Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Глава 2. Шестигранный колокольчик

Я наклонился, чтобы рассмотреть серьгу, и больше не мог оторвать от нее взгляда, даже дыхание перехватило от волнения. Схватив Лао Яна за уши, я притянул его голову поближе, желая убедиться, что глаза меня не обманывают. Серьга была маленькой, размером с кончик мизинца, и со стороны могла показаться дешевкой за две пары долларов, купленной в придорожной лавке. Но я-то уже видел нечто подобное: это был миниатюрный шестигранный колокольчик!

Точная копия, только во много раз меньше тех, что я видел в пещере с трупами и подводной гробнице, лишь немного отличались узоры.

У меня было ощущение, что я до сих пор спал, и вдруг меня резко разбудили. "Где ты взял это?" — спросил я.

Его лицо перекосилось от гнева: "Ты... ты... ты, мать твою, слишком много выпил. Знаешь же, что я ненавижу, когда кто-то меня за уши трогает! Еще раз так сделаешь, я твои уши оторву и съем!"

И правда, видимо, алкоголь у меня еще не выветрился, к тому же я слишком сильно вцепился: уши Лао Яна сильно покраснели от моих пальцев.

Потирая мочки, он ухмыльнулся: "Е-маё, ты действительно сделал это! Вот и показывай тебе хорошие вещи. Ох, уши мои, уши!"

У меня не было намерения спорить с ним, меня интересовало только одно: "Да ладно тебе, говори быстрее, как... откуда ты это взял?"

Он улыбнулся и торжествующе сказал: "Ты такого раньше не видел. Признавайся честно, завидуешь? Эту штуку я снял в алтаре для жертвоприношений с одного несостоявшегося цзунцзы, тебя такое объяснение устроит? Смотри, какой чистый зеленый оттенок и чернь, отличный образец древней бронзы, не чета тем морским товарам, которые вы продаете."

Его ответ сбил меня с толку: "Что за цзунцзы? Разве вы нашли еще что-то, кроме обычной погребальной утвари? Откуда цзунцзы взялся?"

Лао Ян решил, что я завидую ему, и горделиво ответил: "Этот цзунцзы был обмотан воздушными корнями баньяна, как куколка шелкопряда. Я наткнулся на него, когда копал другие ямы. Вероятно, при жизни он был высокопоставленным чиновником, потому что у обычных цзунцзы таких серег в ушах я никогда не видел. Вот я и забрал ее себе. Слушай, а чего ты так разнервничался? Ты знаешь, что это за штука и откуда она? А сколько стоит, знаешь?"

Я не знал, что думать, мысли мои проносились с огромной скоростью. Если там тоже оказался такой колокольчик, значит, странный алтарь для жертвоприношений в Циньлине как-то связан с теми местами, где я уже побывал?

Лао Ян заметил мое смятение и удивился: "Что с тобой? Тебя так перекосило, что аж страшно. Ты увидел, что я нашел хорошую вещицу, и позавидовал? Не переживай, если она тебе нравится, я отдам, не жалко."

"Да нет, — успокоил его я, — никакой зависти. Но черт тебя подери, ты носишь в ухе странную вещь. Ничего пока не могу сказать о ее происхождении, но я видел похожие в других местах. Вот как это произошло..."

И я рассказал Лао Яну о дворце Лу Шан Вана и подводной гробнице, стараясь останавливаться в основном на моментах, связанных с этими колокольчиками. Он слушал меня с каменным выражением лица, лишь иногда бледнел, видимо, удивляясь услышанному.

Потом, немного помолчав, он ответил: "Бабушкой клянусь, я считал, что своими делами, за которые три года отсидел, всю жизнь хвалиться буду. Но по сравнению с тобой я, оказывается, малец зеленый. Если тебя поймают на таком, то расстреляют без лишних вопросов."

Я, заметив зависть в его глазах, поспешил его успокоить: "Не сравнивай. Если бы я знал, что иду в компании даодоу, то скорее бы покончил с собой, чем пошел туда. Но твой колокольчик странный. Почему он не звенит? Те, что я видел, своим звоном могут сводить людей с ума. Но ты носишь его при себе постоянно. Ничего странного за собой не замечал?"

"Ничего необычного, тем более такого, как ты описал. Сам посмотри поближе." Он снял серьгу и протянул мне.

