Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 218 - Гора Цзяо. Возвращение государя

[1] 君 jūn цзюнь — государь, господин; отец; эпист.: Вы; милостивый государь.

Он опустил голову.

Опустил голову и…

Казалось, кровь в его жилах потекла в обратном направлении, а в ушах загудело и зажужжало. Ведь перед ним был... Бугуй.

Он держал в руке то самое непревзойденное божественное оружие, что прошло с ним через сотни битв, его меч Бугуй!

Словно полная злобы коварная черная птица, длинный меч появился посреди этой непроглядной тьмы. В тонкой рукояти и закаленной стали чувствовалась неукротимая мощь и опасная грация истинно танского меча[2], что не нуждался в ножнах. Сложно было не узнать его…

[2] 唐刀 tángdāo тандао — прямой меч периода династии Тан 唐 618—906 гг.

На инкрустированном в рукоять золотом кольце было написано:

Бугуй… Без возврата…

Помню цвета яшмы поле зеленое, помню тот киноварный мост[3].

[3] 碧野朱桥 bìyě zhūqiáo бие чжуцяо «как яшма поле зеленое и киноварный мост» — аллегория для описания чувства ностальгии при воспоминании о расставании с первой/юношеской любовью.

Минул еще один год, государь так и не вернулся[4] домой.

[4] 不归 bù guī «без возврата» — не вернуться (домой).

От переводчика: исходя из этих строк, можно предположить, что государь (цзюнь), который не вернулся (бу гуй) домой — это не столько император, сколько Чу Ваньнин, которого больше не вернуть, как и ушедшую юность/первую любовь.

Боль была такая, словно его ударило молнией. Свет в сузившихся до размеров кончика иглы зрачках почти погас. Лицо стало бледнее, чем у мертвеца и свирепее, чем у самого злобного призрака.

— Нет... Нет… Нет!.. Не надо!

В отчаянии он отбросил Бугуй, но привязанное к его сердцу божественное оружие не упало на землю, а просто само вошло в ножны на его поясе.

— Нет! — запаниковавший Мо Жань попытался призвать Цзяньгуй, но тот не отозвался. Он снова и снова призывал его, но божественная плеть из алой ивовой лозы так и не откликнулась на его зов.

Не было Цзяньгуя, не было его ивовой плети.

Теперь только Бугуй был готов следовать за ним.

— А сейчас ты мне веришь?

На этот раз призрачная фигура сгустилась еще быстрее, почти мгновенно сформировав из клубящегося вокруг черного тумана конечности, торс и голову…

Мо Жань отказывался верить.

Он решительно отказывался в это верить.

Не удостоив облако черного дыма даже прощальным взглядом, он бросился бежать к видневшемуся в конце тоннеля свету.

Это была иллюзия, созданная Сюй Шуанлинем... это просто иллюзия…

Нужно добраться до источника света, и все будет кончено.

Он бешено мчался в ту сторону, не разбирая дороги.

И тут его предплечье опять ухватила чья-то рука.

Не желая обращать внимания на назойливого призрака, Мо Жань сбросил руку наглеца и сердито закричал:

— Проваливай! Проваливай отсюда! Что есть правда? Можешь ли ты лучше меня знать, что есть правда? Я знаю, что все было реально! Он хорошо ко мне относится — это правда! Он не умер — это правда! Разве может быть ложью все то, что мы испытали вместе с ним на протяжении всех этих лет?! Озеро Цзиньчэн, Персиковый Источник, Призрачное Царство и город Цайде, где мы поженились и навек сплели наши волосы…

Его пламенную речь прервал мягкий тихий вздох:

— А-Жань, а почему ты не помнишь, как мы связали наши волосы?

Резко оглянувшись, он увидел, как черный туман еще сильнее сгустился, приняв форму прекрасной девы, чье лицо было изысканнее цветущего лотоса. Воистину, поразительная красота этой женщины не имела себе равных в мире людей. Она нежно прильнула к нему, положив ему на грудь украшенную многочисленными драгоценными шпильками прелестную головку. У нее была та же прическа, что и в день их свадьбы, да и одета она была в точно такое же ярко-красное платье.

