Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
13 - 4

Как только все мастера собрались в мастерской, Маркус Рэдклифф ушел, прихватив с собой Киллейна, Стеллу и Ноя. Похоже, они собираются в лес сахарных яблок на окраине Уэстолла, где исследуют состояние сахарных яблок.

В мастерской виконта Серебряного Сахара остались только Энн, Мифрил, Эллиот и Кэт. Кажется, у Хью остались кое-какие дела, и Салим передал от него короткое сообщение, в котором говорилось: «Начинайте без меня. Делайте то, что считаете нужным.»

Кэт принес из сарая в мастерскую сахарные яблоки, которые, видимо, сам собрал рано утром.

Мастерскую наполняет сладкий аромат свежесобранных сахарных яблок, упакованных в деревянные ящики. Солнечный свет падает на каменный пол через окна во внешней стене башни, освещая и делая это место еще более великолепным. 

— Вкусно пахнут. Сахарные яблоки в этом году, кажется, растут очень хорошо.

Эллиот кивает на слова Энн.

— Правильно~. Это был первый урожай в году, и даже я думал, что это будет удачный год.

— Но их нельзя переработать обычными методами. Мы попробуем другие способы и подходы.

Взяв один из красных, блестящих плодов, Кэт слегка подбрасывает его вверх.

— В общем, вчера вечером я сменил тип воды и замочил в ней немного сахарных яблок.

С яблоком в руке Кэт идет к краю мастерской. Вдоль стены стоит что-то завернутое в толстую кожаную ткань. Он снимает ткань и подне оказываются более десятка бочек высотой по колено. Все они заполнены водой и в них замачиваются сахарные яблоки.

Эллиот слегка присвистнул, впечатленный.

— Ты такой быстрый, Кэт.

— Ты сделал это один вчера вечером?

Энн жаль, что Кэт сделал всю эту работу, пока она крепко спала.

— Ребята из мастерских Пейджа и Рэдклиффа вернулись после долгой поездки, но мы с Ноем всё это время были в замке, так что не так уж и устали. Главная мастерская гильдии Меркури находится в Уэстолле, так что Киллейн тоже в хорошем расположении духа. Ной и Киллейн помогли мне, — Кэт указывает на крайнюю справа бочку и продолжает говорить. — Это обычный вариант. Я ничего не менял, даже начальное соотношение серебряного сахара и воды.

Затем он указывает на бочку рядом с ним.

— Отсюда я постепенно увеличивал начальное количество серебряного сахара, повышая концентрацию на десять процентов в каждой бочке. В следующую бочку, помимо серебряного сахара, я добавил листья и ветки сахарных яблонь. В соседнюю я добавил спирт, который используют для удаления вони из каштанов и тому подобного. Хотя я не уверен, что это подействует. Пока ты можешь работать с этими вариантами, Эллиот.

— Понятно. Тогда, в зависимости от концентрации, я разделю их на те, которые варятся обычным способом, те, которые варятся медленнее за счет уменьшения нагрева, и те, в которых, наоборот, я увеличу нагрев и ускорю процесс.

У Энн распахиваются глаза, когда Эллиот отвечает без колебаний.

— Тогда тебе нужно больше тридцати горшков! И не меньше десяти печей!

— Все в порядке. Я так и думал. Вчера вечером я разговаривал с Киллейном, и он организовал, чтобы сегодня из мастерской Меркури привезли кучу кастрюль. Маленьких горшков будет достаточно. Я поговорил с феей, которая вчера вечером принесла мне еду, и она сказала, что разрешит мне воспользоваться кухней замка. Из-за многочисленных светских вечеров на кухне есть множество печей. Мы справимся.

Осмотрительность Кэта и Эллиота заставляет Энн и Мифрила, сидящего у нее на плече, раскрыть рты в изумлении.

«Понятно. Это разница в опыте...»

Потрясенная и измученная тем, что ей рассказали, Энн, видимо, невольно перестала соображать. Она подчинилась словам Хью, что все начнется завтра, и могла думать только о сне. Однако опытные мастера продолжили стойко размышлять о происходящем благодаря их большому опыту.

Что нужно сделать, чтобы завтра начать работу гладко и без сбоев? Они подумали об этом и приняли все возможные меры.

Энн тоже нельзя медлить.

В углу мастерской стоят в ряд большие бочки, предназначенные для хранения серебряного сахара. Подойдя и открыв крышку одной из них, она обнаружила, что та наполнена серебряным сахаром.

— Это серебряный сахар, который был очищен в этом году и не потерял своей горечи, верно?

