Онлайн чтение книги Правильный путь раздачи пощечин при переселении The Correct Way of Face-Slapping in Transmigration
Правильный путь раздачи пощечин при переселении Глава 67

Правильный способ пощечины при быстрой трансмиграции

Глава 67

«Дядя не надо, Аньянь сможет всё это вынести!», – Тан Фэй выбросил телефон за дверь и твердо посмотрел на Тан Циня: «Ты должен больше доверять Аньяню. Он самый сильный человек из всех, кого я когда-либо встречал».

Он до сих пор помнил свою первую встречу с этим подростком, в которую в одиночку перенес приступ наркотической интоксикации на заброшенном темном спортивном складе. Он всегда чувствовал, что эта его встреча с Аньянем была ниспослана ему свыше.

Тан Цинь низко опустил голову и осторожно вытер холодный пот со лба Гу Юньси.

Тан Фэй был абсолютно прав. На какое-то мгновение ему действительно захотелось, чтобы подросток никогда не бросал приём наркотиков, чтобы этот человек был вынужден держаться подальше от всех других людей и стал его личной канарейкой, был только с ним.

Он же хотел погубить мальчика подлыми средствами.

Тан Цинь закрыл глаза и обнял Гу Юньси всем своим телом, его большое тело было напряженным и безмолвным.

Он слушал болезненный и подавленный голос мальчика, и его сердце раздирала боль.

«Мяу-мяу!», – Шокирующий Небеса воинственно прыгнул в объятия Гу Юньси, облизывая его лицо и просто желая, чтобы его хозяин как можно быстрей взбодрился.

Тан Цинь одарил Тан Фэя абсолютно бесстрастным взглядом и холодно сказал ему: «Забери его отсюда».

Никакие другие люди здесь не нужны, просто выходите отсюда, он останется с подростком и никакие другие люди здесь не нужны.

Тан Цинь прижал пальцы к зубам Гу Юньси, нежно погладил кровоточащий укус на его губе, который подросток сделал себе сам, и вдруг улыбнулся. Эта холодная и кровожадная улыбка заставила бы похолодеть всех, кто мог бы её увидеть.

Тан Фэй быстренько подхватил Шокирующего Небеса и отступил за дверь.

Зуд, вызванный наркотической интоксикацией, был таким, словно десятки тысяч муравьев одновременно поедали его кости. Гу Юньси не терпелось отрезать кусочек плоти от своего тела, чтобы хоть как-то облегчить эту невыносимую боль.

«Маленький цветочек, маленький цветочек, это место ждет тебя, чтобы показать тебе тысячи миров».

В этой расплывчатости в его сознании снова возник размытый образ и очень нежный мужской голос, и голос этот был странным и знакомым.

Он знал, что это должно было быть его собственное воспоминание, но у него не было никаких ощущений, и он все равно не мог видеть внешности этого человека.

«Сяо Хуаэр, ты сегодня выглядишь так же хорошо. Я действительно хочу видеть тебя каждый день. Очень жаль, что это невозможно».

«Сяо Хуаэр, позволь мне дать тебе имя. Ты родился на берегах реки Минхэ, такой красивый, что с таким же успехом тебя можно было бы назвать «…»».

Память Гу Юньси становилась все более и более размытой, и нежный голос этого человека постепенно затихал. Он открыл глаза и увидел Тан Фэя, который неловко сидел у его кровати.

«Аньянь, наконец ты проснулся!», – Тан Фэй встал в волнении, оглядел его с ног до головы, снова внимательно посмотрел в лицо Гу Юньси, определил, что Гу Юньси действительно полностью проснулся, и похлопал его по плечу: «Ты напугал нас до смерти».

Когда Тан Фэй сидел огорошенный в своей комнате в доме своего дяди, Гу Юньси сначала упал в обморок, а потом полностью потерял сознание. Как бы он ни призывал, Гу Юньси ему не отвечал. Он был очень напуган и подумал, что Тан Цинь сделал ему что-то плохое.

Ведь он был рядом с ним в прошлый раз, когда у подростка произошёл первый приступ наркотической интоксикации, и тогда такого с ним не было.

«Как долго я был в летаргическом состоянии?».

«Всего лишь два часа. Сейчас только одиннадцать часов вечера».

Гу Юньси потер голову, взглянул на Тан Фэя и спросил: «А где Тан Цинь?».

«Он сейчас отдыхает», – думая о безумии Тан Циня после того, как он увидел мальчика в коме, Тан Фэй все еще испытывал затяжной страх.

«Ты не представляешь, каким ужасным был мой дядя. В это время он был совсем сумасшедшим. Он убил нескольких подонков из своего пистолета. Я рисковал своей жизнью, чтобы остановить его».

Он смог сдержать свои воспоминания о безумии Тан Циня лишь на мгновение, и, размахивая руками перед Гу Юньси, он рассказал ему о своих героических подвигах, совершённых им для того, чтобы остановить славные деяния Тан Циня.

Он никогда даже подумать не мог о том, что его тело сможет остановить тело его дяди. Должно быть, он неосознанно обладал какими-то сверхспособностями!