— Помнишь, на горном пике Сюйин, когда я не смогла больше идти, ты понес меня на спине. Тогда ты сказал мне, что с этого момента я не должна называть тебя «Ваше Величество», а могу обращаться к тебе только по имени «А-Жань». Неужели ты забыл даже это?

Ее улыбка была мягче травы, однако руки обладали невероятной силой.

Мо Жань с большим трудом вырвался из ее крепких объятий. От мертвой хватки этой женщины у него на запястьях появились багровые синяки. Нет, это определенно была не Сун Цютун... Оставив ее позади, он упрямо продолжил двигаться вперед... Белый свет сиял все ближе и ближе…

Казалось, на уровне инстинктов он точно знал, что именно там находится выход.

Вон там... Просто надо дойти…

Он услышал, как позади него Сун Цютун рассмеялась, а потом сказала:

— Ваше Величество, и куда это вы так спешите? Чу Ваньнин мертв, вы ведь сами сжили его со свету, куда же вы теперь так стремитесь попасть?

— …Там что-то есть…

На самом деле, он ничего уже и не слышал. Вырвавшись из когтей требующих его жизнь призраков и подавляющего его веру в себя злого духа, он отодвинул все звуки на задворки своего сознания и помчался со всех ног туда, где вдалеке маячил белый свет. С каждым его шагом он становился все ярче и ярче, сам же Мо Жань был похож на утопающего, который, оттолкнувшись от дна, изо всех сил двигает руками и ногами, прорываясь сквозь толщу воды, отчаянно пытается достигнуть поверхности моря.

И вдруг!

Мрак исчез. Он вынырнул из темноты и оказался в наполненном величественным белым сиянием бескрайнем пространстве.

Мо Жань задыхался, ноги все еще подкашивались от слабости, а дыхание было частым и глубоким, как у только что вынырнувшего из воды человека. Ему никак не удавалось приспособиться к слепящему свету, поэтому пришлось поднять руку, чтобы прикрыть глаза. Через какое-то время он услышал щебетание птиц и почувствовал слабый аромат цветущей яблони.

Мо Жань медленно открыл глаза.

И где же он?

Первое, что он увидел, были ветви пышно цветущей крабовой яблони, похожие на вытканные на парче облака цвета алой зари.

Нет, определенно, это место не имело ничего общего с храмом Тяньгун ордена Жуфэн.

Эта иллюзия... неужели она все еще не закончилась?

Его разум и сердце затрещали по швам и начали медленно разваливаться на части. Он вдруг потерял уверенность в том, кто он такой, где сон, а где явь.

Он сел, и упавший на кончик его носа яблоневый цветок вспорхнул ему на колено.

Он… сел?

Только в этот момент Мо Жань осознал, что до этого лежал, и сейчас все выглядело так, словно он только что очнулся от кошмара. Оглядевшись, он увидел, что над ним нависает пагода Тунтянь Пика Сышэн, а сам он в полном одиночестве сидит в абсолютно черном открытом гробу.

В тот же миг Мо Жань почувствовал, как лютый холод сковал его тело до кончиков пальцев.

Отойдя от первого шока, он медленно встал и, пошатываясь, выбрался из гроба. Перед ним стоял надгробный камень, на котором не было выбито ни единого слова. Рядом с ним стояла чашка с пельменями и несколько пиал с его любимыми закусками. Он долго смотрел на них, после чего опять уставился на гроб.

Нет…

Нет.

Кошмар еще не закончился.

Он провалился на еще более глубокий уровень кошмара или же на самом деле уже очнулся?

Могли ли слова той призрачной тени оказаться правдой?

