Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Глава 10 - Юйян

С самого рождения всё в жизни Юйяна было предопределено. 

Единственный сын императора — таков был его статус. За ним всегда кто-то наблюдал, и почти ничего нельзя было делать по своему желанию. Единственным временем относительной свободы были минуты, когда он играл с молочными братом и сестрой.

— Пора обедать, — Гаошун сообщил о завершении затянувшейся аудиенции.

Его молочный брат, старше на два года, некоторое время служил при дворе Зуйгэцу.

«На самом деле, рядом с Зуйгэцу должен был быть кто-то из клана Ма, а не Гаошун», — считали многие.

Никто не мог заменить Гаошуна, которого в то время звали по-другому, в качестве помощника и телохранителя Юйяна. Именно поэтому Юйян решил оставить его при Зуйгэцу. 

На обед подали кашу, в которой даже рис не угадывался, и бульон без ингредиентов. Уже более полумесяца вся еда Юйяна выглядела так, и за это время он заметно похудел. Его слегка впалые щёки замазывали специальной пудрой, приготовленной Гаошуном. 

Кроме каши, подавали и нормальные блюда. Если бы приносили только еду для больных, это вызвало бы слухи о болезни. Поэтому внешне всё выглядело, как обычно.

— Перед едой примите это, — сказал Гаошун.

—…Обязательно?

— Да, обязательно.

Гаошун протянул Юйяну лекарство. 

Особый горький запах. Сначала в него добавляли фруктовую воду и мёд, чтобы замаскировать вкус, но это лишь увеличивало объём, не избавляя от горечи. 

Выпив лекарство, Юйян зачерпнул ложкой клейкую кашу. Солоноватый вкус мяса чувствовался, но если бы каша была не такой консистенции, она была бы гораздо вкуснее. Юйян съел три ложки и отложил ложку в сторону.

— Болит? — спросил Гаошун.

— Разве не очевидно?

Хроническая боль в животе становилась всё сильнее. Иногда поднималась лёгкая температура и начиналась тошнота. Эта боль была ему уже знакома, и он полагал, что одно и то же лечение снова должно помочь. Но улучшений не наблюдалось.

— Чем занимаются медики?

— Прошу прощения.

— Они скрывают мою болезнь, не так ли?

— Это маловероятно.

Юйян знал, что нет смысла срываться на Гаошуна. Но если он не выплеснет свои эмоции сейчас, то может не сдержаться в официальной обстановке. Юйян мог позволить себе слабость лишь с немногими, и Гаошун был одним из них. Как Зуйгэцу иногда позволяет себе расслабиться перед Гаошуном, так и Юйян, в редкие моменты, позволяет себе слабость перед ним.

«Гаошун — человек, которого можно назвать выдающимся даже среди клана Ма», — думал Юйян.

В этот момент послышались шаги. Из-за двери доносился голос.

— Нельзя, сейчас идёт обед!

— Неважно. Ты хоть понимаешь, кто я?

Юйян, узнав голос за дверью, почувствовал, как остывают его эмоции. Гаошун мгновенно спрятал недоеденную кашу и подменил её на обычную еду. В комнату вошел мужчина лет пятидесяти в окружении небольшой свиты. Высокий и худощавый, он выглядел моложе своего возраста, вероятно, благодаря детским чертам лица — семейной черте.

— Прошу прощения за то, что прерываю ваш обед, — произнёс мужчина с улыбкой, приближаясь.

Однако между ним и Юйяном тут же встал Гаошун. Охрана Юйяна, оставшаяся за дверью, тоже напряглась, внимательно следя за ситуацией.

— Если ты действительно считаешь это неуместным, зачем тогда пришёл?

— Ха-ха-ха! Резкий, как всегда. Даже с собственным дядей так жесток?

Этот человек — старший брат Аньши, матери Юйяна. Его звали Хао.

— Значит, ты хочешь сказать, что, будучи моим дядей, имеешь право мешать моему обеду?

Юйян ткнул палочкой в кусок тушёной свинины.

— Нет-нет, конечно же, нет.

