Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
16 - 4

Несмотря на ощущение холодного каменного тротуара на ногах и пояснице, Энн не в силах пошевелиться. Ее взгляд прикован к сахарной скульптуре Короля фей, которую она создала, и она остается под глубоким впечатлением.

Черный фей, сверкающий в лучах утреннего солнца, так прекрасен, что Энн хочется поцеловать его в щеку. 

«Пальцы любви» — так оценил Кэт ее работу. Возможно, так и есть.

Энн воплотила свою любовь в форму, следуя за своими чувствами. Возможно, это и есть ее метод создания сахарных леденцов. Она подтверждает свою непоколебимую технику с помощью рационального мышления, и, когда приходит время ее проявления, она нежно и тщательно воплощает свои фантазии, словно следуя за чем-то, во что она влюблена.

«В таком случае, чтобы создать один сахарный леденец, мне потребуется уйма времени.»

Когда она оглядывается назад на шаги, которые ей до сих пор нравились, ей кажется это вполне естественным. Если она хочет создать то, во что влюбилась, то сначала ей нужно влюбиться в то, что она собирается создать.

«Может быть, я стану ремесленником, который может делать только то, что сам хочет.»

Кэт говорит: «Я делаю только то, что хочу». Но это совершенно другое.

Энн говорит: «Я делаю только то, что люблю». Если это произойдет, ей кажется, что она станет сахарным кондитером, который будет еще беднее чем Кэт.

Она не может удержаться от смеха.

Реагируя на это, Мифрил, сидящий у нее на плече, искоса смотрит на Энн жутким взглядом.

— Эй, что случилось? У тебя голова поехала от недосыпа?

— Может быть, немного.

Когда она медленно поднимается, ее ноги дрожат из-за недостатка сна. Но она ощущает себя немного отдохнувшей, и, глядя вокруг на блеск и чувствуя запах сахарных леденцов, который ее окружает, она испытывает чувство удовлетворения.

— Мы успели в срок, который наметил Хью.

— Да. Мы успели вовремя, — говорит Мифрил с глубоким волнением.

Ответив, Энн молится в душе:

«Пусть эти сахарные леденцы принесут удачу самим леденцам и Шаллю.»

Стоящие тут и там мастера смотрят вверх на то, что создали их руки, словно молясь о чем-то. Жители города еще не проснулись, и единственные, кто здесь есть, — это ремесленники.

Несмотря на то, что вокруг Энн довольно много мастеров, здесь необычайно тихо.

Все, вероятно, находятся в некотором состоянии усталости или опустошенности.

Среди тихо стоящих мастеров Энн замечает знакомого фея. Он стоит перед сахарными скульптурами Короля Фей и Короля Людей, уставившись на них так, как будто его сердце захвачено ими.

— Это… Феликс?

Фей, который несколько дней назад принес еду с Бенджамином, все время смотря вниз, теперь стоит с поднятой головой, являя свое лицо. В лучах утреннего солнца трудно разглядеть его, но это точно он.— Слепит, да?

Мифрил смотрит в том же направлении, что и Энн, и, кажется, замечает Феликса, но прежде чем заговорить с ним, он прищуривается и прикрывает глаза рукой.

Энн тоже прищуривается, но в следующий момент она вздрагивает.

«Слепит не утреннее солнце?!»

Силуэт Феликса, стоящего против солнца, сам по себе сверкает словно серебро, словно источая крупицы света. Серебряное свечение, окутывающее его всё тело, сопровождается едва заметными колебаниями, и его грязный плащ, рыжие волосы, даже при отсутствии ветра, трепещут и колеблются, словно распространяясь вокруг.

Мифрил, похоже, тоже замечает это и произносит испуганным голосом:

— Эй, Энн?! Этот парень…

Ремесленники вокруг поворачиваются, чтобы посмотреть на него, и их глаза расширяются.

Серебристо-белое сияние привлекает внимание всех присутствующих.

Рыжевато-коричневые волосы Феликса, развевающиеся по ветру, меняют цвет от кончиков. Рыжина испаряется, и на смену ей появляется серебристо-белый цвет волос, словно окутанный звездным светом.

Плащ, развевающийся на спине Феликса, развязывается, словно под давлением ветра, и падает на каменный тротуар. Одно из его крыльев расправляется, и становится видно, что на месте второго повязана белая ткань. Она тоже легко развязывается, и из-под нее расправляется и появляется еще одно крыло.

Увидев два крыла на его спине, Мифрил вскрикивает и, возможно, рефлекторно соскакивает с плеча Энн, трижды отпрыгивает назад и замирает на каменном тротуаре.

Энн сразу понимает, кем на самом деле является фей, стоящий перед ней.

— Эриль?!

Это Эриль Фен Эриль. Без сомнения. Фей, которого Энн и остальные называли Феликсом, это он.

Почему он здесь? Почему он изменил свою внешность и пришел в это место?

Вопросы сыпятся один за другим, и Энн стоит в оцепенении, потрясенная таким ударом. Но это длится лишь мгновение, и теперь, более чем когда-либо, реальность, которая ранит сердце Энн, подстегивает её к действиям.

