Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 134

В восьмом месяце стояла палящая жара. Сюй-тайтай спряталась под городской стеной и смотрела на возвышающуюся красную стену и величественных парчовых стражей, стоящих неподалеку. Она была поражена, завидовала и не решалась подойти.

Ее сын теперь жил в таком месте. Сюй-тайтай чувствовала гордость и легкую неловкость.

Она горевала, если сын жил плохо, и чувствовала себя неуютно, если сын жил хорошо. Почему эти почести достались ему не от родного отца, а от другого?

Сюй-тайтай вспомнила о своем младшем брате, которого забрало правительство, и набралась смелости, чтобы пойти к воротам дворца и спросить парчовых стражников. Когда Чжао Цзысюнь приходил за ней в последний раз, он принес ей жетон и сказал, что в случае крайней необходимости нужно отнести этот жетон к восточным воротам императорского дворца. Когда стражники увидят его, они, естественно, организуют встречу с ней.

Сюй-тайтай не знала, по какой причине, но Чэнь Тай всю ночь просидел взаперти. Сюй-тайтай всю ночь металась и ворочалась. Наконец она дождалась рассвета и быстро пришла к Чжао Цзысюнь со своим жетоном.

Сюй-тайтай подошла к восточным воротам, дрожа от страха. У восточных ворот проверяли входящих и выходящих, и никто не обращал на нее внимания. Сюй-тайтай уже собиралась броситься вперед, но евнух вдруг остановился перед Сюй-тайтай с улыбкой и сказал: 

— Осмелюсь спросить, ты Сюй-тайтай?

Смелость Сюй-тайтай внезапно полностью улетучилась. Она посмотрела на стоящего перед ней евнуха в полный рост и задрожала от страха: 

— Это я. Что тебе нужно?

— Не этому нажайшему, а благородной особе, которая хочет тебя видеть, - евнух сказал, наклонившись вполоборота к ней, - Сюй-тайтай, прошу, проходи.

Всю дрожащую Сюй-тайтай доставили во дворец. Всю дорогу она смотрела на красные стены, зеленую плитку, редкие цветы и невиданные травы, ей казалось, что обе ее ноги парят. Она подозревала, что умерла. Иначе как бы она могла увидеть такое место, как небесный дворец?

Сюй-тайтай была ошеломлена и не знала, как долго она шла. Она знала только, что все вокруг - это жизнь, которую она не могла себе представить за всю свою бедную жизнь. Наконец евнух, который вел ее, остановился перед каким-то зданием. Сюй-тайтай подняла голову и увидела два больших слова «дворец Куньнин», написанных как из железа ― чертами, из серебра ― штрихами*

*[铁画银钩 tiěhuàyíngōu - обр. о шедевре каллиграфии, о превосходном почерке, искусном письме]

Сюй-тайтай не знала, кто живет в этом дворце, но, судя по уважительному отношению евнуха, это должна быть очень почетный человек. Увидев это, Сюй-тайтай легко поднялась на ноги. После того как она вошла в боковую дверь, с обеих сторон, словно облако, проплыли красивые и изящные женщине. При ходьбе не было слышно никаких звуков, а от них исходил лишь аромат.

Сюй-тайтай еще больше заподозрила, что ей снится сон.

Евнух остановился перед главным залом. Вместо того чтобы войти, он остановился перед дверью и почтительно поклонился: 

— Государыня, она прибыла.

Через некоторое время занавес из бусин раздвинулся. Из комнаты вышла женщина в желтом платье и сказала: 

— Государыня оказала милость, входите.

— Спасибо, государыня, - сказал евнух, взглянул на Сюй-тайтай и неторопливо сказал, - Сюй-тайтай, изволь войти.

Сюй-тайтай не знала, как она попала в главный зал. Войдя внутрь, она была почти ошеломлена царившим там колоритом. Стоя посреди груды парчи и зала, полного золота и яшмы, она почти заподозрила, что это сон. Особенно нереальной была женщина, занимавшая почетное место. У нее была удивительная внешность, сияющая белизной кожа, длинное платье, доходящее до земли, с длинными вышитыми лентами. Несмотря на беременность, она совсем не выглядела раздутой, а наоборот, казалась мягкой и изящной, словно светилась.

Сюй-тайтай только взглянула на нее и была ошеломлена. Эта женщина была удивительно красива, и что еще более странно, в ней чувствовалось что-то знакомое...

Ей казалось, что она уже видела эту женщину раньше. Где же?

Сюй-тайтай ошарашенно смотрела на Тан Шиши. Женщины вокруг кашлянули и помогли Сюй-тайтай встать на колени: 

— Почему не отдаешь честь императрице государыне?