Хао поспешно замахал руками, отрицая обвинение, но и не торопился покидать комнату. Аньши сама по себе не была жаждущей власти, но её семья была совсем иной.

«Они отвратительно алчная семья», — думал Юйян.

Чтобы очаровать предыдущего императора, которому были интересны только молодые девушки, они отправили к нему Аньши. План удался: Аньши забеременела Юйяном, получила титулы императрицы, а затем вдовствующей императрицы. 

Бывшая вдовствующая императрица, бабушка Юйяна, прекрасно понимала их намерения. Поэтому, пока она была жива, никакие представители внешнего рода не могли занять значительные посты. Однако после её смерти и восшествия Юйяна на трон они начали всё больше заявлять о себе. Хотя отец Анши давно умер, её сводный брат теперь стал вести себя всё более нагло. 

Поскольку они являлись внешним родом, никто не осмеливался открыто их упрекнуть. А после уничтожения клана Ши их влияние возросло ещё больше. Поддержка клана Гёку была попыткой уравновесить влияние клана Хао. Даже если это кажется трусостью, других вариантов нет. Главное — не допустить единоличной власти какого-либо клана.

Аньши сама не испытывала тёплых чувств к своему сводному брату, и Юйян разделял её мнение, но не мог позволить себе открыто показать своё отношение. Одной его жалобы было бы достаточно, чтобы многие головы полетели.

— Однако почему бы не сделать трапезу более радостной? — Хао оглядел еду Юйяна. Если бы там были только каша и бульон, это могло бы вызвать подозрения.

— Это лишь добавит работы для дегустаторов.

Юйян насильно отправил в рот кусок мяса и поднял чашу. Гаошун аккуратно наполнил её виноградным вином.

— Конечно, кто угодно может замыслить покушение на вашу жизнь. Особенно дикари с Запада и их потомки — уж очень они дикие, — сказал Хао.

Смысл слов Хао был ясен. Ему явно не нравился нынешний наследный принц. По крови он был внуком Аньши, а значит, Хао мог считать себя его двоюродным дедушкой. Однако матерью наследного принца была Гёкуё. Даже если они родственники наследного принца, власть отныне будет принадлежать клану Гёку. 

Хао явно терял терпение. Он, вероятно, рассчитывал на собственное усиление после смерти императрицы, но Аньши, будучи человеком нерешительным, не поддерживала его амбиций. К тому же, клан, который он презирал как диких западных людей, уже успел получить привилегии. Ранее Хао намекал на своё желание получить титул, но Юйян игнорировал эти просьбы.

— Даже если ты мой дядя, не смей вмешиваться в вопросы, касающиеся наследного принца или его крови. Это решение уже принято мной, — сказал Юйян холодным тоном.

— Верно, так и есть. Прошу прощения. Но что, если я скажу, что это решение выглядит временным, словно наследного принца просто поставили на место для вида? — Хао сузил глаза, а уголки его рта, скрытые за сложёнными руками, словно бы улыбались. — То же было с первым ребёнком Рифы. Мальчик, родившийся первым, автоматически стал наследным принцем.

— Рифа — одна из высших наложниц. Ты намекаешь, что это было ошибкой?

— Никак нет, конечно же. Просто я думаю, что, если бы первый ребёнок был жив...

— Это вопрос прошлого.

Юйян покачал чашу, наблюдая за колыханием красной жидкости, но так и не притронулся к вину. Прошлое осталось в прошлом. Ребёнок от А-Дуо считается умершим. Для Хао было бы выгодно, если бы ребёнок от А-Дуо был жив. Он мог бы стать опекуном А-Дуо, лишённой поддержки, и обеспечить себе влияние в следующем поколении. К несчастью, это желание было и у самого Юйяна.

— Да, он вырос бы в благородного юношу. Как господин Зуйгэцу.

— …

Юйян молча уставился на Хао с ледяным взглядом. Но затем этот взгляд оказался перекрыт.

— Ч-что?!

Хао вытаращил глаза. У него перед носом оказался меч. 

