Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 48

Брови Тан Шиши слегка дрогнули. Она думала, что вчерашнее дело уже решено, и не ожидала, что Цзин-ван будет тщательно его расследовать. Вероятно, это был приказ Цзин-вана - все утро метаться по двору Инянь

Цзин-ван скрыл все, что произошло прошлой ночью. Кроме нескольких человек, которые были вовлечены в это дело, больше никто не знал о том, что Чжао Цзысюнь был одурманен. Распространение этой информации только повредит репутации Чжао Цзысюнь. Еще вчера вечером Чжао Чэнцзюнь подавил всех с громоподобной силой, когда обнаружились некоторые улики.

Теперь о том, что произошло ночью, знали только те, кто находился в главном зале, и тот, кто стоял за кулисами.

Тан Шиши вышла вперед с чаем, мягко и осторожно забрала чашку Чжао Чэнцзюнь и поменяла ее на новую. В этот момент в комнате был слышен только звук льющегося чая. Лу Юйфэй не могла не поднять глаза. Их обслуживали в главном зале, все дрожали от страха и не смели говорить, а Тан Шиши свободно разливала чай.

Чжао Цзысюнь нахмурился, несколько раз бросал взгляд на Тан Шиши, но оставался сдержанным. Чжао Чэнцзюнь не собирался пить, но когда Тан Шиши заменила чай на новый, он неосознанно взял чашку и медленно гладил ее в руке.

Чжао Чэнцзюнь не спеша спросил: 

— А что, не можешь говорить?

— Ваш сын не смеет, - Чжао Цзысюнь быстро отвел взгляд. Изначально его беспокоило присутствие Тан Шиши - он считал, что ей не подобает слушать секреты резиденции. Однако Чжао Чэнцзюнь был уже раздражен, и Чжао Цзысюнь не решился больше медлить, поэтому он мог лишь почтительно сказать: - Отец приказал, и сын не посмел пренебречь. Вернувшись вчера вечером, этот сын допросил всех, кто этим занимался, и ничего не оставил без внимания. В конце концов выяснилось, что это была служанка, ответственная за вино. Она была жадной и хотела подняться выше. Поэтому она тайком добавила в ликер афродизиак. Этот сын не доглядел и попался на ее коварный замысел.

Тан Шиши поставила заварочный чайник, передала старый чай служанке и встала рядом с Чжао Чэнцзюнь, сложив руки вместе. Руки ее не двигались, но уши не переставали слушать. Чжао Чэнцзюнь не поверил словам Чжао Цзысюнь, и даже Тан Шиши не поверила.

Как могла такая маленькая служанка осмелиться одурманить шицзы? Даже если ей хватило смелости забраться на кровать, где она нашла афродизиак, и почему она не появилась после того, как ей это удалось?

Поначалу это утверждение выглядело разумным, но после тщательного обдумывания оказалось просто беспочвенным.

Таков был итог расследования Чжао Цзысюнь. Чжао Чэнцзюнь держал в руке чашку с чаем и ничего не говорил. Он только посмотрел на Лу Юйфэй: 

— Есть разница между внутренним и внешним. Мужчины не должны вмешиваться во внутренние дела резиденции. Шицзыфэй, ты же хозяйка резиденции, что ты узнала?

Лу Юйфэй вдруг занервничала. Не смея поднять голову, она покорно ответила: 

— Все так, как сказала шицзы. Когда шицзы допрашивал служанок, эта ничтожная тоже присутствовала. Это в самом деле та дерзкая служанка, промышлявшая подняться вверх в поисках славы и богатства. Она тайно замышляла против шицзы.

Тан Шиши незаметно подняла брови. Муж и жена - одна сатана. Невзирая на ссоры между ними, они все равно делят одну подушку. Что бы ни случилось, Лу Юйфэй, конечно же, будет прикрывать Чжао Цзысюнь. Так как же она сможет противостоять Чжао Чэнцзюнь?

Лицо Чжао Чэнцзюнь было безразличным, а в сердце не укрылось разочарование. Он поставил чайную чашку и сказал: 

— Раз супруги уже все расследовали, то  поступайте соответственно. Что вы собираетесь делать?

Чжао Цзысюнь опустил глаза и спокойно ответил: 

— Слуга оскорбил хозяина. За нарушение женской добродетели она должна быть забита до смерти.

