Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 199 - Первый ученик Учителя

— Эй, и кто это? Почему только она может открыть гору Хуан? А как же прочие потомки того, кому покорился дух Чжу-Цюэ?

Мо Жань не ответил прямо, а вместо этого сказал:

— Много веков назад дух Чжу-Цюэ был покорен Сун Цяо[1], более известным по второму имени Синъи[2].

[1] 宋乔 sòng qiáo сун цяо «возвышенная песня», где 乔 qiáo высокий/фальшивый/подлый.

[2] 星移 xīngyí синъи «двигать звезды».

Сюэ Мэн побледнел, с языка невольно сорвалось:

— Неужели речь идет о потомке прославленного героя[3] Сун Синъи?!

[3] 化碧 huàbì хуаби «[кровь] превращенная в яшму» — уважительное обращение к истинным патриотам, готовым умереть за отечество.

— Да.

— Это ведь Сун Синъи был последним из племени «прекрасных костяных бабочек», кто смог подняться до звания образцового наставника?

С нечитаемым выражением лица Мо Жань ответил:

— Именно так. А последний человек, который мог бы открыть доступ на гору Хуан, погиб в поглотившем Духовную школу Жуфэн огненном море. Это Сун Цютун.

Сюэ Мэн невольно открыл от изумления рот, но только он собрался что-то сказать, как в отдалении вдруг началась странная суматоха. Группа учеников в темно-зеленых одеждах Усадьбы Битань поспешно окружила место, где главы духовных школ пытались прорваться сквозь магический барьер горы Хуан.

— Глава Ли!

— Глава!

Чу Ваньнин нахмурился и направился к скоплению людей. Пробравшись сквозь толпу, он увидел Ли Усиня, которого поддерживали под руки его ученики. Лицо его было белее листа бумаги, изо рта шла кровь, пачкая седую бороду окровавленной слюной. Губы старика посинели до мертвенной белизны, глаза закатились, сознание помутилось, и голос дрожал:

— Это самое главное… это… самое главное…

Когда духовная сила Ли Усиня иссякла, отдача от магического барьера стала еще сильнее, и давление на оставшихся глав усилилось. Временно занимающий должность главы Палаты Цзяндун Хуан Сяоюэ был значительно слабее остальных глав, и подобное магическое воздействие стало для него слишком трудным испытанием. Он держался из последних сил и даже не смог повернуться, чтобы посмотреть, что случилось. В отличие от него, Цзян Си, лицо которого тоже побелело от напряжения, все же сумел повернуть голову, чтобы оценить состояние Ли Усиня и процедить:

— Он поражен Кошмаром Феникса[4].

[4] 凤凰梦魇 fènghuáng mèngyǎn фэнхуан мэнъянь «кошмарный сон феникса».

К магической защите горы Хуан было прицеплено проклятье, и если заклинатель пытался прорваться, то, открывшись для удара по барьеру, он очень легко мог быть поглощен Кошмаром Феникса.

Это было похоже на иллюзию, созданную Чжайсинь Лю в озере Цзиньчэн, но из Кошмара Феникса было куда труднее выбраться, и пораженный им человек практически не имел шансов проснуться.

Видя состояние своего главы, ученики из Усадьбы Битань опустились на колени и начали громко звать его:

— Глава! Очнитесь, глава!..

Все глубже погружаясь в иллюзию, Ли Усинь вскоре начал безумно хохотать и бредить. Высвободившись из рук поддерживающего его Чжэнь Цунмина, он упал на спину и принялся размахивать руками и ногами, громко хохоча:

— Самое главное... смогу забрать его!.. Самое главное!.. Самое главное!!!

Ученики из других школ, стоявшие чуть поодаль, начали тихо перешептываться:

— Что за «самое главное»?..

Ли Усинь, конечно, не мог им ответить. В своем кошмаре он радостно улыбался, обнажив два ряда липких от кровавой слюны зубов. Он буквально упивался какой-то ему одному известной победой, но спустя минуту в видении что-то изменилось, и его морщинистое и сухое, как древесная кора, лицо застыло, а потом на нем вдруг проявилось негодование.

— Нет!.. Так нельзя! Вы не можете так поступить! Мы же условились, что вы вернете мне свитки с описанием тайной техники фехтования Усадьбы Битань! Вы не можете отказаться от своего слова!

Через мгновение на его лице появилась скорбная маска.