Неужели он действительно просто принял яд, лег в гроб под пагодой Тунтянь и увидел долгий и очень детальный сон? Во сне все… все это…

Однако в этой иллюзии все было совсем не так, как он помнил. Тогда, перед своей смертью, он точно прогнал всех прочь, но теперь уже на полпути ему навстречу выбежала группа людей, среди которых был служивший ему на протяжении многих лет старик Лю. В руках у старого слуги была шкатулка, а морщинистое лицо лучилось от радости:

— Ваше Величество, Божественная Панацея Возрождения[5] найдена! Это и есть Божественная Панацея Возрождения!

[5] 重生仙药 chóngshēng xiānyào чжуншэн сяньяо «второго рождения/возрождения божественное лекарство». В мифах и легендах 仙药 xiānyào — волшебное средство (обычно в виде пилюли/таблетки), созданное богами, приняв которое, можно стать бессмертным.

Он резко остановился.

Вместе со старым слугой люди вокруг него почтительно преклонили колени. Дрожащие иссохшие руки старика Лю протянули Мо Жаню парчовую шкатулку. Срывающимся хриплым голосом он объявил:

— Это божественная панацея! То самое чудодейственное средство, что Ваше Величество так долго стремились обрести. Наконец-то, боги услышали наши молитвы и послали нам эту малость.

Ошарашенный Мо Жань пробормотал:

— Нет… Разве я не прогнал вас? Я ведь приказал вам всем спуститься с горы?

Услышав его слова, смертельно побледневшие слуги начали повинно кланяться до земли. Даже на лице старика Лю отразился панический страх:

— Ваше Величество, отчего же вы хотите прогнать нас? На самом деле, неужели этот старый слуга больше не может хорошо послужить вам? Ваш старый слуга…

— А как насчет Десяти Великих орденов?

Смущенный старик Лю поднял на него непонимающий взгляд:

— Что за Десять Великих орденов? Ваше Величество, что с вами?

Не зная, как объяснить, Мо Жань потянул его из рощи обратно к пагоде Тунтянь, чтобы указать на место своего прижизненного захоронения:

— Посмотри туда, я только что спал там, я…

Обернувшись, он обнаружил, что гроб и могила исчезли.

Там были только могилы его императрицы и наложницы, на надгробиях которых, словно собачьим когтем, были нацарапаны данные им Мо Вэйюем посмертные имена.

Мо Жань: — …

Старик Лю с тревогой спросил:

— Ваше Величество, что случилось?

— Я... — Мо Жань в оцепенении уставился на две могилы. Его разум пребывал в полном смятении. В какой-то момент он понял, что все это было подделкой, но затем его сознание опять потеряло ясность, так что ему стало сложно сказать, где и в каком году он сейчас находится.

Старик Лю со вздохом сказал:

— Ваше Величество слишком обеспокоен. Вам приснилось что-то?

— Это не сон... — пробормотал смертельно побледневший Мо Жань. Не в силах поверить, он снова и снова качал головой. — Нет, конечно это сон… — какое-то время он бубнил себе под нос противоречащие друг другу утверждения, а потом вдруг резко повернул голову и уставился на старика Лю. — Так что там насчет панацеи для возрождения?

Старик снова протянул ему шкатулку, но Мо Жань не стал брать ее, а просто открыл крышку. Внутри лежала сияющая мягким светом, белая, как нефрит, таблетка.

Дрожащими пальцами Мо Жань осторожно взял ее и, судорожно сглотнув, тут же направился в сторону Павильона Алого Лотоса.

Однако прежде чем он успел сделать первый шаг, старик Лю внезапно схватил его за рукав. Нервы Мо Жаня были словно туго натянутые струны, что могли порваться при любом неосторожном движении пальцев. Он повернул голову и раздраженно спросил:

— В чем дело?

Старик Лю, который еще минуту назад был весьма покорен и любезен, вдруг потемнел лицом. Со странным блеском в глазах, он мрачно сказал:

— Ваше Величество, а вы направлением не ошиблись?

— Что ты хочешь этим сказать?..