Услышав свое имя, Эриль уже собирается обернуться, но не успевает. Энн бросается вперед и неожиданно обнимает его.

— Эриль! Эриль! Эриль!

Крепко обнимая его, она не может сдержать чувства, нарастающие внутри нее, и глаза наполняются слезами.

«Ты в порядке. Ты здесь!»

Энн крепко и нежно обнимает эту реальность, подобную чуду.

— Прости, прости. Все чего-то ждали от тебя и причинили тебе страдания. Прости.

Остальные присутствующие мастера, включая Мифрила, наблюдают за Энн и Эрилем издалека.

Не понимая, что происходит, возможно, они чувствуют нечто неприступное в Эриле. Вот как он прекрасен на самом деле. Цвет его волос напоминает собранный воедино звездный свет, и два его крыла имеют полупрозрачный бледно-голубой оттенок и покрыты серебристым блеском.

— Но, спасибо... Спасибо, что ты пришел сюда.

Ее голос почти дрожит, но если бы она не обратилась к нему таким образом, казалось бы, что ситуация стала бы еще более запутанной и сложной.

— Спасибо, Эриль, что пришел сюда. Почему ты здесь?

— Не знаю. Я просто хотел убежать. Я просто шел по дороге и оказался в замке недалеко от Льюистона.

Рука Эриля нежно ложится на спину Энн и поглаживает ее, словно успокаивая.

— Мне тоже жаль. Я солгал. И я забрал у тебя кое-что ценное. Но не волнуйся, оно у меня здесь.

Энн поднимает голову, и Эриль слегка кивает ей. Он берет ее за плечи и мягко отстраняет от себя, а затем, покопавшись в карманах брюк, берет в руку небольшую кожаную сумку и протягивает ее Энн.

— Это твое, правда? Без этого сахарные леденцы исчезнут, верно? Эй, Энн. Не дай леденцам исчезнуть.

— Первый серебряный сахар...

Ее голос дрожит. Даже кончики ее пальцев, которые пытаются дотянуться до первого серебряного сахара, сильно дрожат.

В ее ушах звучат слова главы серебряных сахарных фей.

«Даже серебряный сахар имеет свою силу. Серебряный сахар естественным образом попадает туда, где он необходим.»

Эриль случайно убежал с первым серебряным сахаром. Но, возможно, именно этот нечаянно принесенный предмет привел его в это место. Могло ли это совпадение произойти из-за таинственной силы леденцов и серебряного сахара, приносящих удачу?

«Теперь сахарные леденцы не исчезнут. Шалль...»

В это время.

Мысли, путающиеся от удивления и восторга, вдруг пронзает что-то острое. Протянутые пальцы останавливаются в воздухе, Энн замирает в оцепенении.

«Это то, что доверил мне глава серебряных сахарных фей. Но это не то, что я могу использовать по своему желанию.»

Мысли Шалля, мысли Лулу. В конечном итоге решение о том, как использовать первый серебряный сахар, должно быть принято феями. Несмотря на то, что теперь он находится в руках человека Энн, использовать его — значит узурпировать волю фей.

— Эриль, я... мне доверил его глава серебряных сахарных фей. Но он не мой. Это не то, что я могу использовать без разрешения.

Эриль недоуменно наклоняет голову.

— Это принадлежит феям. Король Фей решит, что с этим делать. Шалль пытался заключить клятву с Королем Людей, сказав, что принесет ему это. А ты... что собираешься делать, Эриль? Ты ведь тоже Король Фей.

— Что это за клятва?

— Вон там.

Обернувшись, Энн указывает на леденец перед Эрилем. Это кондитерское изделие в виде белого камня, расположенное между фигурами Короля Фей и Короля Людей.

— Это клятва, что люди и феи равны. Она еще не окончательно заключена. Но когда первый серебряный сахар перейдет в руки Короля Людей, а три Короля Фей договорятся не сражаться с людьми, настоящая плита с клятвой будет помещена в церковь Св. Льюистона как доказательство клятвы короля.

— Так…

Удивительно, но Эриль отвечает тихим голосом и спокойным взглядом.

— Шалль говорил мне об этой клятве Королем Людей. Вот что это такое. Тогда…

Эриль вдруг берет ладонь Энн и вкладывает в нее мешочек с первым серебряным сахаром.

— Он должен быть передан из рук Шалля в руки Короля Людей, верно? И если тебе доверил его Глава, то передай его Шаллю.

— Это нормально? Рафаль...

— Рафаль не имеет к этому никакого отношения. Я отдаю его тебе, потому что считаю, что так будет правильно. Я не хочу, чтобы сахарные конфеты исчезли. То, что здесь, красиво. Мне нравится.

В его серебристых глазах, которые кажутся совсем юными, есть таинственное спокойствие и глубина мысли. Он до сих пор немного опасается, но он полон решимости осмыслить и принять то, что возникает в его сердце.

Что видел и слышал Эриль, когда в смятении убежал от Рафаля? Как выглядит мир для него, следовавшего с самого рождения только за Рафалем?

— Послушай, Энн. Я думал об этом. Вот мой ответ. Рафаль будет в ярости и, возможно, не простит меня, если узнает, что я это сделал.

