Онлайн чтение книги Правильный путь раздачи пощечин при переселении The Correct Way of Face-Slapping in Transmigration
Правильный путь раздачи пощечин при переселении Глава 25

Правильный способ пощечины при быстрой трансмиграции

Глава 25

Рабочее название фильма было «Юнь Шань», что в точности соответствовало имени главного персонажа, которого играл Гу Юньси. Весь фильм был посвящён великолепной жизни Юнь Шаня, перемежающейся не только историями его любви и ненависти, но и войнами между странами.

Жизнь Юнь Шаня была полна взлетов и падений; он и любил, и ненавидел, и сожалел о том, что он сделал. Он был очень противоречивым, но, в то же самое время, и очень самобытным человеком.

Этот персонаж был окончательно создан Гу Синем после десяти лет напряженной работы. Потребовалось бесчисленное множество его всевозможных модификаций, прежде чем Гу Синь был, наконец, удовлетворен результатом. Он абсолютно никому не позволит погубить его. Более того, во время процесса создания этого персонажа, он несколько раз влюблялся в него до такой степени, что практически не мог отличить реальный мир от иллюзорного.

Юнь Шань родился в семье одного чиновника. Несмотря на то, что он был мужчиной, он выглядел просто сногсшибательно. В детстве он рос в окружении любви и заботы своей семьи. Он был чист душой и чарующе красив внешне, с глазами, прозрачными как вода. Однако, прежде чем он успел бы достигнуть возраста совершеннолетия, его семья была уничтожена молодым императором, которого они поддержали при восхождении на трон. Он один остался в живых и был продан в Фэн Юэ, и с этих пор его жизнь стала тусклой и безрадостной. Но потом он встретил там молодого генерала, который вывел его из темноты и снова научил улыбаться. Они проводили вместе все свои дни. Находясь в то время и днем, и ночью в приятной компании друг друга они, в конце концов впервые познали любовь и поняли, что оба беззаветно влюбились друг в друга.

Генерал просто души не чаял в Юнь Шане и всячески его баловал, и так они провели вместе несколько счастливых лет. Однако, когда семья генерала узнала, что их самый многообещающий ребенок был соблазнен Юнь Шанем, чтобы стать *«отрезанным рукавом», они пришли в ярость. Они воспользовались первым же отсутствием генерала, когда он внял императорскому указу, и отправился сражаться в места военных действий, и отправили Юнь Шаня к отвратительному старому евнуху – любимому подданному императора.

(*«отрезанный рукав» – идиома, обозначающая гомосексуальность)

В то время страна находилась в состоянии полного упадка. Император был глуп, он всецело полагался на советы хитрых и лживых подхалимов-подданных. К тому времени, когда император остепенился, старый евнух стал генеральным управляющим всех евнухов императорского двора. Более того, он пользовался огромной благосклонностью императора и, можно даже сказать, что он занимал очень высокое положение при дворе императора. Чтобы заставить Юнь Шаня повиноваться себе, он пригрозил ему жизнью генерала. Юнь Шань был вынужден пойти на компромисс и вынести то, чего не смог бы вынести ни один обычный человек, служа ему. Однако, в конце концов, все, что он получил, – это известие о гибели своего любимого генерала в бою. Он был совершенно разочарован жизнью и всецело охвачен ненавистью. С тех пор он ступил на кровавую дорогу, придумав план мести, рассчитанный на десять ближайших лет.

Он долго соблазнял чиновников Министерства обрядов своей прекрасной внешностью. И наконец, он получил возможность показать свое лицо молодому императору на банкете по случаю дня его рождения. Он успешно привлек к себе внимание молодого императора и завоевал его императорскую благосклонность. Так он пришел к власти и добился того, чтобы стать главным человеком в императорском гареме. Используя любые необходимые средства, Юнь Шань подставлял всех дворцовых наложниц в своих попытках подорвать их власть. Затем он в течение трех лет тщательно разрабатывал свои планы, пока, наконец, не совершил налет на дом генерального управляющего евнуха и не уничтожил всю его семью.

Однако и после этого ненависть его ничуть не уменьшилась. Напротив, это чувство стало в нём только глубже. Он всей душой ненавидел молодого императора. Он презирал его за глупость и легковерие. Чем больше император души в нем не чаял, тем больше росла в его душе ненависть к нему. Он ненавидел эту страну; его возлюбленный погиб в бою, защищая ее. Полагаясь на любовь и доверие императора, он начал заниматься сложными придворными интригами. Он тайно культивировал свою власть при императорском дворе и постепенно низвел императора до уровня жалкой марионетки в своих руках.

