладающими эквивалентным уровнем навыков.

Энн следовало поселить в общей комнате, но она никак не могла спать там со всеми мужчинами. Таким образом, по особым распоряжениям ей была предоставлена отдельная комната.

Энн вскочила с кровати, как только открыла глаза. Она переоделась и умылась, затем поспешно заплела волосы.

— Ты похожа на бельчонка, — с удивлением сказал Шалль, наблюдая за ней.

— Белка? Значит, я выгляжу гораздо симпатичнее чучела?! 

На мгновение Энн обрадовалась и расплылась в улыбке.

— Ты выглядишь точно так же, как они, когда они отчаянно бегают, охотясь за едой.

— Я должна была знать.... Так вот что ты имел в виду.

Энн мрачно закончила завязывать волосы. Затем она мрачно посмотрела в свое ручное зеркальце.

«Мои волосы. Интересно, выгляжу ли я незрелой из-за косичек? Может быть, я буду выглядеть более взрослой, если оставлю их распущенными? Интересно, какую из этих причесок предпочитает Шалль.»

Она пристально смотрела в зеркало, размышляя, когда услышала позади себя голос Шалля.

— Ты пытаешься разбить зеркало силой мысли?

Незаметно для нее он переместился со своего места у окна и встал прямо позади нее. Энн смутилась и перевернула зеркало лицом вниз на кровать.

— Я… я просто хотела посмотреть, правильно ли уложены мои волосы. 

— Выглядит так же, как всегда. 

Затем Шалль небрежно коснулся заплетенных в косу волос Энн. Она подпрыгнула и обернулась. Даже в тусклом свете его черные глаза были очаровательны. Энн не могла не быть привлечена его взглядом.

— Эй, Шалль… Тебе больше нравится, когда мои волосы распущены, или…? — она вдруг выпалила вопрос, говоря как в бреду. 

— Твои волосы? — с недоумением спросил Шалль.

Энн зажала рот рукой.

— Я-я такая же плохая, как Мифрил Рид Под!

— Что?

— Ничего. Не беспокойся об этом! Проснись, Мифрил Рид Под. Пойдем работать.

Энн встряхнула Мифрила, и он медленно забрался ей на плечо, все время зевая.

— Можешь не торопиться, Шалль, — сказала Энн. — Впрочем, мы не знаем, когда Кит позовет тебя, так что, наверное, тебе нельзя расслабляться. Извини за это.

Я думал, что сказал тебе. Я не против.

— Да спасибо. Хорошо! С сегодняшнего дня я должна выложиться на полную!

Накануне ночью Энн мучила тревога из-за пребывания в незнакомом месте, и она почти не спала. Чтобы поднять себе настроение, она помахала на прощание с веселой улыбкой.

— Ладно, мы пошли!

Энн вышла из комнаты с Мифрилом, чтобы начать помогать с очисткой серебряного сахара.

Когда она быстро шла по коридору, одна из дверей в коридоре открылась.

— Энн. Доброе утро.

Кит высунул лицо из открытой двери. Его комната располагалась по диагонали от комнаты Энн. Из трех общежитий второй этаж их здания представляли собой исключительно частные комнаты.

В настоящее время эти места занимают всего четыре человека.

Были Кэт и Энн. И Эллиот Коллинз, доверенное лицо главы, пришедший из главной мастерской Пейдж, чтобы помочь с работой. И Кит Пауэлл.

Эллиот Коллинз был серебряным мастером по сахару. Он также был представителем своей фракции, так что вполне естественно, что он получил отдельную комнату. Кэт также был Мастером Серебряного Сахара.

Кит Пауэлл не был им, но он пользовался отдельной комнатой. Должно быть, он снискал большое уважение в мастерской Рэдклиффа. Однако не могло быть просто так, что он был талантливым ремесленником. Какими бы впечатляющими ни были его навыки, другие члены мастерской вызвали бы негативную реакцию, если бы с ним обращались по-особенному. Возможно, его размещение объяснялось каким-то необычным обстоятельством. Либо это, либо причина, по которой не было бы обратной реакции с самого начала.

— Доброе утро, Кит. Ты тоже сейчас идешь на работу? — спросила Энн.

Он слегка покачал головой. 

— Сегодня я не при исполнении служебных обязанностей. Мы по очереди делаем перерывы один раз в неделю. Конечно, ты тоже получишь один. Обычно, Я не могу взять много свободного времени сразу, поэтому я должен использовать его эффективно. Я хотел бы одолжить Шалля, все в порядке?

— Кит, я не могу одолжить Шалля или позволить тебе одолжить его. Он сделает то, о чем договорился, но…

— О верно. Ты ведь сказала, что не отвечаешь за него, не так ли? Мне жаль, это был грубый способ выразить это.

Энн очень понравились его искренние извинения.

— Нет, все хорошо. Что еще более важно, Кит, спасибо за вчерашний день. Ты заступился за меня, чтобы я могла прийти сюда. Ты действительно помог мне. Но почему ты так добр ко мне, когда другие совсем нет?