Цзинь Тянь виновато забрался на кровать, лег рядом с Гу Юньси, посмотрел на него своей потешной головкой.

«Я обещал, что, как только ты проснешься, я сразу же позову своего дядю».

«Дай ему ещё немного поспать. Я хочу чуть-чуть побыть в тишине. Ты выйдешь отсюда первым?».

Тан Фэй замолчал и посмотрел на Гу Юньси, который был очень бледен, потом он кивнул и задумчиво налил ему в чашку теплой воды, а затем тихо вышел.

Гу Юньси поставил Цзинь Тяня перед собой и спросил: «Цзинь Тянь, сознавайся, что ты сделал?».

Мир почти рухнул, а он не выдержал принуждения закона и впал в кому.

Очень вероятно, что это Шокирующий Небеса играет, тайно используя способности, которые не принадлежат этому миру.

«Это не я, Учитель!», – Цзинь Тянь вытянул два своих когтя и произнес небольшое выражение клятвы, а потом рассказал: «Я почувствовал сильные колебания в этом мире, когда начался твой приступ наркотической интоксикации, и я был готов убрать тебя отсюда. Кто же думал, что весь мир снова стабилизируется?».

Он тоже был застигнут этим врасплох. В том случае, если бы этот маленький мир действительно рухнул, энергия, которую он и его хозяин собрали так много, должна была бы снова от них уйти.

Поскольку они должны были возместить причины и следствия того, что случилось из-за вмешательства Небес, это являлось главной причиной использования учителем изначальных тел тех, чья жизнь была разрушена из-за вмешательства Небес, чтобы отомстить за этот небесный путь и помочь им реализовать свои последние желания.

Конечно, в этом нет строгой необходимости, но лучше не быть в долгу перед причиной и следствием.

«Я проверял. В настоящее время этот мир работает стабильно. Правила наложили на нас некоторые ограничения. Но мы можем совершенно преднамеренно разбираться с делами Лю Лулу и собирать энергию со всего этого мира».

Гу Юньси почувствовал облегчение, когда услышал это. Три тысячи маленьких миров оказывают гораздо меньшее давление на его душу, но они более дисциплинированы, и их гораздо легче потерять случайно.

Создатель этого мира, вероятно, очень хотел показать в нём всю сладость любви. Личность Аньяня до и после встречи с Тан Фэем, должна была претерпеть ряд серьёзных изменений, которые привели бы к тому, что он из первоначального бунтаря превратился бы просто во вспыльчивого мальчика.

Он всегда следовал этой настройке, и, согласно временной шкале, она медленно меняется. Кто бы ни подумал о том, чтобы распалить гнев Тан Циня, этот мир сразу же повёл себя не так, и его сила воли стала такой уязвимой.

Он почти засомневался в том, что Закон и Небеса были в одной группе.

«Это закон начал бунтовать», – Гу Юньси слегка нахмурился. Мир вернулся в нормальное русло, и ему было позволено разобраться с делами любимицы Небес только для того, чтобы показать, что Закон был вне Небес.

У него за плечами были реинкарнации в течение тысяч лет и десятки тысяч лет сопротивления Небесам, и, хотя ему так и не удалось ни разу взглянуть на Небеса, он также немного понимал правила этого мира.

Закон, причины и следствия и Небеса едины и независимы, и они управляют тысячами миров.

Однако, если Дао сегодня подавил первые два, таланты, выбранные Тяньдао, будут легко распознаны правилами, и первоначальный мир может быть изменен. Только тогда может быть так много душ, которым возлюбленная Тяньдао причинит непреодолимый вред.

Что касается причин и следствий, то он знал о них очень мало.

Потому что еще 10 000 лет назад причины и следствия исчезли, иначе невозможно было бы позволить Тяньдао уничтожать истинные краски этих миров.

Гу Юньси вздохнул и понял, что он, похоже, участвует в очень большой игре.

Его первоначальное сознание было вынуждено проходить через реинкарнации, чтобы пережить постоянно возникающие на его пути трудности; потом он сбежал, потом, уже после побега, он, в процессе мести, столкнулся с таинственным возлюбленным, и когда он вошёл в этот малый мир, закон начал противостоять небесному Дао.

По частям, шаг за шагом, он должен был вызывать у него подозрения.

Прекрасные глаза Даньфэна у Гу Юньси выглядели ошеломленными. Но, поскольку он всё равно не мог понять этих тайн изнутри, он, к счастью, временно оставил их исследование.

Пока сохраняется темп мести, он, однажды, всё равно всё узнает.

«Ты всегда занимаешься только делами Тан Циня».

Гу Юньси с улыбкой посмотрел на Цзинь Тяня, но после трёх или двух ударов Тан Фэя, ему действительно невозможно было справиться с Тан Цинем, который к тому же ещё и был солдатом-спецназовцем в течение 20 лет.

Цзинь Тянь сжал руку Гу Юньси своей маленькой лапкой и промурлыкал: «Он этого заслуживает!».

