Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 88

Тан Шиши слегка кивнула и равнодушно сказала:

— Поняла. Пусть они подождут в боковой комнате. Я зайду через некоторое время.

— Слушаюсь.

Тан Шиши вернулась в главную комнату, чтобы прополоскать горло, присела, чтобы немного передохнуть, а затем, не раздумывая, направилась в боковую комнату. В этот период Тан Шиши должна была растить ребенка, независимо от того, что происходило в резиденции. Однако, дабы показать свою преданность, эти люди часто подбегали к Тан Шиши, чтобы польстить, а затем рассказывали Тан Шиши о том, как все было устроено, делая вид, будто просят у Тан Шиши указаний.

Если Тан Шиши не нравилось, она могла изменить по своему усмотрению. Как бы то ни было, Тан Шиши не стала заботиться о проблемах в реальном воплощении. Тан Шиши была очень похожа на тех, утопающих в роскоши, но не желающих расставаться со своей властью, предков. Хотя она не шевелила хоть пальцем, но все должно было быть одобрено ею.

Лу Юйфэй последовала за Тан Шиши в боковую комнату. Она стояла позади Тан Шиши и слушала, как эти хитрые старухи лебезят Тан Шиши. Если Тан Шиши не понимала или была недовольна, она сразу же прерывала бабу и просила объяснить еще раз.

Домоправительница не выказала никакого недовольства и продолжала говорить доброжелательно, боясь расстроить Тан Шиши. В сердце Лу Юйфэй снова зародилась зависть.

Она тоже недолго руководила резиденцией, но досадила Цзин-вану и была полностью отстранена от должности. Когда Лу Юйфэй руководила резиденцией, эти бабы были не такими. Они служили в резиденции более десяти лет, все до единой были затейливы, старыми лисами. Если Лу Юйфэй передвигала одну из них, то это влекло за собой целую серию. Ей приходилось быть осторожной во всем, что она хотела сделать, боясь обидеть этих людей или незаметно попасть впросак.

Лу Юйфэй успокаивала себя тем, что работа управляющей требует эмоционального интеллекта, ибо в делах человеческих трудно быть дотошным. Такое может сделать только Лу Юйфэй, поскольку была умна и талантлива. Если бы она вела себя чуть хуже, то не справилась бы.

Кто бы мог подумать, что дело не в том, что прямолинейные люди не способны вести хозяйство, а в том, что авторитет Лу Юйфэй не соответствует прямолинейному человеку? Судя по тому, как Тан Шиши сидела здесь, она вообще не стремилась сблизиться с этими бабами. Если она была недовольна, то выплескивала это прямо в лицо. Разве эти хитрые старухи не извинялись любезно и быстро не поправляли ошибки?

Лу Юйфэй глубоко вздохнула.

Тан Шиши надоело слушать болтовню баб. Она совершенно не знала, кого представляют эти имена. Как она могла не растеряться, слушая, кто на какую должность назначен? Тан Шиши нетерпеливо махнула рукой: 

— Хорошо. Можете не рассказывать подробности. Принесите мне кухни, закупок, склада... в общем пришлите все счетные книги, всех мест, где ведут отчетность, не слишком ранние, только этого года.

Домоправительница на мгновение остолбенела, бабы быстро обменялись взглядами и с льстивой улыбкой сказали: 

— Княгиня, Вы не знаете, что в такой большой резиденции много оборотов. Счетная книга - это не брошюра, она разделена на несколько книг. В настоящее время княгиня не может расходовать энергию, поэтому боюсь, что княгиня не сможет закончить чтение с таким количеством книг.

Лицо Тан Шиши стало холодным, она бесстрастно сказала: 

— Если не смогу закончить ее за день, я прочитаю за несколько дней. Если не смогу закончить за месяц, то оставлю на следующий год. Как княгини, это мое дело - смотреть то, что я хочу. Вы собираетесь меня контролировать?

Домоправительницы испугались и дружно склонили головы: 

— Старые служанки не смеют.

Нынче Тан Шиши драгоценна*,  так как же эти бабы посмеют сказать Тан Шиши что-то дурное? Баба с наибольшим стажем тайком посмотрела на прочих и извиняюще улыбнулась: 

— Княгиня права. Они заботятся о княгине и нечаянно переступили границы дозволенного. Княгиня великодушна и не станет спорить с ними. Старая служанка сейчас же отправит счетные книги княгине.

