Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
2 - 6

После того, как Мифрил Рид Под сбежал из замка, Энн пришла к Дейлу с просьбой.

— Я хотела бы получить аудиенцию у Его Светлости.

— С какой целью? В таком виде, как сейчас, герцог был бы недоволен, если бы его беспокоили без необходимости.

Отношение Дейла к Энн, последнему оставшемуся ремесленнику, было суровым. Тон его голоса явно отличался от того, когда она была одним ремесленником из многих. Она чувствовала, что он был полон решимости заставить ее сделать сахарную скульптуру, которая удовлетворит Албана любой ценой.

— Это важный вопрос. Я прошу его об аудиенции только между нами двумя, если это возможно.

Серьезность Энн, казалось, убедила его, Дейл готовил приготовления к встрече. Солнце уже полностью село, и температура продолжала падать. За окном снег смешался с бушующим ветром.

Энн отвели в отапливаемую комнату Альбана. Альбан сидел на том же месте, что и утром, в той же позе. Он, вероятно, оставался таким все время и, скорее всего, проводил свои дни так же.

Это вялое, опустошенное состояние — почему он был так одержим сахарной скульптурой?

Нет, Албан был одержим не сахарной скульптурой. Это была фея на картине.

Энн хотела знать причину этой одержимости. Затем она попыталась бы придать форму объекту его желания. Это была работа Энн как ремесленника.

— Большое спасибо за то, что предоставили мне эту встречу.

Она встала на колени. Албан даже не взглянул в ее сторону.

— Какова цель этой встречи?

— Есть кое-что, о чем я хочу узнать. Это ради создания сахарной скульптуры.

— Если это для того, чтобы сделать это, ты можешь спросить.

— Затем… 

Она быстро отдышалась, а затем спросила: 

— Не могли бы вы сказать мне имя человека на картине?

Возможно, это был довольно неожиданный вопрос, поскольку Албан повернулся, чтобы посмотреть на нее. Казалось, Энн впервые попала в его поле зрения.

— Зачем нужно ее имя?

— Это для того, чтобы придать ей форму. Я чувствую, что должна знать. На картине она не полностью изображена.

— Благодаря этому ты сможешь это сделать?

— Я не знаю.

Албан внезапно схватил меч, который он подпирал рядом с собой. Он плавно вытащил его из ножен и встал с обнаженным клинком в руке. Энн сопротивлялась подсознательной потребности своего тела убежать. Ее колени слегка дрожали от силового подавления страха.

С мечом в руке Альбан стоял перед ней.

— Тот вопрос, который ты только что задала, вторгается в мои воспоминания. Готовы ли ты к тому, о чем спрашиваешь? Если ты не сможешь сделать скульптуру после того, как заглянешь в чью-то память и потревожишь ее, я заставлю компенсировать это своей жизнью. Ты подготовилась к этому?

— Я не могу быть готовой умереть. Я не умру. Я дала обещание другу, и есть кое-кто, кого я хочу увидеть. Поэтому я не умру. Так что, пожалуйста, скажите мне имя.

Они смотрели друг на друга. Албан положил лезвие своего обнаженного меча на плечо Энн. Она вздрогнула от холода и тяжести железа.

— Кристина… — тихо сказал Албан.

— Это ее имя?

— Да.

— Но у фей есть настоящее имя. Вы знаете его?

— Реалис Там Элрилл.

Услышав, как имя быстро слетело с уст Албана, Энн убедилась.

«Как я и думала, она особенная.»

Владельцев фей не волнует что-то вроде имени феи. Единственные люди, которых это волнует, — это те, кто считает фей равными, и те, кто считает их особенными.

Энн это хорошо понимала. Она тоже знала это чувство.

— Почему бы вам не назвать ее настоящим именем?

— Это то, чего она хотела. Она хотела человеческое имя, поэтому она попросила, чтобы я дал ей его.

Албан убрал меч, который он положил на плечо Энн, и сел на ближайший стул. Внезапно утомленный он, казалось, не мог больше стоять.

— Где вы познакомились? Вы с леди Кристиной. 

Энн намеренно назвала фею ее человеческим именем. Она чувствовала, что должна, узнав о своем желании.

— У моря. На пляже под утесом замка.

— Что там делала леди Кристина?

— Она только что родилась. Она рассеянно сидела, глядя на гребни волн, из которых родилась.

— Если бы она так и осталась там, ее бы нашли охотники за феями, не так ли?

— Вот почему я отвел ее обратно в замок.

— Почему это?

— Мне было жаль, что она может быть захвачена людьми и пострадает.

— Вы долго были вместе?

— Три года.

— А что теперь с леди Кристиной?