— Да. Я принес его из мастерской Меркури несколько дней назад по приказу того тупого ублюдка.

— Хорошо, буду использовать его. Посмотрим, смогу ли я изменить качество. Я попробую.

Ощущение серебряного сахара, попавшего в ладонь, гладкое и приятное. Цвет чисто-белый с голубоватым оттенком, и выглядит он превосходно. Однако это некачественный продукт.

Она смотрит на Мифрила, сидящего у нее на плече.

— Что скажешь, Мифрил Рид Под?

У Мифрила, по словам Кита, есть талант цветного фея, поэтому можно полагаться на его чувства. Он спрыгивает на край бочки и сует руку в серебристый сахар. Область вокруг погруженной ладони светится золотом, а серебряный сахар, соприкасаясь с ладонью, медленно исчезает, словно впитываясь в кожу.

— Как говорит Ной, он не сладкий. И это правда, что он покалывает, — он хмурит брови. — Что я могу сказать? Серебряный сахар жжет. Он как будто хочет измениться, но не может, поэтому жжет. 

Энн изо всех сил пытается запечатлеть в своей памяти слова, вылетевшие из уст начинающего цветного фея. Слова фей могут передавать тонкие истины, которые нельзя пропустить. Даже если они сейчас кажется непонятным, в какой-то момент они станут ясным.

— А пока я попробую тот же метод, который проверяли с Китом, и посмотрю, изменит ли он качество серебряного сахара этого года.

Она берет каменный сосуд и наполняет его серебряным сахаром.

Вытащив множество бочонков, Кэт наполняет их водой, добавляя разные ингредиенты. Затем он бросает в воду сахарные яблоки, которые собрал сегодня утром.

Эллиот позвал в зал девушек-фей из замка, с которыми он подружился благодаря своей природной общительности. По его просьбе они помогают ему разжечь плиту, а сам он переносит на кухню бочонки, которые Кэт приготовил вчера вечером.

«Мы справимся.»

Поверив в это, Энн и другие мастера принимают вызов.

~*~*~*~*~

Дождавшись, пока Энн и остальные приступят к работе, Шалль выходит из комнаты.

Он намерен пойти в комнату Хью. Он не знает, где она находится, но структура замков, новых или старых, в принципе неизменна. Проведя в прошлом пятнадцать лет в замке Сент-Хайд, Шалль довольно хорошо представляет себе, где находится комната лорда замка.

Поднявшись по лестнице, он проходит по коридору, в конце которого находится дубовая дверь. На поверхности двери вырезан рельеф изящной сахарной яблони. А перед ней, словно обожженная тень, стоит на страже фигура Салима.

Салим слегка хмурится, когда замечает Шалля.

— Стой. Виконт работает. Он приказал не беспокоить его.

— Скажи ему, что меня лично посетил герцог Колетт. Как только он закончит свою текущую работу, виконт Серебряного Сахара будет проводить время в мастерской. Это единственный шанс поговорить с ним как следует.

При упоминании имени герцога Колетта в глазах Салима появляется мрачный блеск.

— Почему тебя посетил герцог, еще и в этом замке? Он пришел к тебе без разрешения?

— Разве виконт не должен услышать о герцоге, который приходит и уходит в замок виконта Серебряного Сахара, как будто он свой, Салим?

— Да... Подожди немного.

С этими словами Салим слегка приоткрывает дверь, проскальзывая внутрь. И вскоре он выходит, широко открывая дверь, приглашая Шалля войти.

— Виконт хочет встретится с тобой.

Когда Шалль входит внутрь, звук голоса Хью доносится из-за ширмы с железной рамкой, которая украшена яркими стеклянными бусинами.

— Салим, оставайся снаружи.

— Но…

— Не волнуйся. Оставайся снаружи.

Услышав суровый командный тон, Салим склоняет голову и закрывает дверь. Шалль обходит раму.

Неподалеку от широкого окна и двери, ведущей на балкон, стоит кровать, на середине которой сидит Хью, скрестив ноги. На простынях разбросаны документы и навалены различные книги. Он внимательно рассматривает бумаги, разложенные у него на коленях.

— Разве ты не рухнул в постель вчера вечером, на пределе своих возможностей?

Как ни посмотри, спальня не в том состоянии, чтобы можно было полноценно отдохнуть. Хью поднимает глаза.

— Ты волновался и пришел меня проведать? Это очень мило с твоей стороны. Мастерам плевать на мое здоровье.

Говоря это, он выглядит бледным, но в нем нет той загнанной атмосферы, которая была накануне. Теперь, когда мастера приступили к работе, он, должно быть, чувствует себя немного спокойнее.

