Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
16 - 1

⠀

Том 16. Серебряный Сахарный Мастер и Черный Король Фей

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

Кит обнимает рыдающую Энн, продолжая утешать её невинными рассказами. Его мягкий, добрый голос успокаивает Энн, когда она, как маленький ребенок, долго и слабо плачет. Постепенно её мысли становятся туманными, а веки тяжелыми.

Кит осторожно укладывает тело Энн на кровать. Как только ее голова касается подушки, она сразу же погружается в сон, как будто ее затягивает в темноту.

Сознание Энн уплывает в даль, но по звукам она понимает, что Кит поднимается с кровати и выходит из комнаты. Возможно, он собирается вернуться к работе посреди ночи.

Похоже, мастера работают день и ночь, пока у них есть силы. Причина, по которой все мастера работают не покладая рук, вероятно, кроется в чувстве срочности.

Энн тоже хочет встать, но сила, тянущая ее в темноту, настолько сильна, что она не может открыть веки.

— Что это за шум? Кто вы?!

Внезапно со стороны двора раздается напряженный голос Кита.

— Мы осмотрим дом. Вперёд!

Элегантный и холодный голос пронзает уши Энн, когда она уже готова провалиться в темноту. Все ее тело охватывает холод, словно ее облили ледяной водой, и она просыпается, почти слыша звук напряжения своих нервов.

В тот самый момент, когда она приподнимается на кровати, дверь в комнату распахивается, и в помещение врываются несколько воинов в кольчугах и с короткими копьями.

Энн напрягается, и один из солдат, направляя на нее острие копья, кричит: 

— Не двигайся!

Хотя он находится не настолько близко, чтобы вызвать ужас, но когда она видит блеск металла, ее тело напрягается еще больше.

— Остановитесь!

Пробиваясь через группу солдат, Кит врывается в комнату из коридора. Он встает перед Энн, словно защищая её, и решительно смотрит на солдат.

— На каком основании вы смеете входить в этот дом? Вы солдаты королевства!

Кит изо всех сил старается подавить свой гнев, а его сжатые кулаки белеют.

— Это мои полномочия.

Из-за спин солдат медленно появляется герцог Арнольд Колетт, первый министр королевства. При его появлении Энн сжимает в руках свои простыни. Его приезд сюда не сулит ничего хорошего.

— По какому праву, герцог Колетт, вы создаете такой беспорядок? Разве полномочия канцлера не ограничиваются только советами Его Величеству и исполнением Его приказов и слов? — спокойно говорит Кит, стараясь контролировать ситуацию. Колетт кивает ему в ответ.

— Как сын бывшего виконта Серебряного Сахара, ты хорошо знаешь об этом, Кит Пауэлл. Я пришел сюда, чтобы выполнить приказ Его Величества. Приказ Его Величества уже отдан. В связи с этим приказом я и прибыл сюда, чтобы забрать мастера.

— Что приказал Его Величество?

Энн невольно наклоняется вперед.

Герцог Колетт, с легким оттенком триумфа в глазах, спокойно отвечает:

— В провинции Гилм группа фей под предводительством существа, назвавшим себя Королем Фей, напала и убила торговцев и охотников на фей. Это еще не подтверждено, но есть и другие деревни, подвергшиеся нападению. Двенадцать человек были убиты всего за полтора дня.

«Это Рафаль.»

Это было предсказуемо, но от осознания произошедшего у Энн бегут мурашки по спине. Глаза Кита тоже распахиваются от шока.

— Произошла такая ужасная вещь?

— Мы не можем это оставить без внимания. Более того, поскольку этот фей называет себя Королем Фей, Его Величество решил послать армию против группы фей, чтобы развеять страхи своего народа и сохранить стабильность в королевстве. Королевство должно победить существо, которое называет себя Королем Фей. Но кроме фея, назвавшего себя так в Гилме, есть еще двое, кто так себя называют. Теперь, когда принято решение победить их, мы должны уничтожить всех феев, называющих себя Королями Фей.

Слушая монотонно проговариваемые слова герцога Колетта, у Энн перехватывает дыхание.

Герцог Колетт говорит о том, что король Эдмунд II решил провести кампанию против Королей Фей и, по сути, объявил о начале охоты на Шалля.

«Шалля преследуют. Как и Рафаля, и Эриля.»

Энн не знает, что делать.

Она могла ожидать этого, но не думала о том, что делать, когда это случится. Кулаки, сжимающие простыни, просто дрожат и трясутся, она находится в ужасе от всего, что на нее надвигается.

«Шалль... Шалль, где ты сейчас? Может быть, тебя уже поймали в королевском замке?»

Кит несколько раз моргает и недоуменно наклоняет голову.

— Короли Фей? И их трое? Это возможно?

— Три драгоценных камня были тайно оставлены Королем Фей, которого пятьсот лет назад победил и уничтожил Король-предок Седрик.

Судя по поведению герцога Колетта, который продолжает уверенно рассказывать секреты Короля Фей, Энн понимает, что он полон решимости навести порядок и избавиться от них. Раскрыв людям рождение и существование Королей Фей, а затем уничтожив всех трёх, он сможет избавить людей от всяких сомнений и страхов.

Именно по этой причине он раскрывает существование Королей Фей, которое до сих пор держалось в тайне.

Сторона королевства полна решимости не делать ни шагу назад.

