Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 47

Тан Шиши наконец-то поняла замысел Чжоу Шуньхуа, но было уже поздно. Тан Шиши осталась стоять одна под карнизом, после того как Цзин-ван и Чжоу Шуньхуа ушли один за другим, она чувствовала себя удивительно неуютно.

Личные слуги Чжао Цзысюнь опустили головы, увидев Тан Шиши, и один за другим обошли ее. Тан Шиши хотела объяснить, но не знала, что сказать, чтобы не выглядеть изворотливой. Тан Шиши долго пыталась что-то сказать, но в итоге решила, что лучше всего будет промолчать.

Тан Шиши поплотнее закуталась в накидку и тихо, незаметно ушла.

Тан Шиши была в плохом расположении духа и даже не хотела возвращаться в пиршественный зал. Все равно на банкете никому не было до нее дела. Тан Шиши сразу же вернулась в свой двор Цзяньцзя.

Тан Шиши шла одна в суровую зиму, вокруг стояла кромешная тьма. По пути несколько раз гас свет, дорога была особенно пустынна, а тени деревьев колыхались в темноте. Тан Шиши плотно завязала накидку и хотела как можно скорее вернуться назад.

Но на полпути она услышала улюлюканье совы. Сова издала три длинных и три коротких звука, похоже, это был ее уникальный призыв. Шаг Тан Шиши постепенно остановился. Она немного прислушалась, оглянулась и медленно пошла в том направлении, откуда доносились звуки.

Тан Шиши подошла к тени дерева и тихонько кашлянула: 

— Это я.

Из-за дерева выскочил человек - это была баба У. Баба У быстро огляделась и повела Тан Шиши прятаться в темноте.

Тан Шиши смирилась со своим дискомфортом и с улыбкой поинтересовалась: 

— Бабушка У, ты искала меня. Что я могу для тебя сделать?

Баба У, как и прежде, говорила без всякой небрежности и прямо спросила: 

— Ты сегодня привела Цзин-вана к шицзы?

Тан Шиши сжала пальцы, не показывая никакого выражения, и спокойно ответила: 

— Да.

— Женщина рядом с шицзы была Чжоу Шуньхуа?

Настроение Тан Шиши упало. Оказалось, что баба У знала гораздо больше, чем она предполагала. Она, Чжоу Шуньхуа и Жэнь Юйцзюнь находились под контролем бабы У. Нелепо, что они до сих пор сражаются между собой. На самом деле они были лишь пешками в руках вдовствующей императрицы.

Тан Шиши, не меняя выражения лица, ответила: 

— Да.

Баба У пристально смотрела на Тан Шиши, сердце Тан Шиши бешено колотилось, но она продолжала смотреть прямо в глаза бабе У. Баба У вдруг рассмеялась и крепче сжала руку Тан Шиши: 

— Ты хорошо справилась. Я доселе относилась к тебе с подозрением, но теперь кажется, что видение Фэн-момо не может быть ошибочным.

—... - Тан Шиши была ошеломлена на мгновение и спросила в замешательстве: - Ась?

— Ты сегодня очень хорошо поработала. Ты не стала действовать необдуманно, заметив снадобье шицзы. Вместо этого ты намеренно привела Цзин-вана в комнату шицзы. С одной стороны, ты вбила клин между Цзин-ваном и шицзы, а с другой - разрушила брак шицзы с шицзыфэй. Убить двух зайцев одним выстрелом - очень мудрое решение.

Тан Шиши замолчала и начала сомневаться в себе. Правда ли это? Это в самом деле ее намерение?

Тан Шиши считала это нелепым, но у этих мудрил всегда были свои предрассудки, и они судили о других по себе. Очевидно, что дело было очень простым, но они предпочитали мыслить сложным образом. Раньше была Фэн-момо, теперь - баба У, и даже Цзин-ван был таким.

Тан Шиши приняла похвалу бабы У с чувством вины и сказала: 

— Бабушка незаслуженно хвалит. Я лишь сделала то, что должна была.

Глаза бабы У были полны восхищения, она была очень впечатлена Тан Шиши:

— Я полагала, что такая красивая девушка, как ты, скорее всего, будет околдована императорской властью и богатством. Не ожидала, что ты обладаешь ясной головой. Напротив, Чжоу Шуньхуа, происходившая из семьи придворного чиновника, была очарована. Я уже навела справки о делах Чжоу Шуньхуа, в том числе и о том, что она делала за это время, - мне все хорошо известно. Когда мужчина попадает в водоворот эмоций, он еще может выбраться из него, но когда женщина влюбляется в мужчину, она уже ничего не может с собой поделать. Очень жаль, она, очевидно, такой умный человек.