Я рассмотрел ее под светом лампы, почувствовал знакомый запах и понял, в чем дело. Колокольчик был залит сосновой смолой, потому не звенел. Но он был очень похож на те, что я видел раньше.

Заметив, как меня заинтересовала эта вещь, Лао Ян, вдев серьгу в ухо, сказал: "Если тебе эта вещица действительно нравится, могу сказать, что там еще много цзунцзы есть, и все дохлые. Я делал пометки на месте и хорошо запомнил дорогу: мы можем снова наведаться туда, может быть, найдем что-то еще, — он понизил голос и с загадочным видом продолжил. — честно говоря, у меня не слишком хорошо сейчас дела идут, поэтому я планирую сам туда отправиться."

Я подумал, что он пошутил: "Постой, я не хочу сопровождать тебя на тюремные обеды. Тебе лучше не заниматься этим в ближайшее время, поищи более законные способы заработка."

Лао Ян наклонился ко мне, он был абсолютно серьезен: "Тебе просто говорить. У тебя есть семья, которая тебя всегда поддержит, есть дом, где жить, есть отличное образование и опыт. У меня нет ничего такого, да еще и впустую потратил три года своей жизни. Если я сейчас не найду любого способа заработать деньги — мне конец."

Видя, как он серьезен, я разозлился: "Ты бредишь? Сукин сын, три года ты не впустую отсидел, а заслуженно. Только вышел — и снова туда же. Это уже рецидив, получишь куда более серьезное наказание, а если не будешь осторожен, до и до расстрела доиграешься."

"Невезучий я, по-другому никак, — вздохнув, ответил Лао Ян. — У меня нет выбора, чувствую, как огонь палит брови(1). Вот и подумал, раз больше ничего не умею, надо еще раз пойти в гробницу. Я все уже решил: некоторое время поживу тут, в Ханчжоу, а затем отправлюсь в Циньлин. Мне еще сто тысяч найти где-то надо. Я искал тебя именно по этому поводу, надеялся, что ты, брат, поедешь со мной, а потом поможешь продать товар так, чтобы не попасться."

Он выглядел грустным, но я все равно был не доволен его решением: "Что значит "нет выбора"? У тебя мало денег, говоришь? Сколько тебе не хватает? Я могу одолжить, а проценты возьму по фиксированной ставке Банка Китая(2)."

Лао Ян, словно решив подначить меня, презрительно ответил: "Откуда я знаю, сколько у тебя есть денег? Я хочу, чтобы ты мне дал сто тысяч, потом попрошу еще восемьдесят. У тебя, возможно, есть столько. А еще больше есть? Ты такой богатый и щедрый?"

"Сто тысяч, восемьдесят тысяч — ты не можешь понять, сколько тебе надо? Что ты фигней страдаешь! Ведешь себя, как зазнавшаяся звездюля! Тебе на еду хватает, ты только что вышел из заключения. Пожалуйста, начинай вести себя, как взрослый!"

Лао Ян не понравились мои слова, он выругался и отмахнулся от меня: "Мои планы не имеют к тебе никакого отношения. И меня не интересует, есть у тебя деньги или нет. Не учи меня жить. Давай забудем об этом, мы — братья, такими и останемся при любом раскладе, не важно, поможешь ты мне или нет. Давай не будем больше говорить о грустном." Сказав это, он налил мне вина.

Я понимал, что он так высокомерен и агрессивен, потому что пьян: "Лао Ян, не смотри на людей свысока. У меня накопилась кое-какая сумма за эти годы. Скажи мне правду, сколько тебе надо: я сразу отдам их тебе!"

Он, набычившись, посмотрел на меня, вино явно ударило ему в голову. Поднявшись, с серьезным видом, он выставил четыре пальца и потряс ими у меня перед лицом: "Столько дашь? Если да, то я на тебя, как вол, работать буду."

"Четыреста тысяч? — спросил я. Мне такая сумма не казалась слишком большой. — Нет проблем, бери сразу, у меня дома есть столько."

Но Лао Ян неожиданно покачал головой: "Добавь еще один ноль!"

"Четыре миллиона? — я был удивлен не на шутку. — Мать моя женщина, да, столько у меня нет. Но что ты собрался с такими деньгами делать?"

"Не проси объяснений, — вздохнул Лао Ян, — но мне не хватает именно столько. Говоришь, что у тебя такой суммы нет?"