— Я имею в виду, ты настоящий ремесленник, не так ли? Признана даже бывшим герцогом Филаксом. У меня нет причин быть грубым с тобой. Кроме того, как бы это сказать? Я чувствую, что ваши жизненные обстоятельства могут быть похожи на мои?

— Мои обстоятельства?

— Твоей матерью была Эмма Хэлфорд, верно?

— Да, но откуда ты это знаешь?

Энн была поражена, услышав, как незнакомец упомянул ее мать по имени.

— Когда до меня дошли слухи о тебе в связи с бывшим герцогом Филаксом, я подумал, может быть, ты связана родственными узами с мисс Хэлфорд, и спросил о тебе виконта Серебряного Сахара. Когда я это сделал, он сказал мне, что это правда.

— Ты напрямую спросил виконта Серебряного Сахара? Теперь, когда ты упомянул об этом, похоже, ты знал и Кэта.

— До позапрошлого года я был знаком почти со всеми Мастерами Серебряного Сахара. Мисс Хэлфорд произвела особое впечатление на меня. Хотя мне было всего четыре или пять лет, когда я встретил ее. Я был удивлен, узнав, что существуют женщины-мастера Серебряного сахара.

— Ты встречался с ней? Ты встречался с Мамой?..

Этот человек знал Эмму. Когда она подумала об этом, Энн почувствовала прилив ностальгической привязанности. Кит посмотрел на Энн со своей обычной нежной улыбкой. 

— Моим отцом был Эдвард Пауэлл. Как и твоя мать, он был Мастером Серебряного Сахара. Сходство есть, правда? Между моими обстоятельствами и твоими.

У Энн на мгновение перехватило дыхание.

— Бывший виконт, Эдвард Пауэлл?!

— Верно, — небрежно ответил Кит.

— Мама сказала мне, что он был великолепным виконтом Серебряного Сахара. Срок его полномочий длился более двадцати лет. Если я правильно помню, он умер от болезни примерно за полгода до смерти мамы. Возможно, они оба были Мастерами Серебряного Сахара, но это совершенно другой уровень!

— Действительно? Но я не совсем уверен, что он был настолько великолепен. Когда мой отец был виконтом Серебряного Сахара, был такой же год, как этот, когда был неурожай сахарных яблок. Я слышал, что из-за этого был ужасный беспредел. Это было за год до моего рождения, поэтому я не могу сказать наверняка. Отец был расстроен случившимся. На этот раз виконт Серебряного Сахара принял во внимание неудачу моего отца и принял ранние превентивные меры, так что все идет спокойно.

Он не хвастался, но и не скромничал. Кит ни в малейшей степени не вел себя тщеславно, просто сказал чистую правду. С семьей виконта Серебряного Сахара обращаются как с дворянами на протяжении всего срока пребывания виконта. Аристократическое поведение Кита, вероятно, произошло из-за того, что большую часть своей жизни он жил дворянином.

Но как только виконт Серебряного Сахара увольняется со своего поста или умирает, его семья возвращается к своему простому статусу. Энн слышала, что многие люди уходят с извращенным мышлением из-за разницы в классе, хотя она не видела никаких доказательств этого в Ките.

— Но бывший виконт Серебряного Сахара вышел из Мастерской Пейдж, не так ли? Почему ты в мастерской Рэдклиффа, Кит?

— Если бы я поступил в мастерскую Пейдж, ко мне бы точно относились как к сыну Пауэлла, верно? В конце концов, мой отец был первым виконтом Серебряного Сахара из этой фракции. Я этого не хотел. Я думал, что если я приду сюда, то со мной будут обращаться как с еще одним работником. Но я не думаю, что это действительно что-то изменило. И было бы ребячеством упрямо настаивать на том, что я не хочу никакого особого отношения, поэтому я просто позволяю этому случиться.

Кит игриво пожал плечами.

«Он сын бывшего виконта Серебряного Сахара. Это объясняет все.»

В конце концов, все вокруг видели его отца, когда смотрели на него. Это было причиной того, что другие кондитеры вели себя немного сдержанно по отношению к Киту, и это также объясняло — наряду с его талантами — почему ему выделили отдельную комнату.

— Я уважал своего отца, но мне было неловко тесно, пока он был у власти. Так что теперь, насколько это возможно, я не хочу, чтобы он влиял на мою жизнь. Знаешь, пока был жив мой отец, я не мог попасть на Королевскую конфетную ярмарку, хотя и хотел.

— Почему нет?

— Ну, если бы я выиграл королевскую медаль, я уверен, что сплетням не было бы конца. Люди сказали бы, что я пользуюсь благосклонностью королевской семьи, потому что я сын виконта Серебряного Сахара. С другой стороны, если бы я не выиграл медаль, они бы говорили, что я проиграл, несмотря на то, что я сын виконта Серебряного Сахара. Ради доброго имени моего отца я не мог принять участие.

