Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Часть 1. Глава 8. Прелюдия к Сиша

В то время "черная археология"(1) в Китае была на подъеме, многие иностранцы приезжали в Азию, привлеченные возможностями обогатиться за счет древних сокровищ. И больше всего их интересовала морская археология, которой мало внимания уделяли китайские ученые и даому.

Понимая, какой ущерб может быть нанесен историческому наследию страны, члены археологического сообщества Китая не могли не принять спешные меры. Несколько профессоров составили обращение в Центральный комитет и попросили о помощи, но все упиралось в сложности с финансированием и бюрократические проволочки. Однако, постепенно удалось создать несколько исследовательских экспедиций, одна из которых была направлена на Сиша. Та самая, которой руководила Вэньцзинь.

Примерно за месяц до этого с третьим дядей и произошла странная история.

Вэньцзинь обратилась к нему за помощью в выборе снаряжения. Опыта в подготовке подводных экспедиций у него не было, но начальство все бросило на самотек, переложив ответственность на руководителей экспедиции. Однажды в полдень, когда дядя возился с проверкой аквалангов и кислородных баллонов, к нему подошел один из студентов и сказал, что кто-то его ищет.

Третий дядя был удивлен: среди его друзей никто не знал, что он присоединился к официальной экспедиции. Увидев искавшего его человека, он был сильно удивлен.

Это был член из семьи Се, звали его Се Ляньхуань. Вероятно, имя это родители ему дали под влиянием стихотворения:

"Обидой не с кем поделиться.

Вздыхая, смотрю, как уходит любовь

Издалека весточку получив,

Протяну тонкую руку свою,

Смогу разорвать связавшую нас цепь,

как ветер разрывает нити дождя."(2)

Он третьему дяде приходился троюродным братом по матери, значит, мне он — двоюродный дядя(3). Поскольку они оба жили в Чанша, иногда встречались, но не часто, и близкими друзьями не были.

Третий дядя и со своей-то семьей мало общался: традиционно на Новый год, и то не всегда и не со всеми. Родственники к нему тоже трепетных чувств не испытывали и к общению не стремились. Поэтому появление Се Ляньхуаня застало его врасплох.

Однако, раз уж приехал, негоже спрашивать сразу зачем. Традиции третий дядя чтил, потому оставил работу, пригласил в ресторан, поболтал с ним о пустяках всяких. И лишь когда Се Ляньхуань расслабился после еды и выпивки, задал свой вопрос.

Семья Се большая и обеспеченная. Шестеро братьев — вдвое больше, чем в семьи У. И все они материально независимы. Если Се Ляньхуань обращается за помощью к У Саньсину, значит, дело особенное, для решения которого связей и денег семьи Се недостаточно. Возможно, даже что-то незаконное.

Ляньхуань долго бормотал что-то невнятное, прежде чем дядя понял: он хочет попасть в экспедицию Вэньцзинь. Мол, надо посмотреть одно место на Сиша.

Третий дядя почувствовал какой-то подвох. Вэньцзинь — милая и коммуникабельная девушка, с которой легко договориться. Она вхожа в семью Се, потому что тоже состоит в каком-то родстве с ними, но четко разграничивает семейные отношения и работу. Родня — родней, дружба — дружбой, но когда дело касается работы, тут семейные и дружеские связи никакой роли не играют. Если Се Ляньхуань не хочет просить Вэньцзинь включить его в состав экспедиции, значит, уверен, что получит отказ. Третий дядя покачал головой: "Что ты хочешь увидеть в море? Если тебе нужны достопримечательности и красивые пейзажи, почему не съездить в Ханчжоу?"

Се Ляньхуань смущенно почесал затылок и ответил, что не может этого сделать. Потом пояснил, что это связано с одной очень выгодной сделкой, ему доверили кое-что выяснить.

Третий дядя все равно не понимал необходимости присоединяться к экспедиции. Ведь можно нанять рыбацкую лодку, это не так дорого. Ляньхуань объяснил, что на Сиша сейчас не спокойно, Китай находится в военном противостоянии с Вьетнамом, обычным кораблям и рыбакам в этих водах находиться нельзя без особого разрешения. Поэтому он и пытается присоединиться к официальной экспедиции. И это никак не повлияет на дела Вэньцзинь.

Третьему дяде желание родственника казалось все более странным. Сделка? Какой бизнес можно делать на Сиша? Там только вода и песок. Да, еще много затонувших кораблей. Но если важно именно это, то не на одном Сиша свет клином сошелся. Есть Нинбо(4) и Бохайвань(5). К тому же семья Се имела древние корни, дела у них настолько хороши, что им и на земле ворошить песок не требовалось. С какой радости отпрыск такой семьи опускается до того, чтобы идти в море за дешевым морским товаром?