Забита до смерти... Лу Юйфэй побледнела. Она организовала рабочую силу. Поэтому Лу Юйфэй была виновата и в том, что служанка, ответственная за вино, оказалась в беде. Чжао Цзысюнь так безжалостен. Разве он не говорил всем в резиденции, что Лу Юйфэй некомпетентна?

Тан Шиши напугали слова «забить до смерти». Когда платье Жэнь Юйцзюня оскорбило Цзин-ван, Чжао Цзысюнь, не задумываясь, приказал избить ее до смерти. Этот человек одновременно и очаровательный романтик и бессердечный.

Он в самом деле заслуживает стать императором с большим гаремом. Его любимицы - сокровище, а попавшие в его немилость превращались в грязь.

Лу Юйфэй опустила голову и промолчала. Смотря на их выступления, сердце  Чжао Чэнцзюнь все холодало.

Тан Шиши молча наблюдала за Чжао Цзысюнь. Даже постороннему человеку было понятно, что человек, подсунувший снадобье, не может быть служанкой, разносящей вино. Как Чжао Цзысюнь мог не знать об этом? Но он, не моргнув глазом, решил казнить совершенно невинную служанку.

Только Чжао Чэнцзюнь собирался что-то сказать, вдруг заговорила Тан Шиши, прервав его: 

— Мой принц, конь о четырех ногах, да и тот спотыкается*. Служанка совершила ошибку, она заслуживает смерти, но ведь ничего не знала. Небеса милосердны ко всему живому. Я надеюсь, что принц даст ей еще один шанс исправить свою ошибку.

*[人非圣贤，孰能无过 rén fēi shèngxián - людям свойственно ошибаться]

Чжао Цзысюнь удивленно посмотрел на Тан Шиши и с невозмутимым видом сказал: 

— Смелая! Какое право тв имеешь перебивать отца?

Чжао Чэнцзюнь поднял руку, и Чжао Цзысюнь перестал барабанить. Он с недоверием посмотрел на Чжао Чэнцзюня, но Чжао Чэнцзюнь оставался спокойным и твердым. Чжао Цзысюнь не осмелился больше ничего сказать и только проглотил свои слова.

Чжао Чэнцзюнь сохранил спокойствие и спросил: 

— И что предлагаешь?

Тан Шиши не посмела обидеть Чжоу Шуньхуа в присутствии Чжао Цзысюнь. Она опустила глаза и изрекла: 

— Эта девушка скромна и не смеет толковать. Но народ молвит, принц - мудр и беспристрастен. Полагаю, принц сможет разобраться в этом деле.

Чжао Чэнцзюнь улыбнулся. Она умела рассчитывать других, но не хотела брать ответственность на себя и решила польстить ему. Чжао Чэнцзюнь, улыбаясь, сказал: 

— Этот принц не действует самовластно. Делитесь мыслями, этот принц не станет призывать вас к ответу.

Тан Шиши подумала, - да ладно, Чжао Чэнцзюнь не действует самовластно? Чжао Чэнцзюнь рос в императорском дворце, играясь с мячом. Тан Шиши широко раскрыла глаза и сделала вид, не слушает его. Чжао Цзысюнь не понял намерений Чжао Чэнцзюнь и не решился говорить без разрешения. В итоге первой заговорила невежественная и бесстрашная Лу Юйфэй: 

— Эта невестка тоже считает, что избиение до смерти - слишком сурово. Хотя она и виновата, она не виновна в смерти. По мнению этой невестки, следует оставить служанке жизнь и выслать ее из резиденции. Благое дело от нашего дома.

Тан Шиши тихо проронила: 

— Тогда лучше забить ее до смерти. Кто осмелится использовать служанку, которую выгнали из резиденции Цзин-вана? Она наверняка будет жить хуже смерти.

На лице Чжао Чэнцзюнь не было ни намека на счастье или гнев. Он бросил легкий взгляд на Тан Шиши: 

— Не боишься говорить? Теперь этот принц видит, что ты имеешь много мыслей.

Тан Шиши с улыбкой ответила:

— Где уж там. Эта девушка просто хочет разделить переживания принца. Эта девушка не очень сообразительна и хотела бы выслушать мудрое мнение принца.

Вот льстец! Чжао Чэнцзюнь слегка усмехнулся и сказал: 

— За первый проступок она будет пощажена. Ее оштрафуют удержанием полугодового жалованья и отправят в прачечную.