Четыре миллиона - это немало. Хотя говорят, что на аукционах можно получить и десять миллионов за поврежденную фарфоровую вазу, но это, в основном, слухи, покупательная способность теневого антикварного рынка ограничена. Антиквариат — это культурные реликвии. Государство за такой товар платит мало, а то и вообще даром забирает. Подпольные скупщики не могут покупать много. Так что для того, кто работает в этом бизнесе сто тысяч — вполне нормальный доход, и у меня действительно нет четырех миллионов.

Увидев, что выражение моего лица изменилось, Лао Ян понял, что сумел задеть меня, снова наполнил вином мой бокал и сказал: "Я так понимаю, одолжить мне четыре миллиона ты не можешь? Думаешь, я пошел бы просить такую мелочь, как четыреста тысяч?"

"Не делай выводы сразу, — остановил его я, — я могу найти того, у кого ты сможешь одолжить такую сумму. В моем бизнесе очень много тех, кто достаточно богат. Но, чтобы порекомендовать тебя, я должен знать, зачем тебе деньги."

Лао Ян отвел глаза, прихлебывая вино, и пробормотал: "Ты можешь попросить для меня у своих знакомых такую сумму? У кого? У тебя есть кто-то, кого я не знаю? Но даже если и найдется такой щедрый и богатый, я все равно не могу рассказать, зачем мне все это. Одно скажу: эти четыре миллиона могут решить главную проблему в моей жизни."

Я тоже думал об этом. Со многими моими деловыми партнерами меня в свое время познакомил именно Лао Ян. И немногие из них способны дать в долг. Можно попросить моего отца, но этот скряга скорее меня убьет, чем деньгами поделится. Лао Ян прав, все не так просто, как кажется.

Он похлопал меня по плечу и тоном наставника сказал: "Старина У, давай больше не будем говорить о долгах. Есть ведь другой, лучший способ — один раз как следует поработать, нет, просто сопроводить своего брата. В любом случае для тебя это уже не первый раз. Не дрейфь! Это даже не большое дело, а я — не даодоу. Просто будешь смотреть на то, что я найду, и говорить — ценно это или нет. За консультации никто не сажает, ты же не нарушал закон. Воспринимай это, как туристическую поездку. Там красивые виды, свежие горный воздух и вода. А девушки какие красавицы! Ты ведь еще не выбрал себе спутницу жизни? Поехали со мной. Вдруг подберешь себе девушку дай(3) и приведешь ее в свою семью."

Я не хотел слушать эту чушь и покачал головой: "Тебе легко говорить, ты надеешься вот прям так легко набрать в гробнице товара на четыре миллиона? Для этого надо обнести пару гробниц династии Хань. Ты же говорил, что вы все там уже перекопали."

Лао Ян терпеливо доказывал свое: "Ты думаешь, я такой глупый? Говорю тебе, я не собираюсь копаться там, где мы уже были. Когда я там был с братом, он говорил, что рядом с такой жертвенной ямой должна быть и царская гробница, но мы ее тогда не нашли. Я собираюсь туда именно за этим. Ты же силен в фэн-шуй, если пойдешь со мной, то поможешь мне найти нужное место."

"Найди кого-нибудь еще, — упорствовал я, — я больше не хочу лезть в гробницы."

Лао Ян дружески толкнул меня в бок: "Старина У, разве мы не братья? Только подумай о преимуществах этого предприятия. Во-первых, ты поможешь мне. Во-вторых, проверишь, связано ли это с твоим третьим дядей. Я ведь правильно понял, что колокольчик — одна из подсказок, почему бы тебе лично, не ради меня, взглянуть, что да как?"

Когда он упомянул свою серьгу, мне снова стало не по себе. Но вообще-то он был прав: в поисках дяди я зашел в тупик, мне не хватало зацепок. Колокольчик же был тем, что объединяло дворец Лу Шан Вана и подводную гробницу, а это очень важно. Если я не воспользуюсь этой возможностью, разобраться, возможно, упущу последний шанс.

Однако, когда вспоминал свой предыдущий опыт, мои ноги начинали дрожать, я жутко боялся. А еще там горы, опыта в скалолазании у меня нет совсем: я действительно не хотел соглашаться.