Сюй-тайтай встала на колени, и только тогда она поняла, что это в самом деле императрица! Сюй-тайтай испугалась, с готовностью опустила голову и больше не смела поднять глаза.

Тан Шиши отставила чай и сказала: 

— Сюй-тайтай, прошу, встань. Кто-нибудь, покажите ей место.

Дуцзюань принесла табуретку, и Сюй-тайтай снова стали усаживать. Сюй-тайтай села на табурет, не чувствуя рук и ног: 

— Императрица государыня, Вы... Вы так заняты. Зачем Вы искали ничтожную?

Тан Шиши улыбнулась, оперлась на подлокотник и неторопливо сказала: 

— Сюй-тайтай, давно не виделись.

Услышав этот голос, Сюй-тайтай озарило, и она подумала о ком-то: 

— Это же ты!

Сюй-тайтай вспомнила, как несколько лет назад, когда пришла в княжескую резиденцию в Сипине, чтобы поздравить шицзыфэй с Новым годом, она встретила необыкновенно красивую женщину. В то время она была еще служанкой, но неожиданно теперь она стала императрицей.

Внутренние переживания Сюй-тайтай были весьма сложными. У нее была плохая память, но такую красивую женщину она не смогла бы забыть, даже если бы захотела. Если бы не различие в статусе служанки и императрицы, Сюй-тайтай обязательно вспомнила бы ее при первой встрече.

У Тан Шиши был опыт общения с Сюй-тайтай. Поэтому она, не обращая внимания на неуважение Сюй-тайтай, сказала: 

— Этот дворец пригласила Сюй-тайтай сегодня, просить помощи.

Сюй-тайтай быстро проговорила: 

— Государыня, Вы шутите. Чем ничтожная может Вам помочь? Если Вам что-то нужно, не стесняйтесь, говорите прямо.

Тан Шиши улыбнулась: 

— Это дело под силу только Сюй-тайтай. На днях шицзы покинул дворец,  шицзыфэй не знала, куда он отправился. Этот дворец предположила, что он отправился к Сюй-тайтай.

Сюй-тайтай внезапно замолчала и не могла говорить от смущения. Тан Шиши не обратила внимания на неловкость Сюй-тайтай и продолжила: 

— У шицзы и Сюй-тайтай глубокие отношения между матерью и сыном, связанные кровными узами. Если запретить вам обоим встречаться, то покажется, что этот дворец очень безжалостна. Однако, Сюй-тайтай, люди должны быть честными и заслуживающими доверия. Раз уж ты обещала Его Величеству, то должна сдержать свое обещание.

Выражение лица Сюй-тайтай было некрасивым, она беспокойно села на табурет: 

— Что имеет в виду императрица? Неужели императрица думает, что мы жадничаем до власти императорской семьи? Это совершенно не так. Ничтожная никогда не будет жадничать ради сына. Ничтожная приехала в Цзиньлин только потому, что любит своего сына и хочет еще несколько раз увидеть шицзы.

Тан Шиши опустила голову и улыбнулась: 

— Этот дворец не говорила, что Сюй-тайтай жадна до тщеславия. По человеческой природе госпожа любит своего сына, но это лишь вопрос принципа. Фамилия сына - Чжао, и он больше не сын госпожи. Если Сюй-тайтай не желает расставаться с сыном, то тебе следовало с самого начала отказать Цзин-вану. Ты тогда согласилась и приняла выгоды от резиденции Цзин-вана, но все равно не хочешь разрывать связи.

Лицо Сюй-тайтай побелело. Тан Шиши улыбнулась и сказала: 

— Его Величеству было нелегко развивать шицзы. Он с детства использовал лучшие вещи для шицзы и пригласил лучшего учителя. За эти годы он потратил много времени и сил, не говоря уже о деньгах, брошенных на основные нужды, учебу и боевые искусства, которые составляли астрономическую цифру. Видя, что Его Величество развивает шицзы, Сюй-тайтай поняла, что между матерью и сыном существует глубокое чувство. Сюй-тайтай, скажи, в чем причина?

Лицо Сюй-тайтай из белого превратилось в красное, а все тело обжигало жаром. Только что ей казалось, что императорский дворец яркий и сияет повсюду, а теперь Сюй-тайтай ощущала лишь режущий глаз свет и насмешки над собой!

Сюй-тайтай поспешно встала. Она сделала слишком резкое движение, отчего табурет перевернулся. Дуцзюань нахмурилась и выругалась рядом с ней: 

— Дерзость!

