Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Глава 15

Цветочек сразу же скомандовал: "Нужны лопаты!" С шумом несколько молодых парней достали из рюкзаков инструменты и бросились к скале. Заметно, что Паньцзы отлично их обучил.

Подойдя ближе, они сразу поняли, что надо делать. Я бы тоже бросился на подмогу, но меня сдерживала маска и личность третьего дяди, которой надо соответствовать. При таком статусе мне полагалось только наблюдать со стороны. Под чутким руководством Цветочка, используя лопаты и каменотесные молотки, люди старались расширить узкую щель. Вскоре стало понятно, что порода по краям трещины не такая уж и прочная. Пары ударов было достаточно, чтобы камни покрывались мелкой сеткой трещин и откалывались. Иногда получалось отламывать их голыми руками. Вскоре размеры трещины стали такими, как я помнил. Дальше увеличить ее размер стало гораздо труднее.

Я был поражен. Казалось, эту трещину пытались замаскировать. Мне эта маскировка напомнила молодую кожу, нарастающую по краям заживающей раны. Эта порода отличалась малой прочностью, но внешне была не отличима от обычного камня, даже сколы были похожими.

Я еще не успел проанализировать странности с трещиной в скале, как Толстяка вытащили наружу, он был совершенно неподвижен, словно в глубоком обмороке. А из трещины шел просто отвратительный запах.

Толстяк похудел примерно на пару размеров, и выглядел каким-то постаревшим и сгорбленным. Покрытый темно-зеленой грязью, он был неподвижен, но глаза открыты, взгляд застывший, как у мертвеца. Я прощупал его пульс, который, к счастью, оказался достаточно сильным и наполненным.

Несколько человек поторопились перенести его в прохладную тень на берегу озера. Он был очень тяжелым, и несколько раз более слабые физически носильщики умудрились его уронить. Мне тяжело было смотреть, как он падал на землю.

Потребовалось много времени, чтобы дотащить бесчувственное тело до озера. Там я, включив яркое освещение, смог полностью оценить его плачевное состояние. Толстяк и в нормальном виде красотой не отличался, но сейчас выглядел ужасно, напоминая цзунцзы, который только что вылез из гроба. Одежда на нем превратилась в лохмотья, тело было покрыто зеленой грязью. Цветочек принес воды из озера, чтобы обмыть его. На очищенной от грязи коже я увидел множество округлых гноящихся ран размером с куриное яйцо.

"Блять, это похоже на свиное бешенство(1)" — прошептал стоявший рядом человек.

"Он же не мертв, почему он не двигается?" Кто-то пытался ударить Толстяка по лицу, чтобы привести в чувство, но я оттащил этого "спасателя" назад. В это время Цветочек уже говорил с кем-то по рации, требуя найти врача или любого человека, кто смог бы быстро прийти и осмотреть Толстяка.

Вскоре появилась Я Цзе. Она искоса взглянула на меня, убрала волосы в хвост и наклонилась к Толстяку. Мне оставалось лишь продолжать играть роль спокойного руководителя и незаметно кусать губы, наблюдая со стороны. Я чувствовал, как напряжены под маской мышцы лица, но, к счастью, этого никто не замечал.

Я Цзе разрезала одежду Толстяка и нам предстала жуткая картина: живот его был сплошь покрыт кровавыми пятнами, в центре которых виднелись углубления.

Вряд ли кто-то станет искать порядок в расположении ран, но мне показалось, что там есть какая-то закономерность. Я Цзе обмыла раны, стараясь найти самую опасную. Я внимательно следил за ее действиями. На чистой коже кровавые пятна уже не были похожи на раны, скорее глубокие царапины, которые словно образуют узор.

"Это иероглиф? — воскликнул кто-то. — На животе этого толстяка написано несколько иероглифов." Я Цзе продолжала осматривать Толстяка, обнажая все больше подобных ран. Когда вся одежда была снята, я увидел еще больше кровавых пятен на нижней части живота. И их расположение действительно напоминало кривую надпись.

Такие царапины можно нанести, ведя по коже острым предметом, не сильно надавливая, чтобы только оставить кровавый след.

Я поднял руку Толстяка: ноготь большого пальца был обгрызен так, что образовался острый угол.

Кажется, эти царапины сделал сам Толстяк. Он, конечно, сильный человек и боли не боится. Но нормальные люди не могут делать на собственном теле такие крупные кровавые рисунки. Что он хотел этим сказать?

Некоторые из царапин уже были покрыты струпьями, другие еще кровоточили. Очевидно, что надпись эту он сделал не сразу. Кажется, со времени нанесения первой царапины прошло около недели.

Подумав, я предложил Цветочку: "Возможно, мы сможем прочесть надпись, если снимем всю одежду и отойдем подальше."

Мы вдвоем отошли на пару шагов и обошли неподвижного Толстяка, ища правильный ракурс. Я старательно присматривался, но так и не смог понять, что написано.

"Осмотрите его одежду," — приказал я, надеясь, что там найдется хоть какая-то подсказка.

Несколько человек поспешно стали копаться в грязных лохмотьях. В это время Я Цзе строго сказала: "Проводите свои осмотры подальше отсюда, вы мешаете мне."

