Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Глава 48

Мы вдвоем шли по второму этажу терема клана Чжан мимо нескончаемых рядов полок с железными статуями. Один железный истукан по какой-то причине лежал на полу, преграждая нам путь. Осторожно опираясь на холодный чугун, мы перебрались через него и направились дальше. До центра второго этажа мы добрались не сразу. Там было много свободного места. Оглядевшись, я понял, что полки со статуями располагались вдоль стены по периметру, образуя полный набор шестидесяти четырех гексаграмм Фу Си(1).

Однако, кроме этих железных статуй, на этаже ничего нет. Все они были отлиты из чугуна, как и те, что я видел на дне озера. Должно быть, это все останки милото, запечатанные чугуном.

"Похоже на склад, — сказал Фатти, — когда строили терем, сюда приносили найденных и убитых милото."

"Так много? Похоже на военную казарму."

"Не так уж и много. Разве урод не говорил, что они всегда следуют за теплом человеческого тела. Терем строили долго, и все это время милото приходили сюда, привлеченные присутствием людей."

Он огляделся и продолжил: "Видимо, слишком много милото мешались строителям под ногами, а вынести всех на поверхность трудно. Вот пришлось сделать для них склад. А погребальный зал клана Чжан, скорее всего, располагается на верхних этажах. Давай продолжим поиски, надо найти проход наверх."

На этом этаже, как и на нижнем, в центре были четыре колонны. Осматривая терем снаружи, я прикинул, что он имеет одиннадцать этажей. Если считать с того, который засыпан зыбучим песком, над нами есть еще восемь. Это древнее здание построено из дерева и камня, строительный материал добывался в этих горах, значит, в постройке может оказаться и та порода, которую Призрак называл "камнем милото".

На полу было много грязи и следов, очевидно, что до нас тут уже что-то искали. Но следов было слишком много, все запутаны, чтобы дать нам какую-то подсказку.

Толстяк опустил голову и, потирая подбородок, принялся изучать эти следы. Через некоторое время он пробормотал: "Слишком много, трудно разобрать, где чей след. Но сверху должны быть самые свежие."

Я обернулся на его голос, и увидел, как он старательно осматривает каждый отпечаток в пыли, подсвечивая себе фонарем.

На колоннах были написаны странные иероглифы клана Чжан. Они отличаются начертанием, сложно назвать конкретный стиль письма, в одном иероглифе используются линии разных стилей. Но в нескольких строках я с удивлением узнал отрывки из священных даосских книг.

Толстяк остановился и сказал: "Кажется, все, как я и предполагал. Клан Чжан — самый древний из всех кланов даому. Возможно, они единственные, кто знает многие тайны китайской истории. В этом тереме они спрятали все секреты, которые нашли в разграбленных гробницах."

Я продолжал рассматривать иероглифы: "Интересно, что означают эти надписи? Как думаешь, люди, которые строили терем, понимали, что тут будет храниться?"

Толстяк ответил: "Тебе не обязательно лично знать курицу, чтобы сварить вкусное яйцо. Думаю, старейшины клана Чжан предоставили основу проекта, а затем архитекторы семьи Лэй его доработали и построили. А эти странные надписи могут быть отрывками из книг, которые Чжаны находили в гробницах. Если мои выводы верны, то, чем выше этаж, тем более поздние артефакты хранятся. А секреты самых древних цивилизаций погребены на нижнем этаже под зыбучими песками."

"Тогда, если пойдем наверх, окажемся дальше от настоящих тайн?" — задумался я.

Толстяк с упреком посмотрел на меня: "Разве мы тут не братьев наших спасаем? Подумай, я даже не прикоснулся за все время ни к одному артефакту. Будь здесь собраны все священные книги даосов, не время заниматься ими. Но я обратил внимание на надписи. Здесь стиль письма, характерный для периода Весен и Осеней. Значит, на верхнем этаже мы можем увидеть иероглифы чжуаньшу."

Мы продолжили поиски и обнаружили подъемный механизм у западной стены терема. Первым поднялся Толстяк.

Обстановка наверху стала для меня неожиданностью. Там не было никаких статуй, вместо них — огромная черепаха. Точнее, статуя мифического существа с телом черепахи и головой человека. Шея и конечности непропорционально длинные, передние лапы заканчивались человеческими ладонями, задние — как у обычной черепахи. Лицо скорее женское, со злобным выражением и застывшей свирепой ухмылкой. Оно напомнило мне тибетские изображения тхангка(2). На спине черепахи было сделано углубление, в котором лежал шар черного цвета, покрытый узорами из человеческих лиц. Кажется, этот шар можно было вынуть.