— Если бы они пришли ко мне в гости, я бы просто накричал на них и сказал, чтобы они шли работать, если у них есть время прохлаждаться.

— Разве это не весело?

Хью язвительно улыбается.

Даже если это будут его собственные похороны, он будет из гроба ругать мастеров, которые оставляют работу недоделанной.

— Что это за документы?

— Я просмотрел все поступившие отчеты, но ничего интересного не нашел. Кстати, ты сказал, что герцог Колетт посетил тебя? Когда?

— Вчера. Сразу после того, как ты отправился с ремесленниками в мастерскую. Он зашел в твой кабинет.

— Боже мой, он бродит по замку Сильвер Уэстолл в полном одиночестве. Он ведет себя так, будто это его замок. Но я не могу жаловаться на своего опекуна. Он сказал, что завтра вернется в Льюистон по официальным делам, так что мне пришлось терпеть его блуждания только до сегодняшнего дня.

Смахнув бумаги с колен, Хью встает с кровати и подходит к окну. Он открывает его и впускаю ветерок, который дует с поверхности озера и сносит бумаги с кровати. Не обращая на это внимания, Хью начинает одеваться.

— Этот человек знает много обо мне.

— Этот человек принял на себя обязанности герцога Уэстолла и опекуна виконта Серебряного Сахара от Эрла Даунинга. Можно с уверенностью предположить, что герцог Колетт знает все, что знает Даунинг. Но почему он пошел к тебе?

Хью приподнимает бровь, надевая рубашку и застегивая манжеты на запястьях.

— Это же не ты пригласил меня, виконт Серебряного Сахара, не так ли? Король приказал тебе позвать меня. В противном случае, я думаю, ты не стал бы меня вызывать, поскольку я не имею никакого отношения к сахарным леденцам.

— О, да.

— Почему король позвал меня?

— Я не знаю. Но из слов и отношения Его Величества во время аудиенции я почувствовал к тебе благодарность. В то же время кажется, что он призывает продолжать ваши клятвы. Других намерений у Его Величества, наверное, нет. Но нет смысла вызывать тебя только для этой цели... Если герцог Колетт попросил Его Величество встретиться с тобой, то Его Величество... Возможно, он поэтому и позвал тебя. В этом есть смысл. Но вопрос в том, почему герцог Колетт так сильно хотел с тобой встретиться. Ты напрямую спросил его, почему?

— Цель — предупреждение.

— Предупреждение?

— Даже если король терпим к феям, канцлер не собирается быть таким же.

Шалль скрещивает руки, прислоняясь к стене.

— Что за человек герцог Колетт?

— Умный. Спокойный. Хладнокровный. Вот и все.

— Есть ли какие-нибудь проблемы с тем, что он стал твоим попечителем? 

— Никаких. Но в отличие от Эрла Даунинга, его истинные намерения трудно увидеть. Даунинг в душе военный и не любит торговаться, но герцог Колетт — политик.

Хью смотрит в окно. В отличие от вчерашнего шума и суеты, сейчас в замке Сильвер Уэстолл тихо, словно он защищен озером и окружающим лесом.

— Герцог может оказаться дьяволом. Первым приоритетом Даунинга была защита королевства, и он ценил Его Величество не меньше. Герцог Колетт такой же, как и Эрл, —  для него защита королевства стоит на первом месте. Но он не так трепетно относится к Его Величеству. Если он считает, что решение Его Величества ошибочно, он не боится брать дело в свои руки, а потом аккуратно подправить ситуацию и выложить ее перед Его Величеством. И у него есть талант, чтобы это сделать.

Надев свой обычный коричневый пиджак, Хью обеспокоенно посмотрел на фея.

— Шалль. Я хочу возобновить обучение серебряных сахарных фей, которое я начал в замке Холлилиф, во что бы то ни стало, и вывести их в мир как мастеров. Даже в этот раз Ной первым заметил, что с серебряным сахаром что-то не так, и это еще больше меня убедило. Потенциал фей больше, чем я думал. Чтобы феи стали мастерами, они должны жить в равных условиях с людьми в королевстве. У тебя все получится.

— Это мое намерение. Вопрос в том, продолжат ли сахарные сладости существовать в будущем или нет.

Тень падает на глаза Хью.

— Правильно. Прежде всего, серебряный сахар.

— Почему серебряный сахар нельзя очищать? Ты не знаешь?

— С методом очистки проблем нет. Существует большая вероятность того, что проблема связана с самими сахарными яблоками этого года. Иначе не было бы проблемы только в этом году.