Император никогда не был хорошим правителем, но он искренне и безумно любил Юнь Шаня. Он был готов рискнуть всем миром ради Юнь Шаня. Даже после того, как он узнал, что сделал Юнь Шань, он все еще продолжал любить его, несмотря ни на что. В конце концов он добровольно отрёкся от престола и сам приветствовал Юнь Шаня как нового императора.

Но сердце Юнь Шаня уже давно было охвачено тьмой. Ему было глубоко наплевать даже на всех простых людей в этой стране; он был полон решимости несмотря ни на что развязать очередную войну. В результате такого правления все его подданные жили в нищете и голоде. Они находились в отчаянном положении. Не в силах больше этого выносить, они взялись за оружие.

«КАЗНИТЬ ЮНЬ ШАНЯ! НАКАЗАТЬ ЗЛОДЕЯ!» Как только были поданы сигналы дымовыми шашками, началось восстание. Когда противостоящая ему кавалерия ворвалась во дворец, Юнь Шань спокойно сидел на троне, нежно поглаживая кинжал в своей руке. Наконец, изогнув свои красные губы, он показал им чистую и красивую улыбку, а затем дюйм за дюймом вонзил кинжал в свое сердце, оборвав таким образом свою молодую жизнь.

___

«С разбитым сердцем, с разбитым сердцем, ты понимаешь?!», – Гу Синь буквально рычал на молодую актрису: «Ты что, труп? Выражение твоего лица напоминает дохлую рыбу!»

Актриса обиженно посмотрела на него, на глазах у нее выступили слезы. Она училась в третьесортной школе искусств, и это была ее первая роль в кино. Несмотря на то, что у нее был большой опыт выступлений в школе, всякий раз, когда она оказывалась перед камерой для нее это было «концом игры». Вдобавок ко всему, у режиссёра был такой скверный характер. Он ругал ее практически постоянно. Она всё время находилась под тяжестью его мощного давления на её психику и каждое утро обнаруживала пригоршни волос, падающих с ее подушки.

«Убирайся отсюда и разберись во всем сама!», – Гу Синь с ужасающим видом отбросил сценарий, который держал в руке. В индустрии развлечений он был печально известен своей резкостью и своим ядовитым языком. Любой актер, который работал с ним, буквально подвергался пыткам с его стороны; однако они также получали от сотрудничества с ним большую пользу, и их актерское мастерство всегда значительно улучшалось.

«Сегодня настроение режиссёра Гу еще хуже, чем было вчера».

«Да, да. Вчера он ругал нас куда более тактично. Сегодня же это больше похоже на поток яда, извергающийся наружу ...».

Несколько молодых актеров забились в угол, дрожа и с энтузиазмом обсуждая происходящее, пытаясь ослабить свое ощущение причастности ко всему этому существованию. Режиссёр Гу всё ещё весь кипел от злости. Он был поистине ужасен, когда злился. А они не были настолько смелы, чтобы побеспокоить его в это время.

«Режиссёр Гу, успокойтесь, успокойтесь!», – Гу Юньси вышел одетый в роскошный парчовый халат с длинными рукавами и протянул Гу Синю холодный суп из бобов маша, который держал в руках. Гу Синь сразу же принял его. И несмотря на весь его первоначальный сердитый вид, он сразу же повеселел. «Ты просто должен позволить ассистентам заниматься подобными вещами. Подойди ко мне и сядь сюда. Садись. Актеров нужно баловать», – мягко сказал он. Сам он тут же схватил небольшой вентилятор из соседней студии и стал лично обмахивать им Гу Юньси. Если бы все остальные не видели, как он рычал перед этим, они бы подумали, что он мягкий, доброжелательный и очень терпеливый режиссер.

Съемочная группа уже привыкла постоянно видеть, как режиссер Гу чуть ли не целуется с Чжоу Сираном. От ошарашенно разинутых ртов в первый день и до полной невозмутимости сейчас, теперь они все воспринимали это совершенно спокойно. Конечно, никогда не было недостатка в тех, кто был завистлив, но никто из них не осмеливался жаловаться на это в лицо Гу Синю. Они могли только отпускать саркастические замечания о том, что им пришлось передать всё это Чжоу Сирану: как и ожидалось от такого продавца задниц, он так плавно забрался в кровать к режиссёру, что извлек из этого максимальную выгоду для себя.

