Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 99

На закате седьмого месяца солнце уже село, небо приобрело туманно-голубой оттенок. Прохладный ветерок проникал сквозь оконные рамы, занавески из бисера слегка колыхались, а разноцветные глазурованные бусины сталкивались друг с другом, издавая чистый звон.

Тан Шиши, опершись рукой о подоконник, обмахивалась веером, наблюдая за тем, как Чжао Цзыгао подвергается бесчеловечной дрессировке со стороны своего отца. Тан Шиши некоторое время понаблюдав, сказала: 

— Не так-то легко просто сидеть. Ты еще заставляешь его сидеть в течение горения одной палочки благовоний?

Чжао Чэнцзюнь помог Чжао Цзыгао сесть правильно, затем отпустил его руки и позволил ему самому сесть на кушетку. Чжао Цзыгао часто падал назад. Чжао Чэнцзюнь ловил его и помогал ему начать новый цикл отсчета времени.

Чжао Цзыгао не знал, сколько раз он падал. Он обнаружил, что каждый раз, когда он падал назад, его ловил отец и снова помогал ему подняться. Он не знал, что отец его тренирует, просто думал, что отец с ним играет, и радостно хихикал.

Тан Шиши тихонько вздохнула:

— Глупый мальчик. Ты смеешься, пока другие издеваются над тобой.

Чжао Чэнцзюнь чувствовал себя беспомощным, наблюдая, как Чжао Цзыгао веселится. Каждый раз, когда он помогал ему подняться, Чжао Цзыгао нарочно падал. Когда Чжао Чэнцзюнь ловил его, он радостно хлопал в ладоши. Таким образом, чем больше он играл, тем счастливее становился.

Чжао Чэнцзюнь не удержался, слегка опустил лицо и сказал: 

— Я не играюсь с тобой. Сядь правильно. Не ложись, пока не высидишь палочку благовоний.

Чжао Цзыгао смотрел на Чжао Чэнцзюнь и улыбался до тех пор, пока у него не потекли слюни. Тан Шиши в это время ела виноград. Увидев, как Чжао Чэнцзюнь обслюнивает Чжао Цзыгао, она рассмеялась и чуть не подавилась.

Чжао Чэнцзюнь беспомощно вытирал руки носовым платком. Положив платок, он заметил, что Тан Шиши продолжает кашлять, и лично протянул ей чашку с теплой водой: 

— Он еще маленький, этого хватит. Что с тобой?

Тан Шиши выпила воду из руки Чжао Чэнцзюнь. Подавив зуд в горле, Тан Шиши смогла говорить спокойно и сразу же насмешливо выдала: 

— Князь поистине впечатляет. Занявшись с сыном, взялся за меня. Я не солдат в твоей казарме. За что ты меня укоряешь?

Получив от Чжао Чэнцзюнь всего одно предложение, Тан Шиши смогла ответить ему десятью предложениями. С течением времени ее высокомерие становилось все более и более безудержным. Чжао Чэнцзюнь чувствовал себя беспомощным, но в то же время понимал, что не может никого винить за то, что слишком потакал ей.

Чжао Чэнцзюнь сказал: 

— Хорошо. Возле твоего рта еще осталась вода. Вытри ее носовым платком.

Тан Шиши огляделась в поисках носового платка. Чжао Чэнцзюнь тут же протянул его. Вытерев, Тан Шиши заметила на нем необычный запах молока, нахмурилась и спросила: 

— Этим ты вытирал слюну Чжао Цзыгао?

Чжао Чэнцзюнь посмотрел на него, и, похоже, это было правдой. Чжао Чэнцзюнь подавил смех. Тан Шиши сразу же поняла, что произошло, как только увидела его выражение лица. Она так разозлилась, что бросила платок обратно Чжао Чэнцзюнь и сердито сказала: 

— Ты еще смеешь смеяться? Быстро принеси мне воды!

Чжао Чэнцзюнь поймал платок, повернулся и, указав на Чжао Цзыгао, сказал: 

— Ты слышал это? Твоя мать презирает тебя.