Тут мне пришло в голову, что Толстяку, хоть он и без сознания, тоже может мешать шум. Поэтому сделал знак, и Цветочек увел людей подальше.

Я беспокоился о Толстяке и, стараясь говорить тихо и хрипло, спросил Я Цзе: "Его состояние опасно для жизни?"

Она приложила пальцы к его шее и ничего не ответила. Я решил, что она считает пульс, потому переспрашивать не стал. Опустив руку, она сказала совсем не то, что я ожидал услышать: "Ты, наконец, поговоришь со мной?"

Вот бля! Мое сердце ушло в пятки. И что мне ответить? Но беспокойство за Толстяка не позволяло мне уйти прочь, чтобы пресечь ее попытку заговорить.

Я пытался представить, как третий дядя в подобной ситуации отреагировал бы на ее вопрос. Мне известно, как он вел себя пьяный, сытый, с проститутками, с игроками в игорных домах. Но я понятия не имею, какие чувства он испытывал к этой девушке. И вообще не представляю, как он ведет себя наедине с женщинами.

Какое-то время я молчал, она продолжала осмотр, проверяя зрачковую реакцию, и не смотрела на меня, но продолжала говорить: "Мне все равно, чем ты занимался все это время. Эти идиоты могут не доверять тебе, но я верю, что у тебя были причины так поступить. Однако, почему, когда ты вернулся, то сразу не пришел ко мне?"

"Ванба Цю и старина Лю..." — пробормотал я, пытаясь уклониться от ответа.

"Им хватило суток, чтобы пойти против тебя, — перебила Я Цзе. — Разве я не помогла бы тебе? Или ты на самом деле доверяешь только своему психанутому Паньцзы?"

"Я не хотел тебя втягивать в этот раз." Мои колени предательски дрожали. Не ожидал, что врать женщине будет так сложно. Я собрался закурить, но она резко обернулась, вырвала сигарету из моих рук и затушила ее об камень. "Если тебе сделали операцию на горле, то курить категорически нельзя."

Я сухо рассмеялся. Она ведет себя не как любовница, такими самоуверенными бывают только принцессы в собственном дворце. И мне это понравилось. Если третий дядя еще жив, ему понадобится кто-то, готовый заботиться о нем. Но какой смысл думать об этом сейчас, ведь неизвестно, жив он или мертв.

"Это не объяснение," — сказала меня, проверяя, целы ли кости Толстяка.

"Это будет сложно объяснить..." Я старательно пытался придумать, что ей сказать. Если признаюсь, что я — племянник третьего дяди, станет ли она на мою сторону? Трудно сказать. Я даже не уверен, что она поверит в это. В конце концов все, что мы пережили с третьим дядей за последнее время, обычному человеку не расскажешь. Но промолчать тоже нельзя, тогда с ней проблем не оберешься. "Я думаю, что ты..." — она все еще ощупывала тело Толстяка и не успела договорить, как его ладонь обхватила ее кисть. Я Цзе испуганно вскрикнула.

Его хватка была сильной, и она не могла освободиться, как ни старалась. А Толстяк в это время начал бредить.

Его речь была неразборчивой. Подойдя, я помог Я Цзе освободиться, взял его руку и наклонился, стараясь разобрать слова. Слушать пришлось долго, но я, наконец, понял, что он говорил. Все мое тело охватил жар и волосы встали дыбом.

Покинувшие нас люди, услышав шум, вернулись, думая, что нужна помощь, и теперь столпились вокруг.

"Что он сказал?" — спросил меня Цветочек.

Я ответил: "Он говорит, что все еще живы. Но там очень опасно. Их надо немедленно спасать."

"Они живы. Следуйте по карте, чтобы спасти людей!"

Толстяк без конца повторял эти восемь слов. Но разобрать их мог лишь человек, который хорошо знал его интонацию и манеру говорить. К счастью, я — именно такой человек.

В ту секунду, когда я понял его, земля чуть не ушла из-под моих ног.

Блять! Толстяк использовал себя, как карту, и выбрался, чтобы сообщить, куда идти.

Я не мог разобраться в собственных чувствах: облегчение, тревога, радость или еще что-то. До сих пор я лишь смутно беспокоился о тех, кто пропал, и старался не думать о худшем, потому что ничего не знал. Теперь знаю, но не понимаю, что должен чувствовать.

Толстяк продолжал бредить, кажется, он постепенно впадал в кому. Я поспешил наклониться к его уху и прошептал: "Я У Се, я тебя услышал."

Сразу же его ладонь обхватила мое запястье. Потом он расслабился и медленно обмяк, потеряв сознание.

"А карта где? — Цветочек взглянул на живот Толстяка. — Это он карту у себя на животе нарисовал?"

Я кивнул. Теперь я понял, что это были за царапины: "Попроси кого-нибудь перерисовать все в точности."

Примечания переводчика

(1) Свиное бешенство. В оригинале говорится менее конкретно, 头病猪, болезнь головы у свиньи, энцефалопатия свиньи. Если сопоставить все видимые симптомы, то в голову приходит только болезнь Ауески, псевдобешенство, чаще всего встречающееся у свиней и характеризующееся острым зудом, доводящим до самоповреждения до тех пор, пока не начинается судорожный или бульбарный паралич. Заболевание может передаваться людям, но летальность у человека очень низкая.