Они хотят победить Королей Фей и разрушить каменную плиту клятвы. И первая цель будет заключаться в том, чтобы найти Эриля и забрать у него первый серебряный сахар?

— Разве ты уже не встречался с Королем Фей? Кит Пауэлл. Одного из Королей Фей зовут Шалль Фен Шалль.

— А…

После мгновения молчания Кит в панике смотрит на Энн. Затем, широко открыв глаза и с удивленным выражением лица, он спрашивает: 

— Ты знаешь об этом? Это правда?

Энн кивает, нахмурившись и с трудом переводя дыхание. Затем глаза Кита распахиваются еще больше.

— Как такое может быть… — бормочет он.

В этот момент.

— Эй, эй, чего делаете! В чужой спальне, да ещё у девушки! Это невежливо! — раздается громкий голос.

Мифрил Рид Под, держа на голове небольшую керамическую бутылочку, проскальзывает между ног солдат и врывается в комнату. Когда он замечает, что воины направляют наконечники копий на Энн, у него отвисает челюсть. Однако выражение его лица внезапно становится разгневанным, и он запрыгивает на кровать Энн. Бросив бутылочку ей на колени, он решительно смотрит на воинов.

— Какого черта?! Если вы прикоснётесь к Энн, я вам этого не прощу!

Герцог Колетт некоторое время смотрит на маленького непрошеного гостя, но затем, похоже, решив его игнорировать, снова обращается к Киту.

— Итак, продолжим наш разговор, Пауэлл.

— Не игнорируй меня! — кричит Мифрил, широко раскрыв рот, но герцог Колетт продолжает свой разговор с Китом.

— Энн Хэлфорд, здешняя ремесленница, поддерживает связь с Королем Фей. Он сбежал, но вполне возможно, что она знает, куда он направляется. Даже если она ничего не знает, мы не можем быть уверены, что она не передаст Королю Фей информацию, которая может навредить нам. Мы должны забрать ее.

При этих словах Мифрил раскрывает рот от изумления.

— Откуда ты знаешь?! Он принял от меня роль Короля Фей.

Но никто не слышит, что он говорит. Замечание Мифрила, основанное на недоразумении, остается без внимания. Герцог Колетт медленно поднимает руку.

Ошеломленная Энн отшатывается от этого движения. Но благодаря этому рефлекторному движению ее тела в голове, на мгновение притупившейся от удивления и страха, вспыхивает резкий свет.

«Сбежал?»

Это означает, что Шалль еще не схвачен. Значит Шалля еще не поймали. Он не просто сбежал вслепую. Вероятно, он сбежал, чтобы сделать то, что должен сделать.

«Шалль не сдался. Поэтому он убежал.»

Шалль пытается сделать то, что должен, полагая, что сахарные изделия, которые вот-вот обретут форму, принесут ему удачу. Он знает, что это безрассудная попытка, но все еще верит в такую возможность.

«Серебряный сахарный мастер. »

До ушей Энн снова доносится голос Шалля.

«Сделай это, серебряный сахарный мастер. Ради меня»

Этот голос успокаивает встревоженное сердце Энн. Она чувствует призыв не бояться.

Если Шалль еще не сдался, то и Энн не должна сдаваться.

Если сахарные леденцы могут принести Шаллю удачу, которую он желает, Энн никогда не должна сдаваться.

Кулаки, сжимающие простыни, перестают дрожать, и Энн спокойно смотрит на лицо герцога Колетта. Впервые она может как следует посмотреть ему в глаза.

Герцог Колетт смотрит на нее и слегка неприязненно вздергивает брови.

«Если продолжать смотреть на него, он сделает недовольное лицо. Этот человек не монстр. Рафаль намного страшнее.»

— Я не позволю тебе забрать ее! Я защищу Энн! 

Спина Мифрила, хоть и маленькая, но кажется надёжной, когда он раскидывает руки.

— Мифрил Рид Под, я пойду.

— Что?!

Мифрил испуганно оборачивается, а Кит повышает голос.

— Не надо идти! Это абсурд — забирать ее из-за того, что она была с Королем Фей! Арест невинной и слабой девушки напоминает охоту на ведьм, которая была распространена сто лет назад на континенте! Разве королевство Хайленд не презирает дикие, варварские и убогие обычаи континента и не гордится тем, что никогда не занималось этим!

— Кит, — тихо говорит Энн, глядя на спину взволнованного мастера. — Спасибо, Кит. Но я пойду. Раз уж так получилось, я собираюсь пройти мимо площади перед замком и взглянуть на работу. Кит, Мифрил Рид Под, вы пойдете со мной?

Она смотрит в глаза Кита, отчаянно надеясь, что он поймет, хотя и сомневается, что он это сделает.

— Я пойду. Но не чтобы меня арестовали. Я просто хочу выйти на площадь перед замком.

— Энн? — спрашивает Кит, сбитый с толку, когда он замечает пытливый взгляд Энн. — Что ты…

— Я иду, Кит. Пойдем. Я рассчитываю на тебя, Кит.

— Понял…

Хотя Кит выглядит обеспокоенным, он кивает и отходит в сторону, чтобы освободить путь. Когда Энн опускает ноги на пол, Мифрил с удрученным выражением лица тянет ее платье сзади.

— Не уходи! Энн! Не уходи! Только вернулась, и снова оставляешь меня, не позволю! 