«Черт возьми, братан, разница между его обращением с тобой и его обращением с всеми нами так же велика, как между буржуазной знатью и бедными крестьянами среднего класса», – Цао Юй грубо вытер пот с лица, натянул на себя рубашку и встряхнул ее, чтобы обмахнуться ей как веером. Он с белой завистью смотрел на своего хорошего брата, который мог наслаждаться королевским обращением с эксклюзивным личным ассистентом, повсюду сопровождающим его. Цао Юй глубоко оплакивал несправедливость этого мира. «К тому же, когда режиссер Гу заявил, что «актеров нужно баловать», почему же он не почувствовал в тот же миг, что «его лицо распухло»? (т.е. что он «ударил самого себя по лицу (будучи лицемерным)»). Всем было хорошо известно, что на съёмки фильма катастрофически не хватало средств. Два дня назад один актер не выдержал и пожаловался, что погода была слишком жаркой, а у съемочной группы не было даже холодного напитка, чтобы утолить жажду. В результате директор Гу поймал его и очень жёстко отругал. Он сказал ему, что деньги не падают с неба, в тот момент он даже был так близок к тому, чтобы приказать этому актеру собрать свои вещи и отправиться домой. Однако, когда Гу Юньси перенес, во время съемок, небольшой тепловой удар, режиссёр Гу был в полном отчаянии, он был крайне расстроен. Он отругал всю свою команду сверху донизу. От помощника менеджера студии, до группы реквизита, группы костюмов и визажиста, и даже всех актеров, которые присутствовали на съёмках в тот день, он буквально никого не пропустил. Однако затем он порылся в своём собственном бумажнике и теперь каждый день готовил холодный суп из бобов маша. Члены съемочной группы теперь постоянно были в состоянии повышенной боевой готовности, как если бы они каждый день готовились к отправке на передовую, особенно группа реквизита. Теперь всем было ясно, что Гу Юньси был абсолютным фаворитом режиссера. Если бы с ним что-нибудь случилось, пока он участвовал в съёмках, за это были бы призваны к ответу все остальные.

«На самом-то деле режиссёр Гу вовсе не интересуется тобой, не так ли?»

Гу Юньси отхлебнул суп из бобов маша и насмешливо посмотрел на Цао Юя: «А ты что об этом думаешь?».

Цао Юй проглотил свой суп и, смеясь, вытер рот: «Трудно сказать. Видишь ли, как только ты появляешься, режиссёр Гу начинает смеяться и весь расцветает подобно цветку. Ты так избалован им!».

Сплетни о скандальных отношениях между Чжоу Сираном и режиссером, разнесенные актерами, были очень яркими; даже рассказы о «великих поединках между ними по ночам» были раскручены так, как будто всё это было правдой. Цао Юй и Чжоу Сиран были очень хорошими друзьями. Естественно, Цао Юй знал, что все это полная ложь. Он был очень проницателен и сразу же заметил, что предпочтительное отношение Гу Синя к Гу Юньси проистекало только из его увлечения ролью Юнь Шаня. Как говорится, «все гении были немного сумасшедшими». Гу Юньси всё еще не производил такого сильного впечатления на режиссёра, когда не был в костюме своего персонажа. Но стоило только ему надеть этот костюм, и всё сразу же становилось похоже на то, как будто режиссера Гу одолевала настоящая одержимость. Он начинал безудержно баловать Гу Юньси любыми доступными ему способами, иногда бывая до такой степени тошнотворным, что у людей по коже бегали мурашки. Цао Юй знал, что его хороший брат был геем, не говоря уже о том, что у него был очень печальный жизненный опыт. Это заставило Цао Юя чрезвычайно обеспокоиться тем, что Чжоу Сиран не сможет выйти из тени изнасилования другими и может так и умереть в одиночестве.

“Нууу… На самом деле, мне тоже очень нравится режиссёр Гу», – Гу Юньси закрыл лицо руками и посмотрел сквозь пальцы на Гу Синя, который застенчиво стоял рядом: «Я думаю, мы могли бы вместе развить отношения».

«Черт возьми! Чувак, не пугай меня!», – вскрикнул в ужасе Цао Юй. Гу Синю было уже почти пятьдесят лет, и он носил бороду, и он был совершенно не разборчив в своей одежде. И кроме того, помимо его частого плохого настроения, у него был еще и скверный характер. Даже тот, кто был бы совершенно «слепым», не смог бы полюбить его. Но когда он пристальней посмотрел на выражение лица Гу Юньси, это не показалось ему притворством. Встревоженный этим, он схватил своего хорошего друга за плечи и энергично потряс его: “Просыпайся, просыпайся скорее и очнись!».

Гу Юньси поднес маленький веер ко рту Цао Юя, отчего его слова стали невнятными.

«Цао Юй! Немедленно возвращайся сюда и играй в следующей сцене!», – речь Цао Юя была резко прервана громким ревом режиссёра. Он не смог сдержать дрожь и без колебаний подбежал к нему.

Гу Юньси посмотрел на его жалкий вид и от души рассмеялся. Пожалуй, после того как Чжоу Сиран так долго оставался таким меланхоличным маленьким принцем, ему пришло время выйти из тени скандала.