Если виконт Серебряного Сахара не знает, в чем причина проблемы, то ремесленникам придется очень много работать. И нет никакой гарантии, что им удастся найти причину проблемы.

— Пока что ты делай свою часть работы, а я буду делать свою.

— Таков план. Удачи.

Шалль выходит из комнаты, оставляя за спиной ни предупреждающие, ни ободряющие слова Хью.

Пока разговор с Хью прокручивается в голове Шалля, в груди покалывает что-то сродни нетерпению.

«Если сахарные леденцы перестанут существовать, то единственная надежда фей исчезнет.»

Без оружия, равного людям, и с угасшей надеждой будущее, которое ждет фей, будет мрачным и неизменным.

«Энн.»

Будущее фей доверено мастерам, в том числе и ей. Феи замка Холлилиф, вероятно, отчаянно ищут причину изменения серебряного сахара ради своего будущего.

«Пожалуйста.»

Словно молясь Богу, Шалль хочет прижаться к миниатюрной девочке. Она должна что-то найти. Он надеется на это.

~*~*~*~*~

В первый же день Маркус взял Ноя, Киллейн и Стеллу в сахарную рощу и не возвращался в замок Сильвер Уэстолл еще три дня. Они должны были проверить на месте стволы, листья и плоды сахарных яблонь. Более того, они также должны были разрезать яблоки, обмакивать их в реагент, подвергать воздействию воды и разными другими способами пытаться найти что-то отличное от предыдущих лет.

Энн и Мифрил почти не возвращались в свою комнату. Молча они продолжали пробовать разные вещи.

Печь в мастерской всегда горела. На ней стояла кастрюля с кипящей водой, от которой шел пар, поднимающийся до самого верха башни, так что сырость никогда не скапливалась в мастерской. Но рядом с печью было довольно жарко.

Энн сначала попробовала метод, который она ранее использовала с Китом. В начале серебряный сахар увлажнился паром, высушился, затвердел и снова был измельчен в пудру. Однако горечь серебряного сахара не исчезла.

Поэтому она сразу подумала о другом методе и попробовала его. Она снова замочила серебряный сахар в воде и снова попробовала его прокипятить.

Кэт также замачивал сахарные яблоки в разной воде и варьировал время замачивания.

Хью, казалось, не мог проводить все время в мастерской, как другие ремесленники. Он выслушивал доклады гонцов, приходивших по нескольку раз в день, или читал присланные ему отчеты, собирая информацию. В промежутках он придумывал новые способы сушки.

Эллиот большую часть времени проводил на кухне. Потея перед огнем, он экспериментировал со временем закипания, количеством помешиваний и уровнем нагрева. Он пробовал разные методы.

Мастера занимались разными процессами, видя действия друг друга. Но.

«В чем дело? Мне кажется, мы даже не приблизились к результату.»

С каждым днем выражения лиц мастеров становятся все более нетерпеливыми. Они не чувствуют, что их работа идет в правильном направлении.

Энн кажется, что она словно слышит, как Кэт и Эллиот уговаривают себя не торопиться. Они молча перебирают огромный список условий, полагая, что если они изменят их и продолжат процесс доработки, то появится шанс, что все получится.

Казалось, что все зашли в тупик и не могли добиться какого-либо прогресса.

Как будто они находятся в тупике, в полной темноте, и перед ними каменная стена, об которую мастера изо всех сил бьются ногтями.

«Это удручающее чувство становится все сильнее.»

Если работать без отдыха, то ближе к полуночи можно было почувствовать головокружение или даже упасть в обморок. В такие моменты каждый из них возвращался в свою комнату, чтобы отдохнуть в одиночестве. Энн также шла в свою комнату вместе с Мифрилом. Он терпеливо работал с Энн, но она беспокоилась о выносливости маленького фея. Он, наверное, устал еще больше, чем она.

Вернувшись в свою комнату, они засыпали, как будто только что упали в обморок. Здесь не было места для разговоров с Шаллем. Лучшее, что она могла сделать, это пожелать ему спокойной ночи. Она погружалась в очень глубокий сон, словно потеряв сознание.

Они могли спать всю ночь, но когда небо немного светлело, они просыпались с чуткостью тех, за кем кто-то гонится. Затем они возвращались в мастерскую.

Шалль ничего не говорил Энн. Он просто нежно обнимал ее, пока она спала. Сначала ей было очень неловко просыпаться в объятиях, но через ночь или две она чувствовала облегчение, просыпаясь в его руках. Просыпаясь в оцепенении, она осторожно прижималась к груди Шалля, чтобы он не заметил.