В словах бабы У не было сожаления. Тан Шиши чувствовала, что ситуация немного не в ее власти. Она не решилась опрометчиво высказать свою позицию и неуверенно спросила: 

— Бабушка, ты имеешь в виду...

— Она не может остаться, - не моргнув глазом, баба У безжалостно ответила: - Как пешка, она влюбилась в наследника Цзин-вана и пыталась связать с ним свое будущее. Пешка, забывшая свою сущность, не имеет права оставаться на шахматной доске.

Тан Шиши молчала. Она знала, что баба У подозревает Чжоу Шуньхуа, и, очевидно, именно это ей хотелось увидеть больше всего. Однако, достигнув этого момента, Тан Шиши почувствовала лишь озноб.

Возможно, будет лицемерно говорить, что пешки были тесно связаны, но Тан Шиши не могла не испытывать грусти по этому поводу. Чжоу Шуньхуа была законной дочерью придворного чиновника и Тан Шиши, более того, барышня из купеческой семьи без всякого образования выглядела в глазах этих великих людей как муравей. Разве ее не могли раздавить насмерть одним лишь словом?

Власть над жизнью и смертью находилась в руках других. Бедные эти десять красавиц, которые все еще подговаривали друг друга, еще не знали, что являются лишь мясом на чужой разделочной доске.

Видимо, разглядев эмоции Тан Шиши, баба У изменила манеру разговора и сказала: 

— Не волнуйся, вдовствующая императрица - человек, различающий награды и наказания. Если ты не попытаешься предать ее, как эта женщина, вдовствующая императрица не будет плохо с тобой обращаться. Чжоу Шуньхуа уже бросили. С момента когда в женщине рождается любовь, она становится совершенно безнадежной. Однако шицзы очень заинтересован в ней, а во внутреннем двора пока нет наших. Ну пусть пока поживет. Как только вдовствующая императрица получит нужные ей сведения, она исчезнет.

Тан Шиши склонила голову и сказала: 

— Эта девушка находится во власти бабушки.

— Вставай, - баба У лично помогла Тан Шиши подняться и сказала:  - Оставайся пока с Цзин-ваном и не совершай необдуманных поступков. С Цзин-ваном не так-то просто сблизиться, лишь немногие могут завоевать его доверие. Сейчас ты делаешь хорошие успехи. Продолжай в том же духе и не волнуйся, не испорть общую картину. Лекарство, которое я дала тебе в прошлый раз, должно быть с тобой все время. Если Цзин-ван прознает, немедленно проглоти лекарство, и так только ты можешь ходить невинной. Что касается других женщин... Тебе нужно заниматься только своими делами и не обращать на них внимания. Сколько бы они ни причиняли беспокойства, им никогда не превзойти тебя.

Тан Шиши тихо вздохнула с облегчением. Баба У и вдовствующая императрица Яо, похоже, по-прежнему доверяли ей. Это был хороший знак. Тан Шиши опустила голову и сказала: 

— Премного благодарна вдовствующей императрице. Спасибо, бабушка. Эта девушка всегда помнит бабушкины наставления и не подведет ни бабушку, ни вдовствующую императрицу.

— Хорошее дитя, - баба У похвалила и сказала: - Возвращайся скорее, не дай людям Цзин-вана заподозрить тебя.

— Слушаюсь, - ответила Тан Шиши и медленно пошла назад. Выйдя из тени между деревьями, она оглянулась и увидела, что под деревом все еще стоит фигура.

Тан Шиши плотно укуталась в накидку и, не оглядываясь, быстро пошла в сторону двора Цзяньцзя.

Двор Цзяньцзя мирно стоял на ветру. Дверь была закрыта. Несмотря на яркий свет, внутри не было никакого движения, только красные фонари один за другим ударялись о стены. Тан Шиши приподняла юбку, поднялась по ступенькам и постучала в дверь: 

— Это я. Откройте дверь.

Тан Шиши долго стучала, потом услышала внутри какое-то движение. Младшая служанка осторожно приоткрыла дверь и узнала Тан Шиши. Она удивилась и спросила: 

— Барышня, почему Вы вернулись?

