Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 118

Тан Шиши смотрела на парчовый мешочек, ее лицо постепенно становилось белым. Вдовствующая императрица Яо сказала, что это лекарство для укрепления организма, но как Тан Шиши не могла догадаться, что это яд?

Мозг Тан Шиши гудел, словно в пустоте, она не ощущала существования своих конечностей. Только через некоторое время Тан Шиши пришла в себя, мягко улыбнулась и сказала: 

— Князь очень строго контролирует свои основные потребности. Он не пьет ничего неизвестного происхождения. Боюсь, что отравлять его нецелесообразно.

Вдовствующая императрица Яо посмотрела на цвет лица Тан Шиши и медленно сказала: 

— Он не пьет ничего от посторонних, но если ты лично дашь ему это, он не будет сомневаться. Цзин-ванфэй, что скажешь?

— Положение ничтожной скромно и не имеет никакого влияния. Ничтожная может занимать место в резиденции Цзин-вана только благодаря своему ребенку. На самом деле, ничтожная совсем не важна в сердце Цзин-вана. Боюсь, ничтожная не сможет найти шанс.

Вдовствующая императрица Яо улыбнулась, но ее глаза были лишены тепла: 

— Ты не можешь найти или не хочешь?

Тан Шиши поджала губы, понимая, что ей больше не нужно искать оправдания. Вдовствующая императрица Яо начала сомневаться в ней.

Либо взять этот мешочек с лекарством, чтобы продолжить пользоваться доверием вдовствующей императрицы Яо, либо полностью отказаться и порвать отношения с вдовствующей императрицей Яо.

Тан Шиши давно ждала этого дня. Она знала, что недостаточно умна, недостаточно сообразительна и недостаточно хороша в актерском мастерстве. Это был лишь вопрос времени, когда вдовствующая императрица усомнится в ней. Однако Тан Шиши не ожидала, что этот день наступит так скоро.

Она еще не успела полностью обосноваться в резиденции Цзин-вана и не утвердила своего сына в качестве наследника. Тан Шиши думала, что сможет использовать вдовствующую императрицу Яо, чтобы отстранить Чжао Цзысюнь, а затем устроить разборки с вдовствующей императрицей Яо.

К сожалению, небеса не были к ней благосклонны, и все произошло слишком рано.

Тан Шиши не двигалась с места, а вдовствующая императрица Яо тоже ждала ее. Тан Шиши понимала, что не может долго молчать и должна ответить немедленно. Вдовствующая императрица Яо не была бы настолько глупа, чтобы дать ей яд, подобный стреле ядовитого дерева. Сейчас в этом мешочке, скорее всего, находился яд медленного действия. В любом случае Чжао Чэнцзюнь рано или поздно умрет. Если она возьмет яд и даст Чжао Чэнцзюнь немного выпить, это не повлияет на конечный результат. Таким образом, она сможет и дальше пользоваться покровительством вдовствующей императрицы Яо и с помощью вдовствующей императрицы Яо утвердить Чжао Цзыгао в качестве шицзы.

Всего этого она желала больше всего. Тан Шиши понимала, что сейчас она должна протянуть руку и взять мешочек с лекарством, чтобы показать свою преданность вдовствующей императрице Яо. Пока она будет держать его в руках, все ее проблемы разрешатся, и она даже сможет помочь своему сыну стать шицзы.

Но по какой-то причине Тан Шиши не могла пошевелиться. Тан Шиши долгое время находилась в патовой ситуации. Вдруг она встала и сделала шаг назад. Дрожащим голосом она произнесла: 

— Вдовствующая императрица…

Тан Шиши не стала говорить дальше, но вдовствующая императрица Яо и так знала ее ответ. Вдовствующая императрица Яо отбросила парчовый мешочек в сторону и с усмешкой сказала: 

— Цзин-ванфэй и Цзин-ван вправду искренне любят друг друга. Ты быстро отказалась, даже не посмотрев, что там лежит. Ты влюблена в этого моего доброго сына и не хочешь, чтобы он подвергался даже малейшей опасности.

Тан Шиши опустила голову и промолчала. Она не знала, действительно ли в парчовом мешочке был яд, может быть, вдовствующая императрица Яо ее обманула, но что, если это правда? Минуту назад он сопровождал ее, чтобы выиграть фонарь, и купил засахаренные плоды. Сладость сиропа, казалось, все еще оставалась на кончике ее языка. Как могла Тан Шиши, не изменившись в лице, добавить в чай незнакомый ей лекарственный порошок?