Серебристые глаза Эриля слегка подрагивают, словно он пытается сдержать внутренние терзания.

— Это больно. Я люблю Рафаля. Я не хочу его расстраивать. Но я… думал об этом, — тихо говорит он, переводя взгляд на скульптуры перед собой. 

Он с восхищением смотрит на стоящие в лучах утреннего солнца сахарные фигуры и шепчет:

— Я считаю, то, что находится здесь, прекрасно.

То, что создали Энн и другие мастера, — это облик этого королевства, во многом вытекший из прошлого. Однако эта площадь перед замком — не прошлое и не настоящее. Это будущее. Это будущее, которое они хотят привлечь.

— Спасибо. Ты... замечательный король.

Энн гладит руки Эриля. Касаясь холодной руки фея, она чувствует, словно надежда передаётся и переполняет ее. Если станет известно, что первый серебряный сахар был принесен людям, то отношение короля Эдмунда II, который отправил солдат, чтобы победить Короля Фей, также может измениться.

Если станет известно, что ни Шалль, ни Эриль не представляют угрозы для людей, и что только Рафаль сходит с ума, возможно, королевская армия сможет не обращать на них внимание.

— Он должен как можно скорее быть передан из рук Шалля в руки Его Величества Короля…

Сжимая в ладони кожаный мешочек с серебряным сахаром, Энн поднимает взгляд. Затем она тихо произносит:

— Эриль. Я должна передать его Шаллю. Он должен быть передан из рук Шалля Его Величеству Королю.

Если бы окружающие их мастера узнали, что здесь находится первый серебряный сахар, они бы попытались украсть его, не задумываясь, дал ли им фей разрешение или нет. Это естественная мысль для ремесленников, которые всем сердцем молятся за сохранение сахарных изделий, и даже Хью, виконт Серебряного Сахара, наверняка попытался бы заполучить его в свои руки.

Единственная причина, по которой Энн удается подавить свои естественные порывы мастера, — это любовь к Шаллю. Она заставляет ее болезненно воспринимать чувства фей.

Если это считается предательством людей, то, возможно, так оно и есть.

Но Энн никак не может воспользоваться тем, что ей доверил глава серебряных сахарных фей, только из-за своих человеческих чувств мастера.

— Я хочу найти Шалля. Я хочу отдать ему это.

Эриль моргает и смотрит на Энн, а затем внезапно начинает улыбаться. С сверкающей улыбкой он целует ее в щеку.

— Ты как леденец. Сладкая и нежная.

Испугавшись, Энн пытается отстраниться, но его рука тянет ее за собой.

— Пойдем, Энн. Найдем Шалля.

Эриль вдруг начинает бежать и тянет Энн за собой. Наступив на что-то, она чуть не падает, но ей удается восстановить равновесие и начать бежать вместе с Эрилем.

— Эриль?! Подожди, куда мы идем?!

— Искать его.

Увидев побежавших Эриля и Энн, Мифрил в панике бросается вперед и запрыгивает на плечо Энн.

— Эй, эй, эй! Ч-что ты делаешь?! Эриль Фен Эриль?! Это похищение?! Я не совсем понимаю, почему ты здесь, но в любом случае, если ты прикоснешься к Энн, я тебе не прощу! Просто остановись!

— Не остановлюсь.

Эриль оглядывается и мельком бросает взгляд на Мифрила. Два крыла трепещут в лучах утреннего солнца серебряным блеском, и он улыбается.

— Я собираюсь найти Шалля. Ты мне тоже поможешь, Мифрил рид Под. Ты же король Энн, верно?

Мифрил, будто под воздействием загадочной и коварной привлекательности, кажется немного смущенным, и его щеки краснеют.

— Шалль Фен Шалль? О! Я согласен помочь... Нет, нет. Я ведь отрёкся от своего титула короля. Но даже если я больше не король, я сделаю всё ради тебя, Энн.

У Энн перехватывает дыхание, пока ее тащит за собой Эриль, когда они выбегают с площади перед королевским замком и продолжают бежать, нырнув в переулок.

— Но как мы найдем Шалля? — спрашивает она, запыхавшись.

— Ты не знаешь, куда он пошел?

Если бы это был Шалль, что бы он сделал?

Как бы поступил Шалль после расставания с Энн?

Если бы это был он, он попытался бы добыть первый серебряный сахар и объединить волю Королей Фей. На тот момент он не знал о местонахождении Эриля, поэтому искать его в неведении было не самой лучшей идеей. С другой стороны, Рафаль бушует настолько сильно, что королевская армия направляется на его подавление, и он представляет угрозу для людей.

Если речь идет о Шалле, то, несомненно, он первым делом попытается остановить Рафаля и предотвратить причинение еще большего вреда.

— Думаю, он, скорее всего, пошел остановить Рафаля.

Энн потрясена таким ответом.

— Если бы Шалль собрался искать информацию о Рафале… то, вероятно, он пошел бы туда!

— Куда?

— Сюда.

Энн дергает за руку Эриля и меняет направление. И теперь, держа Эриля за руку и ведя его за собой, она мчится по узким улицам.