Закончив говорить, она неоднократно бросала многозначительные взгляды. Прочие, которых только что допрашивали, с неестественной улыбкой поклонились и просили пощады: 

— Княгиня, смилуйтесь. Старые служанки знают свои ошибки.

Тан Шиши закрыла глаза и бесстрастно сказала: 

— Хорошо, встаньте. Если больше ничего нет, вернитесь.

— Старые служанки повинуются приказу.

Бабы одна за другой удалились. Тунсю остановилась у дверей, подождала, пока все выйдут, и вошла в комнату, чтобы поприветствовать Тан Шиши: 

— Выражаю почтение княгине. Княгиня, привратник прислал много пригласительных. Княгиня, прошу, просмотрите.

Поскольку это пригласительные извне, Тан Шиши заинтересовалась и сказала: 

— Принеси.

Тунсю подчинилась и передала пригласительные. Тан Шиши открыв первое, увидела на нем надпись «пожилая госпожа Чжэн». Тан Шиши задумалась и смутно припомнила эту пожилую госпожа в возрасте. В самом начале, когда Чжао Чэнцзюнь выбирал шицзыфэй, он попросил пожилую госпожу Чжэн быть свахой.

У нее были связи с Лу Юйфэй и, похоже, хорошие отношения с Си-фужэнь. Тан Шиши даже не раздумывая, выбросила пригласительное.

Лу Юйфэй и Тунсю были удивлены таким поступком Тан Шиши. Тунсю не преминула вскользь напомнить ей: 

— Княгиня, это пожилая госпожа Чжэн, которую князь чтит. Пожилая госпожа Чжэн была свахой, выдававшей шицзыфэй замуж.

— В курсе, - Тан Шиши спокойно посмотрела на Тунсю, - и как это связано с моим нежеланием идти?

Тунсю на мгновение остолбенела и потеряла дар речи. Да, Тан Шиши не была женой, только что вошедшей в дом и не смеющей никого обидеть, не была она и скромной княгиней, отчаянно нуждающейся в твердой опоре. За спиной у нее была поддержка вдовствующей императрицы и защита ребенка в животе. В сущности, ей не нужно было смотреть ни на чье лицо.

Что с того, что пожилая госпожа Чжэн пользуется большим уважением? Ее авторитет разве мог быть выше вдовствующей императрицы Яо?

Тан Шиши просматривала все пригласительные. Пригласительное семьи Лу - отклонить. Дом семьи Ли находился слишком далеко - выбросить. Семья Си - даже думать не надо, с глаз долой.

Пригласительные выбрасывались одно за другим Тан Шиши, она была разборчива, не скрывая этого. Сзади также лежала стопка. Тан Шиши было лень ее разглядывать. Она сразу закрыла крышку и подтолкнула ее к Тунсю: 

— Я не хочу это читать. Просто выброси.

Брови Тунсю быстро подскочили, она, наконец, решила промолчать и тихонько убрала ящик. Тунсю присела на корточки, чтобы подобрать разбросанные пригласительные, которые упали у ног Лу Юйфэя. Когда Тунсю уже собиралась взять пригласительное, она увидела, как Лу Юйфэй, присев на корточки, подняла пригласительное и передала его Тунсю.

Тунсю подняла глаза, посмотрела на Лу Юйфэя, кивнула и снова отступила. В это время баба, ответственная за ведение счетных книг, и служанки опасаясь, что Тан Шиши устанет от просмотра счетных книг, были заняты приготовлением подушек и меняли питательный отвар.

Среди этого хаоса Тан Шиши сидела в центре толпы и спокойно читала счетные книги, не испытывая никакого дискомфорта. Она словно была рождена для того, чтобы быть окруженной толпой, наслаждаясь тем, что все бегают вокруг нее.

Лу Юйфэй опустила глаза и снова вздохнула. С тех пор как Тан Шиши получила титул княгини, Лу Юйфэй вздыхала уже не раз. Раньше Лу Юйфэй не придавала этому значения, а с появлением Тан Шиши поняла, насколько скромно ее положение и как безнадежна ее жизнь.

Жизнь женщины отражалась на ее лице. Когда Тан Шиши впервые пришла в резиденцию Цзин-вана, она была изнеженной, но не такой уж разнузданной. Она умела присматриваться к людям и льстить им. Через год некогда осторожная Тан Шиши исчезла. Теперь она посмела отклонить приглашение семьи Чжэн, открыто ругала старых служанок, которые работали годами, и дерзко просила показать ей счетные книги.