Когда Энн вставала, вдохнув это мгновенное счастья, Шалль, не говоря ни слова, отпускал ее.

По молчаливому взгляду Шалля Энн понимала, что он тоже был встревожен.

«Исчезновение леденцов означает, что будущее фей, на которое надеются Лулу и Шалль, исчезнет.»

Думая об этом, она не могла успокоиться.

⠀

⠀

⠀

Прошел третий, четвертый и пятый дней, и нетерпение на лицах мастеров становится еще сильнее. Энн ничего не удается найти.

Было около полудня шестого дня.

Эллиот варит сахарные яблоки, которые Кэт вымачивал в воде два дня, а Хью сушит и измельчает их.

Похоже, к Хью недавно откуда-то приехал посыльный, поэтому он оставил остальную работу мастерам и ушел. Энн, Кэт и Эллиот были единственными людьми в мастерской.

Они втроем переложили серебряный сахар, рафинированный в различных условиях, в маленькие миски и расставили их. Их число превышает 100. 

На полу мастерской аккуратно выстроены рядами небольшие каменные сосуды.

Энн, Мифрил, Кэт и Эллиот пробуют каждый из более чем 100 видов серебряного сахара. Однако для Мифрила они продолжают казаться горькими, как Кэту и Эллиоту.

«Нет. Это горько.»

По мере того, как Энн пробует каждый из них, ее чувство нетерпения и отчаяния становится сильнее.

«Нет, этот тоже, нет.»

«Этот тоже, нет.»

«Нет.»

Кэт, который закончил дегустацию первым, рычит:

— Ни одного хорошего варианта.

Энн тянется за следующей миской, но останавливается, слыша эти слова. Мифрил, словно говоря, что больше не хочет этого делать, отходит от чаши, забирается и садится на край печи.

Эллиот только собирался начать дегустировать, но слова Кэта заставляют его немедленно остановиться. Затем он подходит к ближайшей каменной стене и садится, прислоняясь к ней спиной.

Закатанная рубашка прилипает к плечам и шее Эллиота из-за пота. Он все еще варит серебряный сахар на кухне в разных условиях, а затем возвращается в мастерскую. После нескольких дней, проведенных в такой духоте, он выглядит изможденным.

— Мне даже не нужно пробовать его на вкус, если ты все так четко сказал, Кэт.

Сказав это, Эллиот делает глубокий вдох. Но Энн не может сдаться и снова начинает пробовать. Она пробует их все.

«Этот — нет.»

«Нет.»

«Нет.»

«Нет…»

Проверив и последний, Энн опускается на колени рядом с Кэтом.

— Кэт. Правда, ни одного...

Кэт наклоняется к мискам и бегло осматривает их.

— Какие бы условия мы ни улучшали, изменений почти нет. Что за черт?!

В порыве разочарования Кэт отбрасывает рукой ближайшую к нему каменную чашу. Миска летит в сторону, и серебряный сахар рассыпается по каменному полу.

— Это не серебряный сахар!

— Кэт.

Молчание Эллиота и гнев Кэта заставляют Энн запаниковать. Но она может понять причину их разочарования. Помимо того, что у них уходит так много времени, они испытывают нетерпение еще и потому, что их работа не складывается. Конечно, это тоже влияет.

Но что еще больше раздражает мастеров, так это то, что у них нет уверенности в том, что они делают. Интуиция мастеров всегда подсказывает им: «В том, что мы делаем, есть нечто иное.»

— А что у тебя, малявка?

Кэт смотрит на Энн, но она беспомощно качает головой.

— Я попробовала три разных метода. Ничего не изменилось.

— У тебя тоже?

Кэт молчит, сжав кулаки. Его сжатые кулаки трясутся, а тонкие, стройные, ловкие пальцы впиваются в ладони.

Осенний солнечный свет, льющийся через окно, падает на небольшие каменные сосуды, выстроенные в ряд на полу мастерской.

Поверхность чистого серебряного сахара сверкает, но он совсем не похож на привычный серебряный сахар.

В этот момент раздается звук открывающейся двери.

Когда Энн смотрит на лестницу, ведущую ко входу из подземной мастерской, она видит яркий свет, исходящий из открытой двери. Словно подгоняемый светом, Маркус Рэдклифф медленно спускается по лестнице. Следом идут Ной, Киллейн и Стелла.

Их одежда одинаково грязная, а цвет лица бледный. Они все выглядят очень усталыми, а Стелла, кажется, шатается при ходьбе.