Несколько минут я раздумывал. Если сейчас откажусь, в будущем совесть меня замучает. За помощью Лао Ян ко мне обращается редко, и он мой друг. Лучше согласиться, посмотреть, как пойдут дела — потом всегда можно будет отказаться.

А еще для таких людей, как я, Тайцзи — это судьба(4), если я чего-то не знаю, то все отдам, чтобы получить это знание. Делая хотя бы один шаг к желаемому, я уже испытываю облегчение. И я принял решение, о чем поспешил сообщить Лао Яну: "Раз ты так говоришь, не вижу проблем, я буду сопровождать тебя. Но ты должен дать мне эту серьгу, чтобы я изучил ее, откуда она, какой династии. Тогда можно будет точно знать, стоит ли твоя гробница наших трудов. Если нет, тогда придумаешь другой план."

Услышав, что я согласен, Лао Ян очень обрадовался: "Хорошо, я отдам, я отдам все, что ты скажешь!"

"Не торопись радоваться, у меня условие. Когда мы спустимся в гробницу, ты будешь слушаться меня беспрекословно. И еще — никакого вранья, если я о чем-то спрошу — говоришь только правду. Слышишь меня?"

Но Лао Ян радовался, как ребенок, уже ничего не слышал и был согласен на все условия. Его сердце уже устремилось к желанному Циньлину. Подливая мне вино, он льстиво приговаривал: "Само собой, само собой. Если ты поможешь добыть мне эти четыре миллиона, буду звать тебя вторым отцом. И никакого вранья. Если хоть раз солгу — скормишь мне мой же язык!"

На том и порешили. После мы пили до полуночи, несли всякую чушь, обсуждая женщин и мои безумные похождения на рифах, пока не свалились под стол.

На следующий месяц мы распределили между собой свои обязанности. Вещи, которые я в прошлый раз покупал в Шаньдуне(5), остались погребены там, поэтому снаряжения у меня не было. Я составил для Лао Яна список, основываясь на своем прошлом опыте и доверил ему закупить все самому.

Затем я воспользовался семейными связями с военным врачами, чтобы собрать походную аптечку. Когда мы отправлялись в горы Шаньдуна, то запасались большим количеством воды, это потребовало от нас лишних физических затрат, чтобы тащить такой груз. В горах Циньлин гораздо больше ручьев и рек, нет необходимости тащить с собой бутилированную воду. Однако, пришлось запастись лекарствами от диареи: наши избалованные городские желудки не смогут приспособиться к воде из горных ручьев.

Закончив с приготовлениями, я слетал в Цзинань, нашел старину Хая на Горе Героев и показал ему рыбий глаз, добытый Толстяком.

Увидев его, старина Хай прямо расцвел, не в силах закрыть рот от удивления. Но потом, смущенно улыбаясь, сказал: "Уважаемый, я продаю антиквариат. А эту вещь надо отнести ювелиру для оценки."

"Этот камень тоже антиквариат, — ответил я, — ему не меньше четырех-пяти сотен лет."

Продолжая улыбаться, от возразил: "Я знаю, что плохих вещей ты не принесешь. Но драгоценные камни и жемчуг должны быть вставлены в какую-то вещь, тогда это будет ценный товар на антикварном рынке. А как я могу продать просто камень? Ну, скажу я покупателю, что он старый, а мне не поверят и предпочтут купить нефритовую шпильку для волос. Давай я выложу этот камень на витрину и посмотрим, найдется ли покупатель. Я дам тебе залог. И, если найдется человек, готовый заплатить хорошую цену, сообщу."

Он говорил искренне, и у меня не было времени спорить, поэтому мне пришлось положиться на него. Я взял его залог в размере двухсот пятидесяти тысяч и, сожалея о несостоявшейся пока сделке, вернулся в Ханчжоу. Теперь можно было заняться серьгой Лао Яна. Я отправился к другу моего деда, чтобы спросить о ее происхождении и прикинуть, стоит ли она долгого путешествия в Шэньси(6)

Этот старик по фамилии Ци был из первого поколения торговцев антиквариатом в Ханьчжоу. Сейчас он имел звание магистра китайской археологии, читал лекции по приглашению в нескольких университетах, проводил серьезные исследования истории этнических меньшинств. Когда я показал ему колокольчик, глаза его округлились, а руки задрожали.