— Полтора года назад… Она исчезла. Таков был ее срок жизни», — пробормотал Албан, глядя в одну точку на полу.

«Он любил ее.»

Она видела, как ее собственные чувства перекликаются с чувствами Албана. Где-то в сердце Энн все еще звала одного-единственного фея. Албан, должно быть, так же называл имя феи.

— Она всегда говорила, что сами водяные феи не знают своей продолжительности жизни. Одни могут жить веками, а другие исчезнут через несколько лет.

«Вот почему он написал так много картин?»

Все картины, украшавшие зал и башню… он как будто пытался удержать ее, не зная, когда она уйдет. Должно быть, он нарисовал много-много картин, потому что боялся, что она исчезнет.

Улыбающаяся на картине фея почему-то казалась глубоко задумавшейся. Возможно, она беспокоилась о том, что станет с ее возлюбленным, когда она исчезнет.

Наконец-то Энн смогла разглядеть очертания их чувств. Почему она не попыталась услышать эти чувства с самого начала? Она чувствовала, что свернула совсем окольным путем. И она осознала свою неопытность. Если бы это был Хью, он, несомненно, спросил бы Албана, зачем ему вообще нужна сахарная скульптура.

Энн думала только о том, чтобы сделать красивую скульптуру, которая могла бы удовлетворить ее. Она не понимала, чего на самом деле хочет клиент.

Чего Албан хотел, так это не экстраординарной скульптуры. Он хотел портрет, воспроизводящий останки Кристины такими, какими они были, возрождение его воспоминаний.

При создании сахарной скульптуры, какой бы реалистичной она ни была, нужно было отрегулировать цвета, формы и баланс ее формы, чтобы она выглядела хорошо. Однако Анне не следовало этого делать.

Без этих корректировок скульптура может быть совершенно сырой и необработанной. Но именно этого и хотел Альбан.

Желание сделать это переполняло ее. Она хотела создать и показать Албану скульптуру феи в его сердце, которую он искал так же, как она сама искала Шалля.

— Вы не возражаете, если я принесу сюда сахарную скульптуру?

На вопрос Энн Альбан медленно поднял голову.

— Что?

— Я принесу сюда сахарную скульптуру. Я буду выполнять свою работу в вашем присутствии, и, слушая вас, я придам ей форму. Цвет волос леди Кристины, цвет кожи, цвет глаз... Ее выражения и жесты... Я их все сделаю, слушая вас.

~*~*~*~*~

— Это плохо.

Войдя в свою комнату в гостинице после возвращения из замка Филакс, Хью бросил свое пальто на стол и плюхнулся на стул. Шалль стоял, прислонившись спиной к стене, и его лицо было обращено в сторону окна.

Снаружи небо уже было черным как смоль, и снег яростно танцевал на сильном ветру.

— Ходят слухи, что он ведет себя странно, но до такой степени… И меня беспокоит, что леди Кристины с ним не было.

— Его возлюбленная?

На вопрос Шалля Хью вздохнул и вздохнул, вздохнув, и взглянул на потолок.

— Верно. Ну, она все-таки фея.

Услышав слово «фея», Шалль нахмурил брови.

— Синеволосая фея?

— Да, ты видел ее в замке?

— Я видел картину. Этот парень приказал мастерам сделать сахарную скульптуру, используя эту картину в качестве модели.

— Не она сама, а картина в качестве модели? Почему?

Затем Хью повернулся к Шаллю, выглядя пораженным.

— Шалль, ты знаешь, какова приблизительная продолжительность жизни феи, рожденной в океане?

— Океанские феи — это водные феи. Продолжительность их жизни разная. Одни живут веками, другие — всего несколько лет.

Водяные феи сами не знали своей продолжительности жизни. С момента своего рождения они жили в тревоге.

Мифрил тоже был водной феей. Он тоже должен был осознавать тот факт, что его жизнь была нестабильной. То, как он всегда вел себя высокомерно, скорее всего, было попыткой развеять это опасение. Он не рассказал Энн о своей жизни, а если бы и рассказал, то, вероятно, поступил бы жестко, безосновательно соврав: «Я определенно переживу Шалль Фен Шалля!»

— А как насчет сахарных скульптур? Если бы они продолжали их есть, фея могла бы продлить им жизнь, верно?

— Сахарные скульптуры, способные продлить жизнь феи, редки. Ваши сахарные скульптуры могли бы сделать это, но это, вероятно, добавило бы от нескольких недель до нескольких месяцев. В этом не было бы смысла, если бы они не продолжали их есть. 

— Понятно... Она исчезла. Вот почему герцог...

Посмеялся над этими словами. 