Эти метаморфозы не могли не пугать. Ли Усинь был даосом старой закалки, который больше всего заботился о поддержании своей незапятнанной репутации, не говоря уже о том, что он был главой известной в мире совершенствования духовной школы. Никогда еще люди не видели его таким жалким…

Сейчас он не был похож ни на главу духовной школы, ни на уважаемого даоса.

Да что там, теперь он и на взрослого мужчину похож не был.

Пуская слюни, старик скорбно щурился, словно пытаясь удержать в этих старческих морщинах остатки утерянного достоинства, и жалобно умолял:

— Восемь миллиардов золотом — это слишком много. Это тайное руководство по технике владения мечом изначально принадлежало Усадьбе Битань и моему почтенному наставнику. Да, все верно, когда наша духовная школа была в упадке, нам и правда пришлось продать его вам… Глава… умоляю вас… сбросьте цену…

Услышав его слова, люди начали переглядываться.

Восемь миллиардов золотом?

Руководство по технике владения мечом?

Тут вдруг кто-то вспомнил, что бывший глава Усадьбы Битань обладал вспыльчивым нравом и повышенным чувством справедливости, поэтому часто говорил без обиняков, не щадя чувства других людей, и умудрился настроить против себя всех руководителей духовных школ Верхнего Царства. Когда его орден столкнулся с великим бедствием, никто не захотел протянуть ему руку помощи, и Усадьба Битань быстро стала терять свои позиции. Дошло до того, что этот некогда великий орден три года не мог платить ежемесячное обеспечение своим ученикам. Впоследствии непонятно каким образом этот орден вдруг снова разбогател, но, странное дело, техника Отрезающего воду меча Усадьбы Битань, что столетиями внушала трепет заклинателям всего мира, перестала быть настолько впечатляющей, и ученики, что позднее пытались изучить это тайное искусство, так и не смогли достигнуть уровня предшествующего поколения.

По этой причине люди начали высмеивать Ли Усиня как никчемного учителя, обвиняя его в том, что орден, который раньше негласно называли Усадьбой Непревзойденного меча, по уровню боевых навыков своих учеников скатился на последнее место среди Десяти Великих духовных школ.

Но теперь, услышав произнесенные в бреду слова Ли Усиня, люди начали понимать, что все было не так просто, как казалось на первый взгляд... Неужели для того, чтобы преодолеть кризис после великого бедствия, Усадьбе Битань пришлось продать свою главную ценность — тайное руководство по искусству владения мечом?

Кто же этот мародер? Кто воспользовался чужой бедой, чтобы получить выгоду[5]? Были те, кто сразу заподозрил Гуюэе. Множество косых взглядов тут же обратилось в сторону Цзян Си.

[5] 趁火打劫 chènhuǒdǎjié чэньходацзе «пользуясь пожаром, заняться грабежом» — обр. в знач.: извлекать выгоду из чужих затруднений.

— Неужто это Гуюэе?..

— Может ли это быть отец-наставник главы Цзяна?..

Охваченный душевной болью Ли Усинь продолжал кататься по земле, так что даже Чжэнь Цунмин уже не мог удержать его. Он то рыдал в голос, то громко выл и кричал, потом вдруг поднялся на четвереньки и начал бить земные поклоны, пачкая свежей кровью и соплями все вокруг.

— Верните его мне. Я копил всю жизнь и смог собрать только пять миллиардов сто миллионов золотом, — причитал Ли Усянь, — только пять миллиардов и сто миллионов… Я правда старался изо всех сил, но не смог скопить столько, сколько вы просите. Вы ведь понимаете, что я не могу убивать и грабить людей, чтобы собрать нужную сумму?! Ваш орден каждый день зарабатывает миллионы, а Усадьба Битань никогда не могла похвастаться достатком… я умоляю вас…

После этого «ваш орден каждый день зарабатывает миллионы» даже те, кто изначально не подумал на Цзян Си, посмотрели на него. Торговая Палата Сюаньюань находилась под полным контролем Цзян Си и была крупнейшим черным рынком в мире совершенствования. Если не он, то кто еще это мог быть?

Юный ученик Усадьбы Битань, не совладав с собой, поднял на Цзян Си покрасневшие от гнева глаза и закричал:

— Глава Цзян, значит, три завершающих свитка «Руководства Отрезающего воду меча», жизненно необходимые всем ученикам ордена Битань, на самом деле все это время были в Гуюэе?! Запросить за них восемь миллиардов золотом… Как можно быть таким бесстыжим?!