Прачечная занималась самой тяжелой и грязной работой, и быть назначенным в прачечную было отнюдь не хорошо. Однако по сравнению с предыдущим наказанием в виде избиения до полусмерти или изгнания, это наказание было слишком легким до безобразия. Услышав это, Тан Шиши тут же воскликнула: 

— Принц мудр! Чего вы ждете? Разве вы не слышали, что сказал принц? Не медлите, передайте послание!

Чжао Цзысюнь стоял в главном зале, и не успел он договорить, как Тан Шиши засуетилась и окончательно решила вопрос. Чжао Цзысюнь был несколько раздосадован. Это его личное дело,  отец явно передал его ему для расследования. В конце концов, отец совсем не уважал его образ мыслей. В таком случае, зачем он вообще его спрашивал?

Однако эти чувства промелькнули мимо, так быстро, как будто их и не было. Чжао Цзысюнь склонил голову, как делал это уже много раз, и покорно ответил: 

— Слушаюсь отца.

Лу Юйфэй наблюдала за этой сценой, ее рот слегка приоткрылся, но в конце концов она так и не решилась заговорить. Может быть, это и самонадеянно, но Лу Юйфэй действительно казалось, что Тан Шиши и Чжао Чэнцзюнь поют одну песню, подобны мужу и жене, подпевали друг другу*.

*[唱双簧 chàng shuānghuáng - подпевать друг другу; действовать заодно; быть в сговоре]

Казалось, они уже обсудили это и приказали им прийти просто для формальности.

Вопрос о вчерашнем вечере был решен. Ничего выдающегося. После этого ни Чжао Цзысюнь, ни Чжао Чэнцзюнь больше не хотели говорить. Чжао Цзысюнь сразу же удалился, а Лу Юйфэй последовала за Чжао Цзысюнь и почтительно удалилась.

После их ухода Чжао Чэнцзюнь встал и направился во внутреннюю комнату. Тан Шиши, естественно, последовала за ним. Чжао Чэнцзюнь поднял халат и сел за письменный стол. Тан Шиши, не получив указаний, с воодушевлением принялась растирать тушь: 

— Благодарю, принц. Принц великодушен и рассудителен. Как будто Яо и Шунь* еще живы.

*[尧舜 yáo shùn - миф. Яо и Шунь - легендарные первые императоры Китая]

Чжао Чэнцзюнь как раз обмакивал кисть в тушь, но, услышав это, он ударил Тан Шиши древком кисти: 

— О чем ты говоришь? Ты хочешь умереть?

Тан Шиши закрыла лоб от боли и сказала: 

— Я нечаянно сказала. Зачем применять столько силы?

— Разве об этом можно говорить нечаянно? - Чжао Чэнцзюнь посмотрел на нее с немного холодным видом и сказал: - твое счастье, что ты находишься в провинции Сипин. Если бы ты находилась в Цзиньлине, то уже покончила бы с собой.

Тан Шиши прикрыла обеими руками место, куда ее ударили, чувствуя себя виноватой и не решаясь объясниться. На самом деле она тоже была виновата в своей небрежности. Тан Шиши перепутала сюжетные линии последующих поколений и, естественно, использовала Яо и Шунь, чтобы польстить Чжао Чэнцзюню. Ей было невдомек, что в настоящее время Чжао Чэнцзюнь - всего лишь подданный, а император - монарх. Если бы кто-то сказал такое, то был бы обезглавлен.

Завидев, что высокомерие Тан Шиши ослабло, Чжао Чэнцзюнь понял, что она вправду чувствует себя неправой. Чжао Чэнцзюнь с холодным лицом обмакнул кисть в тушь и заметил, как Тан Шиши еще трет лоб в отражении чернил от чернильного камня.

Чжао Чэнцзюнь спросил равнодушно:

— Еще больно?

Он отчетливо помнил, что не использовал много сил.

— Да, - Тан Шиши беспокоилась о нежной коже лица, не останутся ли на ней шрамы после такого удара, и не слышала, о чем спрашивал Чжао Чэнцзюнь. Она ответила небрежно, продолжая сосредоточенно рассматривать свое лицо. Чжао Чэнцзюнь написал одну строчку, затем спокойно положил кисть и сказал: 

— Сходи за мазью.

— Что?

Чжао Чэнцзюнь подумал, что лучше ему самому достать ее, чем просить ее с ее неуклюжестью. Чжао Чэнцзюнь встал, взял яшмовую мазь из павильона Добао и сказал Тан Шиши: 

— Подними голову.