— Ты говоришь, что человек находится в таком состоянии, потому что его фея-возлюбленная исчезла? Как будто люди будут обеспокоены исчезновением одной домашней феи. Они будут удовлетворены, просто купив другую в качестве замены.

— Она не домашняя фея. Никто не мог заменить ее. 

Хью сжал кулаки

— Дом Албанов никогда не восставал против Дома Миллслендов. Не только сейчас, но и во время Гражданской войны они сражались за его величество Эдмонда II. И все же, как насчет этого? В благородном положении, кто несет кровь великого короля Седрика? Более того, похоже ли это на героическую семью, которая боролась за то, чтобы построить правление нынешнего короля? Все налоги, связанные с торговлей, перекачиваются королевской семьей, от которой они получают деньги, и они обязаны наносить визит вежливости раз в месяц. Именно такое обращение с ними после Гражданской войны в Палате должно было принести им похвалу за их службу. В то время герцогу было двенадцать или тринадцать лет. Насколько зол был этот мальчик, приближающийся к подростковому возрасту, из-за того, как с ним обращались? Должно быть, для маленького ребенка это было большим потрясением. Однако он и его отец послушались. Сдерживая свой гнев, ставя во главу угла стабильность страны, они смирились с принятием этих обязательств. Но никто не мог исцелить эти искаженные чувства и этот гнев. Никто, кроме нее.

Что касается отражения острого взгляда Хью, Шалль улыбнулся одним уголком рта.

— Компаньон для того, чтобы ослабить его сдерживаемый гнев? Эта фея, должно быть, была счастлива.

— Да. Я думаю, что она была.

Хью взглянул на Шалля, чтобы опровергнуть его саркастические слова. 

— Прежде чем стать виконтом Серебряного Сахара, я сделал герцогу много сахарных скульптур. Я слышал, что он подарил их ей, и она сама сказала мне, что хочет хотя бы немного продлить свою жизнь. Для него.

―Продлить ей жизнь? для него?

Фея на картине, которая всегда носила улыбку с оттенком печали. К чему было это горе?

— Вероятно, она беспокоилась, что это произойдет, — сказал Хью, прежде чем замолчать.

Сильный ветер тряс окна.

В этот момент в комнату вошел Салим и поспешно объявил: 

— Виконт, пришло сообщение от сторожа, стоящего на дороге. Похоже, граф Даунинг вошел в Филакс с кавалерией численностью более трехсот человек. Вскоре они прибудут в замок Филакс…

Хью встал, щелкнув языком. 

— Этот старик. Я бы хотел, чтобы он вел себя как старик и успокоился, — сказал он, затем взглянул на Шалля.

— Мы снова направляемся в замок Филакс. У этого старика мало терпения. Если герцог послушно не сдастся, он начнет атаку. В замке должно быть две или три сотни гвардейцев Альбанского Дома. Битва будет жесткой, Энн тоже будет в опасности.

Было ли нормально пойти и помочь Энн? Учитывая, что его отвергли, он колебался. Однако, не в силах усидеть на месте, Шалль вместе с Хью направился к замку Филакс.

Море бушевало от сильных ветров, и громко раздавался шум разбивающихся волн. Снег, падавший на его щеку, был похож на мелкую гальку, падающую на его кожу. Тень замка Филакс мерцала в бушующем ночном шторме. На мысе стояли триста человек, держащих факелы, и, раздуваемые ветром, их пламя качало тень замка влево и вправо.

— Эрл Даунинг!

Палатки протянулись от шоссе до пологой дороги, ведущей к мысу. Они хлопали на сильном ветру, изрядно изгибаясь, но не улетая. Эрл Даунинг удивился, увидев фигуру Хью, мчащуюся к этим палаткам. 

— Меркури?

— Замок Филакс сдался? — спросил Хью, переводя дыхание.

Губы Эрла Даунинга изогнулись в саркастической улыбке. 

— Ворота забаррикадированы. Я просил их сдаться, но пришел посыльный и попросил немного подождать. Срок этого «пока» неясен. Меркури, кажется, твоя попытка убеждения не удалась.

— Вы знали?

Хью криво улыбнулся, выглядя смущенным.

— Именно потому, что я очень хорошо знаю, что у вас есть отношения с Домом Альбанов, вы стали виконтом Серебряного Сахара. Я думал, что по крайней мере позволю вам пойти и убедить его.

Эрл Даунинг строго посмотрел на Хью. 

— Однако я больше ничего не потерплю. Не мешайте. Последняя точка воспламенения королевства должна погибнуть.

— Я не буду мешать. Но Энн Хэлфорд в замке.

— Хэлфорд?

— Это девушка, которая боролась за королевскую медаль на предыдущей ярмарке сахарных скульптур.