Лу Юйфэй не только считала Тан Шиши недобродетельной и непочтительной, так и завидовала ей в том, что она может поступать так, как ей заблагорассудится. Только у тех, кто пользовался благосклонностью, была уверенность в том, что они могут быть экстравагантными.

И, не задумываясь, можно сказать, что человек, который вселял уверенность в Тан Шиши, был Цзин-ван.

Вернувшись вечером, Чжао Чэнцзюнь неожиданно обнаружил необычную тишину во дворе Яньань. Войдя в главную комнату, он непроизвольно стал искать Тан Шиши. Служанка тихо уведомила:

— Князь, княгиня в восточной комнате.

Чжао Чэнцзюнь подошел к самой восточной части и обнаружил, что она, откинувшись на мягкую подушку, внимательно смотрит в счетную книгу. Чжао Чэнцзюнь некоторое время наблюдал за ней из дверного проема и осторожно кашлянул.

Тан Шиши, придя в себя, заметила вернувшегося Чжао Чэнцзюнь. Она поспешно встала и спросила: 

— Князь, когда Вы вернулись? Почему мне никто не доложил...

— Я не позволил, - Чжао Чэнцзюнь прервал слова Тан Шиши и подошел к ней. Он естественно опустил глаза, - на что ты смотришь?

— На счетную книгу, - Тан Шиши не скрывала этого. То была счетная книга резиденции. Раз уж она осмелилась отругать старых служанок, то не боялась, что Чжао Чэнцзюнь узнает об этом. Чжао Чэнцзюнь не стал возражать. Он быстро взглянул на нее и сказал, - если хочешь, просто смотри. Но помни о чувстве меры, нельзя утомлять себя и ребенка.

— Я знаю, - Тан Шиши закрыла счетную книгу, и на этом сегодняшняя проверка счетов закончилась. Вслед за Чжао Чэнцзюнем она вышла из боковой комнаты и спросила, - князь поел вечером?

— Еще нет.

— Как раз вовремя, - Тан Шиши улыбнулась, - кухня только что доставила еду. Я попрошу их все расставить.

Чжао Чэнцзюнь нахмурился:

— Я же говорил, тебе не нужно меня ждать. Ешь вовремя.

— Не хочу, - Тан Шиши важничала с сознанием своей правоты и слегка приподняла подбородок, - князь сам говорил, что меня обижать нельзя, что все и всё могут мне уступать. Без сопровождающих аппетит пропадает. Я буду благодарна, если князь проявит снисхождение ко мне и пойдет мне навстречу.

Чжао Чэнцзюнь усмехнулся и слегка коснулся середины ее бровей: 

— Краснобайство.

Тан Шиши не боялась его, наоборот, она остановила его пальцы и с отвращением оттолкнула их.

— Не трогай мой лоб. Я еле как наклеила цветочный узор. Будь осторожен, не испорть.

Чжао Чэнцзюнь привык к тому, что ему противоречат, и его совсем не смутило это маленькое возмущение. Он взял Тан Шиши за руку, обнял ее за плечи и повел в столовую: 

— Пойдем. Ты уже давно голодна, и ребенок не может больше терпеть.

— Князь заботится только о ребенке?

— ... и о тебе.

Стояла поздняя осень. Небо потемнело вскоре после ужина. Приняв ванну, Тан Шиши отослала всех служанок и причесалась в комнате. Чжао Чэнцзюнь читал в восточной комнате, и в спальне было очень тихо.

Взгляд Тан Шиши упал на сундук красного дерева, в котором лежала ее одежда и небесная книга. Раньше Тан Шиши каждый день проверяла сюжет, но с тех пор, как она переехала во двор Яньань и стала жить с Чжао Чэнцзюнем, у Тан Шиши редко была возможность почитать.

В дневное время все приходящие и уходящие люди были служанками, а вечером приходил Чжао Чэнцзюнь. С тех пор как она в последний раз читала эту книгу, Тан Шиши так и не нашла возможности перелистать сюжет. Она долго колебалась, но все же решила, что не может быть беспечной. Чжао Чэнцзюнь - человек мнительный и терпимый. Нсли она оплошает перед ним, то потерпит неудачу.

Тан Шиши отвела взгляд и продолжила расчесывать волосы. Через некоторое время Чжао Чэнцзюнь отложил книгу и вернулся. Он удивился, увидев, что Тан Шиши до сих пор сидит перед туалетным зеркалом: 

— Почему ты все еще причесываешься?