Она оборачивается с горькой улыбкой на лице, берет на руки отчаявшегося Мифрила и прижимает к себе.

— Это большое дело. Мифрил Рид Под. Я — серебряный сахарный мастер, — едва слышно шепчет она Мифрилу на ухо.

— А?

Энн поднимается, держа Мифрила на руках, и протягивает его Киту.

— Пойдемте со мной, Мифрил Рид Под, Кит, — говорит Энн, улыбаясь им.

И Кит, и Мифрил поражены улыбкой на ее лице. Вручив Мифрила Киту, она подходит к герцогу Колетту и слегка кланяется ему.

— Извините, что отняла у вас время. Я пойду с вами.

В ответ на покорные слова герцог Колетт с легким вздохом удовлетворенно кивает.

— Я рад, что ты такая честная и прямая, какой кажешься, Хэлфорд. Это избавит тебя от многих неприятностей. А теперь пойдем. Я не буду связывать тебя, но даже не думай пытаться сбежать. Если ты сбежишь, ты обязательно попадешь в розыск.

— Я знаю. Я никуда не убегу. Клянусь сахарными изделиями.

— Хорошо.

После решительного ответа Колетт отворачивается и начинает уходить, Энн следует за ним. Спереди и сзади, справа и слева, её окружают крепкие солдаты. Но кажется, что они почти не ощущают напряжения, окружая маленькую, хрупкую девушку.

«Этот человек хитрый, но всё же аристократ.»

Идя вперед, она испытывающе смотрит на виднеющуюся из-за спины солдат расправленную спину герцога Колетта.

«Я пообещала не сбегать, но и не обещала, что меня покорно заберут. Даже если мастера кажутся послушными, они упрямы. Он не знает этого. Я — мастер.»

~*~*~*~*~

Эриль рассеянно размышляет о разных вещах. Он впервые за долгое время поел и смог найти расслабляющую обстановку, благодаря которой он чувствует себя более спокойно.

Мифрил Рид Под, получив бутылочку медовухи, счастливо отправился домой.

Кажется, Энн благополучно прибыла в Льюистон и теперь работает над изготовлением сахарных изделий. Но она потеряла сознание из-за переутомления, и Мифрил, похоже, пришел за медовухой для нее. И в качестве сувенира он дал Эрилю странное имя.

«Если Энн вернулась благополучно, то это значит, что Шалль тоже в безопасности? Интересно, как поживает Рафаль?»

Погрузившись в раздумья, он неожиданно слышит:

— Эй, Мяу-Мяу~.

Эриль удивлённо поднимает глаза на этот голос.

— Ах… Что?

— Я собираюсь отвезти еду на место проведения работ в Льюистоне, ты можешь мне помочь? Ты умеешь обращаться с лошадью?

Пока Эриль был занят своими мыслями, Бенджамин энергично носился туда-сюда, проявляя больше активности, чем можно было бы ожидать от его маленького тела, и, по всей видимости, заготовил много блюд, которые переносил из кухни в телегу у запасного выхода.

Там стоят три большие кастрюли, наполненные кипящим супом, и шесть больших корзин с пышным хлебом, размером как раз подходящего размера, чтобы держать его в одной руке, пять больших бутылок вина и еще около трех кувшинов, в которых, по-видимому, находятся вымоченные фрукты.

— Я ездил на лошади, но никогда не водил телегу.

— Если ты умеешь ездить верхом, наверное, всё будет в порядке. Приведи лошадь из конюшни. Я уверен, все будет хорошо.

Идея кажется Эрилю неплохой, и он идет в конюшню, про которую ему сказали.

В отличие от стройных, проворных лошадей, на которых ездил Эриль, у этой лошади крепкое, округлое тело. Однако в ее черных, круглых глазах видно какое-то очарование, свойственное лошадям.

Когда Эриль гладит лошадь по морде, она радостно выдыхает.

— Поможешь мне? — шепчет он, нежно целует ее в нос и выводит из конюшни.

Когда Эриль приводит лошадь, Бенджамин, сидящий на водительском сиденье повозки, хлопает в свои маленькие ладошки и трясет ими.

— Ух ты, здорово. Если прикрепишь вот эту часть сюда, все будет в порядке~.

При свете фонаря, висящего у двери, он привязывает лошадь к повозке. Как и просил Бенджамин, он забирается на водительское место и берет поводья.

Бенджамин сидит рядом с Эрилем и учит его приемам управления каретой, но, похоже, сам не собирается прикасаться к поводьям.

По какой-то причине Эриль чувствует, что этот маленький фей использует его в своих интересах, но ему это даже немного нравится, ведь для него это впервые.

— Ты доставляешь еду так поздно ночью? — спрашивает Эриль, пока они едут по ночной улице, стараясь быть осторожными, и Бенджамин легонько улыбается.

— Да, верно. Все начинающие сахарные феи работают круглые сутки, поэтому им нужно есть и ночью.

— Их заставляют так много работать?

— Хм~. Их скорее не заставляют, а они сами работают.

— Но они работают по приказу людей, верно?

— Люди тоже работают день и ночь.

Эриль хлопает глазами.

— Почему?

— Они трудятся так много, чтобы до того, как созреют и опадут сахарные яблоки, успеть закончить изготовление конфет и привлечь большое счастье, иначе сахарные конфеты исчезнут с этого света. Видимо, это молитва, чтобы получить первый серебряный сахар.