Тан Шиши подняла руку и показала Дуцзюань, чтобы та отступила. Дуцзюань отсалютовала и молча отошла в другую сторону, но при этом она все еще сердито смотрела на Сюй-тайтай.

Тан Шиши улыбнулась и сказала: 

— Сюй-тайтай, говорят, что твоего брата арестовали парчовые стражники. Здесь десять тысяч лянов серебра, которых хватит, чтобы оплатить игорные долги, которые задолжал твой брат. Этот дворец уже послала кое-кого к парчовым стражам, чтобы прояснить ситуацию. Думаю, скоро твой брат сможет вернуться домой. Однако всему есть предел. Сюй-тайтай нет нужды возвращать оставшиеся деньги, но не хочу, чтобы в следующий раз это повторилось.

— Кто-нибудь, отправьте Сюй-тайтай из дворца.

Дворцовая служанка вышла вперед, чтобы вывести Сюй-тайтай. Сюй-тайтай избежала руки служанки и сказала, дрожа всем телом: 

— Мне не нужна ваша помощь. Я могу уйти сама!

Сказав это, Сюй-тайтай ушла, не оглядываясь. Дуцзюань посмотрела на спину Сюй-тайтай и гневно выругалась: 

— Наглая до крайности, что за тварь она такая, что смеет выделываться перед императрицей? Императрица любезно дала деньги их семье, а она еще обижается?

Тан Шиши тихонько захихикала, и на этом все закончилось. Тарелка риса кормит благодетеля, а ведро риса - врага*. Она забрала свои десять тысяч лянов серебра, но все равно чувствовала, что оскорбила хребет семьи Сюй.

*[升米恩斗米仇 Shēng mǐ ēn dǒumǐ chóu - если оказать человеку небольшую помощь, когда он попал в беду, он будет тебе благодарен. Но если оказать человеку слишком большую помощь и сделать его зависимым, то он возненавидит его, как только перестанет помогать]

О, какое благородное чувство собственного достоинства.

Тан Шиши поручила парчовым стражникам арестовать Чэнь Тая, а сама сегодня с помпой дала деньги Сюй-тайтай. На самом деле она сделала это специально. Она хотела усилить конфликт между Чжао Цзысюнем и семьей Сюй, чтобы Чжао Чэнцзюнь как можно скорее увидел истинное лицо Чжао Цзысюнь. Тан Шиши заранее подготовилась, но не ожидала, что в тот же вечер Чжао Цзысюнь придет в ярости, чтобы свести с ней счеты.

Вечером Тан Шиши как раз кормила Чжао Цзыгао кашей. Вдруг снаружи послышался шум и голоса, останавливающие кого-то дворцовых служанок и евнухов.

— Шицзы, императрица государыня отдыхает внутри. Шицзы...

Тан Шиши отложила ложку, вытерла рот Чжао Цзыгао платком и сказала кормилице: 

— Выведи его.

Кормилица с паническим выражением лица оглядывалась туда-сюда. Стоявшая рядом с ней дворцовая служанка уже убрала миску и ложку и сказала, отдавая честь: 

— Слушаюсь.

С этими словами дворцовая служанка сильно стукнула кормилицу и промурлыкала ей: 

— Двигайся быстрее.

Кормилица проснулась как ото сна и быстро встала с Чжао Цзыгао на руках. Когда кормилица выходила, она случайно увидела, как Чжао Цзысюнь в ярости входит в дверь. Лицо шицзы было полно гнева, а глаза ярко горели огнем без малейшего намека на скромного дворянина в обычное время.

Кормилица лишь мельком взглянула на него, быстро опустила голову и вышла с Чжао Цзыгао на руках.

Дворцовые служанки дворца Куньнин приветствовали Чжао Цзысюнь. Дуцзюань встала впереди и сказала: 

— Выражаю почтение шицзы. Шицзы, уже поздно. Вы спешно зашли во дворец Куньнин. Есть что-то важное?

Чжао Цзысюнь сдержал свой гнев и сказал: 

— Вы все выходите.

Дуцзюань нахмурилась с сердитым видом. Тан Шиши приказала Дуцзюаню отойти и сказала: 

— Поскольку шицзы хочет что-то сказать, вы все выходите.

Дуцзюань наморщила брови, выражая неодобрение:

— Государыня!

— Выходите.

У Дуцзюань не было другого выбора, кроме как вывести людей за дверь. Однако Дуцзюань не отводила глаз, не закрывала дверь и не уходила далеко, а остановилась у входа в главный зал.