— Ах... Она...

На мгновение глаза Эрла Даунинга расширились, но он тут же встряхнул слегка голову. 

— Как жаль. Мы можем только молиться, чтобы она хорошо пряталась во время боя.

Даже Эрл Даунинг не хотел бы, чтобы на его глазах погибла невинная девушка. Но у него была миссия. Чтобы выполнить эту миссию, он решил, что смерть одинокой девушки неизбежна. Это был старый слуга, переживший гражданскую войну и работавший во имя обеспечения стабильности в стране. Он даже не стал бы сравнивать жизнь одинокой девушки со своей миссией.

— Но…

Все еще пытаясь противостоять Эрлу Даунингу, Хью склонился над столом, за которым сидел Эрл.

Вздохнув, Шалль повернулся к Хью спиной и вышел из палатки. Как бы ни настаивал Хью, он знал, что это бесполезно. Этот старый слуга не уступит, что бы ему ни говорили.

Ветер бушевал. За снежной завесой виднелась смутная тень замка. Глядя на него, Шалль сжал оба кулака. 

— Эта девушка...

Он должен был отправиться в замок и немедленно вызволить ее.

Но Шалль мог быть единственным, кто смог бы помочь ей. Он не должен быть тем, кто должен уйти. Он должен склонить голову перед Салимом и умолять его проникнуть в замок до начала битвы и вытащить ее.

Как только он подумал об этом, Салим пошел со стороны солдатов Даунинга. В его руках была небольшая банка с ручкой.

Обнаружив Шалля снаружи палатки, Салим направился прямо к нему.

— Кажется, сегодня вечером кто-то из солдат поймал это, — вдруг сказал Салим без особого приветствия и протянул банку Шаллю. Это была банка для пищевых пайков, таких как тушеная фасоль, которую солдаты вешали на пояс.

Не в силах понять смысл этого, Шалль нахмурил брови, к чему затем призвал его Салим, добавив: 

— Я помню, что видел его. Это может быть ваш знакомый. Откройте.

Шалль не понял, но взял банку и снял крышку, как его уговаривали. В нем полностью помещалась маленькая фея. Шалль не мог поверить своим глазам. 

— Мифрил Рид Под?

— Шалль Фен Шалль?

Эти двое на мгновение уставились друг на друга при столь удивительном воссоединении.

— Кажется, этот парень съел весь суп, который был там. Солдат, который его нашел, видимо, закрыл его в отместку и собирался продать кому-то. Когда я проходил мимо, он подошел ко мне и спросил, не хочу ли я его купить, — равнодушно объяснил Салим.

— Что ты делаешь? Ты вышел из замка и ел солдатскую еду?

Услышав изумленные слова Шалля, Мифрил небрежно вылез из банки в знак протеста.

— Нет, не то! То-то, да не то! Я как следует исполнял свою роль! Но я проголодался, поэтому я подумал, что на данный момент мне нужно что-нибудь поесть. Хотя я не знаю почему, там было много солдат, поэтому я думал, что никто не заметит, если я немного поем.

— Ты ушел из замка один, чтобы украсть солдатский суп? А что с той девчонкой?

— Правильно! Энн!

Мифрил взмахнул своим единственным крылом и проворно запрыгнул на плечо Шалля.

— Энн осталась в замке. Герцог планирует держать ее там, пока она не сделает сахарную скульптуру, которая ему понравится, поэтому она сказала мне подождать снаружи.

— Значит, ты ушел один, как было сказано?

— Ну, это потому, что я чувствовал, что должен найти тебя, — слезы постепенно навернулись на глаза Мифрила. — Потому что Энн зала. Потому что она хочет, чтобы ты вернулся.

Эти дерзкие слова расстроили его.

— Ты идиот? Что ты говоришь? Она сказала мне уйти, она не могла меня звать.

—  Ты идиот!

— Меня бесит, когда ты называешь меня идиотом.

— Тогда я буду повторять это снова и снова!! Идиот!! Идиот!! Идиот!!

Мифрил яростно дернул Шалля за прядь волос.

— Ты думаешь, Энн серьезно сказала бы тебе уйти!? Энн!? Этот ублюдок Джонас схватил мое крыло и угрожал ей, чтобы она сказала это. После разделения тебя от Энн, он предложил ее герцогу Филаксу и убежал!

— Что?..

Разум Шалля опустел от неверия.

―Ей угрожал Джонас?

— Говорю тебе, Энн выгнала тебя только потому, что Джонас угрожал ей!»

―Это было после того, как она начала плакать, так что...

Он был нехарактерно ошарашен. Хотя это так сильно взволновало его чувства, по правде говоря, ей это только угрожало.