Эриль вздрагивает.

«Исчезнут сахарные конфеты? Ведь Энн...»

Она хотела получить первый серебряный сахар, который теперь находится у Эриля. Она сказала, что без него у фей и людей не будет будущего. Вероятно, она имела в виду, что без первого серебряного сахара, который есть у Эриля, сахарные изделия исчезнут из мира.

Эриль осознавал отчаяние Энн, но не задумывался о цели всего этого.

— Почему нужно так отчаянно бороться? — бормочет он под нос.

Тогда Бенджамин, глядя на звездное небо, отвечает с мягкой улыбкой:

— Я не знаю~. Я никогда не спрашивал людей-кондитеров и начинающих сахарных фей. Если тебе интересно, почему бы и не спросить? Ведь мы идем разносить еду для всех.

— Тебе все равно?

— Неинтересно. Ведь, знаешь, это не моё дело. Но я могу себе это представить. Если мне скажут, что в этом мире больше не будет еды и не нужно будет готовить, возможно, я бы тоже постарался~. Может быть, немного.

— Почему?

— Потому что грустно, когда исчезает то, что тебе нравится.

— Да. Я могу это понять. Может быть.

Эриль ненавидит, когда исчезает то, что он любит. Вот почему он не хочет, чтобы Рафаль выглядел грустным, и хочет, чтобы он всегда оставался добрым и ласковым к нему, как и раньше. Эриль хочет, чтобы Энн и Шалль оставались такими, какие они есть.

Но Рафаль ненавидит Энн и Шалля, и пока они живы, будет страшным феем.

Но Эриль не хочет смерти Энн и Шалля.

Эриль тяжело качает головой, чувствуя, как боль в груди снова разрывает его.

— Нет.

Бенджамин слегка наклоняет голову, когда неожиданно слышит его голос.

— Что?

— Ненавижу думать об этом. Мне больно, как будто мое сердце разрывается на две части. Почему?

И вдруг Бенджамин начинает тихонько смеяться. 

— О чем ты говоришь? Ты очень милый, не так ли? Думать — значит страдать, знаешь, — говорит он с улыбкой.

— А?

Эриль удивленно смотрит на маленького фея рядом с собой. В свете маленького фонаря, установленного рядом с кучерским сиденьем, он может видеть, как мягкие зелёные волосы колышутся в такт движениям кареты.

— Но человек, который сказал мне подумать, говорил только о том, что если подумаешь, то увидишь будущее.

— Потому что когда ты можешь видеть, становится больно～. Когда ты задумываешься, ты видишь так много разных вещей, и тебе нужно что-то выбирать из них. Думаешь, мучаешься, выбираешь, и только потом видишь будущее. Возможно, ты даже не задумывался об этом, так что человек, скорее всего, объяснил все просто. Ну, если он действительно так объяснил, то он немного странный, как и Кэт. Да, Кэт объяснил бы это именно так~.

Бенджамин продолжает счастливо смеяться.

— Но я не хочу, чтобы было больно.

— Тогда... ты не сможешь выжить.

Внезапно Бенджамин начинает говорить тихим, пугающим голосом.

— А…

Эриль не может подобрать слов, не в силах поверить, что голос принадлежит Бенджамину. Но это действительно его голос, и он продолжает говорить так же пугающе:

— Если не думать, то будущее не увидеть. Жизнь, в которой не видно будущего, — это как жизнь животного. Но ты не зверь, ты должен думать. Так что придётся страдать, а если ты не хочешь страдать, то не сможешь жить. Жизни без страданий не существует в этом мире.

Пугающе холодные глаза смотрят прямо на Эриля.

— Бенджамин. Ты... почему так говоришь?

Вдруг эти глаза меняются, и лицо обретает милую улыбку.

— Я ведь живу уже двести пятьдесят лет. Ты для меня ещё ребёнок. А, знаешь? Когда люди рождаются, они не умеют ходить, не умеют сами есть, они только плачут. Вот это время и называется детством.

Бенджамин зевает и слегка прикрывает глаза.

— Я хочу спать. Если я становлюсь хоть немного серьёзным, я устаю…

На этом Бенджамин замолкает и начинает покачиваться, засыпая.

Эриль чувствует удар прямо в грудь, словно в нее вонзают истинные намерения Бенджамина. Всё это объясняет, как он мог не попасть в руки людей в течение двухсот лет. Эриль удивлен и потрясен его силой и даже чувствует к нему определенное уважение.

По сравнению с этим маленьким феем, который посапывает рядом, Эриль чувствует, что он, которого Рафаль назвал настоящим Королем Фей, до невозможности глуп, молод и ничтожен. Но правда и то, что были феи, которые называли его Королем Фей и кланялись, и ему впервые стало их жаль.

«Я...»

Направляя лошадь в сторону Льюистона, Эриль ощущает неуверенность в том, кем он является.

Он здесь только для того, чтобы изменить свою внешность и избавиться от горечи в сердце. Что он будет делать в будущем?

«Мне действительно нужно об этом думать? Как сказал Бенджамин, даже если это больно?»

Он хочет спросить кого-нибудь об этом, но, может быть, обращение за ответом также означает, что он отказывается от собственных раздумий.

«Я...»

Эриль в замешательстве. Пока он колеблется, стена, окружающая город Льюистон, приближается всё ближе.