Тан Шиши толкнула его: 

— Иди скорее!

Хотя Чжао Чэнцзюнь и дразнил Тан Шиши, он все же вышел на улицу, чтобы найти для нее мокрый платок. Лю Цзи уже принес теплую воду, Чжао Чэнцзюнь выжал платок в медном тазу и отнес его во внутреннюю комнату, чтобы вытереть лицо Тан Шиши: 

— Иди сюда, не двигайся.

Кожа Тан Шиши была нежной, а лицо - мягким и упругим, как молочный крем. Чжао Чэнцзюнь взял ее подбородок в ладони, а другой рукой медленно вытер щеку, чтобы убрать пятна от воды.

— Все в порядке, - Чжао Чэнцзюнь наклонился, пристально вглядываясь в лицо Тан Шиши, и сказал, - На этот раз все чисто.

Чжао Чэнцзюнь повернулся и положил платок. Тан Шиши понюхала его и с подозрением отметила, что запах молока и слюны остался: 

— Неужели вытер? Почему я все еще чувствую запах?

Чжао Чэнцзюнь, услышав это, ничего не сказал. Он приподнял подбородок Тан Шиши и понюхал его, а затем с нарочито озабоченным видом сказал: 

— Почему я не почувствовал этот запах? Может быть, я невнимательно принюхивался?

Тан Шиши не ожидала, что Чжао Чэнцзюнь так ее обманет, и была совершенно ошеломлена. Придя в себя, она быстро взглянула на стоящую позади служанку, тихонько ущипнула Чжао Чэнцзюнь за руку и прошептала: 

— Негодяй!

Чжао Чэнцзюнь с улыбкой поймал обе руки Тан Шиши, обхватил ее на кушетке и сказал: 

— Это называется негодяйством? Тогда ты, наверное, еще не видела настоящих негодяев.

Слова Чжао Чэнцзюнь прозвучали резко и в точку. Тан Шиши залилась румянцем. Она долго сдерживалась и выругалась: 

— Развратник!

Чжао Чэнцзюнь разочарованно вздохнул: 

— Почему ты постоянно ругаешься лишь этими словами? Я научу тебя новым.

И тут рука его начала вести себя неуправляемо. Тан Шиши быстро спряталась в кушетке и сердито пробурчала: 

— Кто хочет учиться?

Она боялась, что Чжао Чэнцзюнь действительно что-то предпримет. Хотя рот ее был непреклонен, она тихо подползла к Чжао Цзыгао и притворилась, что берет Чжао Цзыгао на руки. С ребенком Чжао Чэнцзюнь в любом случае не мог поступить с ней подобным образом.

Чжао Чэнцзюнь просто напугал ее и не собирался ничего делать всерьез. Если бы он действительно хотел это сделать, то не сейчас.

Свет за окном постепенно тускнел, и настало время зажечь свет в комнате. Служанки гуськом входили в комнату и ловко зажигали лампы. Сквозь туманный свет лампы Чжао Чэнцзюнь увидел тусклый желтый свет, освещавший Тан Шиши. Казалось, что она и ребенок окутаны мягким светом, сияющим, как светящаяся ночная жемчужина.

Чжао Чэнцзюнь искренне вздохнул: недаром говорят, что пять пальцев рук разные. Наблюдать за тем, как ребенок растет сам по себе, - в самом деле отличается. Чжао Цзыгао было всего пять месяцев, но Чжао Чэнцзюнь уже потратил на Чжао Цзыгао гораздо больше сил, чем на воспитание Чжао Цзысюнь в течение десяти лет.

А ведь прошло всего пять месяцев. Насколько больше мыслей будет у него о Чжао Цзыгао, когда он научится ходить, говорить, изучать и практиковать боевые искусства в будущем? Более того, бонус матери ребенка был действительно огромен.