После того как служанки ушли, Тан Шиши не спеша спросила: 

— Скажи, что так рассердило шицзы?

Грудь Чжао Цзысюнь вздымалась и опускалась, почти из-под зубов вырвались слова: 

— Тан Шиши, зачем ты это сделала?

Тан Шиши подняла брови: 

— В чем дело? Шицзы, пожалуйста, проясни, что я сделала?

— Зачем ты унизила Сюй-тайтай? Сегодня, вернувшись домой, она искала смерти и чуть не повесилась!

Тан Шиши про себя подняла брови. Судя по сердитому виду Чжао Цзысюнь, попытка самоубийства Сюй-тайтай, вероятно, только недавно произошла. По стечению обстоятельств, она позвала Сюй-тайтай утром, чтобы поговорить. Только вечером она узнала, что Сюй-тайтай ищет смерти, и сообщила об этом Чжао Цзысюнь.

Какое совпадение, эх.

Тан Шиши ровным тоном ответила: 

— Я плохо знаю Сюй-тайтай. Откуда мне знать, почему она искала смерти?

— Ты! - Чжао Цзысюнь был невероятно зол. Он смотрел на молодое, красивое и бесстрастное лицо, стоящее перед ним. Ему не терпелось разорвать ее безразличие на куски, - она встретилась с тобой только сегодня. Если бы не ты, почему бы она плакала без остановки и говорила, что ей стыдно жить? Если бы не ты, как бы дядя оказался в императорской тюрьме?

О, даже обвинил ее в азартных играх Чэнь Тая. Тан Шиши язвительно сказала: 

— Дядя? Шицзы, не забывай, что твоя фамилия теперь Чжао.

Тан Шиши действительно знала, как разгневать человека. Чжао Цзысюнь в ярости закричал: 

— Но она же моя родная мать!

Тан Шиши повысила голос, чтобы подавить властную манеру Чжао Цзысюнь: 

— Этот дворец - твоя законная мать. За необоснованное обвинение ты пришел допрашивать императрицу императорского двора и кричать в дворцовом зале. Чжао Цзысюнь, это и есть твоя верность, сыновняя почтительность и праведность?

Чжао Цзысюнь был так зол, что его глаза стали красными, и неподвижно смотрел на Тан Шиши. Эта женщина была так красива, но ее сердце было таким порочным. Она намеренно унизила его мать и теперь подавляла его добротой воспитания. Он получил доброту резиденции Цзин-вана, но это не означало, что они могли бесцеремонно попирать его чувство собственного достоинства.

Чжао Цзысюнь пристально глядел на Тан Шиши и слово за слово сказал: 

— Очень хорошо, Тан Шиши. Я никогда не забуду подталкивание к смерти мою мать.

Тан Шиши также презрительно улыбнулась: 

— Что этот дворец сказала? Какое отношение ко этому дворцу имеет ее стремление к смерти? Кроме того, Чжао Цзысюнь, этот дворец теперь твоя законная мать. Ты не имеешь права напрямую называть имя этого дворца.

Чжао Цзысюнь в гневе бросился расспрашивать Тан Шиши, и теперь, когда порыв рассеялся, волнение в его крови стало еще сильнее. Он в последний раз взглянул на Тан Шиши, затем повернулся и ушел.

Тан Шиши сидела на почетном месте императрицы прямо и от начала до конца не удостоила прямым взглядом Чжао Цзысюнь. Когда Чжао Цзысюнь уже собирался выходить, Тан Шиши медленно сказала: 

— Раз шицзы высокомерен и внушает благоговение, то придется побеспокоить шицзы, чтобы он возместил сегодняшние десять тысяч лянов серебра.

Эта женщина! Чжао Цзысюнь сжал кулаки и, но в конце концов стерпел и, не говоря ни слова, подняв накидку, ушел.

После ухода Чжао Цзысюнь в зал вошла Дуцзюань, которая постоянно хмурилась: 

— Императрица государыня, стоит ли так часто ссориться с шицзы?

Тан Шиши легкомысленно заметила: 

— Он первым проявил неуважение к этому дворце. Когда другие издеваются надо этим дворцом, как этот дворец может принимать их с улыбкой?

Дуцзюань все еще беспокоилась и тактично сказала: 

— Государыня, Его Величества сейчас нет в столице. Кроме того, Вы с шицзы все-таки семья. Не смотрите на монаха, смотрите на Будду*...

*[不看僧面看佛面 bù kàn sēngmiàn kàn fómiàn - о благодеянии, оказываемом ради стороннего лица]

Тан Шиши бросила на Дуцзюаня легкий взгляд, но Дуцзюань внезапно замолчала и не решилась больше ничего сказать.