Заметно было, что Ляньхуаня смутило недоверие У Саньсина, поэтому он попросил забыть о его просьбе, сказал, что сможет придумать другие способы решить свои дела.

Если бы на месте дяди был я, то сразу бы вздохнул с облегчением и забыл об этом. Но третий дядя — другой. Понимая, что в просьбе родственника есть какой-то подвох, он предполагал, что от своих планов тот не откажется, и все равно доберется до Сиша. Вэньцзинь ему тоже не чужая, если этот оболтус наворотит дел, то ей это тоже может навредить. Нельзя позволять ему оставаться без надзора, лучше держать рядом, чтобы знать, что и зачем он творит.

Ляньхуаню он ответил, что не собирался отказывать, а смутился потому, что решение зависит не только от него. В первую очередь надо переговорить с Вэньцзинь. В общем, не стоит торопиться: ничего не обещая, третий дядя попросил Ляньхуаня подождать немного.

Не получив отказа, Ляньхуань обрадовался, поблагодарил Саньсина и выложил кучу дефицитных импортных товаров, попросив передать их Вэньцзинь.

Они еще немного поболтали о том и о сём, вспоминая прошлое — и разошлись по своим делам. Третий дядя нашел парочку мальчишек из местной шпаны, дал им немного денег и попросил проследить за Се Ляньхуанем. С него глаз спускать нельзя.

Мелкая шпана пролезет куда угодно и добудет любую информацию. Мальчишки следили за Ляньхуанем несколько дней и доложили, что вел он себя, как "золотая молодежь"(6). В рабочее время бездельничал, посещал только представления хуагуси(7), постоянно встречался с самыми разными людьми, но обычно не по делам. Была лишь одна странность: почти каждый день в чайном домике он виделся с одним лаоваем. Приходил туда в одно и то же время, лаовай всегда уже ждал его, разговаривали они недолго, минут десять и сразу расходились.

Узнав об этом, третий дядя был удивлен. Для даому дела с лаоваями — обычное дело. Но Се Ляньхуань не того поля ягода, он не работает, а тратит деньги. С какой целью они встречались?

Третий дядя чувствовал, что за этими встречами что-то кроется, потому захотел все увидеть своими глазами.

Он расспросил мальчишку подробнее, чтобы составить график встреч Ляньхуаня. Выбрав время, третий дядя, одевшись в неприметную одежду, затаился возле дома родственника. Сидя на корточках за углом, он прождал час. Наконец, Се Ляньхуань вышел, и третий дядя сел ему на хвост. Они прошли половину Чанша, дошли до старого рынка и оказались перед чайным домиком. Се Ляньхуань не вел себя беспечно, все время озирался, но третьего дядю, следующего за ним по пятам, не заметил. Решив, что за ним никто не следит, Ляньхуань поднял полог и зашел в чайную.

Третий дядя был вне себя от радости и сразу метнулся к окну. Он увидел своего непутевого родственника, напротив которого сидел лаовай, светловолосый, с тигриной грацией и крупным телом. Черты лица было не рассмотреть, но цвет кожи отменный. В небольшом чайном домике он напоминал огромного медведя, но вел себя так, словно находился в привычной обстановке: неторопливо пил чай, удобно сложив ноги, обутые в домашние тапочки, на лице никаких эмоций. Такое ощущение, что он вырос в Китае и давно привык к обычаям Чанша.

Третьему дяде лицо лаовая показалось знакомым. Но где он мог видеть его раньше? Иностранцев, с которыми ему довелось иметь дела, можно пересчитать по пальцам одной руки. И этот человек не из них. Более того, встретить лаовая в Чанша — большая удача. Как старожил, дядя бы помнил такую приметную личность. Тогда кто же он?

Третий дядя старательно пытался припомнить все случаи, когда ему доводилось сталкиваться с иностранцами. И внезапно перед глазами словно появилась картинка: лагерь у хребта Бяоцзы год назад, группа заморских дьяволов! События того времени до сих пор заставляли дядю вздрагивать, он старался не думать о произошедшем в гробнице, но сейчас события вспомнились так ярко, что заставили замереть на месте. Он смотрел на двух человек в чайном домике, и чувствовал, что вот-вот поймет нечто важное. И это наполняло его душу зловещим предчувствием.

Услышав это, я попросил дядю прервать рассказ. Мне надо было собраться с мыслями, чтобы представить цельную картину.