Тан Шиши переступила порог и направилась в главную комнату, выдыхая, чтобы согреть руки: 

— Я немного выпила на банкете, затем вернулась первой. А что с остальными?

— Шицзыфэй установила в саду цветные фонарики. Они вышли на улицу, чтобы посмотреть на фонари, - младшая служанка нервно следовала за Тан Шиши и быстро сказала: - Рабыни* полагали, что барышня вернется только после окончания пира, и поэтому проявили такую неосторожность. Барышня, прошу, помилуйте. Рабыня пойдет и позовет их обратно.

*[奴 nú - раб; уничижит. я, мой, с дин. Сун]

— Нет нужды, - Тан Шиши вошла в комнату и сама развязала накидку. Увидев это, младшая служанка тут же вышла вперед и взяла накидку. В комнате горел уголь. Когда Тан Шиши вернулась в теплую комнату и взяла в руки горячий чай, только тогда почувствовала себя расслабленной.

Перед глазами стоял густой чайный туман, отчего на ресницах Тан Шиши повисла тонкая белая дымка. Глаза Тан Шиши казались пустыми, она тихо прошептала: 

— Не нужно звать. Все равно через некоторое время они вернутся сами.

Младшая служанка была занята тем, что разносила Тан Шиши чай и воду. Она протянула Тан Шиши только что нагретую печку и растерянно спросила: 

— Барышня, откуда Вы знаете?

Тан Шиши улыбнулась, взяла медную печку и ответила: 

— Да так, догадываюсь.

С одной стороны стояла младшая служанка. Она отвечала за уборку пола во дворе. В обычные дни ее очередь не подходила так близко. Впервые она была так близко к Тан Шиши, что немного нервничала: 

— Барышня, желаете выпить горячего чая? Сестрицы Юйлань и других здесь нет. Эта служанка* неуклюжа и не умеет обслуживать людей.

*[奴婢 núbì -  раб, слуга]

— Ничего, - Тан Шиши была несговорчивой с Чжоу Шуньхуа и Цзи Синьсянь, но у себя дома она была добродушной и весьма легкой в общении. Она поведала: - Праздник фонарей отмечается только раз в году, и в этом году в резиденции на редкость зажгли фонари. Это нормально, что они хотят посмотреть на фонари. Сдается мне, там будет очень шумно, из-за чего они вернутся, чтобы немного отдохнуть. Не стоит нервничать.

Младшая служанка рассматривая Тан Шиши исподлобья и заискивая, сказала: 

— Сегодня шицзыфэй пригласила на банкет много гостей. Барышня, Вы - самая важная особа подле принца. Естественно, многие хотят с Вами побеседовать. Неудивительно, что Вы чувствуете себя усталой.

— Да, было очень много людей, - Тан Шиши медленно потягивала чай, ей было жаль, что это будет последнее величие Лу Юйфэй.

Тан Шиши медленно считала время. К этому времени о происшествии с шицзы уже должна была узнать Лу Юйфэй. Вскоре у Лу Юйфэя уже не будет настроения посещать сад и любоваться фонарями.

Ожидания Тан Шиши были неошибочными. Служанки, вышедшие полюбоваться фонарями, возвращались одна за другой. Войдя в дом, они обнаружили, что Тан Шиши уже там, и поспешили попросить прощения.

— Барышня, смилуйтесь. Эти служанки заигрались и не знали, что Вы вернулись...

Тан Шиши переоделась в удобную одежду, взяла на руки маленького лисенка и ленивым тоном обратилась к группе служанок: 

— Весьма благоприятный день. Не стоит нервничать, но только в этот раз. Все встаньте.

— Барышня, спасибо.

Служанки вставали одна за другой, не решаясь говорить лишнего, и тихо расходились по своим делам. Дуцзюань принесла горшок с горячим чаем, осторожно поменяла воду и вообще не решалась заговорить.

Когда хозяин возвращался, а в доме никого не было, это считалось большим упущением. На самом деле Тан Шиши было все равно. В семье Тан ей приходилось сталкиваться с гораздо большим количеством небрежностей, и этот уровень был для Тан Шиши лишь царапиной на поверхности. Кроме того, служанки не были халатными специально. Они тоже были людьми, и у них тоже были чувства и желания. Они просто смотрели на фонари на празднике, и это нельзя считать упущением.