Ворота города, которые в обычной ситуации были бы закрыты и погружены во тьму, сейчас так ярко горят, что освещают ночное небо. Это полоса света, тянущаяся прямо с юга на север, в направлении королевского замка, и само ночное небо тускло отражает эту ленту света.

~*~*~*~*~

Кит, с Мифрилом на плече, тихо следует за Энн хвостом. Он готов немедленно отреагировать на любой знак от нее, что видно по его бдительному напряжению. Солдаты, похоже, тоже больше насторожены по отношению к Киту, чем к Энн, которую они окружают.

Однако Энн, не оказывая сопротивления, продолжает идти.

Проходя по узким переулкам, они обходят стороной главную улицу.

В переулках с их многочисленными тупиками есть свои ограничения, и чтобы войти в королевский замок с северной стороны, необходимо выйти на главную улицу. Поэтому группа выходит к площади перед королевским замком.

Площадь укрыта белыми тканями, так что, выходя из переулка, перед ними тут же оказывается свободно висящее белое полотно, закрывающая обзор. За этой тканью ярко горят огни и раздаются шум и голоса рабочих, занятых своей работой.

Едва начав идти вдоль белого занавеса, Энн замирает на месте.

Окружающие солдаты тоже останавливаются и смотрят на Энн, словно вопрошая, что случилось.

Затем герцог Колетт, шедший впереди, похоже, тоже это замечает и оборачивается.

Увидев его лицо, Энн начинает громко говорить:

— Герцог Колетт! Кто возьмет на себя мою работу?

Кит, Мифрил и солдаты выглядят потрясенными внезапным громким голосом. Герцог Колетт раздраженно хмурится.

— Кто возьмет на себя мою работу?! Крайний срок для создания сахарных леденцов по приказу Его Величества Короля приближается! Если они не будут завершены, и ожидаемое счастье не наступит, сахарные леденцы могут исчезнуть из королевства! Кто возьмет на себя задачу по завершению сахарных конфет, если Его Величество Король больше всего боится, что средство для достижения его счастья и счастья королевства исчезнет навсегда?!

— Почему ты говоришь это так громко, когда это очевидно, Хэлфорд?!

Конечно, Энн говорит то, что очевидно.

Все дело в привлечении внимания.

Как и ожидалось, звук по другую сторону белой ткани меняется на слегка странный шум, отличающийся от прежнего.

Когда Энн переводит взгляд на Кита, он, кажется, наконец понимает ее намерения. Он кивает в знак согласия и спешит внутрь через дверной проем в полотне белой ткани.

— Кто возьмет на себя мою работу?

— Было бы хорошо, если бы дело взял на себя другой мастер.

— В то время, когда у нас не хватает времени и рук, есть ли мастера, которые смогут взять на себя работу серебряного сахарного мастера?

Она повышает голос еще сильнее.

— Виконт Серебряного Сахара справится с этим как-то.

— Виконт Серебряного Сахара собирается откуда-то привезти серебряного сахарного мастера?!

Когда Энн восклицает с нарочито удивленным выражением лица, герцог Колетт, выглядя слегка раздраженным, подходит ближе и холодно смотрит вниз на нее.

— Хэлфорд. Какой смысл здесь возиться?

— Я не вожусь. Я просто уточняю, герцог.

Понизив голос, Энн старается ответить как можно спокойнее, с пустым выражением лица, чтобы казаться бесстрашной. Но сердце в груди бьется так быстро, что кажется, оно вот-вот выпрыгнет наружу.

«Пожалуйста, заметьте. Кэт. Все. Не важно кто. Любой мастер, который спешит и отстает на работе, подойдет!»

После внутренней мольбы она снова повышает голос:

— Откуда взять мастеров и время, когда они так необходимы?!

— Хэлфорд, заткнись и иди, или я прикажу тебя выпороть.

В это время.

— Ваше Сиятельство.

Солдат, шедший впереди, окликает его, чтобы предупредить.

Герцог Колетт недовольно оглядывается и выражение его лица резко меняется.

Впереди идущих солдат из щелей в белом занавесе один за другим появляются ремесленники. И из-за спины Энн тоже выходят люди.

После нескольких дней работы щеки ремесленников выглядят обвисшими, а сами лица — бледными. Однако в глазах светится мерцающий блеск. Несмотря на усталость, ремесленники находятся в состоянии возбуждения и продолжают работать. Энн это знает.

Когда люди устают, но продолжают работать, собрав последние силы, они склонны к крайностям: они легко начинают смеяться или злиться.

Окруженный с обеих сторон мастерами, герцог Колетт хмурится.

— Что им нужно?

Энн не узнает ни одного из вышедших мастеров, но они пришли сюда, услышав её голос. Она хотела этого. И Энн повышает голос еще громче:

— Герцог, где мастер, который возьмётся за мою работу?!

Ремесленники перешептываются между собой, недоумевая, что происходит. Предвидя это, Энн обращается к мастерам, стоящим впереди и позади нее.

— По одному лишь подозрению и без всяких доказательств герцог хочет оторвать меня от работы и отвезти в королевский замок! Я — серебряный сахарный мастер. Меня зовут Энн Хэлфорд. Моя работа еще не закончена!

Ропот мастеров становится громче, и некоторые обеспокоенные голоса спрашивают: 

— Мастеров станет меньше?

— Легко найдется замена одному мастеру, — говорит Колетт с отвращением.