Если она возьмет эту бутылочку с лекарством, то независимо от того, правда это или подделка, узнает Чжао Чэнцзюнь или нет, ей и Чжао Чэнцзюнь придет конец. Если Чжао Чэнцзюнь узнает об этом позже, что он будет делать? Он может смириться с этим, но будет держать это в сердце, может использовать ту же схему, чтобы разобраться с ней, или же устроить еще одну комнату для наложниц, как Чжао Цзысюнь, и с тех пор не обращать внимания на свою жену. Тан Шиши не знала, откуда у нее взялась смелость отказать вдовствующей императрице Яо, но, вспоминая эти сцены, она чувствовала, что не может дышать.

Тан Шиши глубоко впилась ногтями в ладонь и тщетно пыталась понять: 

— Вдовствующая императрица,  не знаю, кто спровоцировал Вас, что Вы подозреваете ничтожную, несмотря ни на что. Может быть, это какое-то недопонимание?

— Недопонимание? - вдовствующая императрица Яо холодно скривила губы и сказала, - если ты считаешь, что скорбящая я тебя неправильно поняла, то просто возьми эту бутылочку с лекарством и дай Цзин-вану выпить ее у меня на глазах. Тан Шиши, ты была всего лишь дочерью купца. Если бы не я, у тебя никогда бы не было возможности соприкоснуться с влиянием княжеских отпрысков. Твое положение княгини было присвоено скорбящей мной, а твой статус был вознагражден мной, включая твоего сына. Без скорбящей меня тебе не выжить. Неужели ты собираешься предать скорбящую меня, и укусить руку, которая тебя кормит?

Рука Тан Шиши была крепко сжата, а пальцы уже похолодели. Она замолчала на мгновение и прошептала: 

— Простите, вдовствующая императрица. Ничтожная не может.

Не может. Вдовствующая императрица Яо рассмеялась. Она облокотилась на перила кушетки и рассматривала свои ногти, затем вдруг стала враждебной и смахнула на пол все, что стояло на столе. Раздался пронзительный звук бьющегося фарфора, горячая вода и осколки фарфора разлетелись в разные стороны, Тан Шиши усилием воли заставила себя не шевелиться и не уклоняться.

— Хорошо, очень хорошо! - вдовствующая императрица Яо была очень зла, ее глаза, как ножи, злобно смотрели на Тан Шиши, так и норовя проткнуть ее насквозь, - скорбящая я очень хорошо к тебе отношусь, а ты так отплатила мне за это. Скорбящая я знаю бесчисленное множество людей, но от тебя такого не ожидала. Неужели ты думаешь, что я не смогу сдвинуть тебя с места, когда тебе благоволит Чжао Чэнцзюнь? Это просто смешно. Чжао Чэнцзюнь только использует тебя в своих интересах. Скорбящая я могу сказать тебе прямо, что Чжао Чэнцзюнь не искренен с тобой, ибо ты была послана мной. С самого начала ты была пешкой на его шахматной доске.

Слова вдовствующей императрицы Яо, несомненно, задели больное место Тан Шиши, чего она боялась больше всего. Чжао Цзыгао был ребенком Чжао Чэнцзюнь, и Тан Шиши верила, что Чжао Чэнцзюнь не станет плохо относиться к своей плоти и крови. Но как же она сама?

После того как Чжао Чэнцзюнь завершит свое великое дело и свергнет вдовствующую императрицу Яо, нужно ли было еще хранить эту пешку - Тан Шиши? Чжао Чэнцзюнь чрезмерно потакал ей, был ли он в самом деле искренен или просто притворялся?

Сердце Тан Шиши было в смятении, но она опустила голову, не уступая. Вдовствующая императрица Яо была рассержена, но в то же время находила это смешным. Она дважды усмехнулась, ее лицо внезапно опустилось: 

— В самом деле ты не проронишь слезу, пока не увидишь гроба*. Неужели ты думаешь, что, став княгиней, обретешь спокойствие? Если скорбящая я могу полнять тебя, то могу и упразднить тебя. Ты можешь использовать своего ребенка как спасительную соломинку, но сможешь ли ты защитить свою родную семью, своих родителей, братьев и сестер?