Забрав серьгу, старик Ци рассматривал ее часа три, пролистал шесть или семь толстенных книг, прежде чем вспомнил обо мне. Я терпеливо ждал, стараясь не заснуть. Глянув на меня, он вздохнул и сказал: "Стыдно признаться, я многое видел, но подобного не встречал никогда. Молодой Се, скажи дедушке, где ты взял эту вещь?"

Не желая знакомить его со всеми подробностями, я постарался придумать достаточно правдоподобный рассказ. Увидев, как сияют его глаза, я почувствовал, что не все так просто, и спросил: "Дедушка, а что это? С этой серьгой какие-то проблемы?"

Старик снова вздохнул и сказал, что, согласно его предварительным выводам, этот колокольчик можно отнести к периоду от династии Ся до Западной Чжоу(7). Узор, вырезанный на колокольчике, называется "две змеи с человеческим лицом"(8). Скорее всего его создали мастера царства Шэ(9), которое внезапно исчезло около двух тысяч лет назад и по легенде располагалось между Шэньси и Хубэем(10).

Сведения об этом царстве часто прослеживаются в фольклоре. Время от времени, попадаются при раскопках древние бамбуковые свитки, где упоминается Шэ. Считается, что в начале династии Западная Чжоу был период короткий период процветания, около десяти-двадцати лет, который закончился примерно к середине этой эпохи. И царство Шэ исчезло среди первобытного леса.

Есть множество разрозненных упоминаний об этом царстве, например, в "Книге гор и морей", где говорится о Змеином церстве, которое существовало за пределами Сычуани(11). Вполне возможно, что это и есть царство Шэ, так как иероглиф 蛇(шэ) означает змею и имитирует ее шипение. Народ этой страны поклонялся богам с лицом человека и телом змеи, поэтому многие предметы оттуда украшены узорами из двух переплетающихся змей.

Большинство тех, кто изучает историю этой страны, считают, что царство Шэ является наследником легендарной древней Страны рода Хуасюй(12). Для общественного строя этого государства была характерна матрилинейность(13), вытесненная к периоду царства Шэ патриархальным тотемизмом, в основе которого лежит символика змей-близнецов с человеческим лицом. Это подтверждает легенда о Фуси(14).

Поскольку все эти сведения взяты из записей, рисунков и легенд, и нет никаких фактических подтверждений, в академических кругах считают эту страну мифической. Конечно, для исследователей колокольчик из сказочной страны бесценен, а вот на антикварном рынке, скорее всего, его не продать даже по малой цене.

Я разочарованно вздохнул, услышав, что эта вещь не ценится в качестве антиквариата. Если так, то нет смысла искать гробницу. Сколько бы мы оттуда не вынесли, все равно больших денег не получим, и толку от этого не будет.

Увидев мое выражение лица, господин Ци спросил меня, что случилось. Я знал: до того, как получить ученую степень, он слыл опытным антикваром. Поэтому я решил поделиться с ним своей проблемой и сомнениями.

Старик немного подумал, сначала согласился, что товарной ценности найденные вещи иметь не будут. Но потом, похлопав меня по плечу, сказал, что поможет найти покупателя на этот товар, для которого четыре миллиона — не проблема. Но поставил условие: об этом я никому ничего не расскажу.

Слушая этого старика, я понял, что он за человек. Кажется, у него есть свои секреты. Для всех он занимается вполне законной научно-изыскательной деятельностью, но, к моему счастью, еще не оставил свой старый бизнес, которым занимался до освобождения(15). Я решил принять его предложение и от души поблагодарил за помощь.

Покидая старика, я взял у него много материалов о царстве Шэ, которые бегло просмотрел в такси. В основном это были снимки фресок очень странного содержания. На одной из них было изображено множество людей, преклонивших колени перед деревом. Рядом с этим изображением были пометки, в которых говорилось о жертвоприношении змеиному богу-дереву, которое являлось практически самым важным обрядом этого народа. Считалось, что получив кровавую жертву, это дерево может выполнить любую просьбу. Этакое легендарное дерево желаний, форма которого напоминала набросок, сделанный Лао Яном.

Возможно, то бронзовое дерево, которое он откопал, является древним тотемом царства Шэ, змеиным деревом-богом?

На других фресках были изображены змеи с человеческими лицами, которые, несомненно, являются отличительной чертой этого царства. Вот только не могу вспомнить, были ли такие узоры на колокольчиках, что мы нашли в пещере трупов и подводной гробнице. Но, судя по тому, что я узнал, все колокольчики, найденные мной и Лао Яном, сделаны в одном месте. Поэтому загадочное царство Шэ может стать ключом к разгадке.