— Что… это такое?

Маркус смотрит на чаши с серебряным сахаром, выстроенные в ряд на полу.

— Мы экспериментировали с разными условиями, — бормочет Кэт, поднимаясь на ноги.

— У вас получилось?!

— Это все бесполезно.

— Даже с такими разными условиями?

Услышав обвинительный тон Маркуса, Кэт раздраженно поднимает тонкие брови.

— Даже с ними. Вы не торопились, не так ли?

— Мы тоже не играли.

Когда тот грубо ответил, Маркус переводит взгляд на стоящего позади него Киллейна. Из кармана он достает несколько листов пергамента. Они помяты по краям, испачканы и скомканы, но в пачке находятся более двадцати листов.

— Мы тоже пробовали разное.

Эллиот, который долгое время смотрел вниз, наконец поднимает глаза и спрашивает:

— И что? Вы что-нибудь узнали? Чем сахарные яблоки этого года отличаются от предыдущих? 

— Цвет ствола, цвет и форма листьев — никаких отклонений. Отклонений в цвете и аромате плодов тоже нет.

Киллейн переворачивает листок и начинает читать его вслух.

— Мы проверили плоды с помощью реагента, чтобы увидеть, не произошло ли каких-либо изменений в их составе. Ни один из них не отреагировал иначе, чем обычные сахарные яблоки. Также мы проанализировали почву. Твердая почва, мягкая почва. Если состав отклоняется в ту или иную сторону, значит, она плохая для роста. мы исследовали реагентами, но земля тоже нормальная. Нейтральная почва.

— Итак, что ты хочешь сказать? — раздраженно спрашивает Кэт. 

— Мы не смогли найти ничего аномального. Нет никаких отклонений, — отвечает со вздохом Киллейн.

— Это вообще возможно?... — бормочет Энн.

— В этом году, действительно, сахарные яблоки не превращаются в серебряный сахар.

— Но дело в том, что результат говорит о том, что все в порядке. Нам остается только смириться с этим, — небрежно говорит Стелла, садясь на каменные ступеньки. Ной тоже выглядит извиняющимся.

— Я не смог ничего найти. Я тоже не знаю, чем отличаются сахарные яблоки этого года.

Мифрил стонет в ответ на ответ Ноя.

— Ной, если даже ты не можешь ничего найти, то и остальные не смогут. Так что же нам делать?

Тишина наполняет мастерскую. Мастера настолько устали и безнадежны, что никто не может пошевелиться или сказать что-то. Только огонь на плите жарко разгорается, и от горячей воды в кастрюлях поднимается пар.

— Эй, как мрачно, — раздается голос с нотками веселья, нарушая тишину отчаяния.

Словно нарушая тишину отчаяния, раздался голос, смешанный со смехом.

Ремесленники медленно поднимают глаза и видят лицо виконта Серебряного Сахара, который словно сдерживает смех, спускаясь по лестнице. Он одет в свой обычный коричневый пиджак, который делает его похожим скорее на начальника мастерской, чем на виконта. Стоя в мастерской, он с обычным для него спокойным выражением лица поочередно оглядывает удрученных ремесленников.

— Что вы делаете, пока меня нет в мастерской? Только что вернулся мистер Рэдклифф. У вас всех такие мрачные лица, вы идете на чьи-то похороны?

— Это не твои похороны, это точно. Если это будут твои похороны, я спою песню и скажу тост.

— Хорошо, это весело. Я обязательно попрошу тебя прийти на мои похороны. Но если это не мои похороны, то что? Похороны леденцов?

Все присутствующие ошеломлены этими словами.

— Вы собираетесь сдаться и отправить леденцы в могилу?

Хью улыбается, спрашивая об этом, но в его глазах горит гнев. Он не может простить мастерам, которым доверяет все, того, что они в отчаянии смотрят вниз. 

— Думайте об этом.

Эти слова — строгий приказ.

«Действительно. Нам нужно думать об этом.»

Простая команда приходит в голову, когда Энн уже собирается остановиться.

Среди усталости и невозможности найти ни единого лучика надежды присутствие Хью, появившееся среди ее медленно тающих чувств, ощущается леденящим столбом. То, что нагревается, кипит и плавится, снова остывает вокруг прохладного столба и затвердевает, принимая форму мысли.

Хью пристально смотрит на Кэта и Эллиота.

— Вам нужно все переосмыслить. Всем вам, о том, что вы сделали, и о результатах за последние шесть дней. Каждый здесь, доложите, что вы сделали и что получилось. Подумайте об этом.