Тут Тан Шиши поняла, что погрузилась в свои мысли и даже не заметила, что делает. Тан Шиши, как ни в чем не бывало, положила расческу и сказала: 

— Я расчесываю их просто так. В последнее время волосы растут очень медленно. Если я буду чаще расчесываться, то волосы будут расти быстрее.

Чжао Чэнцзюнь молча смотрела на Тан Шиши. Ее мучила совесть. Если не так, то почему она объясняется?

Чжао Чэнцзюнь спокойно отвел взгляд и сказал: 

— Уже поздно. Пора ложиться спать.

Тан Шиши нехотя хмыкнула и подошла к кровати. Затем она ловко забралась в постель, расправляя одеяло, увидев на ней два парчовых одеяла, была слегка ошеломлена.

Поверхность одеяла плавно опустилась, Чжао Чэнцзюнь присел на край кровати и спросил:

— О чем ты думаешь?

Губы Тан Шиши поджались, она долго колебалась, но все же ответила:

— Князь, Фэн-момо уже ушла.

Чжао Чэнцзюнь так и не дождался дальнейших слов. Он удивленно спросил:

— Да. Что ты хочешь спросить?

Раньше Тан Шиши всегда избегала говорить на эту тему. Казалось, что если не затрагивать эту тему, то и проблемы не будет. Теперь же, когда Фэн-момо нет, Тан Шиши больше не могла этого терпеть.

Мысленно решив покончить с этим, она рискнула и спросила: 

— Князь, то, что они говорили раньше, не так уж и неразумно. Что касается вопроса о наложницах... как Вы распорядитесь.

Глаза Чжао Чэнцзюнь слегка дрогнули, в его взгляде появилось понимание. Оказалось, что она беспокоилась по этому поводу. Не изменившись в лице, Чжао Чэнцзюнь легкомысленно ответил: 

— Мы уже договорились не брать наложницу, и впредь тебе запрещено упоминать об этом.

Тан Шиши нахмурилась, словно услышала что-то непонятное. Чжао Чэнцзюнь спокойно спросил: 

— А что ты думаешь по этому поводу?

Опередив Тан Шиши, он убедительно сказал:

— Здесь нет посторонних. Ты можешь говорить все, что хочешь.

Не успела Тан Шиши открыть рот, ее прервал Чжао Чэнцзюнь. Она долго раздумывала над тем, что сказать, и наконец сдалась. Она честно ответила: 

— Князь, будет ложью, если скажу, что буду рада, если Вы возьмете наложницу. Но отчего Вы не берете?

Услышав последнюю фразу, Чжао Чэнцзюнь втайне почувствовал облегчение. У Чжао Чэнцзюнь разболелась бы голова, если бы она выкинула фразу мол «добродетельная женщина не будет ревновать, следуя трем послушаниям и четырем добродетелям». К счастью, Тан Шиши не стала говорить подобную чушь.

Он почувствовал облегчение. Что касается последующей проблемы, то она была совершенно не важна. Чжао Чэнцзюнь собрал волосы Тан Шиши и откинул их на другой бок. Затем он поправил ей подушку и сказал: 

— Почему я должен брать наложницу? Мне и так хорошо живется. Мне достаточно того, что я справляюсь с тобой одной. Зачем мне лишний раз утруждать себя?

Это была правда Чжао Чэнцзюнь, но Тан Шиши в нее не поверила. Иными словами, она не верила, что мужчины могут противостоять искушению похоти и вести жизнь аскета. Тан Шиши, не выдержав смущения, быстро показала на свой живот и прошептала: 

— Но я же беременна, мне неудобно делать некоторые вещи. Разве князь не возражает?

Чжао Чэнцзюнь не мог удержаться от смеха. Он прикоснулся к макушке Тан Шиши и растрепал ее волосы, только недавно аккуратно расчесанные. Он изрек: 

— Люди потому и люди, что могут контролировать себя. Если они не могут контролировать эту штуку, то чем они отличаются от животных?

— Но все остальные… - Тан Шиши не могла продолжать, ее голос становился все ниже и ниже, - я буду еще несколько месяцев беременна.

В это время Тан Шиши спала с Чжао Чэнцзюнем вместе и иногда плохо спала по ночам. Как же она могла не знать о подобном?