*[不见棺材不落泪 bù jiàn guāncái bù luòlèi

- не проронит слезу, пока не увидит гроба; обр. не сдаваться, держаться до конца, не терять надежды]

Тан Шиши непоколебимо смотрела в землю, ее лицо было бледным, а губы бескровными. Вдовствующая императрица Яо, наконец, затронула семью Тан, чтобы угрожать ей. Она была тщеславна и жадна, настаивала на том, чтобы пробиться в высший круг, вплоть до того, что не боялась совещаться с тигром о том, как заполучить его шкуру*. Если ей это удавалось, значит, жизнь была удачной, а если нет, значит, она заслуживала этого. Она сама сделала свой выбор, так почему она должна впутывать кого-то еще? 

*[与虎谋皮 yǔ hǔ móu pí - совещаться с тигром о том, как получить его шкуру: об участниках дела, преследующих противоположные интересы]

Тан Шиши не волновало ни огромное имущество семьи Тан, ни вымышленное имя богатейшего человека, но она не могла рисковать своей матерью и семьей Ци. Тан Шиши ненавидела Тан Яньянь, но Ци-тайтай была добра к ней и ее матери, а Ци Цзиншэн не сделал ей ничего плохого. Как она могла навредить Ци-тайтай и Ци Цзиншэну из-за своей жадности и глупости?

Тан Шиши медленно подняла голову и спросила: 

— Вдовствующая императрица, что Вам нужно?

Вдовствующая императрица Яо притворно улыбнулась, переменила положение и спокойно ответила: 

— Скорбящая я изначально хотела, чтобы ты отдала лекарство Цзин-вану и стала моим верным помощником, но жаль, что ты не ценишь мою доброту. Но как бы то ни было, кто-то должен выпить эту бутылку с лекарством.

Тан Шиши неожиданно зашевелила пальцы. Она на мгновение задумалась и кивнула: 

— Хорошо.

Ее голос был сухим и хриплым, но она без колебаний двинулась вперед. Она уже собиралась обойти разбитые груды фарфора, но тут услышала с почетного места: 

— Кто разрешил тебе обойти?

Тан Шиши ненадолго приостановила шаги. Она быстро подняла голову и увидела, что на нее холодно смотрят вдовствующая императрица Яо и Фэн-момо. Люди вдовствующей императрицы Яо охраняли ее и внутри, и снаружи, и никто не пришел ее спасать.

Холод медленно проникал от подошв ног по всему телу. Тан Шиши сжала ладонь, решив, что будет не очень больно и пройдет, если она перетерпит. Она поднялась на ноги и уже собиралась наступить на разбитый фарфор, как вдруг снаружи послышался звук шагов.

Тан Шиши была удивлена этим звуком и подсознательно обернулась. В это время дверь с силой толкнули снаружи, и она с громким звуком ударилась о стену. За дверью стоял Чжао Чэнцзюнь с торжественным лицом. Выражение его лица было холодным, а глаза - черными, блестящими. Когда он увидел перед Тан Шиши разбитый фарфор, его взгляд стал острым.

Сзади Чжао Чэнцзюнь окружали многочисленные дворцовые служанки и евнухи. Они пытались остановить Чжао Чэнцзюнь, но за Чжао Чэнцзюнем шли свирепые воины, убивавшие людей и слизывавшие кровь с кончика ножа на поле боя. Евнухи не были противниками этих людей. Битва еще даже не началась, но исход ее был уже предрешен. Чжао Чэнцзюнь ворвался во внутреннюю комнату вдовствующей императрицы Яо, словно вошел туда, где никого не было.

Евнух, стоявший позади, пришел в ярость и закричал: 

— Цзин-ван, что ты делаешь? Неужто намереваешься выступить против вышестоящих?

Чжао Чэнцзюнь с самого начала не обратил внимания на евнуха. Он ворвался во внутреннюю комнату, ни на кого не глядя, направился прямо к Тан Шиши и потянул ее за собой, остановившись лишь в десяти шагах от разбитых осколков фарфора. Чжао Чэнцзюнь опустил голову, чтобы осмотреть Тан Шиши, и спросил: 

— Ты ранена?