— Ах, я понимаю.

Энн выслушала множество неприятных слухов о том, почему ее вызвали к королю на Королевской конфетной ярмарке. Поскольку Кит был сыном виконта Серебряного Сахара, на него мог обрушиться шквал клеветы, с которым не сравнится опыт Энн.

— Несмотря на то, что мой отец скончался, в прошлом году я был в трауре, поэтому не смог попасть на Королевскую конфетную ярмарку. Дворянам приходится сталкиваться с такими неудобствами. Но мой траур рассеялся, и я снова стал простолюдином. Влияние моего отца также начало ослабевать. Так что в этом году поеду. Я слишком долго ждал. Говоря об этом, я хотел бы начать делать свою скульптуру. Где Шалль?

— Он в моей комнате. Если ты пойдешь и позовешь его, я думаю, он, вероятно, будет сотрудничать.

— Понял. Что ж, Энн. Удачи тебе.

Незадолго до того, как они расстались, Кит легонько хлопнул рукой по плечу Энн. Это выглядело как жест поддержки среди равных, что Энн нашла очень ободряющим.

~*~*~*~*~

Шалль сидел у окна, наблюдая, как сияние восхода солнца постепенно поглощает тьму.

Как только Энн вышла из комнаты, радость сменилась чувством великой пустоты, как будто под ним внезапно открылась дыра.

Неожиданно он подумал о Лиз.

«У Лиз не было привычки рано вставать, как у Энн.» 

Она всегда задерживалась в постели до тех пор, пока солнце не поднималось высоко в небе. Когда он, естественно, расстроился и сказал ей, что пора вставать, она вела себя как избалованный ребенок и приставала к нему, чтобы тот поставил ее в вертикальное положение. Даже когда она выросла, она иногда уговаривала его сделать это.

По сравнению с Лиз, Энн…

Она вставала достаточно рано, чтобы соперничать с петухами, и была в движении с того момента, как открыла глаза.

«Интересно, почему она всегда такая беспокойная? Смеется ли она, злится или вздыхает, она всегда спешит.»

Казалось, она никогда не устает.

Именно тогда он услышал стук.

— Доброе утро, Шалль. Ты здесь?

Это был Кит. Шалль стер все выражение с лица, затем встал и открыл дверь.

— Я столкнулась с Энн в коридоре. Я слышал, что ты был в комнате, поэтому я пришел за тобой.

Кит уже аккуратно оделся. Его глаза тоже не выглядели сонными.

— Прости, что так рано, но я хочу, чтобы ты пошел со мной.

— Я дал обещание. Я сделаю все, что ты захочешь, — равнодушно ответил Шалль.

Кит обезоруживающе улыбнулся и провел Шалля в свою комнату.

Комната Кита была такого же размера, как и комната Энн. Судя по всему, все помещения были построены одинаково.

В комнату принесли четыре бочонка серебряного сахара. На столе, который должен был использоваться как верстак, лежала каменная плита и набор аккуратно разложенных инструментов.

Когда он вошел в комнату, Шалль прислонилась к стене.

— Что ты хочешь чтобы я сделал? Мне стоять на голове? Или снять всю одежду? Поторопись и отдай мне приказ, мальчик.

Кит оторвался от одной из бочек с серебряным сахаром. Он обернулся с обеспокоенным выражением лица. 

— Мальчик…? Мы с тобой не сильно отличаемся по возрасту.

— Ты не выглядишь старше ста лет.

Кит на мгновение выглядел удивленным, а затем понимающе улыбнулся. 

— Я понимаю. Я полагаю, так это работает для фей. Но мне не нравится, когда меня называют «мальчик». Я бы хотел, чтобы ты хотя бы называл меня по имени. А теперь иди встань в то светлое пятно у окна. Это все, что мне нужно от тебя. Я не обязательно хочу, чтобы ты позировал. Я просто хочу получить представление о тебе и рассмотреть некоторые детали твоей внешности.

Шалль стоял на том месте, где ему сказали, и смотрел в окно. Делать это было неприятно, но ничего не поделаешь.

 Это было гораздо предпочтительнее, чем оставить Энн и ждать в городе в одиночестве. Шалль беспокоился о том, в какие неприятности может попасть Энн, если они расстанутся.

Ему вдруг пришла в голову мысль.

«Может быть, я был тем, кто не хотел, чтобы мы расстались…»

Кит что-то говорил Шаллю, зачерпывая серебряный сахар в каменную миску.

— Знаешь, Энн предстоит нелегкое время. Остальные из нас уже закончили рафинирование серебряного сахара для королевской конфетной ярмарки. Она поздно начинает, вступает в дело только сейчас. Кроме того, ей приходится работать и над переработкой общего сахара. Как ты думаешь, с ней все будет в порядке?

Кит, казалось, беспокоился о ней, что еще больше раздражало Шалля.

— Это все благодаря твоим приятелям, что не рассказали ей об особых обстоятельствах этого года. Ты рад этому?

