Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Глава 63

Дорога в Банай плохо отложилась в моей памяти. Лишь отрывочные воспоминания о том, как нас перехватили у озера люди Цю Декао. До этого они уже поднаторели в помощи своим, и мне сразу надели кислородную маску.

Я настолько устал, что не мог расслабить мышцы, их свело длительной болезненной судорогой. Мне дали транквилизатор, но даже после этого я еще долго не мог говорить и жевать. Потом меня долго лечили: чтобы нейтрализовать действие щелочи, промыли гортань слабым раствором уксуса, делали ингаляции с ним.(1)

Той ночью я заснул и проспал более десяти часов. Проснулся от боли: мне сделали несколько уколов и сказали, что собираются увезти нас в деревню. Вспомнив о Цветочке, я рассказал им о его вероятном местонахождении, и мне пообещали послать поисковую команду.

Дальнейшее я помню плохо, лишь ощущение радости от того, что мне удалось выбраться из терема клана Чжан, и острую боль, которая терзала мое сердце при воспоминании о последних минутах жизни Паньцзы. Когда я пришел в себя, эта боль стала меньше, мне даже казалось, что его смерть мне привиделась, и все это неправда.

Цветочка нашли на следующий день, лаоваи связались с семьей Се, и его забрали родственники. Сюсю мне не удалось повидать, я даже не смог лично передать ей голову госпожи Хо. Не знаю, как все прошло, но слышал, что, увидев голову бабушки, Сюсю лишилась чувств.

Не знаю, как объяснил произошедшее Толстяк, но факт остается фактом: многие ушли в терем клана Чжан, а вернулись только Молчун и госпожа Хо, точнее, только ее голова. Думаю, что отношения между семьями Се и Хо сейчас очень сложные, а меня вообще ненавидят все. Но сил думать об этом у меня не было.

Когда меня привезли в Банай, местные занялись моим лечением по-своему, отпаивая лекарственными травами. Казалось, это дало неплохой эффект.

Примерно через пять дней я смог встать с постели и сделать несколько шагов. Выбравшись из дома, чтобы погреться на солнышке, я опешил: Молчун, одетый, как обычно, собирал свой рюкзак.

"Что он собирается делать?" — спросил я человека, сопровождавшего меня.

"Он уходит."

Уходит? Куда он собрался?

Это ужасно! Я же спас его, куда он снова уходит? "Помогите мне подойти к нему," — попросил я сопровождающего. Он помог мне встать. Подойдя к Молчуну, я спросил: "Что ты собираешься делать?"

Он взглянул на меня и равнодушно ответил: "Нет времени, конец уже близок."

"Да что, блять, ты задумал?" — я повысил голос.

"Остался последний шаг, я собираюсь кое-что закончить, — отозвался он. — У меня мало времени." Говоря это, он продолжал укладывать вещи в рюкзак.

Обернувшись к сопровождающему, я сказал: "И вы вот так просто отпускаете его? Вы же врач, нельзя выписывать пострадавшего так быстро. Где старейшина деревни? Этот парень слишком много знает. Пусть старейшина придет, арестует его и допросит."

"С ним все в порядке, он чувствует себя гораздо лучше вас, — ответил мужчина, сопровождавший меня. — А наш старейшина уже разговаривал с ним..."

Я посмотрел на Молчуна. Со вздохом, как будто скрывая что-то, он сказал: "В конце концов, мне уже немало лет, возможно, скоро настанет и мой черед."

"Цю Декао получил, что хотел, — продолжил Молчун, затягивая ремни на рюкзаке. — Теперь он сможет спокойно уйти."

"В смысле?" — не понял я.

Словно извиняясь, Молчун ответил: "Пара колец. Иногда люди ищут не долголетие, а смерть."

Я ничего не понял, а он не собирался объяснять. Тогда я, оглядываясь, заорал: "Толстяк, ты где, умер, что ли?"

"Бесполезно. Он уже был здесь один раз. Но даже Толстяк не смог его отговорить," — остановил меня сопровождающий.

"Оставшуюся часть пути я должен пройти в одиночестве. Вы не можете идти со мной. Это слишком опасно, к тому же не имеет к вам никакого отношения." Молчун забросил рюкзак за спину и пошел по улице прочь.

И это все?

Я был в замешательстве, в тот момент меня покинули все мысли и чувства. Отвернувшись, качая головой, я спрашивал себя: "Что, блять, происходит?"

Шагая к дому, я увидел Толстяка. Наверно, он слышал мой крик и поспешил навстречу. Заметив мой потерянный вид и спину уходившего Молчуна, он сразу понял, что произошло. Я хотел пройти мимо, но он остановил и потрепал меня по щеке: "Насильно мил не будешь. Что бы мы с тобой ему не сказали, останемся чужими. Мы не имеем права заставлять нашего брата жить так, как надо нам."

"Почему чужие? — возмутился я. — Если мы чужие, то кто для него свой? Надо было остаться в тереме и сдохнуть, чтобы стать своими?"

"Твой путь к достижению цели может отличаться от пути младшего брата," — ответил Толстяк.

Глядя на выражение его лица, я подумал, что он совсем не опечален, поэтому спросил: "Младший брат что-то тебе рассказал?"

Толстяк покачал головой: "Он тебе ничего не рассказал, с чего бы со мной откровенничать стал? Но мы же оба хорошо его знаем. Должна быть веская причина для такого решения. И если нам эта причина неизвестна, то остановить его невозможно."

Я вздохнул. Вдвоем мы сели у входа дома на сваях, наблюдая, как Молчун уходит все дальше. И мое сердце постепенно билось все медленнее и спокойнее.