Цзян Си не успел ответить, как слева от него послышался хриплый голос:

— До выяснения всех обстоятельств, как ты смеешь без доказательств обвинять главу Цзяна?

К всеобщему удивлению, эти слова произнес Хуан Сяоюэ, который, казалось бы, только что едва мог перевести дыхание.

Руки даоса тряслись от напряжения, но все же он бросил последние силы на то, чтобы выразить свою преданность Цзян Си. Впрочем, причины такой внезапной «лояльности» были вполне очевидны для всех присутствующих.

Юноша из усадьбы Битань настолько разозлился, что был готов наброситься на Хуан Сяоюэ, но товарищи по ордену поспешили удержать его от опрометчивого поступка:

— Чжэнь Фу[6], не связывайся с ними.

[6] 甄复 zhēnfù чжэнь фу «воплощенное самообладание».

Мо Жань слегка растерялся.

Услышь он это имя раньше, то так же, как и в случае с Чжэнь Цунмином[7], не смог бы удержаться от смеха, но сейчас, глядя на несчастного обезумевшего старика, который, стоя по колено в грязи, продолжал кланяться, он вдруг почувствовал сильную горечь.

[7] 甄淙明 zhēn cóngmíng чжэнь цунмин — «воплощение ясного взгляда/благоразумия» звучит так же, как и 真聪明 «истинно одаренный умом». От переводчика: имена этих учеников полностью противоположны их поведению.

Ему было совсем не до смеха.

— Пять миллиардов не устроит? Тогда… тогда пять миллиардов и пятьсот миллионов? — Ли Усинь плакал в голос, утирая слезы длинным рукавом. — Пять миллиардов и пятьсот миллионов. Если я отправлюсь в Инчжоу, займусь перепродажей кистей и чернил, а также продам несколько родовых артефактов и духовных камней, то смогу набрать пять миллиардов и пятьсот миллионов… Глава, сделайте доброе дело, будьте милосердны… верните нашему ордену Руководство по искусству владения мечом.

Кланяясь, он так сильно бился головой о землю, что, в конце концов, разбил лоб в кровь.

— Техника Отрезающего воду меча — это душа Усадьбы Битань… — тихо всхлипывал он. — С тех пор, как я возглавил наш орден, моей единственной целью было вернуть наследие, оставленное Первым Учителем. Я положил на это всю свою жизнь, отдал все силы… От черных до седых волос я умолял вашего отца, так же, как прошу сейчас вас… я даже обращался с просьбой к Ло Фэнхуа…

— А?!

Лица многих людей в толпе побледнели.

Ло Фэнхуа?!

Ли Усинь умолял Ло Фэнхуа?!

Так значит это не Гуюэе… это… это…

Люди начали переглядываться. Хотя никто не сдвинулся с места, но все головы в тот же миг повернулись туда, где в стороне от всех стояли Наньгун Сы и Е Ванси.

— Точно! Это Духовная школа Жуфэн!

На этот раз не нужно было следить за словами и понижать голос — и вот уже кто-то громко крикнул:

— Какой позор!

— Теперь понятно, почему за последние десятилетия в школе Жуфэн так стремительно улучшилась техника владения мечом! Они просто присвоили наследие Усадьбы Битань! Скоты!

— На последнем собрании в Линшане Наньгун Сы занял третье место! Разве можно называть человека мастером клинка, если для победы он использовал ворованную технику!

— Как же это отвратительно!

Наньгун Сы застыл на месте, на лице его ясно читалась растерянность и непонимание. Конечно, он ничего не знал о злодеяниях и грязных тайнах своих предшественников. Искупать зло, сотворенное его отцом и дедом, должны были все семьдесят два города Духовной школы Жуфэн, но сейчас весь груз ответственности за былые неблаговидные деяния обрушился на его плечи.

Кровь отхлынула от его лица, но он не пытался сбежать и не проронил ни слова в свое оправдание.

Е Ванси взяла его за руку и потянула прочь, но Наньгун Сы осторожно высвободился и встал перед ней, заслонив от толпы своим телом.

— Надо же, у него оказывается есть совесть…

— Думаешь, у такой скотины, как его папаша, сын — порядочный человек?