— Никто ей не сказал? Невероятно. Почему они все...? Но я предполагаю, что такие вещи случаются. Однако я не в восторге от этого. На самом деле, это неудобно, — ответил Кит, высыпая серебряный сахар, который он смешивал, в каменной миске поверх каменной плиты. — Такое трусливое поведение позорно. Я нахожу это отвратительным.

Слова Кита дали понять, что их действия оскорбляют его строгий моральный кодекс. Шалль мог сказать, что его хорошо воспитали и что он гордился своей справедливостью. Его воспитывали так, чтобы он придерживался своих убеждений и отвергал правонарушения.

Шалль, проведший большую часть своей жизни под человеческим контролем, плавая в мутных водах мирового разложения, несколько завидовал чистому, незапятнанному разуму Кита.

Кит окунул руки в миску с холодной водой, стоявшую на краю верстака. Охлаждая руки, он сказал: 

— Но, слава богу, Энн собирается участвовать в Королевской конфетной ярмарке в этом году. Из всех собравшихся здесь потенциальных соперников ни один не может соперничать со мной. Даже Сэмми, которого некоторые считают почти равным мне, не стоит упоминать. Джонас тоже делает хорошие вещи, но мне кажется, что ему не хватает какого-то важного элемента. Но если Энн примет участие в конкурсе, то это действительно стоит моего времени. Я ждал соперника равного мастерства.

Его слова были полны уверенности.

Кит вынул руки из холодной воды и начал месить серебряный сахар. 

— Кроме того, я полагаю, что это единственный год, когда я смогу соревноваться с Энн на ярмарке конфет. Мне очень повезло, что я встретил ее, и это будет ее последний шанс. Должно быть, мне невероятно повезло.

— Ее последний шанс? — спросил Шалль.

Выражение лица Кита стало сочувствующим. 

— Это верно. Если она не станет Мастером Серебряного Сахара в этом году, то, вероятно, никогда не станет.

~*~*~*~*~

Все кондитеры собрались на серебряном сахарном заводе, когда снаружи было еще темно. Рабочие, пробывшие там какое-то время, перебрались на свои посты, чтобы выполнять возложенные на них обязанности.

Кэт и Энн, приехавших накануне, велели ждать в конце здания.

Перегородок внутри не было. Это было широкое открытое пространство с колоннами через равные промежутки.

От северного края здания к югу выстроились огромные инструменты. Там было три огромных бочки для замачивания сахарных яблок в воде. Глубже, чем Энн была в высоту, бочки были окружены строительными лесами.

Затем были три большие плиты для варки сахарных яблок. Горшки, стоявшие на печах, тоже были массивными, достаточно большими, чтобы в них могли поместиться четыре или пять взрослых.

Последним был набор из четырех больших жерновов. Каждый из них был настолько большой, что повернуть его требовалось четыре человека. А у стены густыми рядами стояли полки с плоскими досками, на которых сушили мякоть сахарных яблок.

Под печами тут же развели костры, и температура в работном доме подскочила. Ремесленники использовали большие сети, чтобы зачерпнуть сахарные яблоки, погруженные в воду на ночь. Они переложили их в горшки, которые стояли на печах.

Энн и Кэт велели ждать у широко открытого дверного проема.

Ремесленники, приступившие к работе, продолжали поглядывать в сторону Энн, выполняя свою работу. Их взгляд причинял ей боль. В мастерской было около шестидесяти ремесленников. Все они были мужчинами, что удивило Энн и заставило ее чувствовать себя неловко.

«Не говорите мне, что здесь нет ни одной другой женщины?»

Кэт взглянула на Энн и увидела, что на ее лице застыло выражение. 

— В чем дело, Энн?

— Ничего… Просто все мужчины. Мне было интересно, почему здесь нет женщин.

Мать Энн, Эмма, сказала ей, что они жили в обществе, где доминировали мужчины. Но она также зарабатывала на жизнь будучи мастером Серебряного Сахара. Так что Энн показалось удивительным и странным, что на самом деле почти не было таких, как Эмма.

Услышав ответ Энн, Кэт окинул взглядом мастерскую, словно проверяя движения других ремесленников, и сказал: 

— Серебряный сахар — священная пища. Сто лет назад твоя мама не только не была бы кондитером, ей даже не разрешили бы прикасаться к серебряному сахару. Тренировки в студии считались слишком тяжелыми для женщин. Но главная причина заключалась в пережитке тех дней, когда женщин считали грешницами, не подчиняющимися воле Бога, и поэтому им не разрешалось выполнять священную работу. Духовенство и основатели государственной церкви… Все они, будучи мужчинами, тоже имели к этому какое-то отношение. Восемьдесят лет назад, когда лидеры государственной церкви проводили реформацию, они выступили и заявили, что женщины больше не грешницы, потому что их грех был очищен королем-предком Седриком. Благодаря этому в наши дни все не так строго. Но тем не менее среди кондитеров бытует мнение, что женщины влезают туда, где им не место.