Кэт фыркает, а Эллиот медленно поднимает руку и говорит:

— Хорошо, я начну..

Он торжественно встает. Мысли Эллиота тоже начинают двигаться, хотя и медленно. 

— Сначала Кэт вымочил сахарные яблоки в воде, используя 10 различных концентраций серебряного сахара в воде для вымачивания. Затем мы положили в воду для замачивания веточки сахарных яблок или положили алкоголь, используемый при приготовлении пищи, чтобы удалить неприятный запах, всего 15 условий. Я варил их в трех разных условиях. Всего сорок пять различных видов. Далее ты, виконт Серебряного Сахара, разделил их на 3 способа сушки. В результате мы очистили серебряный сахар в 135 условиях. Но все эти варианты все еще имеют горький вкус.

Затем Хью переводит взгляд на Энн. Энн открывает рот, вспоминая свою работу.

— Есть способ, с помощью которого мы смогли улучшить качество прошлогоднего серебряного сахара, который был плохого качества. Я попробовала это сделать, но ничего не вышло. Теперь мы попробовали высушить готовый серебряный сахар, замочив его в воде, а затем снова прокипятив, чтобы затем высушить. Но и это не помогло. Сейчас мы работаем над другим методом, но он еще в процессе, поэтому я не могу сказать точно.

— Дальше.

Хью поворачивается к Маркусу. 

— Сахарная яблоня, листья, земля, где она растет. Сам плод. Мы не нашли никаких отличий от прежних лет.

«Никто ничего не знает.»

Хью кивает и берет пачку бумаги, свернутую в кармане брюк.

— Я покинул мастерскую, чтобы забрать это. Сегодня я получил отчеты сразу из всех основных мастерских. Мастерские Меркури, Пейджа и Рэдклиффа, также из замка Холлилиф. Ни один из ремесленников не преуспел в рафинировании.

В воздухе витает чувство обреченности.

— Феи из замка Холлилиф прилагают все усилия, чтобы найти подходящие условия. Они даже исследовали сами сахарные яблоки. Полагаю, это приказ Пауэлла.

Энн вспоминает лицо благородного молодого человека с нежной улыбкой. Он вежлив и умен, поэтому, внимательно наблюдая за всем, он отправился с феями исследовать сахарные яблоки.

— В конце концов, феи замка Холлилиф тоже сказали, что они не обнаружили никаких отклонений в сахарных яблоках.

«Никто из мастеров, даже феи, во всем королевстве не смогли найти аномалию в сахарных яблоках.»

Размышляя об этом, Энн вдруг ощутила странное чувство.

«Что это? Это как-то странно.»

Думая об этом, она оглядывает лица мастеров. Затем Кэт начинает поглаживать свой подбородок длинными пальцами. Он хмурится и пристально смотрит на каменный пол. Эллиот тоже смотрит в какую-то точку в воздухе, расчесывая свои рыжие волосы.

Стелла возится со своим кольцом и смотрит на него с тяжелым видом. Киллейн поглаживает сверток пергамента.

Ной и Мифрил смотрят друг на друга с изумлением на лицах.

Мастера что-то чувствуют.

— Полагаю, это означает, что нам не повезло, — звучит низкий, рычащий голос Маркуса.

— Нет, я прошу всех подумать. Что означает этот результат?

Хью оглядывает мастеров.

— Я чувствую себя некомфортно из-за этого результата. Разве вы не чувствуете того же? 

Конечно, каждый здесь чувствует что-то свое.

«Я чувствую, что что-то не так. Но почему?... Думай, думай.»

Энн ругает себя, но в голове у нее все перемешалось, и она не может сформировать четкую мысль. Энн не так уж и умна. Есть еще Киллейн, бывший ученик школы Отцов, и Стелла, выпускник Национальной Церковной Независимой Школы, и Кэт, который умеет пользоваться головой, если захочет.

Энн уверена, что эти мастера смогут найти ответ и это лучше, чем использование ее ограниченного ума.

«Обидно, я...»

Внезапно она чувствует потерю сил. Эта ситуация настолько ужасна, что ей просто хочется смеяться. Мифрил вглядывается в лицо Энн, как будто заметив легкую улыбку, появившуюся на ее губах.

— Что случилось? Энн, что смешного?

— Просто я чувствую, что у меня нет другого выбора, кроме как смеяться… Забавно, что серебряный сахар стал таким странным, и мы не можем найти причину этого.

В тот момент, когда она это произносит, все мастера, включая Хью, в шоке переводят взгляд на Энн. Она с ужасом понимает, что все взгляды устремлены на нее.