Два дня спустя в автобусе повышенной комфортности дальнего следования, направлявшемся в Сиань(16), мы с Лао Яном сидели на двух кроватях бок о бок, ели дынные семечки и болтали.

Изначально я планировал лететь в Сиань напрямую самолетом, но у меня не было способностей третьего дяди договариваться со всеми и обо всем. А наш объемный багаж явно намекал, что мы занимаемся контрабандой — на контрольно-пропускном пункте аэропорта сразу развернут. Оставался только наземный транспорт, желательно, частный.

Чтобы сэкономить на транзитных сборах, наш автобус частенько съезжал с основного шоссе и объезжал платные участки по горным дорогам. Это было скучно и долго, поэтому я развлекал себя разговорами, объясняя Лао Яну, что в том месте, о котором он говорил, могут быть как гробницы эпохи Хань, так и танские могильники.

В ответ он, посмеиваясь, заявил, что не может дождаться, когда выберется из этого автобуса и начнет копать. Затем спросил, стоит ли нам осмотреть окрестности той ямы для жертвоприношений, которую он нашел три года назад. В горы же нелегко добраться. Раз уж окажемся там, не стоит терять возможности обыскать все, вдруг там есть и другие гробницы, даже лучше этой.

У меня действительно был такой план. Окрестности жертвенной ямы, скорее всего, находились в пределах царства Шэ, там вполне могли быть и другие исторические объекты. Если найду еще парочку, смогу получше узнать, что это за колокольчики такие. Но план этот я придумал для себя, с Лао Яном делиться не собирался, потому отшутился: "Не жадничай! Забыл уже, как ты с одной ямой возился. Кроме того, я не уверен, что ты ее найти сможешь."

Лао Ян улыбнулся и сообщил, что он там знак оставил. Я рассмеялся в ответ: "Три года прошло. Там старый лес и сырость, какой знак сохранится за такое время?"

Он тоже со смехом ответил: "А вот посмотрим! Я такую метку оставил, что она не то что три года — тридцать лет будет в полной сохранности."

Я не стал уточнять, что за пометка такая вечная, мы уже слишком долго болтали без устали, у меня кружилась голова и я прилег вздремнуть.

Прибыв в Сиань, мы остановились в небольшой гостинице, отведали местный жареный рис с квашеной капустой и суп из гибискуса, а потом гуляли по ночному рынку до двенадцати часов. Я снова вспомнил вкус жаренного риса и захотел найти закусочную, чтобы поесть. Такая нашлась на обочине дороги, мы заказали пару бутылок пива, выпили и наелись до отвала. Рассчитывая на то, что местные не понимают наш южный диалект, мы свободно обсуждали завтрашние планы, пока я не услышал голос старика, сидевшего за соседним столиком: "Вы двое, хотите пойти за местными товарами? Вы же тут по торговым делам, не так ли?"

Примечания переводчика

(1) 火烧眉毛, huǒshāo méimáo "как огонь палит брови" (обр. в знач.: неотложный, не терпящий промедления; настоятельный, крайне срочный; экстренный)

(2) В оригинале это звучит так: 利息按中国银行的固定打95折算给你 (проценты конвертируются вам по фиксированной ставке 95 от банка Китая). Вероятно, У Се предлагает долг под фиксированные 5 процентов.

(3) Дай, 傣, небольшая народность на юге Китая. Но Лао Ян явно с географией плохо знаком — дайцев в Сиане, куда он собирается, нет.