«Если речь идет о информации о феях, он, вероятно, направился к этому человеку. Шалль наверняка пошел к нему.»

С накопившейся усталостью и недосыпом, есть риск споткнуться об края каменных ступеней. И когда ей кажется, что она вот-вот упадет из-за того, что не может поднять ногу, рука Эриля поддерживает ее.

— Куда ты бежишь, Энн? — спрашивает Мифрил, беспокоясь об Энн, которая продолжает бежать, спотыкаясь.

— В дом мистера Стоу.

— Стоу?

После мгновения замешательства Мифрил вдруг издает пронзительный крик и прижимается к шее Энн.

— К Реджинальду Стоу, главе гильдии торговцев фей?! Ты идешь к Волку?!

— Да, к нему.

Не обращая внимания на кричащего от страха Мифрила, Энн продолжает бежать.

~*~*~*~*~

В течение некоторого времени, когда навесы и столбы, покрывавшие улицы, были убраны, Кит Пауэлл стоит в изумлении среди сахарных скульптур. Это ни с чем не сравнимый опыт, и Кит просто очарован окружающим его видом.

Слева и справа, а также сзади и спереди — все заполнено леденцами.

Он никогда не видел такого количества сахарных конфет, собранных в одном месте и представляющих собой единую композицию. Вероятно, это зрелище, которое никто никогда раньше не видел.

Кроме того, он впервые видит сахарные изделия, купающиеся в лучах ослепительного утреннего солнца, а не в слабом свете закрытого помещения.

В отличие от света в помещении, яркий и чистый солнечный свет освещает поверхность сахарных леденцов, делая их невероятно сияющими.

Улицы заполнены беспорядочными отражениями света от леденцов, словно мельчайшие частицы разбитого стекла вихрем танцуют в воздухе.

— Мистер Пауэлл!

Голос Ноя, бодрый и живой, доносится до Кита из-за спины.

Кит наконец приходит в себя и оборачивается, чтобы увидеть, как Ной и подмастерья серебряных сахарных фей из замка Холлилиф, работающие с ним, подходят к нему.

Они, как и другие мастера, оглядываются вокруг, слегка улыбаясь, как будто не могут поверить в то, что видят.

— Эй... Все готово, верно? Вы все молодцы, — говорит Кит с улыбкой на лице.

В ответ Ной застенчиво улыбается и пожимает плечами.

— Работа окончена. Что нам теперь делать? — спрашивает Аллель, фей с темно-синими волосами и крылом, и Кит внезапно замечает это.

— Да, я хотел бы пойти домой прямо сейчас и поспать, но нужно получить инструкции от виконта Серебряного Сахара. А пока пойдемте на площадь перед королевским замком.

Прогуливаясь с феями, Кит испытывает опьяняющее чувство от вида сахарных изделий, выстроившихся по обе стороны от него.

Когда он выходит на площадь перед королевским замком, первое, что бросается в глаза, — сахарные фигуры Короля Людей и Короля Фей, которые располагаются в самом дальнем конце площади. Феи, похоже, тоже сразу замечают их, и раздаются негромкие перешептывания.

«Энн сделала это. Король фей.»

Кит чувствует, как его сердце колотится от волнения, когда он подходит ближе.

«Когда-то я делал скульптуру Шалля. Но это совершенно другое.»

Образ Шалля вызывает у зрителя неописуемое чувство любви.

Возможно, это связано не только с красивой формой, но и с любовью, которую человек, создавший ее, питает к этой скульптуре. Тот, кто его создал, явно любит этот леденец, и это можно почувствовать на себе.

«Чудесный леденец.»

Кит оглядывается вокруг, желая сказать об этом Энн. Но ее нигде не видно.

— Энн?

Он пытается позвать ее, но ответа нет. В момент завершения леденца её отсутствие перед своим собственным произведением заставляет Кита почувствовать некоторое беспокойство.

— Энн?

~*~*~*~*~

— Ах~, все закончено.

Эллиот Пейдж с запавшими от бессонницы глазами смотрит вниз на основных мастеров гильдии Пейдж, которые кажутся не менее уставшими и изнуренными, чем он сам.

— В любом случае... я хочу спать, правда.

Большой, громоздкий Кинг, сидящий на улице, говорит голосом, звучащим так, словно он ползет по земле, а Валентин, опустившийся на край дорожки, слабо поднимает руку.

— Согласен с тобой. Я хочу спать. Надир уже спит.

Рядом с Валентином на брусчатке, свернувшись калачиком, спит Надир.

— Разбуди Надира, Валентин. Даже если мы хотим спать, чтобы завершить работу, нам нужна команда от виконта Серебряного Сахара. Верно, Эллиот? 

Орландо, который прислоняется к стене, чтобы поддержать себя, хотя выглядит так, будто вот-вот рухнет, спрашивает Эллиота с суждением человека, который много лет работал главным мастером.

— Да, если мы уйдем сами по себе, то это не придаст блеска нашей гильдии. Давайте пойдем на площадь перед королевским замком?

Эллиот кивает головой, и мастера гильдии Пейдж неохотно встают.