Тан Шиши медленно взяла лисенка за шкирку и спросила: 

— Я вернулась рано и не видела фонарей шицзыфэй. Какие фонари были в саду?

Дуцзюань изучала цвет лица Тан Шиши и осторожно сказала: 

— Фонари с золотым экраном, с нефритовой башней, с лотосом и фонари с белым слоном. Самый красивый из них - ветряной фонарь из хрустального стекла, когда он поворачивается, это походит на серебряные огни в снежной волне...

Тан Шиши тихо вздохнула и сказала: 

— Шицзыфэй действительно щедра. Я восхищаюсь ею.

Дуцзюань подумала, что Тан Шиши сожалеет о том, что ей не удалось увидеть фонари, и быстро успокоила Тан Шиши: 

— Барышня, не волнуйтесь. Шицзыфэй сказала, что цветные фонари будут выставляться три дня подряд, завтра вечером это продолжится. Завтра эта служанка пойдет с Вами посмотреть на это.

Тан Шиши покачала головой. Дело не в том, что она никогда не видела цветных фонарей. Линьцин находился рядом с каналом, купцы были богаты, и праздник фонарей проходил не хуже, чем в столице. Праздник фонарей семьи Тан тоже проходил очень оживленно. После любования фонарями дома простых людей уже заканчивали праздник, а у семьи Тан веселье только начиналось. Тан Минчжэ ставил сцену, пел, играл в карты, веселился и шумел до рассвета, пока не расходились.

Эти мероприятия по сжиганию денег всегда были похожи друг на друга. Грубо говоря, уникальность заключалась не в веселье, а в людях, которые их сопровождали.

Тан Шиши никогда не любила волнение, можно даже сказать, что она его очень ненавидела. Тан Минчжэ, мать Тан Яньянь и сама Тан Яньянь тратили много денег, дом был полон гостей, но им с матерью оставалось только сидеть в уединенном дворике, терпеть шум и ждать рассвета.

Независимо от того, где находилась семья Тан или резиденция Цзин-вана, те, кто пел и смеялся, не имели никакого отношения к Тан Шиши. Семья Тан была местом представления для наложницы Су и Тан Яньянь. Нынче человек на сцене просто сменился на Лу Юйфэй, никакой разницы не было.

Конечно, самое главное, что завтра не будет никакого представления.

Дуцзюань доселе погруженная в радость,  с воодушевлением говорила: 

— С тех пор, как попала в эту резиденцию, эта служанка никогда не видела такого оживленного банкета. Шицзыфэй заслуживает своей репутации!

Дуцзюань еще не до конца высказалась и с сожалением вздохнула: 

— Жаль, что шицзыфэй сегодня рано ушла. Неизвестно, что случилось с шицзыфэй. На половине она приказала служанкам отослать гостей, а мы-то еще не закончили любоваться фонарями. Барышня, дождитесь завтра и сами увидите.

Наивно.

— Хорошо, - Тан Шиши непринужденно ответила: - Я подожду.

Это только начало.

На следующий день, несмотря на то, что Тан Шиши всячески отнекивалась, ей все равно пришлось встать пораньше и отправиться в кабинет на работу.

Все утро она бездельничала и отлынивала от работы. После обеда Тан Шиши вернулась в павильон и обнаружила, что в чернильном камне закончились чернила.

Это не могло не радовать ее. Тан Шиши немедленно доложила Лю Цзи и отправилась на склад, чтобы лично купить чернила. Лю Цзи хотел отправить вместо нее слугу, но Тан Шиши отказалась.

Вот так шутка! Сколько времени можно потерять из-за этого? Как она могла позволить кому-то сделать это за нее?

Тан Шиши накинула накидку и медленно пошла к складу. Сегодня ярко светило солнце. Снаружи склада на низком табурете под карнизом сидели две бабы и, сплетничая, щелкали дынные семечки.

Когда появилась Тан Шиши, они увлеченно беседовали. Тан Шиши намеревалась выпытывать информацию. Она нарочито легко ступала, остановилась перед дверью и не входила.

Те были полные женщины около сорока лет. С первого взгляда ясно, что они преуспевают. Охрана склада была достойной работой, не требующей особого труда, праздной и хорошо оплачиваемой. Недостатка в людях, пользующихся их благосклонностью, не было, поэтому все, кто мог здесь остаться, были не лыком шиты.

