Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 92

В приемном зале стояла мертвая тишина. Лу Юйфэй, Чжоу Шуньхуа и остальные наложницы были не способны дать ей разумный ответ.

Вернувшись, Чжао Чэнцзюнь обнаружил необычную тишину в приемном зале, и с удивлением спросил: 

— В чем дело? Почему молчите?

После возвращения Чжао Чэнцзюнь Лу Юйфэй и остальные проворно встали и почтительно поклонились: 

— Приветствую князя.

Заслышав вошедшего Чжао Чэнцзюнь, Тан Шиши медленно встала: 

— Князь.

Заметив ее движение, Чжао Чэнцзюнь прошел мимо всех и взял Тан Шиши за руку: 

— Не двигайся. Я уже несколько раз говорил, не стоит обращать внимание на поверхностный этикет. Важнее твое самочувствие.

Тан Шиши не стала настаивать на приветствии и медленно села, используя силу Чжао Чэнцзюнь. Чжао Цзысюнь следовал за Чжао Чэнцзюнем сзади и ждал, пока Тан Шиши сядет. Затем он сложил руки у груди и сказал: 

— Княгиня.

Тан Шиши кивнула: 

— Шицзы.

После приветствия Чжао Цзысюнь Лу Юйфэй и наложницы последовательно отдали честь: 

— Наложницы приветствуют шицзы.

Чжао Цзысюнь равнодушно кивнул. Естественно, он уловил голос Чжоу Шуньхуа. Заметившей это глаза Лу Юйфэй слегка потускнели. Жэнь Юйцзюнь была похожа на старого монаха, - спокойная и невозмутимая, а Цзи Синьсянь жаждала помериться силами с Чжоу Шуньхуа.

Однако все это не имело никакого отношения к Тан Шиши. Она прочно занимала свое место наверху. Лю Цзи поклонился и спросил: 

— Князь, подать на стол?

Чжао Чэнцзюнь кивнул:

— Иди.

Лю Цзи повиновался и ушел. Чжао Чэнцзюнь огляделся по сторонам и спросил: 

— Почему все вы молчали, когда я вошел? Быть может, вы были недовольны чем-то?

Никто не осмелился ответить. Лу Юйфэй тут же заявила о своей невиновности: 

— Младшая не смеет. 

Слуги тоже опустились на колени: 

— Князь, умерьте свой гнев.

— Сегодня Новый год. Что ты делаешь? - Тан Шиши сердито похлопала Чжао Чэнцзюнь по плечу и свирепо сказала, - Я рассказывала им об опыте беременности. Ты - молодец, напугал всех, едва успел войти.

Чжао Чэнцзюнь был зол до бессилия. Он беспокоился, не обидели ли ее, а она в ответ обвинила его? Все воочию наблюдали, как Цзин-ван радостно проворковал, даже не рассердившись на ругань и побои жены:

— Ну вот, я тебя неправильно понял. Не сердись, береги ребенка.

Жители двора Яньань не удивились таким странным вещам, но у тех, кто раньше не служил при Цзин-ване, в этот момент выскочили глаза. К счастью, Лю Цзи вовремя вернулся и спас людей, которые были настолько потрясены, что готовы были упасть в обморок: 

— Князь, княгиня, еда подана. Прошу вас пройти сюда.

Все сразу же проснулись. Первым зашевелился Чжао Чэнцзюнь, но, встав, он не ушел. Он повернулся, чтобы помочь Тан Шиши, и медленно пошел с ней к месту, где была накрыта трапеза. Сзади никто не осмеливался идти быстрее Цзин-вана, поэтому они могли лишь медленно и осторожно двигаться вслед за Тан Шиши.

Как только Чжао Чэнцзюнь и Тан Шиши сели за стол, служанки тут же гуськом подались вперед и расставили для них миски и палочки для еды. Чжао Цзысюнь занял место рядом с почетным местом, но Лу Юйфэй не решилась сесть. Она по собственной инициативе встала рядом с Тан Шиши и сказала: 

— Невестка будет прислуживать княгине.

Таков был и обычай. До замужества девушка была изнеженной гостьей, а после замужества она становилась наполовину служанкой. Ей приходилось много работать, чтобы прислуживать семье мужа: в обычное время за стол садились свекровь и свекор, муж, деверь, золовка, а невестка - нет. Она должна была стоять за спиной и прислуживать свекрови во время еды.

Раньше Тан Шиши вела себя как истинная свекровь, но это было наедине. Сейчас же на новогоднем банкете, где присутствовали Чжао Чэнцзюнь и Чжао Цзысюнь, Тан Шиши не решалась слишком выделяться. Кроме того, она не хотела обидеть Чжао Цзысюнь.