Валентин тихонько похлопывает по плечу крепко спящего Надира, но тот не подает никаких признаков пробуждения. Тогда Орландо подходит и слегка пинает Надира в бок. Наконец, Надир начинает шевелиться и встает.

— Пошли, Надир. Мы закончили. Работа завершена.

— А?

Надир вскакивает и оглядывается, заметив, что остальные уходят.

— Подождите, вы не можете бросить меня здесь!

~*~*~*~*~

Джонас сидит на улице в оцепенении. Он такой уставший и подавленный, что едва может встать.

На площади перед королевским замком начинают собираться ремесленники, чтобы получить от виконта Серебряного Сахара приказ о завершении работы. Хотя четких указаний не поступало, это, вероятно, связано с привычкой ремесленников обязательно сообщать об окончании работы.

Все собираются в том месте, где было объявлено о начале работы.

«Но меня никто не звал.»

Мастера гильдии Рэдклифф постепенно направляются к королевской площади, но никто не обращает внимания на Джонаса. Может, они и не игнорируют его, но никто не замечает его присутствия.

«Может быть, мне стоит вернуться домой одному?»

Пока Джонас в оцепенении смотрит вслед удаляющимся людям, Кэтти, маленькая рыжеволосая фея, обеспокоенно опускается на плечо Джонаса и гладит его по щеке.

— Господин Джонас, давайте вернемся в мастерскую, хорошо? Вы выглядите бледным.

— Шумно.

Он отмахивается от нее рукой.

— Джонас? Что ты здесь делаешь?

Внезапно над его головой раздается голос. Он поднимает взгляд и видит Стеллу Нокс. Он болезненный и сегодня выглядит еще более бледным, но он по-прежнему самый искусный мастер в мастерской. Он хороший ремесленник, гораздо лучше Джонаса.

— Ах… это. Ничего.

Когда он отвечает, из-за Стеллы внезапно появляется Маркус.

— Что ты делаешь, Джонас? Мы должны собраться на площади перед королевским замком.

— Д-да!

Джонас в ужасе вскакивает на ноги при виде дяди. Смотря на это, Маркус фыркает и отворачивается, проходя впереди него.

— Серьезно, исправь этот беспорядок поскорее. Иначе пожалею, что выбрал тебя в качестве кандидата на должность следующего главы гильдии.

Джонас опускает голову, когда из-за его спины раздается неприятный, раздраженный голос.

— Прости, дядя. Я исправлю…

Когда он отвечает со своей обычной угрюмостью, он внезапно кое-что осознает.

— А? Дядя?! Ты только что сказал, что выбрал меня в качестве кандидата на должность следующего главы?

— И что с этим?

— Ты выбрал меня кандидатом?!

— Послушай меня, идиот. Я сказал, что выбрал тебя в качестве кандидата на должность главы. Есть и другой кандидат, Нокс. Но ни у одного из вас нет титула серебряного сахарного мастера, так что тот, кто быстрее завоюет титул, станет следующим главой.

Глядя на спину Маркуса, продолжающего идти, не оглядываясь, Джонас чувствует покалывание в носу. Стелла, идущий немного впереди Джонаса, слегка пожимает плечами, как бы говоря: «Мне это не интересно».

— Господин Джонас. Это хорошо. Кажется, работа, над которой вы так усердно трудились, получила признание, — шепчет ему на ухо Кэтти.

— Мешаешь,  — отвечает Джонас.

Хотя он произносит это сдавленным голосом, сдерживая слезы. Кэтти чувствует, что он улыбается.

Кэтти всегда заботится, ухаживает и балует Джонаса, как старшая сестра. Джонас осторожно протягивает руку и гладит крыло Кэтти, когда они направляются к площади перед замком.

~*~*~*~*~

Хью с удовлетворением наблюдает, как ремесленники собираются на площади перед королевским замком.

Никто не отдавал приказа, но мастера, следуя сложившимся правилам работы, и, почувствовав конец работы, сами собираются вот так.

Когда в мастерской работает много ремесленников, обычно именно так они подтверждают окончание работы. Это наглядное свидетельство их простого, непоколебимого ежедневного труда.

— Киллейн, иди и узнай у глав гильдий и у Пауэлла, координатора в замке Холлилиф, собрались ли все мастера.

— Понял, виконт.

Джон Киллейн, исполняющий обязанности главы гильдии Меркури, нервно беспокоясь о положении своего монокля, кивает головой и начинает идти. Он непрерывно поправляет монокль, но Хью, с ужасом наблюдающий за ним, уверен, что они никогда не вернутся в положение, которое он ожидает. Застежка на монокле сломана, но Киллейн так утомлен, кажется, не замечает этого.

Хью снова оборачивается и смотрит на сахарные фигуры Короля Людей и Короля Фей, стоящие за ним.

«Это то, чего не хватает?»

Между двумя королями стоит сахарная фигура, имитирующая белую каменную плиту. На ней ничего не вырезано. Энн, должно быть, знала, какие слова следует выгравировать в этом месте, но она специально этого не сделала.

«На этой гладкой белизне каждый, кто это увидит, сможет придумать слова, которые следует выгравировать.»

