Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 138

Зимой первого года Тяньшоу.

Зима в Цзиньлине сырая и холодная, особенно в месяц лунного Нового года, переносится очень тяжело. В конце концов Тан Шиши так и не удалось увидеть новогодний фейерверк. В тридцатых числах двенадцатого месяца первого года Тяньшоу Тан Шиши умерла во дворце Чунхуа.

Когда Тан Шиши находилась на пике своей жизни, она была подобна свежесрезанным цветам и бушующему огню, но когда умирала, в воротах ее жилища можно было ставить сети для воробьёв, — совершенно было безлюдно. 

Она лежала в дымчатом покрывале кровати и смотрела в сторону севера. Выйдя из городских ворот города Цзиньлин и поднявшись вверх по каналу, она попала бы прямо в свой родной город Линьцин. Уезжая, она унесла с собой столько неприкаянных, возмущенных чувств и даже втайне поклялась в душе, что никогда не вернется в Линьцин, если не сможет добиться успеха.

Вопреки ожиданиям ее слова оказались трагически пророческими. До самой смерти она так и не увидела ни родного города, ни своей матери.

На глаза Тан Шиши медленно навернулись слезы. До этого момента она оставалась удивительно красивой. Жалела ли она о чем-либо? Тан Шиши не знала, она знала только то, что не может смириться.

Она попала во дворец без причины, была отослана без причины, стала наложницей Чжао Цзысюнь без причины, и вдобавок ко всему выпала из милости без причины, - она ни с чем из перечисленных не смирилась. 

Если бы существовала загробная жизнь...

Тан Шиши не знала, что делать, если бы была загробная жизнь. Последние остатки сил были исчерпаны. Ее запястье тяжело упало на край кровати, и сияющие жемчужины на ее запястьях внезапно сломались, распались на отдельные жемчужины и отскочили назад и вперед по земле.

Услышав движение, младший евнух вошел проверить. Увидев на земле сияющие жемчужины, он с жадностью принялся их рассматривать. Он тут же присел на корточки и стал подбирать жемчужины, желая спрятать их в тайнике. Только он поднял две, как вдруг получил сильный удар по голове. Он недовольно оглянулся и увидел, что за дверью стоит Цянь-гунгун, самый уважаемый человек при императоре, и холодно взирает на него.

— Это вещи могут стать причиной твоей смерти. Смеешь брать?

Младший евнух был так напуган, что поспешно извинился. Он с сожалением положил вещи и убежал. После того как евнух скрылся вдали, Цянь-гунгун поднял жемчужины, лежащие на земле, поднял голову и посмотрел на бездыханную, но все еще удивительно красивую женщину на кровати, и медленно вздохнул.

— Наложница Тан, слуга просто действует согласно высочайшему приказу. Если хочешь обвинять, то обвиняй господина. Кто заставил тебя выглядеть слишком выдающейся, привлекать к себе внимание, которого не должно быть, и принимать то, что не должно быть принято? А теперь ты сама стала причиной своей смерти.

Тан Шиши не знала, все ли люди бывают такими после смерти. Она просто ощущала необыкновенную легкость. Вдруг она вырвалась на свободу и влетела в пустой дворцовый зал дворца Чунхуа. Она обернулась и посмотрела на женщину, лежащую на кровати.

Она знала, что это она.

Она была мертва.

Когда младший евнух пришел за ее вещами, Тан Шиши не обернулась. Когда Цянь-гунгун пришел ругаться, Тан Шиши не обернулась. И только когда он сказал «согласно высочайшему приказу», Тан Шиши наконец отвела глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на него.

Цянь-гунгун был старым евнухом с заурядной внешностью. Говорили, что Чжао Цзысюнь повысил его до старшего дворцового евнуха после того, как он совершил выдающийся поступок. Тан Шиши не знала, в чем заключались так называемые «выдающиеся заслуги» Цянь-гунгуна, но очевидно, что он был как-то связан с ее смертью.

Тан Шиши уже была мертва. Деньги, богатство, слава и блага, к которым она была сильно привязана при жизни, стали пустым звуком. Напротив, она уделяла особое внимание причине своей смерти. Когда она проигрывала, то проигрывала потому, что ее мастерство уступало другим. Тан Шиши признала свое поражение, но не могла смириться со своей внезапной немилостью.