Однако при этих словах выражение глаз мастеров меняется. Взгляды ремесленников переходят от ужаса к гневу и устремляются на темно-синюю одежду.

Невежественные заявления людей, далеких от мира мастеров, могут стоить жизни. Они разжигают нетерпение и раздражение ремесленников, которые и так ничего не знают.

— Есть много людей, которые могут заменить меня. Но сейчас речь идет не о том, чтобы заменить меня по способностям. Это вопрос численности. Если один человек уйдет, работа будет отставать на одного человека. Герцог, вы позволите сроку выполнения этих сахарных леденцов отклониться?!

Энн указывает на белый шатер.

Воздух вокруг собравшихся рабочих начинает тяжелеть от чувства напряжения.

Последние несколько дней они работают изо всех сил, чтобы не дать исчезнуть сахарным леденцам и не потерять свою работу. Они прекрасно понимают, что если пропадет хотя бы один человек, то все пойдет под откос и работа затянется.

Они не хотят сейчас терять ни одного работника. Вот почему, хотя они чувствуют себя подавленным и уставшим, они работают бок о бок с начинающими серебряными сахарными феями.

Если сахарные конфеты не будут закончены в срок, это может привести к самой страшной ситуации, которой они боятся. Даже если сахарные конфеты будут выполнены, нет гарантии продолжения их существования, но тем не менее они продолжают делать их с отчаянной надеждой.

Энн напрягает голос. Ее горло болит, но она все равно продолжает кричать:

— Даже один человек вроде меня — это уже показатель! Если нас будет меньше, работа затянется! Что вы собираетесь делать?! Если сахарные конфеты не будут закончены вовремя, что скажет Его Величество Король?! Если Его Величество одобрил мой арест, знает ли он, что это замедлит работу?

Похоже, её голос действует как сигнал, и среди мастеров раздаются возгласы:

— Узнайте это у Его Величества Короля.

— Правильно. Даже если мы потеряем одного мастера, мы не успеем.

— Проверьте, чиновник! — кричат ремесленники.

Мастеров, знающих Энн в лицо, наверное, единицы, но все они боятся, что число работников уменьшится. Этот страх превращается в низкие голоса протеста.

Виновна ли Энн или нет, мастеров на данный момент не волнует. Любой мастер, работающий в этом месте, наверняка подумает, что ей следует работать до тех пор, пока сахарные леденцы не будут готовы.

После этого, вероятно, им будет все равно, увезут ее или распнут. Энн — всего лишь единица. Но в данный момент она — важная единица.

То, что она является лишь единицей, имеет значение для выполнения работы. Пока она ей является, она нужна людям.

Она устроила эту суматоху именно для этого.

Энн хочет продолжать работать, несмотря ни на что. Если Шалль не сдается, Энн тоже не сдастся и будет выполнять свою работу.

— Герцог, уточните, пожалуйста, у Его Величества. Если есть риск, что завершение изготовления конфет задержится, следует ли меня арестовывать или нет?!

В ответ на эту просьбу мастера в один голос присоединяются: «Пожалуйста, подтвердите», «У нас мало времени» и «Поторопитесь».

Герцог Колетт с отвращением оглядывает окружающих его мастеров, затем смотрит на стоящую перед ним Энн и впивается в нее взглядом.

— Я думал, ты послушная юная леди.

Энн попытается улыбнуться, чтобы не выдать своей нервозности и страха. Она не знает, удается ли ей изобразить достойное выражение лица, но она старается изо всех сил.

— Я — мастер. Мастера выносливые и настойчивые.

В этот момент Кит выскакивает из дверного проема, занавешенного белой тканью. За ним следуют Кэт и Хью.

«Кит. Я знала, что ты поймешь. Ты привел с собой Кэта и Хью!»

Как только Энн замечает их, печаль, которую она так старалась скрыть, исчезает. А когда она видит знакомые лица, выбегающие вслед за Кэтом и Хью, она не может сдержать улыбку.

«Все!»

Эллиот Пейдж, с его буйными рыжими волосами и очаровательными опущенными глазами. Орландо, у которого на одном глазу повязка, а на лице постоянно недовольное выражение. Надир, мальчик-иностранец с смуглой кожей и ярким выражением лица, и Кинг, который выглядит суровым, но глаза у него добрые. И Валентин, неказистый молодой человек с умным взглядом. Это люди из мастерской Пейджа.

Когда люди из мастерской Пейджа понимают, что Энн окружена солдатами, выражения их лиц становятся мрачными. Надир почти делает шаг, чтобы броситься на солдат, но его останавливают Валентин и Кинг. Эллиот и Орландо быстро смотрят на Кэта и Хью и, словно решив наблюдать, дают сигнал своим товарищам сзади.

Хью широкими шагами выходит перед мастерами и, подойдя к герцогу Колетту, кланяется.

— Герцог Колетт, что здесь происходит? Я слышал шум и решил подойти. Этот серебряный сахарный мастер, работающий на площадке под моим надзором, что-то сделала?

— Как вы знаете, Хэлфорд поддерживает связь с Королем Фей. Его Величество Король приказал нанести удар по Королю Фей. Поэтому этот человек, который поддерживает связь с ним, не может остаться без присмотра.

— Вам приказано победить его?

