Онлайн чтение книги Правильный путь раздачи пощечин при переселении The Correct Way of Face-Slapping in Transmigration
Правильный путь раздачи пощечин при переселении Глава 49

Правильный способ пощечины при быстрой трансмиграции

Глава 49

«Монгольским воинам не нужно беспокоиться», – Ся Минсюань громко рассмеялся, чувствуя себя немного гордым, Бай Цзиньхуань действительно был национальной красавицей, но такая красота принадлежит ему. Даже если он покинут им, другие могут смотреть на это только издалека, как на спектакль.

Высокопоставленные чиновники, сидевшие внизу, услышали эти слова и тайно покачали головами. Их не могли не разочаровать действия Ся Минсюаня.

Банкет, устроенный Бай Чэньсяо, был недостаточно хорош, в лучшем случае он был вполне удовлетворительным. В своей прошлой жизни он был всего лишь женой «брата» или сестры, и у него никогда не было возможности увидеть, как выглядит по-настоящему роскошный дворцовый пир. Без помощи всё знающей коллекции книг в море, он, к сожалению, может только напортачить и испортить государственный банкет.

Под шелест шелка и бамбука в императорском саду Ваньчэнь тихо наслаждался пением и танцами, в то время как генералы пили и ели мясо. Пиршество пошатнулось, вино стало наполовину расплывчатым, и у большинства людей затуманились глаза.

«Я слышал, что у императора Ся Го была наложница, которая была прекрасна, как цветок персика и сливы, так что она, должно быть, и есть эта девушка», – Зазабар влюбился в Гу Юньси с первого взгляда. Он взял бокал с вином и выпил его, наблюдая за Гу Юньси и делая ей комплименты.

Ся Минсюань некоторое время смеялся и сказал: «Третий принц ошибается. Единственная в мире – это наложница Аироу Роу».

Бай Чэньсяо медленно встал, улыбнулся Зазабару и другим и взял бокал вина своими тонкими пальцами: «Я видел третьего принца». Он с гордостью взглянул на Гу Юньси и улыбнулся в глубине души. Каков внешний вид этой крепости, но в конце концов это просто покрасневший человек, тогда как таланты Бай Чэньсяо распространяются не только на знаменитое королевство Ся, но и на монгольский народ.

Зазабар замер и улыбнулся: «Так оно и есть. Император Ся Го так благословлен». Но и после этого разговора он не смотрел на Бай Чэньсяо, его глаза все ещё были прикованы к Гу Юньсяну.

Бай Чэньсяо тихонько отпил глоток из чаши Гу Юньси, скрывая мрак в глазах, и, грациозно повернувшись к Ся Минсюаню, сказала: «Император, Чэнь Е также хотел бы сделать все возможное для дружбы с монгольскими воинами от имени Ся Го и просит у императора на это разрешения».

Гу Юньси закрыл глаза на провокационный взгляд Бай Чэньсяо. Он пил со скукой и время от времени поворачивал голову, чтобы посмотреть на Ся Хоуцзиня. Два прекрасных глаза цвета персика слегка светились от влаги, такие же красивые, как весенние цветы.

«Ооо? Такая Наложница как эта очень большая редкость», – Ся Минсюань оглянулся на него и увидел уверенную улыбку в уголках рта Бай Чэньсяо, затем он кивнул: «Хорошо, я подожду и увижу всё».

Бай Чэньсяо встал со своего места и поклонился Иньин, придворным чиновникам и монгольскому народу: «Чэньсяо должен был написать стихотворение в ответ на сегодняшнюю сцену, и это лёгкий пустячок».

«Тысячи изысканных вин искренни,

Пьяные и сводящие подростка с ума разговоры.

Этот ветер в основном рассеивающий ветер,

Я единственный, кто третирует короля.

Разрушение храма Девяти Сяо Лин,

Зачем натягивать лук и стрелять в Сириуса?

Сегодня приглашает это вино в Миньюэ,

Некая поэма находится в этом океане»

«Хорошо! Прекрасная фраза: «Сегодня приглашает это вино в Миньюэ, некая поэма находится в этом океане»», – Ся Минсюань громко похвалил его: «Это правда, что эта наложница потрясающа».