Эти две бабы были такими же. Они были полны уверенности в себе, говорили более безрассудно и даже осмеливались обсуждать сплетни хозяина. Высокая и дородная баба сказала: 

— Вчерашний банкет был просто великолепен. О, я прожила более сорока лет, а такого грандиозного события еще не видала. Великолепие великолепием, но стоит оно слишком дорого. Вернувшись вчера вечером, я услышала, что шицзы и шицзыфэй поссорились, а потом шицзы в ярости вышел на улицу. Судя по тому, куда он направился, похоже, он пошел в комнату наложницы.

— Правда? В комнату какой госпожи пошел шицзы?

— А кто же еще? - высокая и дородная баба надулась, указывая в одном направлении: - та самая красавица Чжоу.

— Ох! Эта госпожа удивительна, - вторая баба понизила голос и сказала: - Моя племянница работает во дворе Инянь. Она сказала, что красавица Чжоу уже несколько месяцев не пользуется благосклонностью. Вчера вечером она неожиданно вернулась с грязной одеждой. Вскоре после этого шицзы и шицзыфэй поссорились. Сегодня, во время утреннего приветствия шицзыфэй не жаловала ее.

— В конце концов, они люди из дворца. Кто знает, что они привезли с собой? Я слышала, что в императорском дворце есть специальные момо, в обязанности которых входит обучение служанок тому, как обслуживать мужчин в постели…

Другая баба пренебрежительно шмыгнула носом и с отвращением сказала: 

— Какой смысл говорить об этих вульгарных вещах, не надо гадить в уши. Я думаю, эти девицы из дворца ничего хорошего собой не представляют. Они похожи на лисиц, пришедшие с одной целью - соблазнять мужчин. Раньше в резиденции было спокойно, но они принесли с собой ветер и волны. Принц спокоен, а вот шицзы словно в кошмаре. Разве ты не знаешь, что сегодня утром во двор Инянь было созвано много людей, и там их допрашивали и били. Кичила оживленность.

Высокая и дородная баба удивленно спросила: 

— Что случилось?

— Я не знаю. Допрашиваемые плотно закрыли рты и ничего не говорили посторонним. Но, на мой взгляд, возможно, кто-то что-то потерял, ведь вчера на банкете было многолюдно.

— В резиденции ничего нет. К чему вся эта суета?

— Кто знает? Но, похоже, дело не только в этом. Вчера вечером, похоже, стражники принца куда-то ходили...

— Принц! - Высокая и дородная баба прикрыла рот рукой и воскликнула. При упоминании Цзин-вана никто не осмелился больше ничего сказать. В это время другая баба вдруг увидела на улице часть одежды и поспешно встала: 

— Барышня Тан? А! Почему Вы здесь…

Тан Шиши сделала вид, что только что пришла, и спокойно вышла из-за стены: 

— Я пришла забрать кое-какие вещи. Кстати, мне показалось, что вы упомянули принца. Что случилось с принцем?

— Ничего, ничего, мы просто болтали. Как мы смеем сплетничать о принце? Может быть, барышня неправильно расслышала, - баба смутилась и осторожно спросила: - Барышня, есть приказания от принца?

— Принц ничего не приказывал, - Тан Шиши сохранила спокойствие и сказала: - у меня закончились чернила. Я хочу купить новые. Интересно, удобно ли это?

— Удобно, удобно! - две бабы поспешно сказали: - барышня, подождите минутку. На складе есть самый лучший чернильный камень Шэ*. Барышня, секунду,  я сейчас пойду и найду его.

*[歙砚 shèyàn - тушечница из Шэ, изготовляемая из камня, добываемого в уезде 婺源 Уюань пров. Аньхой]

Пока они разговаривали, в дверь вошел еще один человек. Увидев Тан Шиши, старая момо Лу Юйфэй неосознанно замедлила шаг: 

— О! Здесь так шумно?

Тан Шиши улыбнулась и кивнула ей: 

— Чжан-момо.

Сейчас Чжан-момо расстраивалась, когда видела этих красавиц императорского двора. У нее не было желания приветствовать Тан Шиши, и так прямо сказала двум бабам: 

— Агатовую горлянку в комнате шицзыфэй разбила служанка. Я слышала, что изначально было сделано четыре горлянки. Шицзыфэй попросила меня принести вторую пару.