До сих пор мне все было понятно. Нет никаких сомнений, что Се Ляньхуань собирался отправиться на Сиша, чтобы выполнить какое-то задание этого иностранца. И задание это, скорее всего, было весьма оригинальным. И никто из даому не станет скрывать, что ведет дела с лавоаем — это дело обычное, а иногда вообще престижное.

Но конкретно этот человек был в группе, которая собиралась вскрыть гробницу с цзунцзы у хребта Бяоцзы за год до этого. Это само по себе необычно, потому что Бяоцзы — это внутренний Китай, куда лаоваи обычно не совались. На Сиша присутствие иностранцев тоже не приветствуется, туда сейчас не всякий китаец добраться сможет. Поэтому он нанял Се Ляньхуаня?

Тогда дядя не знал, что в архипелаге на дне скрыта древняя гробница, потому для него причины такого стремления попасть в море были непонятны. Зато сейчас я знаю, что могло интересовать этого лаовая: что-то, имеющее отношение к подводной гробнице династии Мин.

Получается, что первым, кто узнал о существовании подводной гробницы, был лаовай, а он уже рассказал о ней Се Ляньхуаню.

Возникает вопрос: откуда какому-то лаоваю знать о таких редких гробницах? Даже такой человек, как мой дед, слышал об этом немного. Не может же этот лаовай был потомком древних даому?

Я подумал о бронзовой змеебровой рыбке, которую держал в руке погибший Се Ляньхуань. Она была первой из тех, что мы нашли. Может быть, именно ее просил вынести из гробницы этот лаовай? Он знал, что она будет там?

Иностранец, который лучше китайца знает, где находятся редкие гробницы, и что там можно взять? Воистину американская предприимчивость поражает. Но где этот хрен лаовайский информацию нашел?

Третий дядя наводку на древнюю гробницу получил из записок деда, в которых не было ничего конкретного. Тем более там не было ничего о подводной гробнице. Я вообще думал, что о ней никто не знал, кроме ее создателя, Ван Цзанхая.

И тут у меня в голове словно щелкнуло что-то. Говорят, что самый маловероятный ответ — правильный. Если кажется, что услышанное мной невозможно, значит, третий дядя снова врет? А что? У него криминальное прошлое, он уже не раз пытался обвести меня вокруг пальца. Я внимательно посмотрел на него, чтобы найти хотя бы малейший признак лжи.

Но он был сама невинность, словно даже не догадывался о моих сомнениях. Заметив мой внимательный взгляд, он с наивным выражением спросил, что случилось?

"Третий дядя, — осторожно сказал я, — не ври мне, пожалуйста. Дело в том, что если ты сейчас солжешь, это уже будет обычным издевательством и закончится плохо."

Он удивленно приподнял брови и спросил, почему я так думаю? Я честно изложил ему свои сомнения, он нахмурился, глядя на меня в упор. Неужели и правда, врал? У меня чуть сердце не оборвалось от обиды.

Но он внезапно ответил: "Ты все правильно понял. Но я не врал тебе. Эти лаоваи ничего не знали о подводной гробнице. Но имели информацию, что в этом районе на дне может быть то, что им нужно."

"А ты-то откуда знаешь, что именно им было известно?"

"Позже они сами мне рассказали, — спокойно ответил дядя. — Они были из той же компании, на которую работает А Нин. А знаешь, кто руководит этой компанией?"

Я покачал головой, и третий дядя сказал: "Тот самый американец, который обманом выманил шелковую книгу Сражающихся царств у твоего деда."

"Он?" — я чуть челюсть на пол не уронил, услышав это.

Третий дядя кивнул: "Когда я второй раз поехал на Сиша, лично с ним пообщался. Это уже почти труп, живет только благодаря современным системам жизнеобеспечения. Он говорил, что десятилетиями вкладывал деньги в экономику Китая, чтобы получить право работать на территории нашей страны."

"И зачем ему все это?" — я никак не мог прийти в себя от удивления.

"Причиной всему была та шелковая книга, которую он украл, — объяснил третий дядя. — В то время он был учителем в приходской школе, но время от времени в свободное время занимался черной археологией и продавал антиквариат. Моему отцу он представился сотрудником благотворительной организации и обманом выманил у него подлинник шелковой книги. Уже тогда этот человек неплохо знал китайскую историю и культуру, прекрасно понимал ценность этого шелкового свитка. А чтобы увеличить его стоимость, решил сделать перевод, — сделав небольшую паузу, третий дядя продолжил. — Времени на это у него ушло много. Но, когда через два года он закончил работу с текстом, прочитанное поразило его."