Бай Чэньсяо слегка приподнял голову и удовлетворенно улыбнулся: «Император забавен». Затем он наклонился к Гу Юньси и провел ритуал, а после этого сказал: «Придворный гораздо ниже по статусу, чем наложница, и он также приглашает наложницу дать ему совет».

Гу Юньси взглянул на него с улыбкой, кончик его маленького язычка мягко высунулся, облизывая красные губы, увлажненные питьем, потом он поджал губы с улыбкой и сказал: «Зачем быть нежными наложницами».

Он ожидал, что Бай Чэньсяо даст ему пинка на сегодняшнем банкете, но он не ожидал, что средства будут настолько низкими, но все же он был готов ко всему.

Он с детства не любил читать книги. Бай Чэньсяо просто хотел помешать ему приехать на Тайвань в присутствии гражданских и военных чиновников и иностранных посланников.

«Это стихотворение такое элегантное и нежное, почему бы тебе не записать его на месте, я думаю, что все будут рады увидеть, насколько забавна эта картина?», – Гу Юньси не только отклонил просьбу Бай Чэньсяо, но и счел его милым и жизнерадостным человеком. Такова роль этого класса.

Кроме того, он знал, что Бай Чэньсяо пользовался репутационными преимуществами, которые приносили знания, полученные из книг в море, после перерождения. Он никогда спокойно не приходил учиться, читая и перечитывая. Одна рука боялась быть бледной, слабой и невидимой. Его разоблачение ещё впереди.

Конечно же, Бай Чэньсяо весь напрягся, и на лбу у него выступили несколько капель холодного пота. Он хотел просто сказать «нет», но его прервал Гу Юньсянь.

«Этот дворец приказал людям подготовить четыре сокровища для изучения, пожалуйста, наложница».

Чун Тао вошла в радужном платье и разложила все необходимые предметы один за другим.

Бай Чэньсяо взглянула на Гу Юньси и улыбнулся уголками рта: «Наложница, песня и танец еще не закончены, придворные не смеют беспокоить взрослых».

Бай Цзюньянь хлопнул кулаком по деревянному столу перед нижней частью своего тела и заорал: «Давай ты будешь писать и писать, корректируя. Как ты можешь всё еще быть таким вздорным даже сейчас, рассчитывая на то, что это даст тебе отсрочку. Не будь таким тщеславным».

Речь генерала всегда была прямой, и как только Бай Цзюньянь сказал это, глаза всех стали более внимательными, когда они смотрели на Бай Чэньсяо. Бай Чэньсяо стал знаменитым, и его стихи были сказочными, но никто никогда не видел его текстов. Очень странно говорить о том, что на самом деле трудно быть знаменитым, не имея никакого авторитета. Это невозможно.

Бай Чэньсяо пожалел об этом своём выпаде, поругав себя за то, что он вел себя так нетерпеливо. Сочиняя, он был небрежен на практике, и теперь он не так хорош, как ребенок, который всего лишь несколько лет ходил в школу. Ему нельзя писать, иначе можно опасаться того, что после этого вечера ему скажут, что Бай Чэньсяо не кто иной, как дурак.

Он был так встревожен, что пристально посмотрел на виновника всего этого Гу Юньсяня.

Гу Юньси ухмыльнулся и спросил: «Что случилось с Роу Фэем? Разве не все здесь могут быть достаточно квалифицированы, чтобы оценить слова Роу Фэя?».

Где Бай Чэньсяо может осмелиться ответить? Он ухмыльнулся и засмеялся: «Возвращаясь к наложнице, позавчера Чэнь Е повредил запястье, и писать ему было бы неудобно».

«Так и есть», – Гу Юньси слегка улыбнулся, но не агрессивно. Что касается высказываний Бай Чэньсяо, то здесь будет несколько человек, которые в это поверят.

«Роу Фей скучный!», – Бай Цзюньянь лениво сидел и холодно усмехался. Военный командир во главе с ним громко повторил это, некоторое время освистывая его.

Бай Чэньсяо инстинктивно покраснел, пряча своё лицо, ожидая, когда вернется подходящее время.