— Женщины — грешницы, ослушавшиеся воли Божией? — несчастно повторила Энн.

Кэт подозрительно посмотрела на нее. 

— Похоже, ты много прогуливала воскресную школу, да?

— Извини… Я много прогуливала, не давая маме знать… 

Энн замолчала.

Кит выглядел удивленным, но все же любезно сообщил ей: 

Запомни это. Бог создал мужчину в правой руке, а женщину в левой. Затем они поместили эту пару людей на эту Землю. Бог хотел, чтобы люди стали правителями Земли. Но женщина была соблазнена красотой Короля Фей и поклялась слушаться ему. Так люди попали в рабство к феям. Король предков Седрик был тем, кто очистил грех этой женщины и освободил людей от фей. Это написано в начале священной книги. История создания.

Мир кондитеров — это, по сути, система ученичества. Студенты внимательно наблюдают за работой мастеров-ремесленников и осваивают необходимые навыки. Энн никогда не училась у мастера-ремесленника, но всегда была рядом с матерью. Это было так же хорошо, как быть учеником любого Мастера Серебряного Сахара.

Через систему ученики наследуют учения своих учителей из поколения в поколение. Передача знаний предыдущих поколений считается важной обязанностью. В этом мире трудно принять новые идеи.

Кэт сказал, что восемьдесят лет назад произошла религиозная реформация, но это не означало, что общественное мнение так легко изменится, приняв и допустив женщин к профессии кондитера.

В этот момент Энн вдруг начала о чем-то задумываться. Если все это было правдой, то как ее мать приобрела навыки, чтобы стать Мастером Серебряного Сахара? Казалось маловероятным, чтобы обычный мастер-ремесленник взял женщину в ученики.

«Интересно, как Мама смогла стать Мастером Серебряного Сахара?»

У энн сложилось впечатление, что она знает об Эмме все, что только можно. Но до нее дошло, что у ее матери, должно быть, было много переживаний, о которых Энн не знала. Она никогда не осознавала этого раньше. Энн полуторагодовой давности казалась ей сейчас очень ребячливой, невежественной и избалованной матерью.

— Кого волнует какая-то история сотворения? — угрюмо сказал Мифрил с плеча Энн. — Люди просто придумывают то, что им нравится. Знаешь, у нас, фей, есть своя история происхождения.

— Не жалуйтесь на меня. Это не то, что я сам придумал.

— Что ж, это правда, но… в любом случае, Кэт, не лучше ли тебе разбудить Бенджамина? Мы собираемся начать работу, верно?

Бенджамин дремал на плече у Кэта. Кэт сделал мрачное лицо.

— Бесполезно пытаться разбудить его в такой час. Он все еще крепко спит… В общем, можно думать, что его здесь нет. Как только взойдет солнце, ему станет немного лучше.

Энн задавалась вопросом, почему Кэт держала Бенджамина рядом, ведь он не казался очень полезным. Это было загадкой.

Когда небо начало светлеть, сквозь открытые двери в работный дом проник слабый свет. Ученики заметили это и побежали гасить лампы. Пока Энн и Кэт наблюдали за ними, сзади раздался спокойный голос средних лет.

— Так ты наконец пришел, а, Хингли?

Когда Энн и Кэт обернулись, они увидели приближающегося со двора мужчину лет пятидесяти. Следом за ним шел Джонас. Он незаметно отвел взгляд от Энн.

Кэт ухмыльнулся и посмотрел на мужчину прямо. 

— Это потому, что вам, ребята, потребовалась целая вечность, чтобы связаться со мной, мистер Рэдклифф, — ответил он.

«Рэдклифф?»

Энн напряглась. Этот человек, вероятно, был главой мастерской Рэдклиффа.

— Твои манеры как всегда отвратительны, Хингли. Ты можешь обвинить тот факт, что сменил место жительства, не уведомив виконта Серебряного Сахара.

— Откуда я должен знать о таких вещах? Во всяком случае, я пришел. Заставь меня работать. Мне нужен серебряный сахар.

— Отлично. Твое мастерство хорошо известно. Я поручу тебе проконтролировать весь процесс доработки. Наш Серебряный Сахарный Мастер выздоравливает от болезни и ничем не помогает. Сейчас курирует мастер из Пейджа, Эллиотт Коллинз. Я бы хотел, чтобы ты сделал это вместе с ним.

— Значит, он тоже пришел, да? Но я не вижу его здесь. Вчера я его тоже не видел, ни в общежитии, ни где-либо еще.

Кэт беглым взглядом оглядела всю мастерскую, и человек перед ним ответил стоном. 

— Он покинул территорию без разрешения и, как обычно, опоздает. Все в порядке, теперь ты можешь взять на себя управление.

— Он довольно безответственный, да, этот Эллиотт? Ну ничего. Оставь это мне.

Кэт повернулся на каблуках и пошел в толпу рабочих, идущих в разные стороны.