Чжао Чэнцзюнь раньше ничего не понимал. Теперь же, став отцом, он постепенно понял, почему отец-император благоволил к нему и двум его братьям, закрывая глаза на пару брата и сестры, рожденных вдовствующей императрицей Яо. Если поставить себя на их место, то, вероятно, Чжао Чэнтин и принцесса Наньян жили в те годы не очень хорошо.

Неудивительно, что после прихода к власти вдовствующая императрица Яо испытывала такую ненависть к его матери, двум его братьям и ему самому. Чжао Чэнцзюнь подумал, если кто-то посмеет что-то предпринять против Тан Шиши и ребенка, то ему нестерпимо захочется содрать с этого человека кожу.

Он мог понять безумие вдовствующей императрицы Яо в те годы, но это не означало, что он мог простить ее. Чжао Чэнцзюнь всегда хотел вытребовать у вдовствующей императрицы Яо жизнь своей матери, второго брата, третьего брата и, возможно, еще двух невинных девушек.

При мысли об этом глаза Чжао Чэнцзюнь смягчились. Этот момент спокойствия был особенно ценен именно потому, что приближалась буря*. Разве не о такой жизни мечтают многие мужчины, наслаждаясь прохладной летней ночью с возлюбленной женой и любимыми детьми, сидящими вокруг лампы и счастливо смеющимися.

*[山雨欲来风满楼 shān yǔ yù lái fēng mǎn lóu - перед ливнем в горах дует сильный ветер: напряжённая обстановка]

Тан Шиши взяла Чжао Цзыгао на руки и показала Чжао Чэнцзюнь, чтобы он подошел посмотреть: 

— Смотри, у него снова отросли ногти.

Чжао Чэнцзюнь взглянув, сказал:

— Пока освещение плохое. Пусть завтра днем кто-нибудь подстрижет ему ногти. Сейчас не столь важно, ведь он не поцарапается.

Пока Чжао Чэнцзюнь говорил, он взял руку Тан Шиши и внимательно посмотрел на ее ногти: 

— Твои ногти тоже нужно подстричь.

Тан Шиши с писком выдернула руку и настороженно посмотрела на него: 

— Нет. Я все равно себя не поцарапаю. Так почему я должна стричь свои?

Чжао Чэнцзюнь, казалось, едва заметно улыбнулся, и в его глазах показалась некая многозначительность. Тан Шиши внезапно отреагировала, ее щеки покраснели, и она уже собиралась выругаться в ответ, но вдруг снаружи раздался звук бег.

Слова Тан Шиши прекратились сами собой. Служанка подбежала к двери и поприветствовала Чжао Чэнцзюнь и Тан Шиши: 

— Приветствую князя и княгиню.

Тан Шиши спросила: 

— Уже стемнело. Что случилось?

— Княгиня, радостное событие, - служанка внимательно посмотрела на лицо Тан Шиши и сказала, - Только что у наложницы Личжи началась тошнота. Придворный лекарь пришел осмотреть ее и сказал, что это счастливый пульс.

Тан Шиши была слегка удивлена. Несколько дней назад она сказала, что та, кто забеременеет первой, будет повышена до цэфэй. И вдруг, неожиданно, с мгновенным эффектом, кто-то забеременел так скоро? После того как Тан Шиши отреагировала, она улыбнулась и сказала: 

— Это действительно счастливое событие и заслуживает награды. Кто-нибудь, достаньте пару моих яшмовых браслетов инкрустированных золотом и подарите их наложнице Личжи, чтобы приумножить это счастливое событие. Передайте наложнице Личжи, мол уже стемнело, мне неудобно ее видеть, я посещу ее завтра. Также напомните ей, чтобы она была внимательна к себе и прямо говорила на кухне все, что хочет съесть, не обижая себя. Если она благополучно родит ребенка, независимо от пола, я немедленно дам ей право быть цэфэй наследника.

Служанка обрадовалась, взяла браслеты, повинуясь, счастливая ушла. Чжао Чэнцзюнь спросил Тан Шиши: 

— Кто такая Личжи?

Тан Шиши ответила: 

— Это одна из приданных служанок шицзыфэй, недавно вышедшая замуж. Разве ты не помнишь?