— Тогда, теперь... Что она делает?

— Я же говорил тебе! Она делает сахарную скульптуру. Она сама сказала, что не покинет замок, пока не сделает сахарную скульптуру, которую признает герцог Филакс. Она намерена сделать это любой ценой.

Ошарашенное состояние Шалля было кратковременным. Слова Мифрила заставили его закипеть от гнева.

―Что за идиотка! Даже сейчас она все еще делает сахарные скульптуры вместо того, чтобы убегать?!

Шалль схватил Мифрила, который раздражающе кричал и дергал за волосы на плече.

— Что?! Эй, Шалль Фен Шалль! Отпусти!

Он запихнул кричащего Мифрила в банку и насильно передал ее Салиму.

— Подожди! Я вернусь за ним позже!

А потом он взлетел.

Салим пожал плечами, равнодушно глядя на Мифрила в консервной банке. 

— Почему я должен держать эту штуку?

— Что ты имеешь в виду под «этой штукой»!? Я — великий Мифрил Рид Под! Прежде всего, вытащи меня отсюда!

Мифрил завопил изнутри банки.

~*~*~*~*~

Одна бочка серебряного сахара, замешанная в шарики, затем сложенная в кучу, чтобы сформировать грубую человеческую форму. Она оказалась немного выше Энн.

Увидев это, Албан пробормотал: 

— Мастер, что ты пытаешься сделать?

Энн повернулась к нему с серьезным выражением лица.

— Какой примерный рост был у леди Кристины?

— Рост?

Немного подумав, Альбан встал. Он встал перед грудой серебряного сахара, которая смутно приобретала человеческие формы, и указал на область своего подбородка.

— Примерно на этой высоте.

— Тогда, это то, что я сделаю.

Выпрямив спину, Энн снова погрузила руки в серебряный сахар. Можно сказать, что это был странный размер для сахарной скульптуры, но она была уверена, что размер был необходим.

— Я спрашиваю тебя, что ты пытаешься сделать, мастер.

— Я сделаю их одинаковыми. Все. Ее рост, ее лицо, ее выражение. Я сделаю их совершенно одинаковыми. Когда вы представляете леди Кристину, какое самое сильное впечатление приходит на ум? Если бы я представил некого кто-то... Скорее всего, он смотрел на меня в плохом настроении.

На мгновение задумавшись, Албан мягко опустил глаза и улыбнулся.

— Спокойно стоит у стены. Глядя на меня, улыбаясь.

— Поняла.

Это была не та поза, которую ей следовало использовать, если она хотела сделать красивую скульптуру. Но речь шла о том, чтобы придать форму тому, что искала Кристина Албан. Не имело значения, сможет ли она привлечь внимание людей как скульптура.

Определив позу феи, Энн приступила к деталям. В личные покои Албана внесли пять бочонков серебряного сахара. Кроме этого, там была еще одна бочка с холодной водой и рабочий стол. На полу валялось более сотни бутылочек с цветным порошком, которые принесли из комнаты Энн.

Энн месила сахарную скульптуру над каменной плитой, стоявшей на полу. Вероятно, это не то, что следует делать в комнате аристократа, но Албан позволил это.

Она хорошо понимала цвета и атмосферу.

Когда она показала Альбану свою первую скульптуру, он сказал «оставить атмосферу такой, какая она есть». Атмосфера, которую она прочитала у Кристины на портрете, не была неправильной — она лепила, помня об этом. Она и раньше делала скульптуру с точными чертами лица. Все, что ей нужно было сделать, это убедиться, что это не бросается в глаза и не влияет на ее собственный стиль.

Взяв в руку деревянную лопаточку с тонко обрезанным концом, похожим на кисть, она встала на цыпочки, чтобы вылепить прядь волос. Обладая такой же силой, как при расчесывании волос, она одним движением быстро прорезала волосы от макушки до талии. Тонко, тонко она многократно вырезала сотни и тысячи раз.

Она резала настойчиво, так что, глядя на нее, можно было почти почувствовать ее шелковистое прикосновение.

Албан внимательно наблюдал за Энн, которая продолжала лепить, и за феей, созданной ее пальцами.

Она не могла сказать, сколько времени прошло, но определенно была уже глубокая ночь. Тем не менее, Энн продолжала лепить. Албан тоже не спал.

Когда ветер стал ужасно громким, она внезапно перестала работать. 

— Герцог. 

Дверь открылась, и появился нервный Дейл.

— Кавалерия из более чем трехсот человек осадила замок. Это люди графа Даунинга.

Энн была удивлена, услышав это.

―Почему Эрл Даунинг?...

Без особого сильного чувства Албан подгонял его: 

— И?