Меч держал никто иной, как Гаошун. Обычно он тихий, трудолюбивый мужчина с морщинами между бровями, и некоторые люди могут смотреть на него свысока, если он известен как муж, который боится жены. Более того, из-за эгоизма Зуйгэцу ему почти семь лет пришлось притворяться евнухом. И обычно молчаливый и хмурый человек, известный своей терпимостью, неожиданно направил оружие на Хао.

— Что ты творишь?!

Телохранители Хао напряглись, но, будучи в комнате императора, не могли иметь при себе мечей. Тем не менее, их было трое, и они явно были сильны.

— Я просто возвращаю ваши слова. Почему вы думаете, что сможете упомянуть имя Лунного принца и остаться невредимым?

Взгляд Гаошуна был даже острее, чем кончик его меча, и словно пронзал Хао насквозь.

— На данный момент есть только один человек, который может называть имя Лунного Принца, мой господин. Вы, кажется, не осознаёте своего положения. Это можно расценить как тяжкий грех — притворство, будто вы равны небесам, — сказал Гаошун.

Гаошун был известен своей мягкостью среди клана Ма. Тот факт, что даже он пошёл на такие действия, говорил о том, насколько Хао перешёл все границы. Произнеся имя Зуйгэцу, Хао фактически заявил, что находится на одном уровне с Юйяном, императором.

Охранники не могли двинуться. Если бы они попытались схватить Гаошуна, он успел бы обезглавить Хао раньше, чем они бы добрались до него. Более того, Гаошун мог бы справиться со всеми охранниками в одиночку. Его навыки боя были на таком уровне. 

Когда-то даже Юйян и А-Дуо, действуя вместе, не смогли победить его. 

Юйян задумался, не стоит ли ему позволить Гаошуну отрубить голову Хао. Это действительно принесло бы облегчение. Но мысли о том, сколько хлопот это доставит, удержали его от этого решения. Помимо уборки в комнате, устранение Хао ослабило бы влияние семьи Аньши, что было бы нежелательно. С исчезновением клана Ши равновесие сил в императорском дворе уже было нарушено, и дальнейшее сокращение фракций могло привести к ещё большим проблемам. 

Юйян поднял руку, приказав Гаошуну опустить меч. Хао побледнел, но всё же осмелился бросить взгляд на Гаошуна.

— Какое право ты имеешь обращаться со мной таким образом?! — закричал он, разбрасывая слюну.

— Да, у меня нет никакой официальной должности, — спокойно ответил Гаошун. Клан Ма избегал должностей, и Гаошун не был исключением. — Но я — меч Его Величества. Я всего лишь сделал то, что должен был сделать как меч Императора.

— Верно. Никто не давал тебе права называть Зуйгэцу по имени. Это позволено только мне, — подтвердил Юйян.

Хао стиснул губы. 

Он был родственником Юйяна, но не членом императорской семьи. И, как человек, не принадлежащий к высшей императорской линии, он не имел права произносить имена таких высокопоставленных особ.

Хао был умеренно амбициозным, но в то же время достаточно глупым человеком. 

Если бы он был более способным, ситуация могла бы стать сложнее. Однако время от времени его ошибки позволяли Юйяну напоминать, кто здесь хозяин. Хао был готов сохранять своё положение, как внешний родственник императора, не стремясь занять трон.

— Ты считаешь, что у тебя есть ещё какие-то причины оставаться здесь? — резко спросил Юйян.

— …Прошу прощения, — пробормотал Хао, резко сменив тон. — Я вернусь в другой раз, — добавил он, покидая помещение.

Когда его шаги затихли, Юйян положил руку на живот.

— Болит? — спросил Гаошун.

— Да. От этого боль усилилась.

Съеденное мясо словно подступило к горлу вместе с желудочным соком.

— Что он задумал? 

— Да что там, он хочет, чтобы Зуй вернулся в качестве наследного принца, — сказал Юйян.

— Так вот в чём дело, — отозвался Гаошун уже привычным спокойным тоном, лишённым былой остроты. — Вы ведь не хотите, чтобы он вернулся? — продолжил он, всё тем же ровным голосом.

— …Полагаю, да — ответил Юйян, избегая окончательных утверждений.

Не уточняя, было ли это «да» или «нет», Юйян опустил свой кубок с виноградным вином.