Тан Шиши замерла и не успела отреагировать на происходящее, как Чжао Чэнцзюнь уже стоял перед ней, подняв ее подбородок, заставил посмотреть вверх.

Тан Шиши удивилась и инстинктивно отпрянула назад: 

— Принц!

— Не двигайся, - пальцы Чжао Чэнцзюнь  чуть сжались сильнее, крепко сжал ее подбородок и сказал: - яшмовая мазь - самая подходящая мазь для женщин. Она способствует оживлению крови, устранению застоя крови, удалению рубцов и снятию боли. С этой мазью боль вскоре пройдет.

Шея Тан Шиши затекла, глаза были широко открыты и не смела шевелиться. Тан Шиши была вынуждена поднять голову, и ее взгляд естественным образом упал на лицо Чжао Чэнцзюнь. Он слегка наклонился, серьезно смотрел на лоб Тань Шиши и медленно обводил двумя пальцами правой руки.

Тан Шиши смотрела в глаза Чжао Чэнцзюнь, совершенно не в силах отвести взгляд. У Чжао Чэнцзюня были брови, похожие на мечи, глаза словно звезды и высокая переносица. Благодаря тому, что он сызмальства рос при императорском дворе, его кожа была необычайно светлой после изнеженной жизни. После долгих лет тренировок на северо-западе его тело быстро окрепло, но глаза все еще хранили безразличную ауру. При взгляде на него возникало ощущение, что его разделяют лед и вода, не позволяя никому приблизиться к себе.

В обычное время он был благороден и отстранен. Эти глаза не знали, скольких людей отпугнули. Однако сейчас он смотрел на Тан Шиши сверху вниз, и в его глазах отражалось отражение Тан Шиши, словно этот человек действительно ожил.

Тан Шиши не знала, сколько времени она смотрела на него, но только когда Чжао Чэнцзюнь сдвинул брови, Тан Шиши наконец-то отреагировала. Она поняла, что смотрит прямо в Чжао Чэнцзюнь, и быстро отвела взгляд. Однако рука Чжао Чэнцзюнь продолжала держать Тан Шиши за подбородок, потому ей оставалось только неловко смотреть на шею Чжао Чэнцзюнь.

Сегодня Чжао Чэнцзюнь был одет в темно-красный халат с голубой подкладкой воротника. Благородный статус монарших отпрысков был достойным, и использование этого цвета всегда было показным. Чжао Чэнцзюнь изначально был человеком, к которому нелегко было подойти, а такой богатый цвет на нем делал его еще более безразличным и величественным.

Происхождение человека нельзя было скрыть. Даже если на руках Чжао Чэнцзюнь были мозоли, его шея была стройной и красивой, на ней не было ни одной морщинки, что говорило о том, что в детстве он прожил очень хорошую жизнь. Тан Шиши, не отрываясь, смотрела на него и вдруг обнаружила, что адамово яблоко Чжао Чэнцзюня будто бы подпрыгнуло.

У него была стройная шея с ярко выраженным адамовым яблоком, которое было особенно заметно, когда оно двигалось вверх-вниз. Когда Тан Шиши была в оцепенении, ее челюсть внезапно освободилась. Чжао Чэнцзюнь отступил назад и сказал: 

— Теперь все хорошо.

Его голос казался немного хриплым, но он часто говорил так неторопливо и спокойно, что Тан Шиши не восприняла это всерьез. Тан Шиши протянула руку и с сомнением потрогала свой лоб. Лоб был покрыт мазью и был довольно прохладным.

Тан Шиши знала, что яшмовая мазь - секретное лекарство императорского двора. Она очень удивилась и ловко поклонилась, сложив руки: 

— Премного благодарна, принц.

Чжао Чэнцзюнь не стал долго разговаривать с Тан Шиши и быстро сел обратно за стол. Тан Шиши медленно встала. Пока она размышляла, уходить ей или нет, услышала вопрос Чжао Чэнцзюнь: 

— Отчего же ты попросила пощады?

Тан Шиши на мгновение задумалась и нежно ответила: 

— Оттого, что эта девушка добрая, великодушная и сострадательная*…

*[悲天悯人 bēitiānmǐnrén - скорбеть о мире, жалеть людей, обр. в знач.: любить народ, любовь к человеку, сочуствие к людям, сострадание к людям]

Чжао Чэнцзюнь поднял глаза и безучастно посмотрел на нее, и Тан Шиши сразу же стала покорной: 

— Потому что я вовсе не думаю, что это сделала служанка. Большая потеря - напрасно терять свою жизнь из-за той, о ком ты даже не знаешь.