"Американец знает язык, с расшифровкой которого у китайских ученых до сих пор возникают проблемы?" — я снова был удивлен.

Третий дядя кивнул: "Именно потому, что американец, он и смог это сделать. Структура английского языка другая, у него иной взгляд на расшифровку текстов. Но дело в другом: в основе этого языка лежат принципы, близкие к математическим. Нашим ученым просто не пришло в голову использовать для расшифровки математические формулы."

"И что же было написано в шелковой книге?" — мое нетерпение аж из ушей выплескивалось.

"Сведения, записанные там... — задумался третий дядя, — я не уверен, сможешь ли ты представить себе это..."

Он уже готов был продолжить, как я услышал шаги за дверью палаты. Наверно врач, они периодически заходят осматривать дядю и проверять его состояние. Но вдруг он подслушал наш разговор? Это сильно обеспокоило меня, я выглянул в коридор: за дверью оказался курьер.

"Здесь есть господин У Се?" — вежливо спросил он.

Я кивнул: "Это я."

"Экспресс-почта," — он достал из сумки большой сверток.

Третий дядя был удивлен: экспресс-почту доставили не в гостиницу, а сюда, в больницу? Он сразу же спросил, кто отправитель.

Взглянув на пакет, я увидел имя: Чжан Цилин. Вот это номер! Он даже из преисподней умеет посылки отправлять? Но, когда я посмотрел на дату, решил, что Молчун уже выбрался, так как отправлена посылка недавно. Вскрыв конверт, я обнаружили внутри две старые видеокассеты.

Примечания переводчика

(1) Черная археология — собирательное название для незаконных исследований и изъятия артефактов. Там есть своя классификация: собственно археологи, копатели, трофейщики и проч. Деятельность расхитителей гробниц, как ее описывает Сюй Лэй больше похожа на черных археологов — это лица или организованные группы, занимающиеся поиском исторических артефактов на археологических объектах, не имея на то «открытого листа», то есть официального разрешения на научное изучение памятника, что ставит их вне рамок закона. В названии обыгрывается противопоставление с «белыми археологами», то есть с учёными. Во всем мире археологи, а также историки и другие неравнодушные люди протестуют против использования слова «археология» для чёрных копателей, которых относят к миру криминала. Конкретно в Китае деятельность черных археологов уголовно наказуема: за разграбление археологического объекта можно получить срок от трех лет до пожизненного, в середине двадцатого века были случаи вынесения смертных приговоров. Если говорить о реальном мире, то все девять семей Чанша в уголовном кодексе Китая официально именуются бандами и приравниваются к организованной преступности. С одной стороны такая строгость удивительна, ведь традиции разграбления гробниц в этой стране уходят корнями в глубокую древность. Однако, в XIX-XX вв. археологическими ценностями большая доля организованных "черных археологов" была инициирована не местными бандами, а иностранцами, а ценности активно вывозились из страны. Именно поэтому законы в Китае в отношении "черных археологов" так строги.

(2) "Имя это родители ему дали под влиянием стихотворения." Здесь приводятся строки из стихотворения Чжоу Банъяня "На мотив селяньхуань. Обидой не с кем поделиться." Там дважды звучит это имя, но его значение можно перевести, как "освобожденный", 解连环 (разорвать связующую цепь). Перевода этого стихотворения не нашла, потому приведу свой (не совсем дословный, чтобы передать образы и настроение)
解连环·怨怀无托

怨怀无托，嗟情人断绝，信音辽邈..
纵妙手、能解连环 ，似风散雨收，雾轻云薄。
燕子楼空 ，暗尘 锁、一床 弦索。
想移根换叶，尽是旧时，手种红药。

汀洲渐生杜若。
料舟移岸曲，人在天角。
谩记得、当日音书，把闲语闲言，待总烧却。
水驿春回，望寄我、江南梅萼。
拼今生，对花对酒，为伊泪落。

На мотив селяньхуань. Обидой не с кем поделиться...

Обидой не с кем поделиться.
Вздыхая, смотрю, как уходит любовь.

Издалека весточку получив,
Протяну тонкую руку свою,
Смогу разорвать связавшую нас цепь,
как ветер разрывает нити дождя.

Ласточка над опустевшим домом(прим),
Внутри запустенье и пыль,
на полке умолкшая флейта.

Вот бы деревья могли, забыв о корнях,
сразу сменить листву
Вернуться бы в старые времена
когда пионы цвели.