Хью убежден, что правильно сделал, что не стал вмешиваться в эту работу. Каждый мастер, ответственный за свое место, обдумал значение своей задачи и создал свое собственное произведение. 

Как всегда, мастера выполнили работу, помня о гармонии целого.

— Что ты думаешь? — доносится недовольный голос, и, усмехаясь от привычности этого голоса и тона, Хью переводит взгляд на его обладателя.

— Кэт.

Он смотрит на Хью своими обычными острыми, кошачьими глазами. Скрестив руки на груди, он выглядит раздраженным.

— Что за рожу ты корчишь, идиот? У тебя такой вид, как будто ты отключился. Эй, ты видел эту коротышку?

— Энн? Нет.

Говоря это, он оглядывается по сторонам. Нет никого похожего на нее. Будучи девушкой, она должна выделяться среди толпы мастеров, но ее не видно.

— После того, как работа была завершена, она исчезла. Как ты думаешь, куда она делась?

— Я не знаю.

Хоть он и говорит так, Хью почему-то думает, что знает, куда она пошла.

Завершив свою работу, Энн есть куда пойти. Кажется, что она может пойти только к своему возлюбленному.

Каким образом она к нему доберется, он не знает, но у нее есть сила, позволяющая ей достигнуть своей цели. Вопрос заключается в том, что произойдет, когда эти двое встретятся снова.

«Что они будут делать, когда войско, которое должно уничтожить Королей Фей, уже вышло?»

Но это уже выходит за рамки досягаемости Хью. Ему остается только надеяться, что хороший мастер вернется в целости и сохранности.

— Ну, все в порядке. Энн вернется. Возможно, она довольна тем, как все получилось, поэтому вспомнила о каких-то делах и ушла. Я тоже доволен.

— Доволен?

— Да, если мы смогли создать что-то подобное, я доволен. Ты так не думаешь?

Услышав этот вопрос, Кэт смотрит на леденец, который он сделал, затем снова отводит взгляд и бормочет:

— Думаю… я доволен. Но не знаю, привлечет ли это то будущее, которого мы ждем.

— Ну, может быть.

— Я никогда не думал о том, как буду жить без сахарных леденцов.

Тихо вырвавшиеся слова могут показаться слабостью. Но Хью, притворяясь, что не замечает этого, просто усмехается.

— Тогда ты будешь безнадежно умирать, а я перестану быть виконтом Серебряного Сахара. Придется придумать какое-нибудь хорошее дело. Или, быть может, даже стану карманником. Эй, Салим. Хочешь научиться карманничать?

Обернувшись, Хью видит, как Салим, его телохранитель, который всегда следует в его тени, кивает с серьезным выражением лица. Интересно, он понимает шутки Хью или нет? Но независимо от того, шутит Хью или говорит серьезно, Салим всегда будет следовать за ним. Он поклялся в этом, когда стал телохранителем Хью. Он будет защищать Хью, кем бы тот ни был, кем бы ни стал, куда бы ни отправился.

Вероятно, он чувствует себя в долгу перед ним, но это не единственное. Возможно, он нашел своим новым смыслом жизни защиту Хью, вместо утраченной цели.

«Неуклюжий парень.»

Он мог бы придумать цель своей жизни и обманывать себя, думая, что она у него есть, но он не в состоянии этого сделать. Его поведение чем-то напоминает поведение ремесленника, и, возможно, именно поэтому Хью одобрил его кандидатуру на должность телохранителя.

⠀

⠀

— Похоже, ты сможешь так жить. Это бесит.

Хью шутя дает отпор ворчащему Кэту.

— Не волнуйся. Когда я стану главой карманников, я сделаю тебя своим подручным и заставлю тебя пахать.

— Лучше уж умереть, чем быть твоим подручным!

Хью громко смеется, забавляясь тем, как Кэт сердито передергивает плечами.

— Ну, это еще не конец. Сахарные яблоки должны оставаться на ветвях еще нескольких дней.

Повернувшись к собравшимся на площади перед королевским замком ремесленникам, Хью окидывает их взглядом.

Некоторые лица знакомы, некоторые нет. Среди них присутствуют и феи.

— Виконт. Похоже, все в сборе, — докладывает Джон Киллейн, вернувшийся после обхода мастеров. Кажется, он наконец заметил, что застежка на монокле сломана, поэтому снял его и засунул в нагрудный карман.

— Спасибо за помощь.

Пока Хью продолжает молча смотреть на мастеров, те, кто находится близко к нему, замечают его взгляд, закрывают рты и смотрят на него. Окружающие замечают это и следуют их примеру.

Медленно, один за другим, как волны распространяющегося молчания, тишина охватывает площадь, и все взгляды сосредотачиваются на Хью Меркури, виконта Серебряного Сахара.

Хью привлекает внимание всех мастеров и начинает речь.

— Работа выполнена.

Голос виконта Серебряного Сахара тяжелым эхом разносится по площади.

Солнце, поднявшееся высоко, освещает сахарные изделия, заполняющие внешний контур площади перед замком, а сами леденцы отражают свет. Рассеянные блики имеют разные оттенки — серебристый преобладает, но также присутствуют синий, красный, желтый и зеленый.