Увидев это каменное изваяние, Толстяк был поражен: "Ты знаешь, что это такое? Это тотем Шэньнуна(3). "Тайпин юйлань"(4), ссылающаяся на "Фэнсу Тон"(5), говорит, что первобытные люди практиковали полигамию и размножались без всякого контроля. Чтобы навести порядок с размножением, Нюйва попросила каждый клан сделать глиняные статуэтки, которые станут тотемами. Среди них была статуэтка черепахи с человеческим лицом, изготовленная потомками Шэньнуна. Она позже стала символом этого клана."

"Какой-то уродливый символ клана. Ты вроде говорил, что малограмотный, когда успел "Тайпин юйлань" прочитать?" — полюбопытствовал я.

"Я не стал бы. Но там картинка на обложке была, у Нюйвы очень большая грудь нарисована. Думал, что интересная книга, не знал, что все так серьезно, — ответил он. — До сих пор помню отрывки... "Страна одноглазых, где жили люди странного вида, посередине лица у них имелся всего один глаз, потомки Фу-си... Страна трехголовых, вид которых весьма страшен, потомки Сюаньюаня... Люди с туловищем черепахи и лицом человека, потомки Шэньнуна... Гоуман, владыка островов восточного моря, внук Фу-си..."(6). Помнишь птицу с человеческим лицом, которую мы видели в Небесном дворце?"

Присев, я внимательно рассматривал эту черепаху. Она на самом деле чем-то походила на птицу с человеческим лицом из Небесного дворца. "Гоуман — дух дерева и весны, — поправил я Толстяка. — А Фу-си и Сюаньюань — люди, мифические прародители. Не могу определить эпоху, когда создали эту статую. Скорее всего, даому добыли ее в период Пяти династий и десяти царств, тогда в гробницах оставляли нечто подобное. Похоже, клан Чжан имеет долгую историю, даже представить не могу, что еще мы можем обнаружить."

Толстяк переспросил: "Дух весны? Весеннего возрождения? Это что-то вроде мифической виагры?(7)"

"Нет, просто весеннее божество! Давай осмотримся на этаже, вдруг еще что найдем."

Собираясь приступить к поискам, Толстяк снова закашлялся. Но в этот раз кашель был сильнее и резче, словно вместе с мокротой он выплевывал легкие, даже присел. Я подошел, чтобы поддержать его и увидел, что он кашляет кровью.

У меня сердце замерло при виде кровяных сгустков. И неважно, что крови немного. Может быть, перетряхивая внизу брошенные вещи, он был неосторожен, и вдохнул слишком много едкой пыли? Я думал, что ему достаточно откашляться, чтобы освободиться от яда, но сейчас, кажется, ему стало хуже. Видя, как его лицо бледнеет, я протянул бутылку с водой и спросил: "Ты в порядке? Тебе не стоит напрягаться."

Рассматривая сгустки крови, он выругался и ответил: "Надо поторапливаться. Если задержимся здесь, ты рано или поздно тоже начнешь кровью харкать."

Я пытался удержать его, чтобы дать отдохнуть, но он оттолкнул меня. Затем мы занялись осмотром.

На этаже было пусто, но на полу виднелась цепочка четких следов, уходившая в темноту.

Бродя в этой темноте, я рассчитывал хоть что-то найти, но результат меня разочаровал. На третьем этаже ничего не было. Следы тянулись вдоль всех четырех стен, должно быть, тот, кто их оставил, как и мы, обыскивал помещение, надеясь найти что-то возле стен или четырех колонн.

"Может, этот этаж не закончили? — Толстяк снова закашлялся. — Хотя мне доводилось и раньше попадать в гробницы, где вроде все достроено, фрески и барельефы закончены, а внутри ничего нет. Поначалу думаешь, что кто-то уже все вынес, но двери целы и ловушки не тронуты."

Я отнесся с сомнением к его выводу, продолжая рассматривать следы, и заметил, что они образовывали странный рисунок, словно кто-то своими следами пытался нарисовать в пыли цветок. В конце цепочки следов был сделан небольшой круг, середина цветка.

"Как думаешь, это какой-то знак?" — спросил я Толстяка.

Держась за грудь, он ответил: "Угу, обычный народный танец. Кажется, младший брат был в хорошем настроении, раз дискотеку тут устроил. Интересно, с кем он тут вальсировал?" И он напел мелодию вальса.

Я чуть не выматерился: скоро легкие все выплюнет, а еще петь пытается. Но, снова присмотревшись к следам, понял: этот рисунок на полу свидетельствует, что человек просто расхаживал тут в раздумьях, потом, возможно, увидел что-то странное и остановился, чтобы получше рассмотреть.