"Он когда-нибудь вернется?" — спросил я.

Толстяк посмотрел на меня: "Раньше, когда он внезапно исчезал, тебя это не волновало."

Я покачал головой: "Тогда мы просто обнаружили его исчезновение. Раньше было по-другому. А сейчас он просто отказался брать нас с собой. Сейчас все не так."

Толстяк ответил: "Не бери в голову. Просто притворись, что не видел его ухода."

Я повернулся к нему: "И что мы будет делать дальше?"

Толстяк цокнул языком: "О! У меня много планов. Можно вернуться в Пекин и зажить спокойной жизнью. Но я не знаю, забыли ли меня в отеле Синьюэ. Если еще нельзя возвращаться, то я хочу остаться здесь. Пора навестить мою маленькую невесту. Места здесь красивые, воздух свежий, девочка-красавица. С моими небольшими сбережениями я запросто здесь несколько лет хорошо поживу. А как насчет тебя?"

Я промолчал. Понятия не имею, что ответить. Не знаю, когда это случилось, может быть, в тот момент, когда поиск истины перестал для меня быть важным — но сейчас вся моя жизнь потеряла смысл.

Хотя на самом деле моя жизнь всегда была бессмысленной. Я просто плыл по течению, беспокоясь о ежемесячных счетах за коммунальные услуги в моем магазине. С чего бы мне вообще искать смысл? Подумав об этом, я криво улыбнулся. Моя жизнь настолько никчемна, что мне нечего сказать.

"Не знаю, надо подумать, — ответил я Толстяку. — Подумать после того, как все уляжется. Вероятно, мне удалось узнать кое-что, до остального могу самостоятельно додуматься. Полагаю, скоро все встанет на свои места. Я подожду, пока все успокоится. Это как увидеть риф, который был скрыт водой и обнажился во время прилива."

Я говорил искренне, чувствуя, что скоро все станет понятно. Толстяк похлопал меня по плечу: "В любом случае, тебе стоит вернуть обратно свое настоящее лицо."

Я дотронулся до своей маски, вспомнил Паньцзы и снова почувствовал, как проваливаюсь в пустоту: "Я уже привык. Может, это лицо мне еще пригодится."

Поболтав с Толстяком, я вернулся в свою комнату. Думаю, теперь все точно закончилось. События в тереме клана Чжан сейчас казались какими-то далекими и нереальными. Это уже не в первый раз, но когда-нибудь все заканчивается. Наверно, сейчас этот момент настал.

Но я ошибался. То, что произошло дальше, не имеет никакого отношения к терему клану Чжан, но рассказать об этом надо.

Через три дня после ухода Молчуна погибла Юньцай.

В тот день я услышал неясный шум на улице, кто-то кричал, что умерла девочка.

Я не сразу понял, что речь шла о Юньцай. Мне казалось, что все закончилось, и теперь больше никто не умрет. Мы же выбрались, те, кто должны были, уже погибли.

Но Юньцай на самом деле умерла. Ее с простреленным легким крестьяне нашли в ручье. Должно быть, умерла она не сразу, раненая, добежала до ручья, упала в воду, и ее унесло вниз по течению.

Жители деревни решили, что это дело рук людей Цю Декао и отправились отомстить. Но меня это совсем не волновало, я лишь опечалено смотрел на бледное лицо погибшей и ничего не чувствовал.

Я знаю, кто это сделал: Призрак, человек с опущенными плечами. Мне сразу вспомнился силуэт, который я впервые увидел на втором этаже дома Агуя.

Этот Призрак с самого начала следили за нами, но ведь его кто-то пустил на второй этаж дома, где мы обосновались.

Я не могу сейчас спросить у Агуя, но догадываюсь, что Призрак общался не только с Паньма, но и с ним. Правда, Агуй мог не знать всех подробностей, но какие-то поручения выполнял.

Возможно, Юньцай была посыльным между отцом и Призраком. Допускаю, что она вовсе не симпатизировала нам, притворяясь наивной деревенской девочкой. И на самом деле следила за нами по поручению Призрака. Или втерлась к нам в доверие, чтобы следить за ним.

А Призрак всегда старался устранить тех, кто узнавал о тереме клана Чжан. Похоже, Юньцай многое было известно, и он убил ее. Думаю, если я сейчас отправлюсь в его пещеру, то никого там не найду.

Как же это все глупо! Почему люди продолжают убивать друг друга? Зачем умерла такая милая девочка?

Когда Толстяк ворвался в толпу, я отшатнулся от него, не в силах видеть отчаяние на его лице. Дикий вой эхом разнесся по горной долине, это кричал Толстяк: "Кто? Кто это сделал?!" Найдя неприметный уголок в стороне, я сел, чувствуя, что очень устал.

Примечания переводчика

(1) "Ингаляции с уксусом". В оригинале речь идет о нейтрализации щелочи в легких. Но на самом деле пары щелочи, попавшие в легкие, вызывают настолько сильное поражение, что такой ингаляцией человека не спасти, требуется ИВЛ. Судя по симптомам, которые раньше описывал У Се, у них с Толстяком был только ожог гортани, в крайнем случае верхних бронхов. В этом случае понятно промывание горла слабым раствором уксуса, а вот ингаляции с ним бессмысленны — щелочь уже нейтрализована внутри бронхов, и ингаляция применяется с целью усилить отхождение мокроты и обеспечить усиление кровоснабжения бронхов. Поэтому в раствор для ингаляций при токсических ожогах дыхательных путей добавляют гепарин, адреналин и N-ацетилцистеин.