Ясен как день, Чжао Цзысюнь был одержим ею, когда они находились в княжеской резиденции, а в Восточном дворце даже Чжоу Шуньхуа пришлось отступить. Даже если Тан Шиши потеряла свою привлекательность для Чжао Цзысюнь, это должно было происходить постепенно. Как она могла внезапно свалиться с небес на землю и быть изгнанной в холодный дворец?

Тан Шиши по-прежнему не верила в это. Она знала, что не умна, не сообразительна, а только красива. Внезапная потеря благосклонности была презрением к ее красоте, поэтому она хотела узнать еще больше.

Цянь-гунгун собрал жемчужины, рассыпанные на земле, затем повернулся и быстро вышел. Тан Шиши, не торопясь, полетела вслед за Цянь-гунгуном к дворцу Цяньцин.

Тан Шиши в сердцах воскликнула «о».

Во дворце Цяньцин Цянь-гунгун опустил голову и четко сказал: 

— Ваше Величество, наложница Тан умерла.

Очевидно, приказ отдал он, но, услышав эту фразу, Чжао Цзысюнь на мгновение оцепенел, прежде чем смог принять этот факт.

Она умерла.

Чжао Цзысюнь не испытывал никакого чувства облегчения, он чувствовал себя опустошенным. Он подавил странное чувство в глубине души и спросил:

— Где эта вещь?

Цянь-гунгун опустил глаза, достал из рукава платочек с жемчугами и положил его перед Чжао Цзысюнем на стол. Чжао Цзысюнь долго молчал и спросил: 

— Ты нашел того человека?

— Нет, - сказал Цянь-гунгун и опустил веки, словно старое безжизненное дерево, - по словам подброшенного шпиона, тот человек встретился с монахом после того, как в него попала стрела. Никому неизвестно, о чем те говорили в шатре, затем монах исчез. Слуга посылал человека искать его три месяца и наконец позавчера нашел зацепку в одной из горных деревень. Этот старый монах однажды заходил в их деревню и спрашивал, как пройти в Линьцин. К сожалению, когда наши люди отправились на его поиски, он уже исчез.

Чжао Цзысюнь и Цянь-гунгун скрытно рассказывали о «том человеке», три месяца назад в него попала стрела... Если учесть все признаки, то человек, о котором шла речь, должен быть Цзин-ваном.

Цзин-ван, покойный император Чжао Чэнцзюнь, кто завоевал поднебесную. К сожалению, три месяца назад Чжао Чэнцзюнь был ранен скрытой стрелой, возвращаясь с победного пути, умер от яда.

К ее удивлению она снова услышала имя Чжао Чэнцзюнь в устах Чжао Цзысюнь. Более того, они искали того, кто последним видел Чжао Чэнцзюнь и что-то взял с собой, отправляясь в Линьцин.

Тан Шиши почувствовала странность, ведь Линьцин был ее родным городом. Может быть, старый монах просто по случайному совпадению собирался в Линьцин?

Чжао Цзысюнь выглядел очень обеспокоенным. Он пожал губы и спросил: 

— Какие вещи забрал тот монах? Что сказал ему Цзин-ван?

Цянь-гунгун покачал головой: 

— Не ведаю. Главный шатер Цзин-вана строго охранялся. Наши люди рисковали жизнью, чтобы подойти поближе, и услышали только - «книга» и «загробная жизнь». Кроме того, ситуация в то время была чрезвычайной, и подсадный шпион не мог гарантировать, что услышанное им соответствует действительности.

Чжао Цзысюнь глубоко вздохнул. Чжао Чэнцзюнь был мертв, но все равно доставлял ему неприятности. Министры враждовали с ним, а старые чиновники резиденции Цзин-вана каждый день шумно спорили о том, что нужно снова расследовать смерть бывшего императора, а некоторые даже тайно искали улики. Хотя эти проблемы и были острыми, но не они волновали Чжао Цзысюнь больше всего. Ночью Чжао Цзысюнь не давали спать последние слова Чжао Чэнцзюнь перед смертью, которые еще не были оглашены.