Тан Шиши быстро взглянула на Чжао Цзысюнь и с улыбкой ответила: 

— Нет, новогоднее пиршество - это семейный праздник. Сегодня всей семьей сядем за стол, дабы вкусно поесть, тебе не придется прислуживать.

Лу Юйфэй все настаивала: 

— Это этикет, от этикета негоже отказываться.

Тан Шиши тайком поглядывала на Чжао Чэнцзюнь, который, казалось, ничего не слышал и не предпринимал никаких действий. Не занять позицию было уже лучшей позицией. Чжао Цзысюнь тут же подхватил:

— Ей полагается служить княгине. Чем важнее событие, к прикреплению, Новый год, тем надобнее соблюдать этикет. Пусть прислуживает княгине.

Тан Шиши удивленно обвела взглядом двух мужчин за пиршественным столом: злая свекровь намеренно принижает невестку, а этим двум мужчинам наплевать? Раз уж Чжао Чэнцзюнь и Чжао Цзысюнь так сказали, то Тан Шиши ничего другого не оставалось, как принять. Сделав вид, что сопротивляется, она нерешительно выговорила: 

— Ну что ж. Придется побеспокоить шицзыфэй.

Лу Юйфэй еще раньше приняла решение служить до конца. Однако одно дело, когда она сама приняла решение, и совсем другое, когда семья ее мужа совершенно не заботилась о ней. Муж, Чжао Цзысюнь, не защитил ее, а Цзин-ван, сделавший ее шицзыфэй, не заботился о ней вообще. На сердце у Лу Юйфэй было тяжело, но она все же улыбнулась и вымыла руки, чтобы подать блюда Тан Шиши: 

— Княгиня, попробуйте это.

Лу Юйфэй стояла, подавая Тан Шиши блюда, как же другие наложницы осмелились сесть? Чжоу Шуньхуа и другие наложницы тоже прислуживали Тан Шиши за ее спиной, но они выполняли скорее вспомогательную роль и не смели перехватывать внимание Лу Юйфэй. Тан Шиши понимала, что всему есть предел, пока не стало слишком поздно. Если она впрямь воспользуется Лу Юйфэй всю ночь, а та впоследствии потеряет сознание, то в этом снова будет виновата Тан Шиши.

Тан Шиши вытерла уголки рта носовым платком и задумала найти возможность отправить Лу Юйфэй обратно. Увидев, как Чжао Цзысюнь постоянно оглядывается, Тан Шиши оглянулась и улыбнулась: 

— Я забыла, что эти красавицы еще не ели. Красавица Чжоу - любимица шицзы. Шицзы будет расстроен, если она останется голодной. Довольно. Шицзыфэй, красавицы, идите есть.

Чжоу Шуньхуа задеревенело с головы до ног. Говоря так, не подставляет ли Тан Шиши  ее в качестве мишени? Чжоу Шуньхуа проворно поклонилась:

— Наложница на смеет. Для наложницы большая честь служить княгине. Наложница нисколько не устала. Прошу Вас оказать наложнице честь и позволить продолжать служить.

Тан Шиши в душе усмехнулась. Только сейчас поняла насколько тяжко приходиться мишени? Когда Чжао Цзысюнь сделал ее мишенью, почему она не видела их душевной боли? Тан Шиши сказала:

— Хватит. Это пиршество по случаю воссоединения семьи. Откушайте как следует. Не стоит толкаться и ставить всех в неудобное положение. Вы все можете сесть.

После слов Тан Шиши остальные уже не смели отказываться. Чжоу Шуньхуа не могла говорить за себя, поэтому ей оставалось только терпеть пронзительные взгляды окружающих и, поблагодарив, осторожно занять свое место.

Лу Юйфэй села на последнее место, а Чжоу Шуньхуа и остальные наложницы не могли сидеть за одним столом с хозяевами, для них был накрыт дополнительный маленький столик. Зная, что Тан Шиши специально нацелилась на Чжоу Шуньхуа, Чжао Цзысюнь все же поблагодарил ее: 

— Премного благодарен, княгиня.

Тан Шиши улыбнулась: 

— Именно так я и должна поступить. В конце концов, семейная гармония - это основа основ. Мы все - одна семья. Мы должны быть внимательны друг к другу. Не так ли, шицзы?

Чжао Цзысюнь опустил голову: 

— Княгиня права. Этот сын получил наставления.

Чжао Чэнцзюнь, казалось, сосредоточился на еде, не произнося ни слова, но сердце его постепенно приходило к выводу. Он весь день наблюдал за тем, как Чжао Цзысюнь называл Тан Шиши княгиней, и ни разу не назвал ее матерью.