«Учитель, ты просто не знаешь, но это именно он виновник мировых потрясений. Потому что он так сильно хотел обладать твоей любовью, что полностью нарушил мировую обстановку, а та небольшая второстепенная роль, которая досталась главному герою в одном из сюжетов этого мира, фактически лишила того возможности участвовать в игре. Необходимо быть внимательней к законам, которые могут привести к нестабильности этого мира».

«Я просто дал ему немного поспать и ещё вложил в Тан Фэя возможность пнуть его на несколько футов, больше я ничего не сделал», – голос Цзинь Тяня становился то громче, то тише, и он рассерженно плюнул в Тан Циня, что не должно было иметь большого значения.

«Он просто проснулся с чувством, что был слишком неуравновешен, и поэтому проиграл Тан Фэю».

Гу Юньси улыбнулся, положил Цзинь Тяня на кровать и погладил ему животик.

Он знал, что Цзинь Тянь на самом деле не мог причинить боли его возлюбленному, и когда Цзинь Тянь стоял лицом к лицу со его возлюбленным, лучше уж было гордиться им, чем раздражать его.

«Учитель, ты слышал то, о чём я тебе говорил? Он виновен, и мы не можем пощадить его».

Наслаждаясь прикосновениями Гу Юньси, Цзинь Тянь повторил ему все свои обвинения против Тан Циня.

«Разве это всё нормально?».

«Но это всё его вина, все плохое случилось из-за него».

Шокирующий Небеса ещё раз серьёзно подумал обо всём этом, и, судя по всему, казалось, что это не повлекло за собой никаких серьезных последствий, более того, это позволило закону пойти на компромисс. Но мысль о заслугах этого человека заставила его почувствовать себя очень неловко.

Гу Юньси улыбнулся Цзинь Тяню и погладил его по головке: «Ну всё. Хорошо. Он был так добр к тебе в прошлом мире, надо же иметь хоть немного совести».

Цзинь Тянь фыркнул и неохотно заткнулся.

Тан Фэй съежился за спиной Гу Юньси, уставившись на спящего Тан Циня, потом он осторожно спросил у Гу Юньси: «Чувак, что ты скажешь моему дяде, когда он проснется?».

Гу Юньси взглянул на него и мягко сказал: «Я здесь, чего же ты боишься?».

Закон ослабил для него необходимость сдерживать себя. Пока он не будет брать слишком много, он мог позволить себе использовать определенное количество мировой энергии, чтобы успокоить душу Тан Циня, и он больше не боялся, что болезнь его возлюбленного сможет повредить ему или другим невинным людям.

Тан Фэй втайне надул свои губы. Ещё до этого происшествия с его дядей, его приятель уже взял на себя роль его «тети».

Он всё ещё никак не мог поверить в то, что молодой человек и его дядя действительно любили друг друга, но они оба очень решительно, особенно его приятель, выражали глубокую привязанность друг к другу.

В его голове постоянно крутилась поэтическая строка: «Я родился, но я родился, я стар».

Тан Фэй закрыл лицо руками.

«Сяо Фэй, почему ты не хочешь меня видеть?», – прозвучал холодный голос Тан Циня. Он сел на кровати и мрачно уставился на Тан Фэя: «Мужества у тебя становится все больше и больше».

Раньше он содрогался, когда видел его, но теперь он осмелился что-то с ним сделать. Если об этой перемене узнают другие члены семьи Тан, они все будут в восторге.

Члены семьи Тан служили в армии на протяжении многих поколений, и они гордились своей солдатской идентичностью. Они считали, что мужчины должны обзавестись железными костями, а главные военные таланты – это защита своего дома и защита своей страны.

Дедушка Тан также был полон надежд на своих детей. Он очень хотел однажды воспитать человека, который унаследовал бы его мантию.

Однако он не ожидал, что у старшего сына будут проблемы с психикой. Хоть он и был обречён на то, чтобы вступить в армию, он это сделал лишь для того, чтобы убивать людей. Всякий раз, когда дедушка Тан думал об этом факте, он испытывал огромное чувство жалости к стране.

Второй сын также не оправдал его надежд, хоть он и был очень добросовестным, и теперь все его надежды были обращены на внука Тан Фэя.

«Да Дабо», – Тан Фэй улыбнулся уголками рта и повернулся к Гу Юньси за помощью.

Гу Юньси смотрел на Тан Циня с нежным выражением на лице, избегая взглядов Тан Фэя.

Благодаря сегодняшнему вечеру он понял, что любая щедрая **** перед его возлюбленным – это совершенно бесполезная работа. Его возлюбленный может быть спокоен только видя, как он проявляет полное безразличие к Тан Фэю.

«Просто я очень торопился, дядя, не сердись на меня».

Тан Фэй склонил голову, чтобы признать свою ошибку, и сказал Гу Юньси, что он был очень горд, когда велел Тан Циню подчиниться ему. Зато теперь он похож на замороженный баклажан.

Тан Цинь посмотрел на него и медленно улыбнулся: «Ты в порядке».

Этот племянник был первым человеком, который осмелился ударить его в тот момент, когда он был в бешенстве, и не важно, что он при этом чувствовал, но он проявил просто уникальное мужество, и люди обязательно должны были это оценить.