Для чего он встречался с этим монахом? И почему он упомянул «книгу» в их частном разговоре? Что это была за книга?

Чжао Цзысюнь не думал, что это обычная книга, и считал, что это должно быть что-то вроде императорского указа или секретного письма. Однако Чжао Цзысюнь не смог найти ее.

Видя, что Чжао Цзысюнь плохо себя чувствует, Цянь-гунгун бесшумно, словно безмолвная тень, отступил за перегородку.

Чжао Цзысюнь долго думал, но так и не нашел ответа, повернул голову и увидел, что лежит на столе. Чжао Цзысюнь уставился на платочек, а Тан Шиши - на Чжао Цзысюнь. Спустя некоторое время Чжао Цзысюнь раскрыл платочек и достал из него жемчужину.

Светящийся жемчуг был полон блеска и ярко сверкал. Можно было представить, как красиво он выглядел, когда она носила его в руке.

Чжао Цзысюнь тихо пробормотал, неизвестно, кому говорил - себе или кому-то другому: 

— Ты носила то, что он тебе подарил, до самой смерти.

Глаза Тан Шиши расширились в недоумении. Чжао Цзысюнь внезапно бросил жемчужину обратно в платочек. От слишком большой силы жемчужина отскочила от стола и упала на пол. Она подпрыгнула три раза, прошла сквозь тело Тан Шиши и скатилась на дно шкафа.

Настроение Чжао Цзысюнь, казалось, внезапно стало ужасно плохим. Он встал, посмотрел на серое небо за окном и пробормотал: 

— Тан Шиши, не вини меня. Если хочешь обвинить кого-то, то обвиняй его. Он обязан тебе этой жизнью.

Снаружи раздалось приветствие дворцовой служанки, пришла добродетельная супруга*. Услышав знакомый титул, Тан Шиши собралась с мыслями, собираясь устроить поединок со своей бывшей соперницей. При жизни она не могла с ней тягаться. Тан Шиши хотела хотя бы раз напугать ее до смерти.

*[淑妃 shúfēi - добродетельная супруга, один из титулов императорских жен]

Однако Чжао Цзысюнь не дал ей такой возможности. Чжао Цзысюнь махнул рукой и сказал: 

— Мы заняты придворными делами. У Нас нет времени на разговоры с ней. Пусть возвращается.

Евнух передал слова Чжоу Шуньхуа. Естественно, слова были изменены. Чжоу Шуньхуа повиновалась с некоторым сожалением, а затем мягко улыбнулась: 

— Поскольку Его Величество занят, наложнице не следует мешать. Наложница сейчас же уйдет.

Тан Шиши не хотела оставаться и смотреть на бессердечную крысу Чжао Цзысюнь. Напротив, Чжоу Шуньхуа была ей еще более интересна, и она некоторое время следовала за ней. Дойдя до безлюдного места, Чжоу Шуньхуа понизила голос и спросила у стоявшей рядом с ней дворцовой служанки: 

— Говоришь, Тан Шиши умерла?

— Сяо Линьцзы видел это своими глазами. Конечно, это правда.

Тан Шиши с удивлением увидела, как Чжоу Шуньхуа дергает уголком рта. Только тогда Тан Шиши поняла, что Чжоу Шуньхуа, такой мягкий и равнодушный человек, может показывать и уродливые черты, такие как зависть:

— Хорошо, что она умерла. Она давно должна была умереть. Тан Шиши, ах, Тан Шиши. Почивала бы себе спокойно, раз уже умерла. Из-за тебя Его Величество может утратить самообладание.

Тан Шиши не обрадовалась, услышав это. Разве она никогда не слышала о призраке, стучащем в дверь посреди ночи за плохой поступок? Она посмела сказать что-то плохое в присутствии Тан Шиши и презрительно отозвалась о призраке Тан Шиши?

Тан Шиши собиралась напугать Чжоу Шуньхуа. Сначала она хотела наброситься на Чжоу Шуньхуа, задушить ее шею и безжалостно напугать. Вопреки ожиданиям она приложила слишком большую силу, прошла сквозь тело Чжоу Шуньхуа и прыгнула в ближайший колодец.