— Прислали требование о сдаче и заключении вас под стражу.

— Я полагал, что в конце концов они придут, но они пришли позже, чем я ожидал. 

— Чем бы Вы хотели заняться?

— Пусть подождут. Я хочу посмотреть на это, — сказал Албан, направляя взгляд на скульптуру феи в процессе изготовления. Он пристально наблюдал за ней, как будто кто-то был внутри еще неясных очертаний.

— Понял.

Ответив, словно собираясь с силами, Дейл удалился.

— Почему Эрл Даунинг пришел взять вас под стражу? — невольно спросила Энн, не в силах сопротивляться своему любопытству.

Албан улыбнулся, как будто было что-то смешное.

— В течение полутора лет я не был в Льюистоне. Неспособность проявить лояльность - идеальный предлог для нападения на меня, не так ли?

— Вы не поехали в Льюистон? Почему? Даже если поступая так, вы подвергаете себя опасности...

Албан раздраженно нахмурился и, сидя в кресле, угрожающе направил острие своего меча на Энн.

— Молчи, мастер. Просто сделай это.

— Но почему..

— Я сказал молчи!!

Энн сжалась от этого гневного рева.

— Ты не поймешь! Что-то вроде чувств человека, лишенного всего достоинства и вынужденного вести себя как слуга... Тот, кто мог понять, это...!!

Албан, кричавший в ярости, вдруг закрыл рот, словно заметив, что позволил своим чувствам взять над собой верх.

Энн осторожно склонила голову, затем посмотрела на Албана. Повернувшись лицом вниз, он уронил меч на пол и глубоко вздохнул. Похоже, даже он устал от собственной фиксации.

Комната была аккуратно обставлена, но в ней были только скромные каменные стены, шерстяной ковер и меланхоличный шум океана за окном. Не поверишь, что это замок потомка великого короля Седрика. Замок Сильвер Вестхолл, в котором жил Хью, был гораздо более экстравагантным.

Угнетенный, гордый дом. Тем не менее, чтобы защитить порядок в королевстве, они, скорее всего, отчаянно терпели. Возможно, только эта фея могла успокоить эти бушующие чувства.

Но эта фея исчезла.

Полтора года спустя Албан так и не поехал в Льюистон. Не может быть, чтобы он не понял смысла и результата этого действия. Но он не поехал. Вместо этого он выбрал медленное самоуничтожение. Вот как сильно Альбан отчаялся после потери Кристины. Потеряв ее, он стал неспособен вынести свое подавление.

Энн тоже познала боль потери любимого человека. Когда ее мать умерла, она почувствовала это было глубоко в ее сердце, и, веря, что она совсем одна, она не могла сделать ни шагу.

 «Этот человек тоже считает, что он совсем один».

Покой, который он, наконец, обрел для бушующих чувств, которые он не мог вынести, — после того, как это исчезло, его одиночество породило одержимость. Но эта навязчивая идея, которую он создал сам, грызла его.

Если бы единственным желанием такого мужчины была скульптура из сахара, она бы ее сделала. Воспроизведение чувств этого человека такими, какими они были.

Энн снова принялась за работу. Не имея времени на отдых, она смешала цветной порошок и замесила.

Слышен был только шум ветра и треск дров в очаге. Внутри помещения поддерживалась умеренная температура. Но Энн, которая усердно продолжала лепить, обливалась потом. Она вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. Встав на колени на пол над каменным сланцем, она переделала блеск крыла феи, она должна была становиться все более и более блестящей и тонко натянутой, как шелк.

Порыв холодного воздуха внезапно коснулся ее раскрасневшихся щек.

Стук не раздался, но она поняла, что кто-то вошел в комнату. Подумав, что это должен быть Дейл, она не подняла головы. Албан, похоже, думал так же, продолжая смотреть на руки Энн.

Внезапно над ее головой раздался голос.

— Я собираюсь попросить вас вернуть ее.

Услышав знакомый голос, Энн в шоке подняла глаза. 

— Шалль?

Она не могла в это поверить. Из-за того, что она была так занята скульптурой, ее разум был слегка ошеломлен. Ей казалось, что она видит иллюзию или что-то в этом роде. Шалль Фен Шалль стоял рядом с ней с мечом в руке, направив острие на Албана. Лезвие сияло пламенем камина.

Албан тоже поднял голову, нахмурившись. 

— Ты… фей, который пришел с этими мастерами, не так ли. Хотя я также слышал, что ты фея-воин Меркури. Зачем ты пришел?

— Я пришел, чтобы вы вернули эту девушку.

— Я не верну этого мастера. Я буду держать ее здесь, пока она не сделает то, что я хочу.