Чжао Чэнцзюнь действительно не помнил. Сначала он был озадачен тем, как лижчи* - вид пищи - может стать наложницей, но потом из разговора постепенно понял, что это наложница Чжао Цзысюнь.

*[荔枝 lìzhī - личжи, разновидность китайской сливы]

Чжао Чэнцзюнь не мог не нахмуриться и холодно сказал: 

— Сколько же у Чжао Цзысюнь наложниц? Единственные, о ком у меня сложилось впечатление, это Чжоу Шуньхуа, Жэнь Юйцзюнь и некто по фамилии Цзи. Откуда взялась еще одна Личжи?

— Не только Личжи, - Тан Шиши мягко поправила Чжао Чэнцзюнь и добавила, - кроме Личжи, есть еще Интао*, Шилю** и Саншэнь***.

*[樱桃 yīngtáo - вишня]

**[石榴 shíliu - гранат]

***[桑葚 sāngshèn - тутовник]

Чжао Чэнцзюнь почувствовал головокружение от услышанного. С учетом шицзыфэй в заднем дворе Чжао Цзысюнь было восемь женщин. Это были те, кто имел статус, а тех, кто не имел статуса, еще не считали. Чжао Цзысюнь приходилось иметь дело с таким количеством женщин. Неудивительно, что он не продвигался в учебе и всегда был рассеян в делах.

Чжао Чэнцзюнь не скрывал своего недовольства и спрашивал: 

— Почему в его заднем дворе так много женщин?

Тан Шиши взяла на руки Чжао Цзыгао и без энтузиазма сказал: 

— Обычно мужчины ведь имеют три жены и четыре наложницы. Скажи, кто не завидует шицзы, что у него есть добродетельная законная жена?

Брови Чжао Чэнцзюнь слегка дрогнули, он понял, что эти слова снова обращены к нему. Чжао Чэнцзюнь встал и подошел к другому краю кушетки, чтобы поддразнить Чжао Цзыгао: 

— Ты еще маленький, подобен листу белой бумаги. Не учись у своей матери, она не так уж умна, но она использовала все это, чтобы справиться со мной.

Тан Шиши расширила глаза, не признаваясь: 

— Что я такого сделала, что ты меня высмеиваешь?

— Все еще пытаешься меня проверить? - Чжао Чэнцзюнь легонько ущипнул Тан Шиши за кончик носа и сказал, - Разве ты не знаешь мое отношение? Не волнуйся, я не буду брать наложницу. Достаточно того, что в этой жизни у меня есть ты и дети.

Глаза Тан Шиши заиграли улыбкой, но рот был жестким: 

— Ну вот, ты так говоришь. Кто знает, вдруг потом ты будешь горько переживать из-за отсутствия детей и обвинять меня в том, что я не дала тебе наложницу, из-за чего ты не смог выпускать ветви и выбрасывать листья*?

*[开枝散叶 kāizhīsànyè - обр. в знач.: иметь многочисленное потомство; быть плодовитым]

Чжао Чэнцзюнь ничего не сказал, только приказал служанке подойти и увести Чжао Цзыгао. Глядя на это, у Тан Шиши сразу же возникло зловещее предчувствие, и она настороженно отпрянула назад: 

— Еще рано. Что ты делаешь, отсылая ребенка?

— Выпускаю ветви и выбрасываю листья, - как ни старалась Тан Шиши спрятаться, она была не так быстра, как Чжао Чэнцзюнь, который вытянул одну руку и смог полностью обнять ее. Чжао Чэнцзюнь схватил ее за непослушные руки, понес и направился к кровати, - Раз уж ты недовольна отсутствием детей, то пойдем в дом и поработаем еще, чтобы ты не обвиняла меня в неправоте.

*

Тан Шиши решила, что Личжи забеременела достаточно быстро. Неожиданно, всего через полмесяца, другой служанке, Шилю, также был поставлен диагноз «беременность».