Все присутствующие наложницы рассмеялись и прикрыли губы.

После такого примера места были выровнены с пением и танцами, и барабанный бой был в гармонии.

«Я жду, когда монгольский народ перестанет любить поэзию, песни и танцы», – крупный мужчина, сидевший рядом с третьим монгольским принцем, внезапно сжал кулак и встал. Его звали Картуту, и он был монгольским генералом и храбрым человеком. На этот раз монгольский хан послал его с третьим принцем, чтобы помочь третьему принцу подписать документы о рубежах государства и уничтожить обещание принадлежности Монголии к Царству Ся после поражения монголов.

«Я не знаю, захочет ли император Ся Го послать кого-нибудь изучать боевые искусства со мной», – он указал на дюжину крепких монголов вокруг себя и сказал: «Они лучшие воины моей монгольской семьи. Я хочу спросить мнения экспертов Ся Го».

Ся Минсюань замер, но он был в растерянности и бессознательно посмотрел в сторону Ся Хоуцзиня. Он весь день думал о борьбе за власть с регентом и не знал, кто из северокорейских военачальников мог бы взять на себя эту задачу. Более того, существует четырнадцать монгольских фракций.

«Поскольку у монгольского народа есть такая воля, Ся Го должен быть моим спутником», – Ся Хоуцзинь взглянул на Катута без всякого выражения: «У меча нет глаз, так что остановись».

Он окликнул по именам нескольких генералов, но никто не отозвался, но когда Бай Цзюньянь засмеялся и встал, он сказал: «Это такая интересная вещь, как у вас может быть генерал подобный мне? Я также попросил совета у короля Ся».

Бай Цзюньянь давно уже видел, что Зазабар чувствует себя несчастным. Всю эту ночь принц не сводил глаз с его младшего брата!

Зазабар услышал его слова и повернул голову. Все они были воинами и никогда не боялись никаких испытаний.

Звук шелкового бамбука прекратился, и люди во дворце, исполнявшие песни и танцы, сознательно отступили, оставив для них место. Эти двое стояли посреди поля, оба с голыми руками.

Тело Бая Цзюньяня дрогнуло, его удары были быстрыми и яростными, заставив Зазабара сделать несколько шагов назад.

Зазабар увернулся в сторону, схватил Бай Цзюньяня за руку одной рукой и удержал ее, а другой рукой ударил Бай Цзюньяня по талии. Но Бай Цзюньянь неожиданно оказался гораздо более могущественным, и он был первым мастером Ся Го. Он явно превзошел его в боевых искусствах. Все видели, как Бай Цзюньянь изо всех сил пытался заставить Зазабара упасть прямо на землю.

Он держал тело Зазабара и несколько раз ухмыльнулся: «Ну и как идут дела?».

Зазабар лежал на земле с пустым выражением лица, и он всё никак не мог поверить, что его так легко победили. Он изо всех сил старался показать своё мастерство, но не смог даже сдвинуть Бай Цзюньяня с места.

Зазабар покраснел и повернулся, чтобы посмотреть на Бай Цзюньяна с хипповской улыбкой на лице: «Вот, подожди, мой монгольский воин восстановит это унижение для короля».

Бай Цзюньянь тоже резко усмехнулся в ответ: «Принц такой темпераментный!». Тайно надавливая на талию Зазабара, он услышал болезненный выдох Зазабара, а затем отпустил его, находясь в приятном настроении.

Монголы поспешно подняли Зазабара, в их глазах был гнев. Третий принц был их будущим владыкой, но они были так унижены. Они поклялись опозорить принца Ся Го.

Каждая из двух сторон выбрала по пять человек для игры друг против друга, каждый из которых должен быть победить или проиграть. В конце концов, Ся Го одержал победу, выиграв из трёх партий все три партии.

Лицо Катута было чрезвычайно искажено. Цель этого соревнования состояла в том, чтобы заставить своих воинов сдерживать Ся Го, но они не ожидали, что Ся Го тоже сожмётся, и они недооценили Ся Го.

Он сжал кулак: «Спасибо тебе, Ся Го, за твое просветление, монголы поклоняются тебе».