Но вокруг ничего нет, пусто, что тут рассматривать? Нет причин останавливаться именно на этом месте. Разве что в тот момент случилось нечто неожиданное.

"Будь осторожен, — предупредил я, пытаясь повторить путь по цепочке следов. — Судя по этому рисунку, здесь скоро что-то произойдет."

"Да у меня состояние хуже, чем у туберкулезника, ты решил ежа голой жопой напугать?"

"Предупрежден — значит, вооружен," — ответил я.

Как только затих звук моего голоса, в пустом зале раздались легкие шаги.

Толстяк посмотрел на меня, а я посмотрел на него и спросил: "Это наш брат?"

Он покачал головой и осветил зал фонарем. Вокруг все так же ничего не было. Толстяк прошептал: "Слушай внимательно."

Успокоившись, мы встали спина к спине и внимательно осматривались, стараясь увидеть ходившего. И вдруг я понял, почему Толстяк головой покачал.

Звук шагов доносился сверху, с потолка. Направив туда свет, я понял, чем отличается этот этаж.

Потолок был очень высоко, укреплен большим количеством балок, из-за чего стал похож на огромную шахматную доску, перевернутую над нашими головами. И между балками, в квадратах этой шахматной доски что-то висело.

"Потрясающе!" — глаза Толстяка расширились. В тени деревянных балок на потолке были подвешены ящиков. Десятки тысяч, маленькие и побольше, разной формы, некоторые с изящными узорами и отделкой.

"Волшебные плоды, — сказал Толстяк, — это волшебные плоды. Бля, как же их много!"

Примечания переводчика

(1) Шестьдесят четыре гексаграммы Фу Си — речь идет о додекограммнике (квадрате додекаграмм) Фу Си. Это не только область изучения фэн-шуй, но и математический термин. Порядок расположения гексаграмм в этом додекаграммнике не последовательный (порядковый), а зеркальный и симметрично-векторный. Для понимания, на что похож второй этаж терема клана Чжан достаточно понимать, что додекаграммник представляет собой квадрат со сторонами 8х8, то есть, в додекаграммнике помещаются все 64 гексаграммы, для каждой из которых предназначен свой малый квадрат.

(2) Тхангка — стиль тибетской иконографии. Чаще всего в этом стиле изображали Будд, шести миров и тантрических циклов. У Се имеет в виду не тхангка в целом, а Бхавачакру — изображение колеса бытия, которое сжимает клыками и лапами Бог Смерти Дхармараджа, изображенный в виде черепахи. Его лицо на самом деле можно описать, как злобное с застывшей свирепой улыбкой.

(3) Шэньнун神农 - один из трех Великих героев в китайской мифологии, зачатый женщиной от взгляда дракона. По легенде имел змеиное тело (а не черепашье, как говорит Толстяк) и человеческое лицо. Реже встречаются мифы, где Шэньнун имеет бычью голову и тигриный нос. Его тело было зеленого цвета. Считается покровителем земледелия и медицины.

(4) Тайпин Юйлань, 太平御览 , древняя китайская энциклопедия, составленная по заказу императора Тайцзуна в 977-983 гг.

(5) Фэнсу Тон, 风俗通 , так же называется 風俗文義, Фэнсу вэнь-и, Всеобъемлющее собрание обычаев и нравов. Альманах, написанный ученым Ин Шао примерно в 195 году, где описываются исследованные им культурные обычаи, верования и национальные искусства.

(6) "Потомки Шэньнуна с телом черепахи, Гоуман — внук Фу-си." Кажется, Толстяк цитирует "Тайпин юйлань" с ошибками. По крайней мере Шэнь-нун не имел тела черепахи, а Гоуман был не внуком а помощником Фу-си. Хотя, переводчик не уверен в точности перевода цитат, приводимых Толстяком. Однако можно ручаться, что сравнение Гоумана с человекоптицей из Небесного дворца имеет основания: Владыка восточного моря и сподвижник Фу-си на самом деле был птицей с лицом человека, восседавшей на двух драконах.

(7) "Что-то вроде мифической виагры". Перевести дурацкий вопрос Толстяка довольно сложно. У Се назвал Гоумана богом дерева и весны, что по-китайски звучит, как "Чуньшэн". Однако, иероглиф 春 (чунь) имеет значение "любовь, любовный", а иероглиф 神 (шэн) — "жизненная сила". А любовная сила в голове Толстяка иначе чем с виагрой не может ассоциироваться. Потому дальше У Се поправился, назвав Гоумана не Чуньшэн, а 春天的神, чуньтянь де шэн, весеннее божество.