Когда Тан Шиши услышала эту новость, ей показалось это довольно странным. Чжао Цзысюнь не испытывал недостатка в женщинах. За последние два года после женитьбы Чжао Цзысюнь нередко близился с женщинами, но ни одна из них не была беременна. Почему же всего через полтора месяца после того, как Тан Шиши предложила возвести цэфэй, одна за другой забеременели две служанки?

Может быть, бесплодие раньше контролировалось искусственно?

В душе Тан Шиши продолжало мутить, но она не могла выдать своих сомнений. Иначе могло показаться, что она ненавидит шицзы и не хочет, чтобы у шицзы был наследник. Тан Шиши с шумом наградила двух служанок. Обращение с ними было одинаковым: Шилю получала все, что имела Личжи, и никогда не относилась ни к кому легкомысленно.

Внезапно в княжеской резиденции стало оживленно, и все поняли, что еще две служанки одним шагом вознесутся на небо. Из служанки княгиня превратилась в княгиню, и с тех пор она была единственной любимицей на заднем дворе. Хотя эти две служанки немного отставали, их можно было назвать только цэфэй наследника. Однако, по сравнению с их первоначальным статусом, с цэфэй просто взлетят ввысь. Кто знал, может быть, они станут еще одной Тан Шиши?

Личжи и Шилю вдохновились примером Тан Шиши и с радостью ждали рождения ребенка в своем утробе. Лучше всего было сразу зачать сына, и тогда мать была бы благословлена сыном.

Целый месяц в резиденции было шумно. Княгиня родила маленького княжича, а две служанки шицзы одна за другой забеременели. Все были ошеломлены этой сменяющей друг друга радостной новостью, словно даже воздух был ветреным.

В конце восьмого месяца дождь лил с силой и мощью. Тан Шиши сидела в комнате и вышивала маленькую одежду для Чжао Цзыгао. Снаружи раздались раскаты грома. Грохот почему-то встревожил Тан Шиши, как будто должно было произойти что-то плохое. Тан Шиши втайне винила себя за излишнюю чувствительность. Успокоившись, она собиралась приступить к вышиванию, но тут снаружи раздался женский горестный плач. Тан Шиши вздрогнула от неожиданности, ее палец задрожал и уколол кончик пальца.

Тан Шиши зашипела. Дуцзюань увидела это и быстро нашла хлопчатобумажную ткань, чтобы обернуть ею Тан Шиши. Тан Шиши остановила действия Дуцзюаня и засосала пальцы в рот. К счастью, рана была не очень большой, и вытекание крови вскоре прекратилось.

Увидев это, Дуцзюань сразу же вытерла палец Тан Шиши носовым платком и сердито выругалась: 

— Кто столь дерзок, что посмел потревожить княгиню? Кто-нибудь, быстро задержите ее.

Тан Шиши услышала, как женский голос остановился у ворот двора Яньань. К сожалению, она не успела дотронуться до внешней двери, как голос резко прервался. Она даже не смогла расслышать голос. Тан Шиши поняла, что ее задержали. Чжао Чэнцзюнь больше всего внимания уделял безопасности. Как мог кто-то броситься к ней?

У Тан Шиши была другая интуиция, она сказала служанкам: 

— Она так горько плакала. Может быть, случилось что-то важное. Приведите ее сюда.

Служанки немного замешкались. Но, видя настойчивость Тан Шиши, им оставалось только подчиниться. Вскоре принесли плачущую женщину. Она уже промокла до нитки, волосы были распущены, вода капала на тело, как у водяного призрака.

Тан Шиши нахмурилась. Это была Интао, одна из служанок Лу Юйфэя, которую на днях приняли в наложницы Чжао Цзысюнь. Куда бы она ни отправилась, ее все равно считали полугоспожой. Как она могла оказаться в таком положении?

Увидев Тан Шиши, Интао тут же склонила голову и разрыдалась: 

— Княгиня, пожалуйста, будьте милостивы и спасите Личжи!

Тан Шиши нахмурилась: 

— Личжи? Разве она не ухаживает за своим ребенком? Что случилось?