Ученики Усадьбы Битань возмущались громче всех:

— Убирайся! Почему ты все еще здесь?!

— Духовная школа Жуфэн уже вылетела из Десятки Великих орденов! Нечего тут прохлаждаться! Убирайтесь оба!

— Псы бесстыжие, ни стыда ни совести!

Со всех сторон слышались возбужденные крики, брань и проклятья, на каждом обращенном к Наньгун Сы лице отчетливо читалась ненависть.

Тут кто-то из толпы вырвался вперед. Взметнулись полы бирюзового одеяния, и один из учеников Усадьбы Битань схватил Наньгун Сы за грудки.

— А-Сы! — испуганно вскрикнула Е Ванси. Наньгун Сы успел оттолкнуть ее в сторону, прежде чем ученик Усадьбы Битань повалил его на землю и начал осыпать градом ударов. Он бил его по лицу, по ребрам, в живот, и хотя этот парень не использовал духовную силу, но, охваченный бешенством, вкладывал в каждый удар всю свою силу и ярость.

В этот момент вдруг раздался холодный голос, который строго приказал:

— Прекрати.

Кулак, который должен был разбить лицо Наньгун Сы, замер на полпути. Лежавший в грязи обессиленный наследник ордена Жуфэн закашлялся и отхаркнул кровавую слюну.

Разгневанный ученик замахнулся, чтобы добить его, но его рука была перехвачена на полпути.

В гневе юноша повернул голову и рявкнул:

— Ах ты тварь! Не стоило тебе…

И замолк, так и не договорив.

Потому что перед ним стоял самый сильный заклинатель мира совершенствования — образцовый наставник Чу Ваньнин.

— Прекрати.

Глаза Чу Ваньнина, словно два омута с ледяной водой, смотрели на него сверху вниз. Выражение лица образцового наставника в этот миг было сложно описать словами: казалось, на нем не дрогнул ни один мускул, но в то же время отразилось очень много самых противоречивых эмоций.

Чу Ваньнин еще крепче сжал руку разгневанного ученика Ли Усиня и, поджав губы, добавил:

— Хватит бить.

Наньгун Сы опять закашлялся и отхаркнул кровавый сгусток. Е Ванси бросилась к нему на помощь, но он отмахнулся от нее:

— Не вмешивайся. Я должен взять ответственность за деяния Духовной школы Жуфэн и ответить за все вместо моего отца.

Услышав это, вспыльчивый ученик Усадьбы Битань еще больше разозлился и попытался высвободить руку из пальцев Чу Ваньнина, чтобы продолжить драку.

Чу Ваньнин нахмурился еще сильнее:

— Хватит драться.

— Не нужно вам в это вмешиваться! Вы человек с Пика Сышэн, и это дело вас никак не касается! — юнец настолько обезумел, что, повернувшись к Чу Ваньнину, на глазах у всех начал орать на него. — Как они могли так поступить с моим наставником?! Как же так?! Отчего такое отношение к Усадьбе Битань? Сколько лет наш орден для Жуфэн был и коровой, и лошадью!! Как же так?.. За что они так с нами?!

Он вскочил на ноги и завыл в голос, а позади него стенал Ли Усинь.

В бреду глава Усадьбы Битань продолжал униженно молить о снисхождении существующего только в его пораженном кошмаром сознании Наньгун Лю:

— Ло Фэнхуа сказал, что хотел бы выменять для меня руководство по владению мечом… но он не знает, где оно находится… Вы обещали мне… Глава… вы мне обещали!.. В этом году мне исполнится семьдесят девять лет, возможно, жить мне осталось совсем недолго. Я столько лет совершенствовался, но так и не смог пройти последнюю ступень до бессмертия. Это значит, сбросив бренную оболочку, я не вознесусь на Небеса и не смогу вновь увидеть моего наставника… Единственное дело, что он поручил мне перед уходом... я так и не смог его выполнить, — каждое слово Ли Усиня падало в толпу, словно выхарканный им сгусток крови. — Я не имею права не выполнить его волю, глава!.. — громко взвыл он. — Верните его мне… верните то, что принадлежит Усадьбе Битань… отдайте этому старику!.. Я умоляю вас!..

Ученика Усадьбы Битань била нервная дрожь, рука Чу Ваньнина также немного дрожала.

В глазах юноши, полных ненависти и непонимания, стояли слезы.

