Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Глава 15. И снова цилинь

Толстяк заныл: "Младший брат, я просил тебя только окна помыть, но не эту вещь. Знай я, что ты такой трудоголик, то давал бы более точные указания."

Молчун покачал головой, взял печать в руку и понюхал. Я заметил, что вода, стекавшая с нее, была зеленого цвета.

"Полиняла? Не может быть! — Толстяк огорченно вздохнул. — Да чтоб их бабушку демоны забрали, неужели это раскрашенная подделка?"

Я застонал: проклятье, это невероятное невезение. Если судить по поведению сотрудников отеля и их настороженному отношению к нам, подделок на этом аукционе быть не могло. Но случается всякое. И если это подделка, то аукционный дом заподозрят в мошенничестве. А владелец подпольного аукциона ни за что не признается и будет настаивать, что все вещи, выставленные там подлинные. В подмене обвинят нас, и оправдаться не получиться, разве что сразу утопиться в Хуанхэ.

Я хотел взять ее и рассмотреть поближе, но Молчун оттолкнул меня: "Нет! Не трогай. Она ядовитая." Сказав это, он показал свою ладонь: там, где жидкость попала на кожу, появились небольшие волдыри, и краснота продолжала распространяться по ладони.

Я вздрогнул, а Толстяк старательно принялся изучать свои руки: "Я слышал, что американцы иногда используют яды, нанося их на антиквариат, выставляемый на аукционах и в музеях, чтобы предотвратить кражу. У вора, который дотрагивается до антикварной вещицы, начинается аллергическая реакция, вплоть до потери сознания. Но тогда почему я порядке?"

"Ты завернул печать в тряпку и прятал в одежде. Ткань впитала жидкость, и яд не добрался до кожи."

Сыпь на ладони Молчуна прекратила распространяться, и никаких признаков обморока не было. Хотя, похоже, ему на это было наплевать. Толстяк осторожно завернул печать в полотенце и спустился вниз, чтобы помыть ее.

Вымытый нефрит приобрел нежный зеленовато-белый цвет, став полупрозрачным. Мы спустились во двор, чтобы осмотреть печать при ярком солнечном свете. Там многие детали, незаметные раньше, стали видны. Взглянув на тонкую резьбу по нефриту, я испытал настоящий экстаз. Даже если эта вещь не считается антиквариатом, то это все равно настоящий шедевр, достойный занять место в истории искусства.

Опустив голову, я облегченно вздохнул: все в порядке, печать подлинная.

Теперь, наконец, можно внимательно рассмотреть рукоять нефритовой печати: она была сделана в виде цилиня, придавившего лапой демона. Цилинь высоко поднял голову, из лапы, придавившей нечисть, торчали когти, впившиеся в ее плоть. Демон лапами обхватил когти цилиня, пытаясь избавиться от этой смертельной хватки. Присмотревшись повнимательнее, я увидел, что фигура цилиня словно сложена из множества маленьких демонов. Резьба была выполнена очень искусно. Теперь мне казалось, что это не цилинь, победивший демона, а демон, слившийся с цилинем. Эти мелкие демонята были сплошь покрыты чешуей, из-за чего казалось, что цилинь опутан змеями.

Это же драконий карп!

Печать демона заслужила свое название. С первого взгляда виден только цилинь, которого обвили змеиные тела. Но если посмотреть на печать под другим углом, то цилинь становится скопищем маленьких демонов, смотрящих в разные стороны. А затем в этой запутанной форме удается увидеть драконьего карпа.

Круто!

Занимаясь своим бизнесом, я немало изучил исследований из области традиционных ремесел Китая, и сразу понял, сколь велика стоимость этой печати. При оценке антиквариата учитывается не только сохранность, но и внешний вид: креативность, мастерство, качество материала. Для высокой оценки достаточно одного из этих критериев. Но нефритовая печать хороша с любой точки зрения. И, если честно, цена, которую за нее давали на аукционе, не слишком высока. Если бы мы не устроили там такой бардак, то ставки на торгах могли добраться до астрономических цифр.

Поняв это, я покрылся холодным потом. Если бы продавцом был я, и у меня украли такой товар, я бы ни за что не простил. Но если это так, то мы как-то подозрительно легко смогли смыться. Неужели на подпольном аукционе охрана на уровне обычного детского сада?

По форме этот цилинь был похож на татуировку Молчуна, но, если присмотреться, разница была очевидна. Хотя, вообще-то все цилини похожи.

У Толстяка прямо слюни потекли, когда он увидел отмытую печать: "Надо посчитать всех демонов. Если еще и число будет необычное, то эта вещица обретет еще большую ценность." После недолгих подсчетов он озадаченно сообщил: "А печать-то с браком!"

"Что не так?" — спросил я.

"Вот у этого демона нет головы," — он указал на место, где тонкие линии резьбы внезапно обрывались. Форма печати слишком сложная, я не присматривался к каждой фигурке демонов, составляющих цилиня. Если бы Толстяк не стал их пересчитывать, мы бы этот дефект не заметили.

Осмотрев печать, я нашел еще три места, где были похожие дефекты. И что странно: резьба обрывалась резко, но следов скола не было. Такое ощущение, что так было изначально задумано. Толстяк, покрутив печать в руках, обнаружил, что три дефектных места располагались там, куда ложились пальцы рук, когда печать собирались использовать.

"Ты слышал о модных в старом Пекине цветочных костюмах?" — вдруг спросил Толстяк.