Обе бабы переглянулись, и высокая и дородная баба сказала: 

— Агатовая горлянка еще здесь, но чтобы ее найти, потребуется немало времени. Боюсь, что на ее поиски уйдет много сил. Чжан-момо, будь добра, подожди немного, я сначала найду что-нибудь для барышни Тан.

Чжан-момо нахмурилась. Как смели эти непокорные служанки уклоняться от желания шицзыфэй? Чжан-момо рассердилась::

— Горлянка в комнате шицзыфэй используется, дабы забеременеть, что связано с будущими наследниками резиденции. Ее нельзя откладывать.

— Все в соответствии с порядком прибытия. Чжан-момо, будь любезна, подожди немного, - высокая и дородная баба сказала и закатила глаза там, где никто не видел. Хотела запугать их используя наследника, но кто знал, взаправду ли служанка разбила ее. Может быть, она разбилась во время вчерашней ссоры?

Другая баба долго возилась, через некоторое время вышла и с радостью передала завернутый чернильный камень в руки Тан Шиши: 

— Барышня Тан заждалась. Это лучший чернильный камень Шэ, подаренный в четвертом году Юнси. Барышня - утонченная особа. Работая весь день с каллиграфией и тушью, приходится быстро пользоваться кистью. Это две темно-пурпурные кисти из кроличьего меха, барышня Тан, возьмите их вместе.

Тан Шиши проворно отказалась: 

— Да как такое возможно? На складе все должно быть записано. Как я могу самовольно распоряжаться?

— Не волнуйтесь. Барышня, идите и пользуйтесь без сомнений. Никто не посмеет проболтаться.

Тан Шиши искренне отказалась, сказав несколько слов, а затем приняла вещи. Склад был не в ее власти. Раз уж эти две бабы осмелились отдать их ей, то почему бы ей не воспользоваться ими?

В любом случае, семейная деятельность Цзин-вана была настолько велика, что его не волновал этот пустяк.

Чжан-момо наблюдала за происходящим со стороны с потемневшим лицом. Эти две непокорные служанки обманывали людей! Однако Тан Ши все же была человеком Цзин-вана. Вчера вечером шицзыфэй поругалась с шицзы. В любом случае, Чжан-момо не посмела обидеть Тан Шиши.

Шицзы уже был соблазнен этой лисичкой. Если Цзин-ван будет несчастлив, то как шицзыфэй сможет закрепиться в резиденции?

Тан Шиши собрала свои вещи, кивнула  Чжан-момо и ушла в приподнятом настроении. Чжан-момо была озлоблена, но не посмела провоцировать Тан Шиши. Она натянуто улыбнулась и сказала: 

— Барышня Тан, берегите себя.

Тан Шиши наконец-то почувствовала, что такое довольство привилегированного класса. Вернувшись в кабинет, она заметила стражника, стоявшего у двери. Шаг Тан Шиши постепенно замедлился. В кабинете кто-то был.

Тан Шиши тихо вошла в прихожую. В павильоне она сняла накидку и негромко спросила слугу: 

— Кто там внутри?

Молодой красивый евнух тихо сказал Тан Шиши: 

— Шицзы и шицзыфэй.

Тан Шиши все уяснила. Она обвела всех взглядом и передала кисти и тушь молодому евнуху: 

— Сделай милость, положи кисти и тушь на мой стол. Я пойду поприветствую шицзыфэй.

Тан Шиши в кабинете всегда занимала второе место после Цзин-вана. Молодой евнух не посмел отказать. Он ушел, прихватив с собой чернильный камень и кисти. В это время занавеска на двери поднялась, и в кабинет вошла служанка. Тан Шиши помахала служанке рукой, взяла в руки поднос и прошептала: 

— Я отнесу чай. Ты можешь вернуться.

Тан Шиши медленно прошла в зал, где Чжао Чэнцзюнь обычно принимал гостей, и тихонько пробралась к группе сопровождающих. В центре главного зала Чжао Чэнцзюнь сидел на хозяйском кресле, а Чжао Цзысюнь и Лу Юйфэй стояли на открытом пространстве, опустив головы и руки.

Чжао Чэнцзюнь держал в руке чашку чая, но не собирался двигаться. Он спокойным голосом спросил: 

— Как продвигается расследование вчерашнего инцидента?