Несмотря на все попытки, он так и не смог вырваться и, в конце концов, не сдержавшись, плюнул на щеку Чу Ваньнина со словами:

— Разве так поступает образцовый наставник? Все вы — бездушные звери!

— Учитель!

— Мо Жань, стой на месте! Не подходи!

Чу Ваньнин разжал руку, освобождая юношу, который тут же снова бросился с кулаками на раненого Наньгун Сы. Но внезапно перед ним вспыхнул золотой свет, и магический барьер с цветами яблони накрыл Наньгун Сы и Е Ванси, надежно защитив их от толпы разъяренных людей.

Стоявший на коленях Чу Ваньнин медленно поднялся с земли и посмотрел на мешанину из лиц разгоряченных и громко галдящих людей.

На одной стороне стоял он, на другой — лил кровавые слезы скорбящий Ли Усинь.

Словно ветка, сломавшаяся в морозный день, старческий голос Ли Усиня пронзил небесный свод:

— Пять миллиардов пятьсот миллионов по-прежнему недостаточно?..

В своем кошмаре старик все еще пытался торговаться с Наньгун Лю.

Униженный до смерти.

Такой невыносимо жалкий.

Потерявший достоинство несчастный старик, опустившийся на самое дно.

— Пять миллиардов восемьсот миллионов?

Услышав его дрожащий голос, Чу Ваньнин закрыл глаза. Под широкими рукавами его подрагивающие пальцы сжались в кулаки.

В конце концов, внятно и четко выговаривая каждое слово, он сказал:

— В прошлом мы были дружны с Жун Янь. Наньгун Сы — сын госпожи Жун.

У подножия горы Хуан более тысячи человек затихли, слушая безумный вой Ли Усиня и холодный голос Чу Ваньнина.

С одной стороны бредил Ли Усинь:

— Пять миллиардов восемьсот миллионов золотом! Глава, этого хватит? Это ведь всего три свитка «Руководства Отрезающего воду меча»!..

С другой — звучал глубокий и ясный голос Чу Ваньнина:

— Когда я покинул храмовую гору и спустился в смертный мир, у меня не было денег, и я не знал, как их заработать. Благодаря милости госпожи Жун мне было дозволено временно остаться в Духовной школе Жуфэн.

Он сделал паузу. Какое-то время в воцарившейся тишине были слышны лишь тихие всхлипы Ли Усиня.

— Однажды госпожа Жун попросила меня взять ее сына Наньгун Сы в ученики. Тогда я был очень молод и побоялся не справиться с такой ответственностью, поэтому не дал ей прямого ответа. И все же в тот год…

Чу Ваньнин повернул голову, чтобы взглянуть на лежащего на земле Наньгун Сы, после чего медленно, слово за словом, обнародовал правду, которую Наньгун Сы успел забыть:

— В тот год госпожа Жун привела своего маленького сына и вместе с ним три раза поклонилась мне в храме предков, совершив обряд передачи Наньгун Сы мне в ученики. Если бы я решил остаться в Духовной школе Жуфэн, подросший Наньгун Сы должен был стать моим личным учеником и почитать меня как своего наставника.

Чу Ваньнин поднял взгляд и во всеуслышание объявил:

— Наньгун Сы — мой ученик.

При этих словах Сюэ Мэн побелел как полотно!

Мо Жань и Ши Мэй тоже переменились в лице, но, не проронив ни звука, просто продолжали смотреть на Чу Ваньнина.

— Всем известно, что долг отца ложится на сына, но также говорят, что учитель на один день — второй отец на всю жизнь. Раз уж я принял три церемониальных поклона от Наньгун Сы, значит он имеет право называть меня отцом-наставником, — объявил Чу Ваньнин. — Теперь, зная, что его отец-наставник все еще здесь, если вы ищете мести, желаете и дальше бить и бранить моего ученика… я стою перед вами, и я не буду сопротивляться.

— Учитель!

— Учитель!..

Мо Жань, Сюэ Мэн и Ши Мэй одновременно упали на колени, Наньгун Сы тоже попытался приподняться. Из его рта продолжала течь кровь, из-за чего он мог лишь невнятно бормотать:

— Нет… я не кланялся… Я не кланялся… у меня нет отца-наставника… у меня нет учителя…

В это же время Ли Усинь вдруг испустил протяжный крик. Его усы и борода взметнулись подобно метели, когда, запрокинув голову к небесам, он широко открыл глаза, из которых потекли кровавые слезы и, задыхаясь, провыл:

— Пять миллиардов девятьсот миллионов, столько хватит? Глава Наньгун… Пять миллиардов девятьсот миллионов… это ведь очень много… Пожалей старика! Оставь мне хотя бы пару монет на гроб… ладно? Ладно?!