— Тогда я убью тебя здесь и сейчас. Держу пари, Эрл Даунинг обрадуется, если я доставлю ему твою голову.

Все еще ошеломленная, Энн прошептала: 

— Неужели… Серьезно?

Шалль взглянул на Энн, а затем прямо сказал: 

— Я поражен твоим идиотизмом.

Этот грязный рот определенно казался настоящим. Но услышав этот безоговорочный комментарий, внутренние уголки ее глаз вспыхнули.

— Шалль? Зачем… Ты пришел сюда? Шалль… — прошептала она, прикрывая рот обеими руками. Ее слезы вот-вот вырвутся наружу.

— Я слышал о Джонасе от Мифрила Рид Пода.

— Мифрил. Он действительно сказал тебе... Шалль, прости. В тот раз я…

Сожаление и радость переполняли ее грудь.

— Извинения не нужны. Встань. Здесь опасно. Как только они приготовятся, солдаты графа Даунинга прорвутся через ворота и ворвутся внутрь. Нам нужно покинуть замок до этого.

— Э... Но я... Сахарная скульптура...

Она сразу почувствовала, что не может уйти.

Албан медленно встал, держа обнаженный меч в руке. 

— Я не позволю этому мастеру уйти. Продолжай работать.

— Я беру ее с собой. Если хочешь драться, подходи.

Шалль также поднял свой меч. В его глазах отразилась острота полированного обсидиана.

— Шалль.

Энн перед Шаллем.

— Подожди, Шалль! Ваша светлость тоже, пожалуйста, подождите. Я буду продолжать работать, так что, пожалуйста, уберите свои мечи!

На этот раз Шалль в шоке повернулся к Энн. 

— Ты с ума сошла?

— Я серьезно.

Она взглянула на Шалля, чтобы он смог ее понять. 

— Я... хочу придать форму этой работе. Я хочу сделать сахарную скульптуру этой феи.

— Что ты…

— Я взялась за это. Я начала это, говоря, что я могу это сделать! Я хочу сделать это. Я чувствую, что могу это сделать. Так что позволь мне. Пожалуйста.

При этих словах даже Албан выглядел удивленным.

Она хотела продолжить работу. Она даже чувствовала, что скоро сможет закончить. Она не могла оставить все так и убежать. Это была ее работа.

— Пожалуйста, позволь мне продолжить работу!

— Этот замок окружен солдатами. Когда они прорвутся, он станет полем битвы.

— Я знаю.

— Это опасно.

— Я тоже это знаю. Но я не могу бросить эту работу на полпути. Пожалуйста. Это единственное, что я могу сделать, и это моя гордость.

— Невероятно...

Внезапно убийственное намерение исчезло из тела Шалля, и он отступил. Меч в его руке превратился в свет, рассеиваясь.

Он глубоко вздохнул. 

— Давай. Но я тоже остаюсь здесь.

Энн робко спросила Албана: 

— Может быть, ничего, если он тоже останется здесь? Если вы позволите, он тоже будет доволен, и я смогу продолжить работу.

— Очень хорошо…

Дав разрешение, Албан снова сел в кресло с мечом в руке.

Шалль встал у стены, внимательно наблюдая за работой Энн. Даже работая над своей скульптурой, Энн не могла поверить, что Шалль здесь.

«Он вернулся. Недоразумение разрешилось. Он вернулся за мной. Он простил меня.»

Радость переполняла ее грудь.

В ключевые моменты Энн подтверждала аспекты Кристины с Албаном. Ее жесты рук и тонкость пальцев, то, как она улыбалась, как она наклоняла голову — она обращала внимание на все, особенно на окраску. Чтобы точно воспроизвести свой светло-голубой цвет, она снова и снова слегка корректировала цветной порошок.

По мере того как форма феи становилась четче, выражение лица Альбана изменилось. В его ранее апатичных зеленых глазах появилась страсть искателя.

— Очень похоже, — сказал Албан, заметив черты лица.— Похоже. Но… глаза неправильные. У них не было такого мутно-белого цвета.

— Какого цвета они были?

— Серебро. Это было полупрозрачное серебро, как будто оно отражало свет».

— Серебро, что ли? 

Энн угрюмо задумалась.

«Серебряный цвет не может быть получен обычными средствами. Кроме того, он должен быть прозрачным. Что я должна делать?»

Должен холодно наблюдать за нетерпеливым состоянием Альбана.

— С такими глазами… Это Кристина.

Услышав этот шепот, Шалль усмехнулся. Насмешка.

Уловив звук этой насмешки, Албан посмотрел на него. 

— Что смешного?

— Это сахарная скульптура.

— Это Кристина.