Как неожиданно.

На самом деле, Тан Шиши не привыкла к обслуживанию во время трапезы. Такая манера поведения была уникальна для императорского дворца, но Тан Шиши не могла к ней приспособиться. Тан Шиши почувствовала облегчение, когда Лу Юйфэй не стала мешаться под ногами и закусила свои любимые блюда.

Она и не заметила, как в ее тарелке оказался лишний зеленый овощ. Тан Шиши с отвращением отобрала его, ее палочки дошли до половины и были пойманы другой палочкой:

— Все еще привередничаешь?

Тан Шиши подняла голову и долго пялилась в лицо Чжао Чэнцзюнь, после чего с неохотой съела. Чжао Чэнцзюнь взял для нее еще два и сказал: 

— Эти овощи полезны для твоего здоровья. Чем ближе роды, тем менее разборчиво нужно относиться к еде, понимаешь?

Тан Шиши нетерпеливо хмыкнула и сказал: 

— В курсе.

Лу Юйфэй только что села за стол и не съела и двух кусочков, уже поразилась демонстрацией привязанности между Тан Шиши и Цзин-ваном, неведомо, намеренной или ненамеренной. Неудивительно, что Тан Шиши прогнала их. Оказывается, они мешали Цзин-вану?

За пиршественным столом сидели четыре человека, у каждого были свои мысли. После трапезы Тан Шиши отправилась в боковой зал отдохнуть. Лу Юйфэй собиралась последовать за ней, но Чжао Чэнцзюнь отослал ее.

Лу Юйфэй была очень благоразумна и не осмелилась последовать за ними. Выйдя на улицу, она обнаружила, что Чжао Цзысюнь исчез, как и Чжоу Шуньхуа. Лу Юйфэй молча стояла в роскошном освещенном зале резиденции вместе с такими же красивыми, но холодными Жэнь Юйцзюнь и Цзи Синьсянь. Она с грустью осознавала, что в новогоднюю ночь, когда вся семья воссоединится, она сможет остаться только со своими заклятыми врагами.

Какая ирония судьбы.

Лу Юйфэй думала, что Чжао Цзысюнь и Чжоу Шуньхуа встречаются вместе. На самом деле это было не так. Чжао Цзысюнь в этот момент стоял в укрытии и безучастно наблюдал, как северный ветер с шумом раздувает фонари.

Стоявший позади него сопровождающий продолжал советовать Чжао Цзысюнь:

— ...шицзы, Вам следует подготовиться заранее. За последние полгода князь стал все больше и больше потворствовать этой женщине, что говорит о том, что князь полностью попал в ловушку красоты. Намерение императорского двора устроить заговор против резиденции Цзин-вана не исчезло. Если она родит сына, то получит поддержку императорского дворца снаружи и благосклонность князя внутри. Боюсь, что престолонаследие шицзы окажется под угрозой.

Чжао Цзысюнь с легкой насмешкой в голосе ответил: 

— Это всего лишь грудной ребенок, который еще не родился. Я даже не знаю, кто это - мальчик или девочка. По какой причине он может сражаться против меня?

— Конечно, хорошо, если это будет дочь, но если это будет мальчик, то шицзы следует начать подготовку заранее, - сопровождающий терпеливо убеждал, - в конце концов, он родной сын Цзин-вана. Даже если он будет младше Вас на десяток лет, для князя не составит труда управлять резиденции еще двадцать лет в расцвете сил. В это время Вы будете в опасности.

— По-твоему, что мы должны делать?

— По мнению подчиненного есть две стратегии, - служитель вытянул два пальца и сказал, - первая - шицзы родит сына как можно скорее. Старший сын законной жены - лучший вариант, а с наследником Ваши козыри будут еще тяжелее. Вторая - скосите траву и вырвите корни*, заранее уберегитесь от возможной опасности.

*[斩草除根 zhǎncǎo chúgēn - скосить траву и вырвать корни, обр. в знач.: вырвать с корнем, уничтожить решительно и бесповоротно; искоренение]

Западный ветер завывал и проносился по глубоким извилистым коридорам резиденции, словно детский плач. Чжоу Шуньхуа отступила из-за стены, крепко сжала шляпу и быстро пошла прочь.

В боковом зале Тан Шиши лежала на диване и уже спала. Бдение* было слишком поздним для нее, а беременная женщина уже была склонна к сонливости, поэтому она быстро уснула.

*[守夜 shǒuyè -  не спать в ночь, напр. перед Новым Годом]

Чжао Чэнцзюнь караулил ее в сторонке и снова и снова просматривал императорский отчет. Он не знал, что произошло сегодня, так как даже спустя долгое время не мог сосредоточиться, как раньше.