— А… что это?

— Вот... вот, малявка, — потрясенно бормочет Кэт, но затем громко кричит. — Разве не странно, что мы не можем найти причину аномалии, хотя аномалий так много?!

— Что ты имеешь в виду?

Энн не понимает смысла слов Кэта. Однако остальные мастера в замешательстве начинают бормотать и рычать. Что они заметили? Мифрил и Ной чувствуют себя такими же пустыми, как и Энн, поэтому все трое переглядываются.

— Простите. Хм, я не понимаю, что вы имеете в виду».

Ной робко поднимает руку. Затем Хью внезапно устремляет взгляд на внутреннюю часть башни, пронизывающую ее до самого верха, и его рот искривляется в выражении, которое нельзя назвать ни улыбкой, ни болью.

— Нет ничего ненормального, Ной. Нет никаких… аномалий в сахарных яблоках в этом году.

При этих словах Энн вскрикивает.

— Ах!

Она резко оборачивается к Мифрилу, но тот взволнованно делает шаг назад.

— Ч-что?! Энн, ты выглядишь пугающе.

— Мифрил Рид Под, когда ты съел горький серебряный сахар этого года, ты сказал: «Серебряный сахар жжет. Он как будто хочет измениться, но не может, поэтому жжет.»

— А? Я говорил это, наверное.

— Сахарные яблоки в этом году нормальные! В этом году сахарные яблоки нормальные! Значит, им не терпится стать серебряным сахаром и они жжутся, потому что они могут им стать, если их рафинировать правильным образом! Они нетерпеливы. Они не могут стать серебряным сахаром, потому что их не очищают правильным образом!

— Но метод очистки никогда не менялся, верно?

— Есть вещь, которая меняется каждый год.

Плечи Эллиота опускаются, и он снова прижимается спиной к каменной стене. 

Затем, как бы овладев собой, Киллейн снимает монокль и говорит:

— Это первый шаг к очистке серебряного сахара. Если в нем есть аномалия, то с этим уже ничего нельзя будет поделать, фей. Вот только проверить это невозможно.

«Это так? Это правда?»

Энн чувствует, как ее сердце бьется быстрее от осознания этой мысли. Ей кажется, что ее сердце стоит прямо в горле.

— Но это результат после того, как все мастера его проверили. В этом нет никаких сомнений, — рычит Маркус.

— Первый серебряный сахар… утратил свою силу первого серебряного сахара?… — ошеломленно произносит Энн.

С сахарными яблоками в этом году проблем нет. Если это так, то проблема в методе рафинирования. Единственный фактор в процессе рафинирования, который меняется каждый год, — это первый серебряный сахар.

Чтобы убрать горечь, сахарные яблоки на день и ночь замачивают в воде, в которую добавляется горсть серебряного сахара, очищенного в течение года. Это первый серебряный сахар.

С этим первым серебряным сахаром что-то не так.

Прошлогодний урожай сахарных яблок оказался необычайно плохим. Но не было такой вопиющей аномалии, чтобы серебряный сахар нельзя было рафинировать. Поэтому они и не подозревали, что проблема может быть с первым серебряным сахаром. Однако, когда его используют в качестве первого серебряного сахара, он не оказывает никакого эффекта.

— Мы не можем доказать, что причиной стал прошлогодний серебряный сахар, — медленно бормочет Хью. — Потому что нет другого серебряного сахара, который можно было бы использовать в качестве первой горсти, кроме прошлогоднего. Мы не можем сравнить их. Но…

— Кроме этого, мы не можем придумать ничего другого, — говорит Кэт, перебивая слова Хью, и, выдвинув ближайший стул, садится, упираясь локтями в колени и вздыхая.

Прошлогодний серебряный сахар утратил свою силу первого серебряного сахара. Энн постепенно начинает понимать значение этих слов. Причина разочарования становится ясной, когда мастера находят корень проблемы. 

— Без первой горсти серебряный сахар невозможно очистить…

Первая горсть должна быть серебряным сахаром, очищенным в течение последнего года. Если весь серебряный сахар, очищенный в прошлом году, потерял свою силу первой горсти, рафинировать серебряный сахар больше невозможно.

С сахарными яблоками в этом году никаких отклонений нет. Однако никто не может переработать сахарные яблоки этого года в серебряный сахар. Очистка серебряного сахара становится невозможной навсегда.

Не нужно больше пытаться и не нужно думать. Еще в прошлом году можно было с уверенностью сказать, что сахарные кондитерские изделия исчезнут. 

Все было кончено.

Все, еще год назад.