— Это сахарная скульптура, сделанная руками этой девушки. Что получится, если сделать что-то подобное?

Затем Албан показал несколько самоуничижительную улыбку. 

— Феи рождаются из конденсации энергии объекта через взгляд живого существа. 

— Так.

— Поэтому я хотел эту скульптуру.

— Хм?..

При этих неожиданных словах Энн склонила голову. 

— Что ты имеешь в виду?

— Это «форма» Кристины. Кроме того, это скульптура из серебряного сахара, которая может продлить жизнь феи. Феи рождаются из предметов, так что, если я буду смотреть на это, может ли из этого что-то родиться? Ты не думаешь, что это возможно, мастер?

«Он спрашивает, родится ли что-то из формы Леди Кристины, сделанной из серебряного сахара?» 

Она наклонила голову, не в силах понять намерения Альбана. Но тут же она поняла.

— Вы не можете иметь в виду... Что Кристина родится из скульптуры?

Это было невозможно.

— Кристина родилась из энергии волны. Даже если что-то должно было родиться из сахарной скульптуры, вероятность того, что это действительно она, была бесконечно мала. От низкого до нулевого.

— Вы когда-нибудь были свидетелями исчезновения феи? Они становятся частицами света и рассеиваются в воздухе. Материя, составлявшая ее форму, исчезла, поэтому мне нужно еще раз придать форму этой растворенной материи. Продолжительность жизни феи продлевается за счет сахарной скульптуры красивой «формы». У этой формы есть какая-то энергия. С ней связана жизнь феи. Это «форма». «Форма» — это то, что необходимо».

То, о чем говорил Альбан, было необоснованной надеждой, которая выдавала его навязчивую идею. Однако Энн не могла этого отрицать. Хотя это было необоснованно, навязывать реальность человеку, который цеплялся за нее, было слишком жестоко.

Но Шалль был другим.

— Невозможно, — безжалостно сказал он, отвергая эту надежду. — То, что было потеряно, не может быть возрождено. Как бы вы ни плакали и ни искали это, оно не вернется. Даже если вы будете смотреть на что-то подобное, это приведет к рождению неизвестной искаженной феи.

— Я не позволю тебе сказать больше ни слова!

Разъяренный Албан встал, держа меч. Шалль остался стоять у стены, не шевелясь, и с презрением прямо сказал Албану: 

— Говорю я это или нет, это факт.

— Стой, Шалль! — Энн потянула Шалля за руку. — Не говори так!

Она не могла спокойно смотреть, как Шалль загоняет Албана в угол своей жестокой правдой.

В этот момент замок содрогнулся. Все трое ахнули от шока, и в то же время Дейл прыгнул в дверь.

— Они заложили взрывчатку у ворот. Ворота взломаны. Солдаты идут.

— Значит, я не успел… — пробормотал Албан. — Я думал, что не имеет значения, когда, но… я не могу в это поверить, когда еще немного и то, от чего я не отказался, будет завершено…

«Я хочу дать этому человеку фею, которую он жаждет.»

Впервые она услышала человеческий слабый голос Албана. При этом ее желание сделать это вспыхнуло в ней еще сильнее. Прошло совсем немного времени, пока то, что он желал, не было завершено.

В это мгновение с ней что-то произошло.

Энн быстро отпустила руку Шалля и подняла каменную миску, в которую она насыпала серебряный сахар. Под влиянием момента она придумала метод создания серебристого цвета.

— Герцог! Глаза, да? Если я смогу сделать глаза, все будет готово, верно? Я могу это сделать, поэтому, пожалуйста, смотрите, — подтвердила она, ища ближайший горшок.

Шалль в смятении схватил ее за руку. 

— Ты все еще собираешься сделать это в такое время!?

— Она почти завершена, я не могу остановиться. Пока солдаты не войдут в эту комнату, я буду продолжать делать это.

— Ты не должна соглашаться с заблуждением этого человека!

— Я не пойду на это! Это моя работа! Я взялась за нее, поэтому я хочу сделать ее до конца. Я не красива, не умна и не богата. Но я хочу верить в это, только в этом я никому не проиграю. Потому что это моя работа. Так что я не могу останавливаться на полпути.

При этих словах Шалль удивленно посмотрел на Энн. После минутного молчания он спросил: 

— Это то, чего ты хочешь?

— Да.

— Ты идиотка.

— Я тоже так думаю. Но я хочу довести это до конца.

— Если ты этого хочешь... Тогда делай.

Шалль нежно коснулся рукой щеки Энн. 

— Я буду сдерживать солдат столько, сколько смогу. Делай, пока не будешь удовлетворена.

Сказав только эти слова, Шалль развернулся на каблуках и вышел из комнаты.