Не смотри на монаха, смотри на Будду? Тан Шиши усмехнулась, так как бесполезно беспокоиться об отношениях. Ей уже давно надоел этот глупый подонок.

***

Чжао Цзысюнь проделал весь путь до дворца Дуаньцзин и вошел в ворота дворца. Он все еще был так зол, что в глазах потемнело, а в ушах шумело так, что он совсем не слышал чужих голосов.

Видя, что выражение лица шицзы неправильное, все жители дворца Дуаньцзин стали обходить его стороной, не решаясь приблизиться к нему, иначе могло случиться несчастье. Чжао Цзысюнь был зол, у него совсем не было настроения разбираться с Лу Юйфэй, и он направился прямо в комнату Чжоу Шуньхуа.

Чжоу Шуньхуа, увидев Чжао Цзысюнь, ничего не спросила. Она осторожно сняла с Чжао Цзысюнь верхнюю накидку и подала ему травяной чай. Затем она встала за спиной Чжао Цзысюнь и стала нежно массировать его висок.

После того как Чжао Цзысюнь выпил чашку чая, к нему постепенно вернулось здравомыслие. В это время он снова задумался над тем, что произошло ранее, и почувствовал, что был слишком импульсивен.

Хотя Чжао Чэнцзюнь сейчас здесь не было, его шпионы были повсюду во дворце. Если бы Чжао Чэнцзюнь узнал, что Чжао Цзысюнь посмел наброситься на его возлюбленную, он бы точно никогда его не простил.

К тому же он был приемным сыном. И если бы о таком неуважении к императрице узнали при дворе, то в этом был бы виноват он.

Сейчас Чжао Цзысюнь уже пожалел об этом. Однако, увидев синяк на шее Сюй-тайтай, он никак не мог успокоиться. Особенно это касалось Тан Шиши, что было крайне невыносимо для Чжао Цзысюнь.

Увидев, что Чжао Цзысюнь успокоился, Чжоу Шуньхуа мягко и нежно спросила: 

— Шицзы, что случилось? Почему Вы так злитесь?

Чжао Цзысюнь пришел в себя. Он поставил чашку с чаем и негромко сказал: 

— Какие-то придворные дела снаружи.

Чжоу Шуньхуа промолчала. Она знала, что слова Чжао Цзысюнь означают, что он не хочет, чтобы она расспрашивала дальше. Чжоу Шуньхуа тактично замолчала и, повернувшись, сказала: 

— Шицзы, Вы уже поели? Наложница попросить трапезную службу  приготовить?

Чжао Цзысюнь кивнул. Его торопливо позвали в семью Сюй. Приехав туда, он увидел жалкое состояние Сюй-тайтай и пришел в такую ярость, что у него не было настроения есть. После встречи с Тан Шиши Чжао Цзысюнь стал еще злее и еще больше потерял аппетит.

Однако вечернюю трапезу не следует пропускать. Чжоу Шуньхуа отправилась готовить еду. Чжао Цзысюнь сидел в боковом дворцовом зале. Вокруг витал запах Чжоу Шуньхуа, и даже аромат пальцев Чжоу Шуньхуа оставался на его лбу. Но почему-то перед глазами Чжао Цзысюнь постоянно возникал облик Тан Шиши.

Убранство ее спальни, распущенные волосы, свисающие на уши, когда она опускала голову, то, как она расчесывала волосы, стоя спиной к двери... А также тонкая холодная улыбка между бровями, когда она насмехалась над людьми.

Другие женщины были мягкими и нежными, как вода, все, кроме нее. Она любила и ненавидела со всей силой, отчего люди сильно страдали* и не могли освободиться.

*[伤筋动骨 shāng jīn dòng gǔ -  букв. повредить мышцы, переломать кости: обр. нанести тяжелые увечья, живого места не оставить, разбивать все в пух и прах]

Когда Чжао Цзысюнь отвлекся, снаружи вдруг раздался свист. Чжао Цзысюнь пришел в себя и посмотрел на окно. Снаружи стоял человек в серой одежде, одетый как евнух, с нетерпеливым взглядом.

Чжао Цзысюнь подошел и слабым голосом спросил: 

— Что случилось?

Человек в серой одежде огляделся, приблизился к Чжао Цзысюнь и негромко сказал: 

— Шицзы, все готово.

__________________

Переводчику есть что сказать:

Следующая глава состоит из 7899 иероглифов. По личным причинам и из-за количества иероглифов заключительная глава может выйти с опозданием на несколько дней.