Отмель зарастет лотосовой травой.
Из проплывающей лодки песня звучит,
о том, что все уходят на небеса.

Хорошо бы время вспять повернуть,
Заставить звучать строки в старинной книге,
Снова легко беседовать о пустяках.
Вот бы вечно горела свеча.

Весной возвращается жизнь
Смогу ли и я ожить
как сливы бутон, распуститься?

Сдаваться нельзя никогда, надо жить,
вдыхать аромат цветов, пить вино
и перестать лить слезы.


(прим.) Тут упоминается Ласточкина башня (燕子楼) — название здания. Находится в Сюйчжоу провинции Цзянсу. Согласно легенде, это была резиденция Гуань Паньпань (Guan Panpan), которая была одной из самых знаменитых танцовщиц за всю историю династии Тан. Гуань стала наложницей военачальника Чжан Цзяньфэна и, что удивительно, действительно полюбила своего мужа и господина. Да так, что когда тот через два года умер, Гуань отказалась снова выйти замуж. Более того, по некоторым данным, она полностью перестала общаться с внешним миром и целиком отдалась печали, мечтая лишь о том, чтобы воссоединиться с мужем на небесах. Закрывшись в своей резиденции, она надеялась, что не проживет там одна больше десяти лет. Когда Гуань тосковала об ушедшем муже, поэт Бай Цзюйи, ее давний друг, прислал ей поэму, в которой упрекал за неспособность умереть во имя любви. Ответом Гуань были четыре стихотворения, в которых она объясняла, что готова умереть, но не хочет, чтобы в ее смерти обвиняли ее мужа. После этого она отказалась принимать пищу и через десять дней умерла от голода.
Метафорическое сравнение обозначает человека, идущего в опустевший дом.

(3) "Он третьему дяде приходился троюродным братом по матери, значит, мне он — двоюродный дядя." Дед У Се женился на женщине из семьи Се. Се Ляньхуань был сыном ее сестры или брата.

(4) Нинбо́ (宁波, буквально: «спокойные волны», ) — город субпровинциального значения, расположенный на северо-востоке провинции Чжэцзян в Китайской Народной Республике. С севера Нинбо омывается заливом Ханчжоувань, с востока — Восточно-Китайским морем, которое славится объектами подводной археологии. Территория города субпровинциального значения граничит с Тайчжоу на юге и с Шаосином на западе. К северо-востоку от Нинбо за узким проливом находится Чжоушань.

(5) Бохайский залив — ( 渤海湾) — залив в северо-западной части Жёлтого моря у берегов Китая с глубинами до 40 м. От открытого моря отделен полуостровом Шаньдун. Замерзает зимой в прибрежной части. В Бохайвань впадают реки Хуанхэ, Хайхэ, Сяолинхэ, Сяоцинхэ, Вэйхэ, Михэ, Чаобайхэ, Цзехэ, Далинхэ, Байланхэ, Цзяолайхэ и Ванхэ. . Характеризуется полусуточными приливами до 3,4 м. Соединяется с Желтым морем через Бохайский пролив шириной около 90 км.

(6) Выражение "золотая молодежь" было принято в СССР для определения детей партийной верхушки. В Китае тоже есть образный эпитет 一个二世祖 (дословно "представитель второго поколения"). Второе поколение — это семьи партийных чиновников периода реформ и открытости, следующее поколение коммунистов после Мао Цзедуна.

(7) Опера с цветочными барабанами или Хуагуси (花鼓 戏 ) — это форма китайской оперы , происходящая из провинции Хунань . В некоторых других провинциях, таких как Хубэй, Аньхой, Хэнань, Шаньси, также есть Хуагуси. Он известен в Китае своим землистым качеством и часто упоминается как «пряная» форма китайской оперы. Большинство пьес Хуагуси изначально были «сяо си», короткие пьесы продолжительностью не более часа. Часто в этих пьесах рассказывается о повседневной сельской жизни. С ростом числа профессиональных исполнителей хуагуси и выступлений в столице Чанша стали исполняться более длинные пьесы, даси. Эти пьесы затрагивали более грандиозные темы социальной сатиры и классовой борьбы. Как и другие формы китайской оперы, Хуагуси ставится с очень небольшим количеством реквизита. Музыка, сопровождающая Хуагуси, отражает диалект Чанша , на котором говорят в провинции Хунань. На ней играют на таких инструментах, как датонг (скрипка), юэцинь (лунная лютня), дизи (бамбуковая флейта) и суона (гобой). Перкуссионные инструменты обеспечивают основной темп исполнения.