Как только Кэт ушла, мужчина наконец повернулся к Энн.

— Вы, должно быть, Энн Хэлфорд. Я Маркус Рэдклифф, в настоящее время работаю главой в «Мастерской Рэдклиффа». Я слышал, что мой племянник Джонас очень вам обязан.

Энн не знала, как отреагировать на его конфронтационный и саркастический комментарий.

— Я слышал, что вы хотите участвовать в Королевской ярмарке конфет, но вы уверены, что это хорошая идея? У меня нет ни оснований, ни полномочий отвергнуть вас, чтобы вы могли делать, что вам угодно. Но если ты не сможешь идти в ногу с другими ремесленниками, я не смогу дать тебе сахарных яблок.

— Я сделаю работу. Вот почему я пришла.

— Вы сможете сделать это? Этот процесс очистки имеет несколько иную величину, чем тот, который вы бы сделали сами. Сможете ли вы двигать эти тяжелые ступки, ковши и весла так же, как мужчины? Вы можете присоединиться к ним и работать вместе с ними?

— Я сделаю все возможное.

— Вы не можете выполнять физический труд, просто имея волевой дух. Старайтесь не мешать, но и постарайтесь сделать что-то полезное. Это все, что я могу сказать. Если есть что-то, что ты хотел бы сказать мне с этого момента, скажи это Джонасу. Все проходит через него.

Он советовал ей посоветоваться с Джонасом, даже зная, что у них есть предыстория.

Короче говоря, он говорил ей: «Не жаловаться, не требовать.»

Энн видела, что Мифрилу не терпелось что-то сказать, поэтому она осторожно сняла его с плеча и обеими руками прижала к своей груди.

Даже если он пожалуется, это не приведет ни к чему, кроме как к еще худшему впечатлению Рэдклиффа.

— Поняла.

— Отлично.

Маркус кивнул и резко обернулся. Джонас стоял позади него. Он сильно ударил Джонаса в грудь. 

— Джонас. Тебе тоже лучше потрудиться. Вместе с Китом она составляет серьезную конкуренцию.

Джонас отшатнулся и сухо ответил: 

— Я знаю это, дядя.

— Если ты отстанешь от этой маленькой девочки на следующей ярмарке сладостей, тебя исключат из рассмотрения как следующего главу. Ты можешь быть уверенным, что Кит будет следующим.

Маркус Рэдклифф не проявил ни капли доброты даже к своему племяннику. Он действительно производил впечатление, что может игнорировать кровные отношения и назначить Кита своим преемником.

«Итак, Кит — один из тех, кто претендует на звание следующего главы мастерской Рэдклиффа.»

Это было, конечно, потому, что Кит был одним из самых опытных ремесленников во всей гильдии.

«Жесткая конкуренция, да…?» Она была и для Энн.

Прижав руку к груди, где его ударили, Джонас смотрел, как Маркус уходит.

— Похоже, тебе тоже в некотором роде тяжело… — сказала Энн. — Значит, мне снова придется иметь с тобой дело, не так ли?

Джонас отвернулся. 

— Я тоже не в восторге от того, что мне приходится иметь дело с такими, как ты.

— В любом случае, я присоединюсь к работе. Все хорошо?

— Это нормально. Мой дядя сказал, что все в порядке, так что делай, что хочешь!

— Хорошо, я буду.

Как только она это сказала, Энн выбежала из здания. Глаза Джонаса расширились.

— Эй, Энн?! — удивленно воскликнул Мифрил. — Что происходит?! Ты бросаешь работу, потому что он разозлился на тебя?!

— Это не так! Не волнуйся!" — ответила она, возвращаясь в свою комнату.

Шалля не было. Вероятно, он был в комнате Кита, позируя, как и обещал. Но так было удобнее для Энн.

Она положила Мифрил на кровать и вытащила сумку, которую засунула под нее, доставая комплект мужской одежды.

— Мифрил Рид Под, закрой глаза на минуту.

Как только она спросила, Энн начала раздеваться. 

— Эй! Энн?!

Мифрил отчаянно прикрыл глаза.

Энн сменила одежду на мужскую рубашку и брюки. Это была одежда Джонаса, которую она приобрела годом ранее. Как и ожидалось, они были мешковатыми в талии и в плечах. Но ей уже не приходилось так сильно закатывать рукава и штаны, как раньше.

Должно быть, она стала немного выше с прошлого года.

— Это подойдет. Пошли, Мифрил Рид Под.

Энн подняла Мифрила и снова вернулась в работный дом. Она подошла прямо к Кэт.

— Кэт. На каких станциях не хватает рук? Дай мне инструкции. Я присоединяюсь к работе.

Надзор за работным домом был возложен на Кэт. Первое, что нужно было сделать Энн, это попросить у него указаний.

Кэт посмотрел на одежду Энн и ухмыльнулась.

— Хорошая у тебя одежда. Держу пари, в ней будет легче передвигаться.