Я покачал головой, и он объяснил: "Рисунок на рубашке и жилете представляет собой одно целое. Когда надет жилет, то на рукавах красуются облака, а на спинке жилета полумесяц. А когда жилет снят, на рукавах те же облака, но на спинке рубашки — полная луна. Это называлось "разные формы луны на облачном небе"

Я вскричал: "Ты, бля, не можешь объяснять попроще?"

Толстяк ответил: "Я, Толстяк, имел в виду эти три отсутствующие головы демонов... это выемки для трех колец. Человек, который брал эту печать в руки, носил три кольца. И тогда только нефритовая печать обретает законченную форму. Гениально! Это дьявольски гениально."

Идея Толстяка в самом деле гениальная, мне кажется, такой подход к созданию печати демона уместен. Но как доказать, верно ли это? Я хотел спросить Молчуна: "Ты..." Но тут подумал, что он ведь многое позабыл, бессмысленно задавать вопросы.

Молчун явно не заинтересовался тонкостями резьбы на печати, да и связи с его прошлым я пока не видел. Зато Толстяк с первого взгляда влюбился в эту вещицу и смотрел на нее жадными глазами: "Охренеть - не встать, эта печать совершенна. Наивняшка, как думаешь, мы можем взять на себя ответственность за ее судьбу?"

При этих словах меня накрыло зловещее предчувствие: "Не знаю. Сложно сказать."

Снаружи раздался звон колокольчиков, висевших у входа. Звук напугал нас, и Толстяк тут же завернул печать обратно в полотенце, сказав: "Наверно, девочка вернулась. Не время обсуждать тонкости антиквариата. Давайте спрячем эту вещь. Рано или поздно ее, конечно, придется отдать, но сейчас лучше спрятать."

Сказав это, Толстяк полез на балку. Хо Сюсю вернулась не одна, за ней шли несколько человек, несшие маленькие и большие сумки: там лежали те самые спальные принадлежности и другие необходимые вещи, которые она обещала нам доставить. Толстяк быстро спустился и сразу же напомнил об обещанном вине: по нему и не скажешь, что он только что восхищался нефритовой печатью.

Хо Сюсю достала две бутылки без акцизных марок(1) и с легким сарказмом сказала: "Лучшее эрготоу, большой выдержки. Думаю, ты такое еще не пил."

"Да ладно нахваливать. Разве бывает худшее эрготоу?" — в тон ей ответил Толстяк. А я обратил внимание на сопровождавших ее людей. Они заносили вещи внутрь, прощались с девушкой и уходили прочь. Но она, казалось, покидать нас не собиралась, стала доставать из сумок пакеты с едой быстрого приготовления: "Я нашла даже жареный арахис."

Глядя, как дом покинул последний человек, я спросил: "А ты возвращаться не собираешься?"

"Я не могу оставить вас тосковать в одиночестве. Старый дом, три несчастных старика напьются эрготоу, найдут пеньковую веревку и решат повеситься с горя, " — ответила она.

"А ты нас будешь развлекать рассказами о местных призраках. Мы захотим их увидеть, и для этого повесимся," — хихикнул Толстяк.

Я спросил: "А твоя бабушка знает, что ты здесь? Она не будет тебя искать?"

"Брат У Се, ты действительно все забыл или притворяешься? Не помнишь, какой у меня характер? — она игриво подмигнула. — Моя бабушка не знает, где я, но искать меня не будет. Я уходила из дома одна, когда мне было восемь лет, хорошо знаю Пекин и Чанша. Она будет спокойна за меня. Мы здесь секретничать будем, я должна подстраховаться, чтобы о нашем разговоре никто не знал."

Я действительно ничего о ней не помнил. Странная ситуация, но показывать свою растерянность не хотелось, поэтому я сменил тему: "Ты действительно хочешь рассказать что-то важное? Я думал, ты просто пошутила. Как я могу верить, что ты скажешь мне правду?"

"А ты испытай меня," — засмеялась она.

"Испытать? Как?" Я подумал, что понятия не имею, какой именно информацией может она владеть.

А Толстяк принялся за свои излюбленные шутки: "Наивняшка, неужели ты не понял, что она тебя соблазнить пришла."

Недовольно зыркнув на него, я сказал, чтобы он перестал глупить, а Хо Сюсю вообще, кажется, не обратила внимания на его слова: "Да, я хочу тебе кое-что рассказать. Выслушав меня, ты сразу поймешь, что со мной можно иметь дело."

Мне становилось все интереснее, поэтому я кивнул: интересно посмотреть, что за козыри у нее в рукаве.

Загадочно взглянув на меня, она сказала: "В детстве я случайно посмотрела одну спрятанную видеокассету. Странное было видео, я спросила у бабушки, о чем оно. Бабушка меня отругала и ничего не объяснила. Но мне стало интересно, и я стала самостоятельно искать информацию о нем. Слушая, о чем вы говорили с моей бабушкой, я поняла, что вы искали то же самое, что и я. Правду говорю, можете мне верить."

Мы с Толстяком переглянулись, но ничего не сказали. Когда я говорил со старухой, то упоминал о своем расследовании, но ведь и я мог обманывать.

Увидев, что мы молчим, она вздохнула и неторопливо сказала: "Рыбка у меня."

Примечания переводчика

(1) В Китае алкогольные напитки маркируются акцизом так же, как и в РФ. Но есть понятие Дьюти Фри: торговля вне таможенных пошлин, которая распространяется и на магазины для дипломатических миссий. Аналогичным магазином в СССР была знаменитая "Березка".