Он запрокинул голову так, что, казалось, еще немного — и вздувшиеся на его шее вены лопнут и она оторвется:

— Ладно!

После третьего «ладно» из горла Ли Усиня фонтаном хлынула кровь, и он умер.

Мертвое тело с глухим стуком упало на землю.

Уважаемый глава самого слабого из Десяти Великих орденов. При жизни, чтобы снискать расположение других духовных школ, он старался угождать всем, чем заслужил репутацию шута и навязчивого старикашки. Чтобы вернуть своему ордену три свитка «Руководства Отрезающего воду меча», он был обречен вести заурядную жизнь без особых свершений и, вот ирония, даже так не смог его выкупить.

Отброс и неудачник, полная посредственность.

Вот так, широко распахнув глаза, человек, что жил как пыль, упал в пыль и смешался с грязью.

Он умер.

Когда поднялся ветер, на лицах людей отразились самые разные эмоции, но никто не посмел нарушить тишину.

Мо Жань вдруг вспомнил, что на горе Цзяо спрятаны несметные сокровища, которые смогли бы возродить из пепла любую духовную школу. В конце концов, об этом знали даже в Палате Цзяндун, и Усадьба Битань, которая всегда была так близка к Духовной школе Жуфэн, не могла не понимать, что это значит.

После смерти Наньгун Лю большие и малые духовные школы пытались схватить Наньгун Сы и Е Ванси, и хотя все они утверждали, что ими движет чувство справедливой мести, было очевидно, что единственной их целью были несметные богатства горы Цзяо.

И только Усадьба Битань не включилась в эту гонку.

Все, что пыталась сделать Усадьба Битань, чтобы приспособиться к резко изменившемуся миру — это неловко и неуклюже, подчас используя самые глупые методы, подружиться с Пиком Сышэн и Гуюэе, надеясь, что в будущем они будут взаимно поддерживать друг друга.

Ли Усинь даже и не подумал о возможности прибрать к рукам все сокровища Духовной школы Жуфэн, а ведь было совершенно очевидно, что всю жизнь главы Ли этот орден унижал и эксплуатировал его и Усадьбу Битань.

Может, из-за того, что долгие годы его притесняли и использовали, этот старикан в глубине души понял, что, конечно, нужно стремиться к богатству, но не стоит ради него поступаться честью и совестью.

Мо Жань издали посмотрел на лежащего в пыли Ли Усиня, — на этого грязного, жалкого и даже в чем-то смешного старика — и внезапно осознал, почему в тот ужасный день, когда рухнула Духовная школа Жуфэн, он поменял к нему свое отношение. Когда охваченные паникой люди, думая лишь о сохранении своей жизни, пустились в бега, этот старикан тоже боялся и хотел сбежать, но, несмотря на свой страх, остался, чтобы помочь.

Совершенно очевидно, в той ситуации с его навыками он был почти бесполезен, но все же скрепя сердце он остался вместе с ними посреди бушующего моря пламени.

Именно его меч спас десятки человеческих жизней, которые, в общем-то, не имели к нему никакого отношения.

Говорят, что основатель Усадьбы Битань, овладев искусством Отрезающего воду меча, мог заставить расступиться воды реки и открыть дверь в небеса, поэтому в историю он вошел как Великий мастер клинка.

Ли Усиню не хватало всего трех свитков Руководства, чтобы овладеть этой изумительно прекрасной техникой и стать мастером клинка.

Все, что смог сделать этот человек — просто увеличить свой меч и вывезти из бушующего моря огня совершенно незнакомых ему людей, среди которых были и ученики ордена Жуфэн. Одного за другим он смог вырвать их из всепоглощающего пламени и вернуть в мир живых.

Автору есть что сказать:

сегодня вечером представления не будет.

Не имеет значения, умер главный персонаж или второстепенный, неважно, положительный он герой или отрицательный — пока он сохраняет остатки человечности, я буду следовать старому правилу и не позволю моему маленькому театру испортить атмосферу. Всех целую ~