Работа включала в себя лазание вверх и вниз по лесам и множество других движений, которые Энн обычно не приходилось делать. С ней было бы совершенно невозможно справиться в ее обычном платье.

Кэт указал на три большие печи.

— Иди работай в печах.

— Да сэр.

— Мифрил Рид Под, идите с Бенджамином на склад сзади. Вскоре поедет фургон за сахарными яблоками. Садитесь на него и помогите с урожаем.

— Хм?! Я останусь с Энн!

— Не ослушивайся меня! Ты будешь работать так же усердно, как Энн. Сделай хорошую работу и помоги ей. А теперь поторопись и приступи. Эй, Бенджамин, ты тоже вставай.

Кэт схватил дремавшего у него на плече Бенджамина за шкирку и опустил на пол. Бенджамин сел на пол, широко зевнул и открыл глаза. 

— Ооо, пора работать? …Я не хочу…

Мифрил спрыгнул с плеча Энн и схватил Бенджамина за руку, чтобы поднять его на ноги. 

— Ничего не поделаешь, я думаю. Мы должны помочь Энн… Давай, Бенджамин, пошли.

— Я не хочу. Я работаю. Я мало что хочу делать, кроме как есть.

— Разве ты не знаешь поговорку: кто не работает, тот не ест?! 

— Ты такой трудолюбивый, Сурусуру!

— Миф-рил!

Глядя, как Мифрил уходит, увлекая за собой Бенджамина, Энн собралась с духом и направилась к печам.

Огромные печи и горшки были окружены низкими лесами на высоте головы Энн. Подмастерья деловито таскали вязанки дров и складывали их возле печей. В костер один за другим бросали дрова. Ремесленники, которые подбрасывали дрова и регулировали интенсивность огня, обливались потом от жара пламени.

На подмостках было больше людей, перемешивающих огромные кипящие котлы, в то время как другие на платформе снимали мусор и пену с поверхности. Сверху лились голоса, кричащие о силе огня.

Энн бросила быстрый взгляд на то, как продвигается работа.

Рабочие, перемешивающие кастрюли и снимающие накипь, казалось, быстро устают. Их руки стали вялыми, а лица исказились от боли. Когда это случалось, кто-то поднимался, чтобы сменить их. 

Энн нацелилась на горшок, над которым работало наименьшее количество людей, и вскарабкалась по лесам.

— Я возьмусь за дело, — сказала она ремесленнику, чье лицо было искажено болью, когда он помешивал горшок.

Он удивленно посмотрел на Энн. 

— Ты?

— Да. Мне поручил сделать это руководитель, поэтому я присоединяюсь к работе.

— Это весло тяжелое. И если ты не переместишь его со дна, оно сгорит. Если это произойдет, восстановить его будет невозможно.

— Я хорошо осведомлена.

— Это не то, что может сделать девушка. С дороги!

Поднявшийся на платформу ремесленник оттолкнул ее. Это был Сэмми Джонс. 

— Ты мешаешь — иди отсюда! — закричал он, а затем принялся помешивать кастрюлю.

Энн закусила губу, совершенно пренебрежительно.

— О нет, девушки не могут приходить в такие места! Это опасно!

Внезапно кто-то схватил Энн за талию сзади. Она вскрикнула и обернулась, чтобы увидеть незнакомого молодого человека.

— Было бы ужасно, если бы ты упала и разбила себе лицо. Я помогу тебе спуститься оттуда. Не бойся.

У него были ярко-рыжие волосы, дико торчащие во все стороны. Его улыбающееся лицо было любезным и веселым, а обаятельные, опущенные глаза смотрели дружелюбно.

— К-кто ты?! Отпусти меня! Кем ты себя возомнил?!

Когда она сказала это, мужчина неожиданно быстро отпустил ее.

— Кто я? Если я должен ответить, я друг для всех женщин! Скажи, не хочешь ли потом выпить со мной чаю?

— Что?!

В этот момент со стороны печей послышался крик Кэт: 

— Что, черт возьми, ты там делаешь, Эллиот?!

Рыжий мужчина пожал плечами. 

— Ты нашел меня, да? Старый добрый Кэт, твои глаза как всегда остры!

— Тащи свою задницу сюда, Эллиотт Коллинз! Делай свою работу! Подожди, а перед этим извинись за опоздание!

«Эллиот Коллинз?! Этот парень?!»

Эллиотт Коллинз — так звали мастера из мастерской Пейдж. Он был выдающимся Мастером Серебряного Сахара.

Пока Энн стояла в ужасе, она услышала еще один голос из-под строительных лесов.

— Эллиотт. Спускайся. Этот парень идет сюда. Он Кэт, да? Он кажется каким-то страшным.

Это был мягкий голос молодой женщины.

Энн посмотрела и увидела женщину, которая была на два или три года старше ее, смотрящую на них сквозь леса. У нее был хрупкий, беспомощный вид. Ее глаза были зелеными, а длинные светлые волосы казались мягкими. Она была красива.