— Мы еще не знаем, будет ли это наша последняя работа или нет. Как только это станет известно, я сообщу вам. Мы сделали все, что могли. Теперь остается только молиться.

Раздается звон утренних колоколов церкви Св. Льюистона.

Звук колоколов, доносящийся сверху, заставляет всех мастеров на мгновение поднять глаза и посмотреть на небо.

Ниспадающие звуки колоколов и переливающиеся огни создают величественную торжественность, при которой хочется просто затаить дыхание и погрузиться в атмосферу момента.

Один за другим мастера естественно склоняют головы и закрывают глаза.

Все они начинают молиться.

Кэт с раздраженным выражением лица внезапно вздыхает, как будто сдаваясь, опускает голову и закрывает глаза.

Хью тоже закрывает глаза.

Мастера молятся.

~*~*~*~*~

— Мистер Стоу! Мистер Стоу!

Энн отчаянно стучит в дверь в конце узкого переулка. Это дом, в котором останавливается Реджинальд Стоу, глава гильдии торговцев фей, во время его пребывания в Льюистоне.

— Мистер Стоу! Пожалуйста, если вы там, выйдите! Пожалуйста, мистер Стоу!

Энн продолжает упорно стучать в дверь, но изнутри нет никакой реакции.

«Неужели его нет? Но ведь переговоры между королевской семьей и торговцами фей еще не закончены. Значит, мистер Стоу не мог покинуть Льюистон.»

Пока Энн сильно колотит в дверь, она отчаянно пытается придумать, как заставить его открыть ее.

— Мистер Стоу! Я хочу задать вам один вопрос. Вот и все. Шалль… тот фей с черными волосами, который был здесь со мной раньше... не приходил ли он к вам, мистер Стоу? Вы не знаете, куда он направился? Пожалуйста, мистер Стоу, скажите.

— Может, выломать дверь?

Эриль мило наклоняет голову и произносит что-то грозное, отчего Энн впадает в панику.

— Нет, нельзя. Будет плохо, если мистер Стоу разозлится на нас.

— Ничего не поделаешь.…

Мифрил внезапно вскакивает с плеча Энн, упирает руки в бока и повышает голос.

— Эй! Здесь мега-важный фей, которого, по слухам, можно продать на рынке фей за 300 крессов! Его зовут Мифрил Рид Под! Выходи, и я отдам его тебе бесплатно!

— Что ты говоришь?!

Подняв голову, Энн хватает Мифрила со своего плеча и пытается закрыть ему рот. Однако он ловко уворачивается от ее руки, усмехается и показывает большой палец вверх.

— Не волнуйся, Энн. Нам просто нужно узнать, где находится Шалль Фен Шалль, правда? Получим у него информацию. А что касается меня, выкупишь меня после того, как всё закончится, согласна?

— Это невозможно, Мифрил.

— Ты думаешь, что сейчас время для споров?

— Но…

Внезапно, прямо перед растерянной Энн раздается звук снимаемой с двери засовки.

Энн поднимает голову и видит, как дверь медленно открывается. Волосы цвета мокрого пепла, темно-серые глаза. Единственный яркий цвет в его облике — это красный галстук, обвязанный вокруг шеи. Таинственная фигура, похожая на неясную тень, принявшую форму человека, — несомненно Реджинальд Стоу, глава гильдии торговцев фей.

Увидев его, вся храбрость Мифрила испаряется, он издает удивленный визг и сворачивается калачиком в ладони Энн.

Взгляд Реджинальда перемещается на Энн, а затем на Эриля, стоящего позади нее. Его глаза радостно сужаются при виде Эриля.

— Вы говорили о том, что готовы обменять фея на информацию. Юная леди, я правильно это услышал? 

— Нет, это...

Пока Энн запинается, Мифрил, лежащий на ее ладони, внезапно поднимает голову и кричит, словно решившись.

— Правильно! Скажи мне! К тебе не приходил нахальный черноволосый фей? Разве он не спрашивал у тебя что-то? Скажи мне.

Дрожа и трясясь, Мифрил пристально смотрит на Реджинальда.

— Если я расскажу тебе, ты отдашь мне фея, стоящего 300 крессов, верно?

— О, да!

— Нельзя!

Энн инстинктивно пытается остановить Мифрила, но он не обращает на нее внимания и продолжает громко кричать.

— Что бы ни сказала Энн, я обещаю! Так скажи мне, он был здесь?!

— Да, он приходил.

Открыв широко дверь, Реджинальд скрещивает руки на груди и прислоняется к дверному косяку. Он пристально рассматривает фея Эриля, словно пытаясь угадать его цену.

— Он хотел узнать о действиях фея, называющего себя Королем Фей, который сейчас движется из Северного Блоу в Льюистон. Этот фей, не скрываясь, смело идет по главным дорогам на юг. Я рассказал ему, что если он подождет, то обязательно сможет встретить его. И если он не хочет, чтобы тот сбежал, то узкий путь недалеко от Льюистона будет весьма удобным местом.

— У тебя есть карта этого места? — спрашивает Мифрил дрожащим голосом.