Тан Шиши от испуга остолбенела и в оцепенении покачала головой. Когда Чжао Чэнцзюнь увидел, что на ее теле действительно нет никаких повреждений, у него отлегло от сердца. После этого Чжао Чэнцзюнь поднял голову и холодно посмотрел на вдовствующую императрицу Яо, стоявшую неподалеку: 

— Этот князь долго ждал снаружи и не дождался княгини. Не понимаю, чего добивается вдовствующая императрица, задерживая здесь княгиню этого князя?

Вдовствующая императрица Яо была злобна и сердита, когда противостояла Тан Шиши. Увидев Чжао Чэнцзюнь, она сразу же отбросила свою наглость и вернула себе мягкий и вежливый вид: 

— Мы с княгиней разговаривали о повседневных делах и, сами того не заметили, как пролетело время. Напротив, Цзин-ван поспешно ворвался. Интересно, что ты хотел сделать?

Чжао Чэнцзюнь было совершенно наплевать на вопросы императрицы Яо,  он холодно сказал:

— Оказывается, это был простой разговор. Прошло столько времени, что сколько бы слов ни было, все должно быть сказано. Уже поздно. Сначала этот князь заберет княгиню обратно. Прощайте.

Чжао Чэнцзюнь проигнорировал вдовствующую императрицу Яо и, взяв Тан Шиши, сразу же ушел. Вдовствующая императрица Яо пришла в ярость, резко ударила по столу и гневно выругалась: 

— Чжао Чэнцзюнь, ты дерзок! Скорбящая я твоя законная мать, как ты смеешь вести себя так самонадеянно в присутствии скорбящей?

Тан Шиши была так напугана этой битвой, что не могла вымолвить ни слова. Она не ожидала, что Чжао Чэнцзюнь внезапно ворвется во внутрь, и даже не ожидала, что Чжао Чэнцзюнь сразу же, как только войдет, расплачется с вдовствующей императрицей Яо. Они с вдовствующей императрицей Яо враждовали уже давно, но, с другой стороны, всегда сохраняли ложные отношения сыновней и материнской почтительности.

Чжао Чэнцзюнь обхватил плечо Тан Шиши и окружил Тан Шиши со своей стороны, сформировав сильную защитную позу. Чжао Чэнцзюнь холодно оглянулся на вдовствующую императрицу Яо, в его глазах был холодный и прямой, не скрываемый дух: 

— Мой титул был пожалован Его Величеством Шицзуном, и основание на северо-западе было создано мной. Какое отношение к почтенной вдовствующей императрице имеет вассальный правитель, защищающий границу? Это наследие предков-основателей, согласно которому князь должен держать гарнизон на границе и охранять императорский двор. В случае необходимости этот князь обязан входить в столицу во время опасности и устранять вероломных чиновников со стороны императора. Почтенная вдовствующая императрица много лет управляла делами двора от имени своего внука, и срок возвращения власти уже не за горами. В оставшиеся годы почтенная вдовствующая императрица должна заботиться о своем здоровье, воспитывать характер и не бросаться чашкой чая. Не тебе вмешиваться в дела семьи этого князя. 

— Ты, - вдовствующая императрица Яо была в такой ярости, что не могла говорить. Чжао Чэнцзюнь неожиданно назвал ее почтенной вдовствующей императрицей, чтобы напомнить ей о превышении полномочий. С древних времен только вдовствующая императрица выступала за своего юного сына в придворных делах. Как могла бабушка императора вмешиваться? А Чжао Чэнцзюнь угрожал, заявляя, что устранить вероломных чиновников со стороны императора.

Чжао Чэнцзюнь просто проигнорировал вдовствующую императрицу Яо. Он опустил голову и внимательно посмотрел на Тан Шиши: 

— Ты можешь ходить?

Тан Шиши кивнула, что свидетельствовало о том, что она в порядке. Чжао Чэнцзюнь взял Тан Шиши за руку и сказал: 

— Вот и хорошо. Пойдем.

Закончив говорить, он вывел Тан Шиши из комнаты, даже не взглянув на вдовствующую императрицу Яо. Тан Шиши пошатывалась, когда ее уводили. Выйдя на улицу, она увидела, что коридор полон людей, а Яо Пэй’эр тоже вышла из своей личной комнаты, с тревогой глядя в эту сторону.