— Место, куда следует отправиться Вашему Величеству, — это Платформа Призыва Души[6], — пока старик Лю говорил, нарочито медленно растягивая слова, прочие слуги окружили их плотным кольцом. — Ваше Величество, разве все эти годы вы денно и нощно не размышляли о том, как воскресить вашего старшего соученика Ши Минцзина?

[6] 招魂台 zhāohún tái чжаохунь тай «платформа/помост/башня для призыва душ умерших».

— Я…

— Теперь, когда Божественная Панацея Возрождения в ваших руках, почему Ваше Величество вместо того, чтобы отправиться к Платформе Призыва Души спешит в Павильон Алого Лотоса? — тихо и мрачно спросил старик Лю. — Ради этого метода возрождения император истребил несчетное множество людей и сравнял с землей Духовную школу Жуфэн, утопив этот мир в реках крови и слез. Возможно ли, что после всех этих деяний, в конечном итоге Его Величество готовы переступить через свои первоначальные намерения и положить эту чудодейственную таблетку в рот другого человека?

Душа Мо Жаня пришла в смятение. Крепко сжав в руке таблетку божественной панацеи, он пробормотал:

— Ты не понимаешь.

— Ваше Величество, вам нужно пойти на Платформу Призыва Души, вы не должны ходить в Павильон Алого Лотоса, — призрачные лица со сверкающими страшным потусторонним светом глазами окружили его, — Ваше Величество, вам нужно пойти на Платформу Призыва Души, вы не должны ходить в Павильон Алого Лотоса!

Мо Жань, готовый до последнего вздоха защищать попавшую в его руки божественную панацею, смертельно побледнел:

— Вы все, убирайтесь с моего пути!

— Ваше Величество, вам нужно пойти на Платформу Призыва Души…

— Прочь с дороги!

Когда он схватился за ледяную рукоять Бугуя и направил свой меч на эти пародии на людей, они, казалось, на мгновение съежились, но затем их зрачки стали длинными и узкими, как у змей, а губы искривились в насмешливых ухмылках.

— Ты получишь по заслугам…

— Думаешь, ты можешь что-то изменить?

— Хочешь нарушить обещание.

— Какой непостоянный, раньше-то по другому пел.

— Эй, разве такой бессердечный человек достоин обладать божественной панацеей?

— Нужно вернуть божественную панацею! Отберите ее у него!

Защищая божественную панацею, одним взмахом меча Мо Жань проложил себе кровавую тропу и устремился к горе Наньфэн Пика Сышэн. Сон это или реальность, он точно знал, что Чу Ваньнин был там... живой или мертвый. Он должен был пойти туда, он должен быть рядом с Чу Ваньнином, чтобы его душа обрела покой.

Когда Мо Жань подбежал к границе барьера, накрывающего Павильон Алого Лотоса, старик Лю и все остальные его преследователи остались далеко позади.

Бросив один короткий взгляд назад, он закрыл за собой калитку из зеленого бамбука. Ему не хотелось видеть здесь посторонних людей. Пока в этом Павильоне Алого Лотоса есть он и…

— Учитель?

Его глаза расширились от удивления, когда он увидел Чу Ваньнина, в одиночестве стоящего под цветущей яблоней. Его волосы были собраны в высокий хвост, на руках сверкали металлические перчатки. Судя по сосредоточенному выражению лица, он был полностью поглощен предпусковой отладкой почти завершенного Ночного Стража. Поднялся ветер. Сорванные с ветвей бледно-розовые лепестки первым снегом упали на ступени лестницы и легкой рябью зашелестели по заваленному инструментами столу.

Глаза Мо Жаня увлажнились и покраснели, горло перехватило от подступивших рыданий.

— Учитель…

Услышав его голос, Чу Ваньнин поднял голову. Этот человек так увлекся, что прихватил зубами маленький напильник. Увидев Мо Жаня, он с некоторым удивлением вытащил напильник изо рта и, выпрямившись, кивнул ему:

— Почему ты здесь?