— Перестань!

Энн пытается остановить и обнять Мифрила, но он уворачивается и прыгает на плечо Реджинальда. Тот смотрит на Мифрила с недовольством, но все равно спрашивает его:

— Тебе нужна карта?

— Да, дай. Это стоит 300 крессов, — требует Мифрил.

— Мистер Стоу, пожалуйста, подождите.

Энн уже хочет сделать шаг вперед, но Реджинальд быстро уходит за дверь. Через некоторое время он выходит и протягивает ей карту.

— Возьмите. Это карта.

— Мистер Стоу, но я не возьму ее в обмен на фея!

— Идиотка, возьми ее! — кричит Мифрил поразительно громким голосом. — Бери, я говорю тебе! Глупая, глупая, глупая!

— Но…

— Идиотка! Возьми ее, Энн!

Внезапно рука Эриля ловко выскользывает из-под руки Энн и берет карту.

— Спасибо, я возьму ее.

— Подожди!

Энн, обернувшись, словно отскочив, видит, как Эриль качает головой.

— Почему? Разве это не нужно сейчас? Не пренебрегай его пониманием. Мифрил Лид Под хочет этого.

Реджинальд хмурится при этих словах.

— Эй, подождите. Как зовут фея, стоящего 300 крессов?

— Господин Мифрил Рид Под!

Мифрил, похоже, не желает уступать в этом вопросе, поэтому он плюхается на плечо Реджинальда и называет свое имя.

— Разве это не тот фей за 300 крессов, которого вы собираетесь передать?

Реджинальд указывает на Эриля.

— Я — Эриль Фен Эриль. Он — Мифрил Лид Под.

На мгновение Реджинальд замирает, а затем ворчит с таким выражением лица, словно он только что проглотил что-то горькое.

— Черт…

Услышав, что фей стоит 300 крессов, Реджинальд, похоже, неправильно понял, какого именно фея ему предложили.

Неудивительно, что он так легко предоставил информацию. Вероятно, он считал, что если речь идет об Эриле, то он имеет соответствующую ценность. Однако его недопонимание тоже понятно. Если бы перед глазами стояли Мифрил и Эриль, то, вероятно, любой подумал бы, что Эриль стоит как минимум 300 крессов.

Эриль мягко улыбается.

— Тебе стоит как следует запоминать имена фей.

— Ты… — низким голосом угрожает Реджинальд, как волк с оскаленными зубами. Но Эриль прав. Реджинальд не раз мог услышать имя Мифрила. Однако из-за того, что он недостаточно внимательно относился к именам фей, он допустил это недоразумение. 

— Ты обманул меня.

— Нет, это не так. Это просто твое непонимание.

Мифрил уверенно восклицает:

— Давай! Свари меня или поджарь, делай все, что хочешь!... Но, пожалуйста, по возможности, постарайся не делать этого. Если можно, просто выстави меня на продажу в уголке рынка фей, чтобы я не слишком выделялся!

— Не нужно!

Резко схватив Мифрила, сидящего на его плече, Реджинальд раздраженно бросает его в грудь Энн. Мифрил взвизгивает, ударяясь об нее, и падает ей на ладонь, потеряв сознание.

— Такое мне не нужно. Возвращаю его вам, — говорит он с явным отвращением, указывая рукой на нос Энн. — Отдаю информацию бесплатно. Она не такая уж и ценная. Это своего рода благодарность за прогресс, которого мы достигли в переговорах с королевской семьей.

— Б-большое спасибо.

— Благодарность не нужна. Я уже раздражен.

Склонив голову и держа Мифрила на руках, Энн вместе с Эрилем разворачиваются и начинают идти. Но за их спинами раздается голос Реджинальда.

— Юная леди.

Оглянувшись, Энн видит все еще угрюмое лицо Реджинальда, но он вопросительно спросит на нее своими серыми глазами.

— Что пытается сделать этот черный фей? Что произойдет?

Не зная, что сказать, она на мгновение задумывается, прежде чем ответить.

— Это... со временем вы узнаете. В далеком будущем торговцы фей, такие как вы, мистер Стоу, могут потерять работу. Возможно, вы больше не сможете покупать и продавать фей.

— О, понятно. Ну, мне все равно, — усмехается Реджинальд с волчьим оскалом. — Мы — торговцы. Если мы не сможем продавать фей, мы будем продавать что-нибудь другое. Вот и все. Мы покупаем и продаем фей, потому что они нужны людям. Если они им будут не нужны, мы найдем другой, более выгодный товар для продажи.

Удивившись их находчивости, Энн начинает чуть лучше понимать их положение.

«Торговцы фей покупают и продают фей не потому, что они их не любят и ненавидят. Они делают это просто потому, что это бизнес. Если феи не будут нужны, они не будут покупаться и продаваться.»

Энн слегка склоняет голову, а затем убегает вместе с Эрилем. Она хочется как можно скорее добраться до Шалля.

Звон колоколов церкви Св. Льюистона раздается по всем улицам королевской столицы.

Звук колоколов, словно подталкивая бегущих или утешая тех, кто молится, раздается то высоко, то низко.