«Кто это? Она не кондитер, не так ли?»

Девушка была одета в бледно-лиловое платье с кружевной отделкой. Тонко драпированный подол великолепно раскинулся вокруг нее. Это была не одежда рабочего.

Женщина нахмурилась, встретившись взглядом с Энн. 

— Кондитер?... — пробормотала она.

Энн беспокоилась, что она могла сделать что-то грубое. Но женщина тут же отвернулась от нее.

— Ах да, дорогая, — сказал Эллиотт Коллинз, спрыгивая с лесов. — Мне так жаль, что я оставляю тебя одну в таком месте.

Затем он встал рядом с молодой женщиной и поднял руку в знак приветствия Кэт, чьи плечи распрямились от гнева. 

— Эй, Кэт! Это было давно, — сказал он. — Может быть, около двух лет? Давай сегодня выпьем.

Эллиот протянул руку в поисках рукопожатия, и Кэт ударил по ней с большой силой.

— Кто станет пить с такими, как ты?! Принимайся за работу. И что эта женщина здесь делает?!

— Как грубо с твоей стороны, Кэт. Это мисс Бриджит Пейдж. 

Кэт нахмурилась и посмотрела на молодую женщину. Она слегка присела.

— Я дочь Глена Пейджа, главы гильдии Пейдж. Меня зовут Бриджит.

— Почему здесь эта девушка из мастерской Пейдж? — угрюмо спросила Кэт.

Эллиот счастливо ухмыльнулся. 

— Бриджит — моя невеста, я хочу, чтобы ты знал. Она пришла ко мне.

— Это не правда. Я здесь, чтобы помочь. Вам нужны люди для дежурства на кухне, поэтому здесь также собираются женщины из каждой фракции, — как ни в чем не бывало парировала Бриджит.

— Ну, это официальная причина. Она пришла поддержать меня, пока я усердно работаю в Льюистоне!

— Ты совсем не работаешь! — Кэт закричала. Пока он был на этом, он повернулся, чтобы посмотреть на Энн. — А ты чего стоишь? Принимайся за работу!

— А, точно!

Другие ремесленники пристально посмотрели на Энн, хотя она ответила утвердительно. Кэт увидела это и нахмурилась с сильным неудовольствием.

— Любой идиот, который беспокоит коллегу-ремесленника, будет брошен в один из котлов и сварен заживо вместе с яблоками! — крикнул он, чтобы все вокруг услышали. — Я дам работу любому, кто захочет работать! Приберегите домогательства до тех пор, пока кто-то не выполнит свои обязанности наполовину! Если это произойдет, мне все равно, игнорируете вы их или критикуете. Вы можете делать то, что вам нравится!

Рабочие вздрогнули от угрожающего поведения Кэт.

Ремесленник рядом с Энн, который черпал накипь большим ковшом, похлопал ее по плечу. 

— Бесполезно с этим бороться. Эй! Займись здесь.

— Хорошо!

Энн с энтузиазмом подошла к мужчине.

— Бедняга. Разве ты не должен дать ей более женственную работу, Кэт? — Эллиот выглядел сочувствующим. Его поникшие глаза опустились еще ниже.

— Что ты имеешь в виду под женственностью?

— Например, уборка, приготовление чая или общение со мной.

— Я не думаю, что последнее — настоящая работа. А остальное - работа для учеников. Девушка занимается изготовлением сахарных скульптур. Она больше не ученик.

— Ее проверили? Как ремесленника? — спросила Бриджит. Она казалась удивленной.

Кэт без колебаний заявил: 

— Она ремесленница.

— Но, конечно, это невозможно для женщины. Они так волнуются из-за всего, что это просто смешно.

Когда Эллиотт выплюнул эти слова, взгляд Бриджит опустился к ее ногам. 

— Здесь ужасно жарко, Эллиот. Так как я проделала весь этот путь, я собираюсь в город немного осмотреть достопримечательности.

Бриджит поспешила к выходу.

— А, ну тогда я тоже…

Кэт схватил Эллиота за воротник, прежде чем он успел уйти. 

— У тебя сейчас совещание по поводу твоей работы!

Энн приняла ковш от мужчины. Он был огромным, размером с метлу. Он был прочно сложен и чрезвычайно тяжел, и ей приходилось держать его обеими руками.

Она напряглась всем телом, чтобы поддержать ковш. Она провела им по поверхности кипящего яблочного рагу. Стиснув зубы, она несла тяжесть.

«Это мой шанс. Кэт подарил мне.»

После того, как она сняла ковш, полный накипи, она сполоснула его в ведре с водой, стоящем под строительными лесами. Затем она снова подняла его и направилась обратно к горшку.

«Если я не могу этого сделать, я не имею права получать сахарные яблоки.»

Ее дрожащие руки покалывало от боли, но она не могла сказать об этом ни слова.

В лесах было душно от печей и пара, поднимавшегося от горшков. Пот стекал из каждой поры ее тела.