(4) 太极 (Тайцзи) – одна из старейших философских систем в мире. Значение, вложенное в символ инь (Yin) и ян (Yang), который китайцы называют Тайцзи, оказывает влияние на их мышление с незапаметных времён. Упоминания о взаимосвязи между частью целого (инь) и его противоположностью (ян) мы находим ещё в древнейших, дошедших до нашего времени устных и письменных источниках. Во всех классических книгах Китая - «И-цзин», «Дао Дэ Цзин», в трудах Чжуан Цзы и Конфуция – приведено изложение теории инь и ян. Обобщая можно сказать, что эта философская система насчитывает уже тысячи лет. Философия Тайцзи и сегодня насквозь пронизывает все мировоззрение жителей Китая. Подобно тому, как христианство влияет на поведение западного человека, осознаёт он это или нет, также и китаец часто действует в соответствии с понятием инь и ян. При этом он вовсе не считает себя приверженцем даосизма. Концепция тайцзи-цюань строится на признании этих внешне противоположных полюсов. Здесь делается попытка понять противоположности, проникнув внутрь их и примирить друг с другом. В каждом человеке есть не только доброе, но и дурное. Но речь идёт не о том, чтобы подавить в себе то или другое начало или ограничить его проявление. Вместо этого необходимо добиться понимания того, что лучше научиться обращаться с данным началом. Грубо говоря, это философия познания. У се имеет в виду, что принципы познания Тайцзи у него в крови, что-то вроде предназначения. И если он не будет следовать своему пути познания, то нарушит основные принципы своего существования и не сможет дальше нормально жить. А делая шаг к познанию, он получает награду от судьбы практически сразу, так как выполняет свое предназначение.

(5)Шаньдун — 山东, провинция на востоке Китая. Административный центр — город Цзинань, где происходило действие книги "Дворец Семи звезд Лу Шан Вана".

(6) Шэньси — одна из провинций Китая, через которую проходит горный хребет Циньлин.

(7) Ся,夏朝 — легендарная династия, согласно традиционным представлениям, правившая в древнем Китае, в период с 2070 год до н. э. по 1765 год до н. э. Другая версия относит правление династии к 2700 году до н. э. Китайские археологи нередко связывают династию Ся с археологической культурой Эрлитоу. На территории, отождествляемой с Ся, в эпоху Восточное Чжоу располагалось царство Цзинь. Западная Чжоу — раннее царство в Китае, период Западного Чжоу выделяют как начальный период эпохи Чжоу. Династия является правящей с 1045 по 770 год до н. э.

(8) 双身人面纹蛇, полагаю, речь идет о наге, змееподобном мифическом существе в индуизме и буддизме. Изображаются в виде змей с человеческим торсом и человеческой головой, укрытой сверху веером змеиных голов. Обитают в пещерах и водоёмах, на земле, в воде или под землёй. В китайской мифологии прародительница человечества богиня Нюйва и её брат и супруг — первый правитель Фуси изображаются в виде нагов. Не могу понять, что значит 双身. Либо это существо с телом змеи и человека (双身人 — человек с двумя телами), либо речь идет о традиционном изображении нагов парой, где переплетаются их хвосты. Но, скорее всего, и то, и другое.

(9) 厍国 -(царство Шэ, Змеиное царство). В "Записках расхитителей гробниц" эта страна сочетает в себе черты мифических государств Сиванму (царицы-богини северо-запада) и Хуасюй. Иероглиф 厍 переводится, как "село", "деревня". Единственным предметным подтверждением культа змей в археологии Китая является "Алтарь Шэ", напоминающий ту самую жертвенную яму, которую выкопали Лао Ян и его кузен. Низы китайского общества Чжоу составляли крестьянские общины с их привычными ритуалами и культами, среди которых центральное место занимал культ Земли. Еще со времен неолита этот культ был тесно связан с магией и ритуальной символикой, с колдовством и шаманством. Чаще всего общение с духами у земледельцев было связано с заботой об урожае. В древнем Китае ритуалы вызывания дождя и оплодотворения земли выполняли женщины-шаманки. Нагие, под палящими лучами солнца, эти жрицы Матери-Земли долгими часами стояли, вызывая дождь в случае засухи. Если это не помогало, шаманку подчас сжигали, принося ее в жертву божеству засухи. На алтаре в честь духа земли, который имелся в каждой деревне и именовался "шэ", приносили жертвы, моля об урожае. С течением времени алтари-шэ стали воздвигаться и при дворах аристократов и правителей. Такой шэ становился символом власти, могущества данного владения. На ритуальном поле рядом со столичным алтарем шэ чжоуского вана правитель лично проводил весной первую борозду, совершая торжественный обряд первовспашки - считалось, что только после этого крестьяне Поднебесной могут приступать к полевым работам. На алтарях-шэ аристократы казнили своих противников, а захват алтаря-шэ во время войны означал полное военное поражение. Весной и осенью рядом с алтарем-шэ устраивались праздники в честь оживления природы и сбора урожая. Осенью эти праздники были более пышными и торжественными, в них принимали участие буквально все. В это время обычно устраивались свадьбы, подводились хозяйственные итоги года. Центральной фигурой при этом были чиновники-управители, обычно сочетавшие в своем лице и светские, и духовные (жреческие) функции.