Чжао Чэнцзюнь действительно решительно и без утайки ворвался внутрь.

Чжао Чэнцзюнь, размахивая руками, потащил Тан Шиши вниз по лестнице. За пределами Лунного павильона Чжао Цзысюнь стоял перед каретой и беспокойно озирался по сторонам. Он постоянно поглядывал в сторону дверного проема. Когда он наконец увидел фигуру Чжао Чэнцзюнь, то обрадовался и поспешил вперед, чтобы окружить его: 

— Отец, Вы наконец-то вышли. Как с вдовствующей императрицей?

Чжао Чэнцзюнь сказал с равнодушным видом:

— Все спокойно. Скажи кучеру, что возвращаемся в резиденцию.

Чжао Цзысюнь обвел взглядом Чжао Чэнцзюнь, а затем Тан Шиши, стоявшую сзади. В конце концов, он ничего не сказал и почтительно согласился: 

— Слушаюсь.

Тан Шиши очень устала за эту ночь, и ее настроение было не таким хорошим, как тогда, когда она рассматривала фонари. Она неохотно села в карету, не желая произносить ни слова.

Чжао Чэнцзюнь встал перед каретой и помог Тан Шиши забраться в нее. Обернувшись назад, он увидел, что остальные кареты стоят спокойно, занавески висят тихо, и никто не оглядывается. Чжао Чэнцзюнь отвел взгляд. Впервые он не решил ехать на лошади, а сел в карету, чтобы сопровождать Тан Шиши.

Тан Шиши прислонилась к карете с закрытыми глазами. Она услышала, как кто-то вошел, и, открыв глаза, обнаружила, что это Чжао Чэнцзюнь. Тан Шиши удивившись,  спросила: 

— Князь, зачем ты зашел?

Чжао Чэнцзюнь сел рядом с ней, ловко обхватил ее голову и положил ее себе на плечо: 

— У тебя сейчас плохое настроение. Я посижу с тобой немного.

Тан Шиши хотела посидеть одна, но после того, как прислонилась к широким, твердым, теплым и сильным плечам Чжао Чэнцзюнь, на удивление не захотела вставать. Она безнадежно закрыла глаза, позволила себе опереться на Чжао Чэнцзюнь и уныло сказала:

— Я в порядке.

— Вот и отлично, - Чжао Чэнцзюнь не стал ее разоблачать и негромко сказал, - я и сам хочу побыть ленивым.

Карета громыхала, а за окном все еще слышались оживленные звуки лоточников. Мир простолюдин, который так возбуждал Тан Шиши, превратился в иллюзорную сцену, внезапно исчезнув, и даже звук стал нечетким.

Тан Шиши медленно считала звуки, издаваемые каретой. Она не знала карты Цзиньлина и не могла определить, куда сейчас едет карета. Однако она знала, что резиденция Цзин-вана становится все ближе и ближе.

Карета, избегая толпы, свернула в укромный переулок. Скорость движения мгновенно возросла. Постепенно шум и суета стихли, и ночь стала спокойной, слышен был только стук кареты по каменным плитам.

Тан Шиши не могла не спросить: 

— Если я обидела вдовствующую императрицу Яо, это доставит тебе много хлопот?

Чжао Чэнцзюнь накрыл руку Тан Шиши своей. Его ладонь была широкой и с небольшим усилием обхватила ее руку: 

— Нет.

— В конце концов, ты сейчас в Цзиньлине, а все твои войска находятся в провинции Сипин. Если что-то случится, они не успеют.

— Ничего не случится, - Чжао Чэнцзюнь прижал голову Тан Шиши к себе, дал ей полностью опереться на свое плечо и сказал, - будь спокойна, будь собой. А об остальном я позабочусь.

Ладонь Чжао Чэнцзюнь была сухой и теплой, а от прикосновения к ее волосам почти невозможно было устоять перед желанием заснуть. Тан Шиши закрыла глаза от усталости и через некоторое время прошептала: 

— Уже так поздно. Не знаю, спит Гао’эр или нет. Не будет ли ему страшно одному.

— С кормилицей и Лю Цзи рядом он будет в порядке.

— Я скучаю по Гао’эр.

— Хорошо, - мягко сказал Чжао Чэнцзюнь, - пойдем домой.