Это действительно была причина, по которой Тан Шиши просила за служанку, но это была только одна из них. Кроме того, был еще один важный момент: Тан Шиши хотела оставить у себя эту особу, чтобы вычислить Чжоу Шуньхуа.

Вчера никто не знал, о чем говорили Чжоу Шуньхуа и Чжао Цзысюнь. Как бы то ни было, сегодня Чжао Цзысюнь твердо решил сделать козлом отпущения ту служанку. Со смертью служанки не останется никаких улик. Мертвые люди не лгут. Однако как Тан Шиши могла спокойно смотреть на то, как Чжоу Шуньхуа получает желаемое: выгода была ее, а виноваты были другие. В поднебесной нет такой милости.

Чжао Чэнцзюнь спросил, небрежно написав на бумаге: 

— Как ты думаешь, кто это?

На противоположной стороне стола долгое время царила тишина и неподвижность. Чжао Чэнцзюнь это показалось забавным. Он обмакнул кисточку в чернильный камень и с улыбкой спросил: 

— Столько времени прошло, а ты еще не догадалась?

Тан Шиши почувствовала себя неловко и сказала: 

— Принц, ты хочешь, чтобы я обидела этим других? У меня нет ни власти, ни силы, ни имени, ни доли. Как я смею вмешиваться в дела семьи шицзы?

— Просто скажи. Неважно, что ты скажешь, за этими дверьми этот принц не будет ставить прошлое в вину. 

Тань Шиши хмыкнула и не удержалась: 

— Принц, ты не держишь слово. Ты даже помнишь о таких мелочах, как кунжутные семечки, которых было больше во время осенней охоты. Неужели ты можешь не наказывать меня?

Чжао Чэнцзюнь хлопнул кистью по столу и с холодным лицом сказал: 

— Смелая.

Тан Шиши быстро вышла вперед, взяла кисть Чжао Чэнцзюнб, лично размолола тушь и промыла кисть: 

— Эта девушка лишь болтает. Принц не должен сердиться. Не стоит портить хорошее произведение.

Тан Шиши была любезна и слащаво изрекала. Чжао Чэнцзюнь не мог вспылить и мог только позволить ей взять все на себя.

Как Тан Шиши прервала его, тема разговора сошла на нет. В самом деле, как Чжао Чэнцзюнь мог не знать, кто подсыпал снадобье в ликер? Ее методы были слишком простыми и подлыми.

Однако кто заставил Чжао Цзысюнь полюбить ее? Даже если Чжао Чэнцзюнь и был хозяином резиденции, он не мог переступить через Чжао Цзысюнь и протянуть руку, чтобы распорядиться женщиной своего приемного сына. Чжао Чэнцзюнь вздохнул и на редкость искренне сказал: 

— Есть разница между близкими и дальними родственниками. Когда дети женятся, другие станут чужими, о многих вещах станет трудно говорить.

Чжао Чэнцзюнь сильно подталкивал Чжао Цзысюнь к браку. С одной стороны, он хотел, чтобы сердце Чжао Цзысюнь было спокойно. С другой стороны, он заметил, что во внутреннем дворе были большие упущения, и ему срочно требовалась хозяйка. Хозяйка нашлась, но Лу Юйфэй и Чжао Цзысюнь были едины во мнении. Большую часть времени она управляла внутренним двором не в том направлении, в котором ожидал Чжао Чэнцзюнь.

В этом отношении Лу Юйфэй не была так хороша, как Тунсю. У Тунсю просто были свои эгоистичные желания, а у Лу Юйфэя вся позиция была кривой.

Поскольку Чжао Чэнцзюнь уже сказал, что передаст полномочия, он не мог отказаться от своих слов и забрать полномочия управляющего. Послушав немного, Тан Шиши вдруг сказала: 

— Принц, я всего лишь маленькая служанка, а Вы - хозяин резиденции и некоронованный правитель северо-запада. Почему Вы должны терпеть, когда Вас не устраивают в своем собственном доме?

Чжао Чэнцзюнь был поражен и внезапно очнулся. Да, почему он должен это терпеть? Если слуга был трудным, он мог сменить его на другого. Если управляющая плохо работала, он мог сменить ее на другую.

На настоящую управляющую, которая поддерживает его позицию и передает его намерения.