(10) Шэньси́, 陕西 — провинция в центре Китая. Хубэ́й, 湖北, — провинция на востоке центральной части Китая.

(11) Сычуань — провинция на юге центральной части КНР. Восточная часть провинции расположена в холмистой Сычуаньской котловине с высотами в пределах 300—700 м. С северо-востока впадину окаймляет хребет Дабашань. На самом юге провинции начинается Юньнань-Гуйчжоуское плато, львиная часть которого покинула Сычуань вместе с отделившимся городом Чунцином.
На западе провинции возвышаются Сино-Тибетские горы, составляющие окраину Тибетского плато. В англоязычной литературе они известны как горы Хэндуань (Хэндуаньшань, горы = шань). Главная вершина всей горной системы и провинции Сычуань — Гунгá, она же Минья Конка (7556 м). По максимальной высоте Хэндуаньшань занимает пятое место в списке после Гималаев, Каракорума, Гиндукуша и Памира. Сино-Тибетские горы состоят из нескольких хребтов, разделённых глубокими долинами реки Янцзы и её притоков. В эпоху неолита и бронзы здесь существовала культура Саньсиндуй (III—I тыс. До н. э.)

(12) Страна Хуасюй. По свидетельству Ле-цзы такой сон был еще легендарному императору Хуан-ди, который видел страну всеобщего благоденствия Хуасюй. Легенды говорят, что в сотнях тысяч ли к северо-западу от Китая находилась процветающая страна и называлась она Страной рода Хуасюй. Эта страна была так далеко, что ни пешком, ни в повозке, ни на лодке до неё нельзя было добраться и можно было только «направляться туда в мыслях». В той стране не было ни правителей, ни вождей, люди не имели ни стремлений, ни страстей, следовали лишь своим естественным желаниям, и поэтому все жили очень долго, красиво и весело. Они могли ходить по воде, не боясь утонуть, проходить через огонь, не боясь сгореть, летать по воздуху так же свободно, как и ходить по земле. Облака и туманы не мешали им видеть, раскаты грома не тревожили их слуха. Люди этой страны были чем-то средним между людьми и божествами, и их можно было считать земными шэньсянями – бессмертными.

(13) (от лат. mater, род. падеж matris — «мать»), счёт происхождения и наследования по материнской линии. Согласно представлениям некоторых советских этнографов, матрилинейность — одна из важнейших особенностей эпохи материнско-родового строя, основной принцип организации людей в материнский род (матриархат) как социально-экономическую единицу первобытного общества. Согласно этим представлениям, матрилинейность — наиболее стойкий институт этой эпохи, долго сохранявшийся даже после распада рода как экономической общности; со становлением патриархата матрилинейность сменяется патрилинейностью, но нередко бытует наряду с последней даже в ранне-классовых обществах в форме материнского права наследования власти верховных вождей и некоторых видов имущества.

(14) В Хуасюй жила девушка. У неё не было имени, и все её звали Хуа-сюй-ши (рождённая в Хуа-сюй). Однажды она направилась на восток погулять к красивому заросшему травой и деревьями большому Болоту грома - Лэйцзэ. Вдруг увидела она на берегу след ног какого-то великана. Удивилась и шутки ради наступила на этот след. Только ступила, внезапно почувствовала какое-то волнение. Потом она забеременела и родила мальчика, которого назвали Фуси. По легенде, у Фуси было «лицо человека и тело змеи» или «тело дракона и голова человека». Поэтому можно говорить о кровном родстве между Фуси и Лэйшэнем, богом грома, который был получеловеком, полузверем с человечьей головой и телом дракона.

(15) "до освобождения" — до провозглашения КНР в 1949 году
(16) Сиа́нь, 西安 — город субпровинциального значения в провинции Шэньси (КНР) Старое название города — Чанъан, 长安, в переводе — «долгий мир». Город Сиань (Чанъань) был местом назначения торговых караванов, которые шли по Великому шёлковому пути в Китай. В окрестностях города расположены курганные гробницы Древнего Китая, включая мавзолей Цинь Шихуанди c терракотовой армией.