На самом деле Чжао Чэнцзюнь тоже много страдал в этот период, но кто бы мог подумать, что его меткость настолько высока, что он с первого раза попадает в цель? Чжао Чэнцзюнь смог только подавить свои эмоции, и как древний колодец без волн*, с чистым сердцем без желаний** сказал: 

— Действительно, жена не может иметь близость во время беременности. Однако если маленькие желания не поддаются контролю, то как сдержать большие желания, такие как вино, женщины, алчность, вспыльчивость***? Животные все же знают, что нужно держаться рядом с беременной партнершей.  Те же, кто выходит на улицу, чтобы пошалить, пока жена беременна, на мой взгляд, хуже зверя.

*[古井无波 gǔ jǐng wú bō - в древнем колодце нет волн: обр. в знач.: бесстрастный, безразличный]

**[清心寡欲 qīngxīn guǎyù - очистить сердце и умерить желания: очистить разум, сохранять мысли чистыми, укротить порочные желания]

***[酒色财气 jiǔsècáiqì - вино, женщины, алчность, вспыльчивость: обр. в знач.: пагубные привычки]

Тан Шиши рассмеялась и почувствовала полное облегчение. Женщине бесполезно контролировать, прямо говоря, все зависит от мужчины.

Пока он хотел, жене нет смысла следить за ним весь день. Если он не желает, то неважно, насколько сад полон красоты.

Чжао Чэнцзюнь, конечно, не был хорошим человеком, но он был человеком слова. Если он так говорит, значит, он действительно этого не сделает, и в этом вопросе Тан Шиши полностью доверяет Чжао Чэнцзюнь.

Чжао Чэнцзюнь взирал на ее сияющие глаза и чувствовал себя совсем беспомощным. Он утешил ее, прикоснулся к волосам и сказал: 

— Не волнуйся. Я никогда не нарушу своего обещания.

Тан Шиши уже собиралась что-то сказать, как вдруг испуганно вздрогнула,  все ее тело напряглось. Чжао Чэнцзюнь испугался и быстро спросил: 

— В чем дело?

Тан Шиши, казалось, была застигнута врасплох, она смотрела на Чжао Чэнцзюня широкими, неверящими глазами:

— Он ударил меня ногой.

Чжао Чэнцзюнь на некоторое время остолбенел, прежде чем понял, о ком речь:

— Ты имеешь в виду ребенка?

— Да, - Тан Шиши удивленно взяла Чжао Чэнцзюня за руку и положила ладонь на живот, - вот здесь.

Чжао Чэнцзюнь посерьезнел, словно он столкнулся с могучим врагом*. Затаив дыхание, они ждали некоторое время, но ничего не происходило.

*[如临大敌 rú lín dà dí - как будто перед лицом сильного врага; также обр. о напряжённой обстановке]

Тан Шиши почувствовала неловкость и разочарование и быстро проговорила: 

— Я не знаю, почему он больше не двигается... но только что он вправду ударил меня ногой!

Чжао Чэнцзюнь накрыл руку Тан Шиши и сказал: 

— Я тебе верю. Ты не должна волноваться. Может, он устал, подождем завтра...

Не успел Чжао Чэнцзюнь договорить, как живот Тан Шиши слегка вздернулся. На этот раз и Чжао Чэнцзюнь, и Тан Шиши почувствовали это. Тан Шиши была приятно удивлена и не могла не повысить голос: 

— Он только что снова ударил ногой!

— Я почувствовал, - Чжао Чэнцзюнь посмотрел на низ живота Тан Шиши зачарованным взглядом. Чжао Чэнцзюнь впервые понял, что ребенок может двигаться еще до своего рождения.

На самом деле Чжао Чэнцзюнь нельзя было обвинить в невежестве. Он был младшим сыном благородной супруги Го. После ухода из императорского дворца у него не было ни младшего брата и сестры, ни жен и наложниц. Откуда ему знать, каким бывает ребенок в детстве? Чжао Чэнцзюнь впервые наглядно почувствовал своего наследника. Оказалось, у него в самом деле есть ребенок, причем ребенок, связанный с ним кровными узами.

В глазах Чжао Чэнцзюнь Тан Шиши внезапно стала драгоценностью. Он правильно уложил Тан Шиши, а затем стал изучать ее живот. Жаль только, что ребенок не подал виду и, пошевелившись два раза, проигнорировал отца. Чжао Чэнцзюнь был полон энтузиазма, изучая весьма долго. В конце концов, Тан Шиши надоела эта возня, с кажущейся улыбкой она  сказала: 

— Князь твердил, что не любит детей. А теперь, похоже, это совсем не так.

Чжао Чэнцзюнь утратил дар речи. Через некоторое время он вздохнул от бессилия.

В молодости люди не должны давать слишком ранних обещаний. Иначе получит пощечину по лицу.