— На рассвете солдаты будут собраны. Как только подготовка будет закончена, войска выступят. Скорее всего, это будет официальная армия, сформированная от имени Его Величества Короля. Поскольку они выступают против Короля фей, Его Величество выйдет на бой как Король Людей, в соответствии с традицией, как поступил Король-предок Седрик.

— Получается, Ему необходима удача, — Хью слегка улыбается. — Но если так будет продолжаться, возвращение Его Величества окажется под угрозой.

— О чем ты говоришь?

— Если вы заберете этого серебряного сахарного мастера, то работа затянется. Если производство сахарных леденцов затянется, то удача, которая должна прийти к Его Величеству, не наступит. Герцог. Этот мастер может быть подозрительным, но она всё же единица рабочей силы. У нас осталось всего четыре дня до завершения работы. Не могли бы вы оставить ее здесь на эти четыре дня? Я возьму полную ответственность.

— Что за абсурд?

— Если леденцы не будут готовы, не только будет потеряна удача Его Величества, но и леденцы исчезнут навсегда!

Намеренно подняв голос, Хью оглядывает мастеров. Они начинают шуметь и стонать ещё громче.

— Эй, что нам делать? Если леденцы не будут готовы вовремя, мастерам не нужно вообще напрягаться. Я ухожу.

Кэт, скрестив руки и с явно недовольным выражением лица, громко бросает эти слова в спину Хью. Затем голоса мастеров становятся ещё громче.

Эллиот оглядывается на Орландо и стоящих за ним парней и преувеличенно громко заявляет, пожимая плечами:

— Если вы не хотите, чтобы мы выполняли эту работу, тогда лучше прекратить это дело. Может быть, нашей мастерской стоит убраться отсюда?

Затем Орландо смотрит на герцога Колетта.

— Что собирается делать тот человек?

Надир, который, кажется, понял намерение Эллиота, повышает голос.

— Что это за бред, это не приказ Его Величества Короля?! Этот человек пытается вмешаться в приказы Его Величества?! Я не понимаю.

— Да, ведь когда нужны любые руки для работы, что он всё это время думал?

Кинг отчаянно пытается заглушить голос Валентина.

— Прекратите, прекратите! Это значит, что мы потеряем работу!

Окружающие их ремесленники начинают повышать голоса, подбадриваемые шумом, поднятым мастерами Пейдж. Их голоса нарастают и переполняют окрестности, заставляя солдат испуганно озираться, их глаза расширяются, когда они готовятся.

Герцог Колетт тоже оглядывается по сторонам с горьким выражением лица.

Хью выглядит нарочито покорным.

— Как видите, мастера прекрасно понимают, что если они не смогут выполнить работу вовремя, то в ней нет смысла. И они знают, что даже потеря одного человека может оказаться фатальной. Следовательно, если мы уже не успеваем, нет нужды заставлять ремесленников испытывать лишние трудности. Мы можем прекратить работы прямо сейчас, если пожелаете. И если Его Величество спросит почему, я должен буду честно объяснить причину. Герцог.

— Виконт Серебряного Сахара. Это угроза?

Хью намеренно изображает удивление, услышав холодный голос герцога Колетта.

— Ни в коем случае. Но я лишь говорю, что было бы мудрее и понятнее, если бы вы посоветовались с Его Величеством по поводу ее отстранения.

— Ты идешь против своего опекуна?

— Менее чем через десять дней сахарные яблоки созреют и будут падать по всему королевству. Если до этого времени не будет получен первый серебряный сахар, кондитерское ремесло исчезнет навсегда. Это значит, что я больше не буду виконтом Серебряного Сахара. Без существования сахарных конфет, звание виконта Серебряного Сахара потеряет всякий смысл. Если это произойдет, вы больше не будете моим опекуном. Но подумайте хорошо. Вам тоже, вероятно, не хотелось бы видеть, как исчезает способ принести счастье королевству, герцог. Эти кондитерские изделия сейчас изготавливаются для сохранения счастья и молитвы о существовании самих кондитерских изделий.

Герцог Колетт смотрит на Хью, потом на Энн, а затем на мастеров вокруг него.

— Теперь, пожалуйста, примите решение, герцог!

Громкий голос Хью заставляет ремесленников замолчать.

Присутствие необычайно взволнованных ремесленников создает в обстановке напряженность.

На мгновение становится очень тихо.

Солдаты стоят на страже, готовые защитить Колетта, потому что ремесленники смотрят на них яростными глазами. Понятно, что они сделают, если зайти слишком далеко. Привлеченные шумом, еще больше ремесленников подходят к этому месту, повышая напряженность обстановки. С таким возбуждением это может перерасти в бунт.

«Король собирается вступить в бой, и он наверняка захотел бы избежать этого бунта.»

Энн задерживает дыхание в ожидании слов герцога Колетта.

После минуты молчания герцог Колетт глубоко вздыхает и тихо говорит:

— Я вижу, ты очень тверда и настойчива.

И, подняв свой подбородок, говорит:

— Ладно, виконт Серебряного Сахара. Я доверю Хэлфорд тебе на четыре дня, пока не будет завершена ваша работа. Держи ее под своим присмотром.

— Разумеется.

Когда Хью склоняет перед ним голову, герцог Колетт приказывает своим солдатам отойти от Энн.

Ремесленники радостно восклицают, словно они победили в битве. Мастера гильдии Пейдж тоже облегчённо улыбаются, а Надир вскакивает и бросается обнимать Валентина.