Тан Шиши громко крикнула. Хотя она и превратилась в призрака, но все еще оставалась призраком, который любил красоту. Что она могла сделать, если бы упала в колодец и повредила свое прекрасное лицо? Тан Шиши, пугаясь и выплевывая несуществующую грязь, быстро выплыла из колодца. Ей показалось, что движение ее было очень быстрым, но когда она выплыла, то обнаружила, что уже не видит фигуры Чжоу Шуньхуа.

Тан Шиши втайне задалась вопросом, знала ли Чжоу Шуньхуа, что призрак собирается ее задушить. Иначе почему она так быстро убежала? Но это не имело значения. Если гора не хочет ее видеть, то она сама пойдет к горе. Не то чтобы Тан Шиши не знала, где живет Чжоу Шуньхуа. Она же может сама пойти туда.

Тан Шиши так и сделала, и полетела во дворец Чжунцуй. Странно, но дворец, казалось, сильно изменился. Окружающие цветы и деревья были другими, и даже дворец имел множество отличий. Прибыв во дворец Чжунцуй, Тан Шиши обнаружила, что Чжоу Шуньхуа там нет. Напротив, во дворце Чжунцуй сидела женщина необыкновенной красоты и организованно отдавала приказы дворцовым служанкам.

Тан Шиши долго парила во дворце Чжунцуй, полагаясь на невидимость. Наконец, она нехотя признала, что это место отличается от дворца, которого она помнила. Казалось, время здесь стоит намного раньше года Тяньшоу. Во дворце Чжунцуй не было цветов гибискуса, а деревья за стеной были немного тоньше и короче, чем помнила Тан Шиши.

Единственное, что было неизменным, так это то, что здесь, похоже, тоже праздновали Новый год.

Тан Шиши вдруг стало скучно. Она уже была мертва, а ей даже не дали отомстить. Это было уже слишком.

Тан Шиши заскучала, на мгновение растерялась, не зная, куда себя деть. В это время красавица подозвала кого-то и сказала: 

— Отнеси это во дворец Чунхуа. Этот дворец знает, что он не любит шума, но он должен участвовать в праздновании Нового года, несмотря ни на что. Каким ребенком он станет, оставшись один во дворце?

Евнух ответил, льстясь: 

— Слуга выполнит Ваш приказ. Четвертое Высочество умен и почтителен. Он, конечно, поймет все старания благородной супруги государыни. 

*[贵妃 guìfēi - государева супруга после императрицы]

Так это благородная супруга. Тан Шиши снова посмотрела на женщину. На этот раз она была еще более уверена, что это не та династия, в которой она жила.

Иначе во дворце царских жен никогда не было бы такой красивой женщины, о которой Тан Шиши до сих пор не знала.

Женщина, которую звали благородной супругой, вздохнула и сказала: 

— Иди скорее.

Евнух взял в руки поднос и пошел в сторону дворца Чунхуа. Тан Шиши подумала, что ей все равно нечего делать, поэтому она могла бы в последний раз взглянуть на дворец, где жила. Она жила во дворце Чунхуа как в холодном дворце, но не ожидала, что нынешний хозяин дворца Чунхуа тоже попал в немилость. 

Однако они называли его Четвертым Высочеством, и это звучало так, словно он был мужчиной. В сердце Тан Шиши поднялась волна недовольства. Почему ее дворец должен занимать вонючий человек, который неизвестно откуда взялся?

Тан Шиши чувствовала себя неуютно, войдя во дворец Чунхуа. На этот раз евнух не понадобился, чтобы указывать дорогу, Тан Шиши шла сама, хорошо зная дорогу. Подняв голову, она увидела того, кого точно не ожидала увидеть, и чуть не вскрикнула.

Евнух держа поднос обеими руками, льстиво кланялся: 

— Четвертое Высочество, благородная супруга государыня послала Вам кое-что для праздника.

Юноша, которому кланялись, перевернул страницу книги и не собирался поднимать голову: 

— Понятно. Просто положи.

Евнух положил поднос и замялся, но все же отказался уходить. Юноша окончательно потерял терпение и медленно поднял голову: 

— Что там еще?

Он поднял лицо. Тан Шиши увидела его отчетливо и никогда не ошиблась бы в нем.

Это же тот самый Цзин-ван, Чжао Чэнцзюнь?