Отчужденное и сдержанное «княгиня» Чжао Цзысюнь так и звенело в ушах. Прошел уже целый день, а Чжао Чэнцзюнь все проигрывал эту сцену, которая стала для него почти пыткой.

Он учил мальчика соблюдать правила и этикет, не показывать своих эмоций и гнева. Если он чего-то хотел, то не должен был позволять другим видеть это. Он так долго вдалбливал это в него, что даже сейчас не мог разглядеть Чжао Цзысюнь.

Чжао Цзысюнь, о чем он думал?

Тан Шиши долго спала. Проснувшись, она спросила: 

— Который час?

Чжао Чэнцзюнь был погружен в свои мысли, но внезапно его прервали. Он посмотрел вниз и понял, что Тан Шиши проснулась. Он откинул одеяло и сказал: 

— Уже пора праздновать Новый год. Не хочешь встать и посмотреть?

Тан Шиши хотела сесть, но не могла сделать это своими силами. Чжао Чэнцзюнь помог ей сесть правильно. Тан Шиши только что проснулась и почувствовала холод. Она поплотнее закуталась в одеяло и сказала: 

— Что тут смотреть? Теперь я неуклюжая и тяжелая, одежда на мне невзрачная, да и сама я некрасивая. Неудобно что-то делать. Для чего я выйду на улицу?

Чжао Чэнцзюнь разразился смехом и тепло сказал: 

— Вовсе нет. Ты всегда хорошо выглядишь. Даже если ты беременна, это не уменьшит твоей красоты.

— Ты лжешь.

— Правда, - Чжао Чэнцзюнь взял руку Тан Шиши и крепко сжал ее в своей ладони, - когда я тебе врал? Без сомнения, ты выглядишь лучше всех.

Тан Шиши все еще дулась и ничего не говорила, но в ее глазах постепенно появлялась улыбка. В это время снаружи раздался громкий звук петард, и толпа радостно закричала. На бумажной окне вспыхнули огни. Чжао Чэнцзюнь и Тан Шиши повернули головы и посмотрели в окно.

Наступил Новый год.

Глядя на небо, усеянное яркими огнями*, Тан Шиши вдруг вспомнила, что в это время в прошлом году она была еще неуверенной служанкой. У нее каждый день болела голова о том, как бороться за главную женскую роль. Она последовала за Чжоу Шуньхуа в здание театра, по ошибке попала в ловушку и чуть было не взяла на себя вину за Чжоу Шуньхуа. В тот момент остановиться на полпути было невозможно, ей пришлось достать меч Чжао Чэнцзюнь, чтобы станцевать для него. К вящему удивлению, в мгновение ока прошел год, она оказалась беременна его ребенком.

*[火树银花 huǒshùyínhuā - огненные деревья и серебряные цветы, обр. в знач.: море огней]

Тан Шиши посмотрела на свой живот и почувствовала непостоянство мира. В то время она и подумать не могла, что человек, за которого она в конце концов выйдет замуж, будет не главным героем, а его отцом.

Чжао Чэнцзюнь тоже размышлял о произошедших событиях за прошедший год. Они держались за руки, и в данный момент никто из них не нарушал сложившейся атмосферы. Через некоторое время Тан Шиши улыбнулась и сказала: 

— Князь, поздравляю с Новым годом! Желаю князю каждый год иметь день подобный сегодняшнему, каждый год иметь такой же миг.

Именно это Тан Шиши сказала Чжао Чэнцзюнь в прошлом году. Вспомнив это, Чжао Чэнцзюнь тихонько рассмеялся. Он посмотрел в глаза Тан Шиши взглядом сосредоточенным и глубоким: 

— Хорошо. Каждый год будем иметь день подобный сегодняшнему и такой же миг.

В каждом году со мной будешь ты.

Первый месяц года был самым напряженным временем в домах других семей, но для резиденции Цзин-ван в седьмой год Шентай первый месяц был месяцем страха.

Живот Тан Шиши становился все больше и больше. Видя, что с каждым днем приближается срок родов, все, от верха до низа резиденции, будь то внутренний или внешний двор, будь то хозяева или слуги, будь то люди из княжеской резиденции или люди вдовствующей императрицы Яо, все насторожились.

Поздно вечером двадцатого числа второго месяца в тихой резиденции Цзин-вана вдруг стало шумно. Лу Юйфэй встала с измученным лицом. Она услышала, как во дворе стучат в дверь, и торопливо говорят: 

— Шицзыфэй, княгиня рожает!

______________

Переводчику есть что сказать:

Чэнцзюнь наконец начал замечать тревожные знаки.