— Эй, суета закончилась! Сокращения числа мастеров не будет, так что идите спокойно работать! — кричит Кэт, и мастера словно приходят в себя.

Поняв, что они зря потратили время на переполох, они поспешно возвращаются в шатер.

Парни из мастерской Пейдж тоже спешат назад, но перед этим они коротко махают Энн руками. Эллиот оборачивается на входе в палатку и подмигивает, прежде чем уйти.

«Спасибо.»

Энн не может передать свои слова голосом, поэтому выражает благодарность одними только губами. Она бесконечно благодарна этим людям, которые почувствовали бедствие и пришли на помощь.

Энн облегченно выдыхает, когда стена солдат исчезает. Тогда герцог Колетт подходит к ней ближе. Она непроизвольно сжимается, но он лишь наклоняется и шепчет ей:

— Тебя спасли, но что будет с Королем Фей?

Вздрогнув, Энн поднимает глаза.

— Что вы... имеете в виду?

— Армия покорения движется за ним. Полагаю, тебе стоит поспешить убедить Короля Фей сдаться. Если он сдастся, мы обещаем не обращаться с ним слишком жестоко.

В голосе стратега звучит легкий реализм, который ослабляет решимость Энн. Но она сжимает руки в кулаки и решительно качает головой.

— Я не знаю, где находится Король Фей, так что это невозможно, — уверенно отвечает она. — Я всего лишь ремесленник. Все, что я могу, — это делать сахарные леденцы. Так я и буду делать. Буду создавать. Только это.

Голос Шалля все еще звучит в ее ушах.

«Серебряный сахарный мастер.»

Именно так он сказал Энн.

«Сделай это, серебряный сахарный мастер. Для меня.»

Энн мысленно отвечает на этот голос, который ясно звучит в ее мыслях.

«Я сделаю это. Я сделаю это для тебя.»

С лицом, обесцвеченным разочарованием, Колетт разворачивается и уходит, и Энн следит за тем, как герцог удаляется под охраной солдат, глядя на его темно-синюю спину с вызовом.

«Потому что я — серебряный сахарный мастер.»

Когда мастера один за другим начинают возвращаться к работе, к ней подходят Кэт и Кит.

Узнав сразу о множестве обстоятельств, Кит смотрит на Энн с сложным выражением лица, кажется, он колеблется, не зная, как обратиться к ней. Однако, когда Мифрил перепрыгивает с плеча Кита на плечо Энн, он усмехается.

— Я еще не совсем уложил все это в голове. Кажется, есть много вещей, которых я не знал.

— Прости, Кит. Я многое не могла тебе сказать. Но я доверяю и полагаюсь на тебя. И сейчас ты позвал Хью и других людей. Спасибо. Я рада, что ты рядом.

— Для меня было шоком узнать, что я соревновался с такой большой фигурой. Еще более удивительно то, что он находится в таком сложном положении. Но мне кажется, я понял причину его грубого поведения.

— Нет, нет, нет, даже если бы Шалль Фен Шалль был серебряным сахарным феем, он был бы высокомерным. Таков уж его характер.

Мифрил одобрительно кивает головой, а Кит тихо смеется.

— Ну, может быть и так.

Энн склоняет голову перед Хью, который хмурится, смотря в том направлении, куда ушел герцог Колетт.

— Спасибо, Хью. Но твое положение не ухудшится?

— Ага. Положение, вероятно, ухудшится. Но только, если я смогу остаться виконтом Серебряного Сахара.

Хью усмехается, смотря на Энн.

— Если сахарные леденцы исчезнут, статус виконта Серебряного Сахара тоже исчезнет, так что беспокоиться незачем. Если леденцы останутся, меня позже могут обвинить в том, что я нахально обращался со своим опекуном, но я предпочту такой исход. Я с радостью вытерплю порку, если леденцы продолжат существовать.

— Ты будешь рад, если тебя выпорют? Ты извращенец, — неодобрительно говорит Кэт, глядя на Хью.

— Я не прошу тебя выпороть меня.

— Я сделаю это, если ты будешь плакать, но не сделаю, если это сделает тебя счастливым.

— Удивительно. Я думал, у тебя есть мазохистские наклонности, а ты оказывается садист?

— Ни того, ни другого нет у меня! О чем мы вообще говорим?! Нет времени на такую чепуху! — Закричав, Кэт посмотрит на Энн своими обычными острыми кошачьими глазами. — Ну и? Ты немного отдохнула, коротышка?

— Отдохнула.

— Тогда пора работать. Твоя работа до сих пор находится на паузе. Наступило утро. Всего четыре дня осталось.

Энн с улыбкой кивает Кэту, когда он подбородком указывает ей на белый шатер.

— Да!

Тени звезд, мерцающих в ясном осеннем небе, постепенно исчезают и теряют свой свет. Взамен, с восточной стороны начинает просачиваться синеватый свет, и рассветное небо быстро становится бледно-фиолетовым.

— Правильно. Сейчас…

Выражение лица Хью меняется, и он по очереди смотрит на Кэта, Кита и Энн.

— Приступайте к работе, ребята.

Мастера кивают на слова Хью, которые звучат небрежно, но содержат глубокое чувство отчаяния.

Глубоко вдохнув прохладный, влажный утренний воздух, наполняющий город, Энн и еще двое мастеров бросаются к своим рабочим местам.