Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц Grave Robbery Note
Часть 3. Глава 37. Следящий

Вокруг меня было темно, спутавшиеся ветки образовывали замкнутое пространство, но пропускали свет фонаря, потому здесь образовалось своего рода слепое пятно, где трудно что-либо увидеть. Глядя в эти кроваво-красные глаза, я чувствовал, что мне здесь стало слишком тесно, но не мог отвести взгляд.

Так я стоял неподвижно несколько минут, потом понял, что с этими глазами не все ладно. Этот красный цвет — не оттенок зрачка и не налитый кровью белок глазного яблока. Это действительно была кровь, которая сочится из глазницы. Кроме того, эти глаза не моргали.

Живой человек может долго оставаться неподвижным. Но так долго смотреть в упор, не моргая — это невозможно. Потому я и заподозрил неладное.

Пошарив в карманах, я нашел несколько запалов с водонепроницаемыми тростниковыми стержнями, зажег один и осторожно выставил вперед руку, в сторону квадратного прохода, образованного ветками.

Подойдя поближе, я смог как следует рассмотреть то, что находилось там. Запал осветил сидевшего полностью, и я, увидев его, покрылся холодным потом с головы до ног.

В первую очередь в глаза бросалось отвратительное лицо, на котором уже были заметны следы разложения. Впрочем, лицом это назвать нельзя: у него не было подбородка, нижняя челюсть полностью оторвана, язык вывалился наружу прямо из горла и казался длинной дохлой змеей.

Это мертвец. От его вида меня вырвало, и лишь отдышавшись, я почувствовал, как в сердце заползает ужас.

Судя по прическе и одежде, это был человек из команды третьего дяди. И умер он не так давно. Скорее всего, его так же, как и нас, смыло сюда водой, и тело застряло в куче веток. Но если это мертвец, то кто меня звал?

Я снова взглянул на труп, собираясь рассмотреть детали, но в это время запал потух. Ужасное лицо скрылось в темноте, остались лишь жуткие кровавые глаза, словно с затаенной злобой смотревшие на меня.

По моему телу бегали мурашки, когда я оглядывался вокруг. Освещения в водозаборе почти не было, но я был уверен, что рядом нет никого, я не слышал ни одного звука, похожего на движение.

Холодный пот уже насквозь пропитал одежду на моей спине, шея онемела. Здесь происходило что-то странное, и мне точно не стоит оставаться в этом месте. Надо забирать Толстяка и немедленно уходить.

Глубоко вздохнув, я выполз из кучи веток, используя болтавшиеся на поясе остатки лиан, сделал подобие страховки на своей талии, наклонился, схватил Толстяка за руку и потянул наверх.

Он был слишком тяжелый, да еще одежда насквозь пропитана водой — почти как кусок свинца размером с человека. Мне же не за что было зацепиться, и даже стоять приходилось только на одной ноге, для второй не нашлось упора. После нескольких попыток я так и не смог сдвинуть его с места, зато сам почти скатился вниз.

Понятное дело, что за руку мне его не поднять. И тут я заметил, что обвязка, которую я сделал, чтобы поднять Толстяка на дерево, все еще цела. Оставалось лишь обернуть другой конец лианы вокруг своей талии. Затем я из палки сделал рычаг, просунув его под обвязкой на уровне подмышек Толстяка. Один конец палки упирался в землю, и, используя собственный вес, я потащил его наверх.

Этот принцип треугольника я узнал, когда учился архитектуре. Мой преподаватель научил меня только с помощью веревки и палки делать простой подъемный механизм, где используется сила собственного веса. Похожий метод часто применяется в промышленном и гражданском строительстве.

Неплохая идея — использовать вес собственного тела. Я постепенно отступал назад, к дренажной шахте, а тело Толстяка потихоньку поднималось. Наконец, я почти полностью вытащил его из воды. Но к тому времени лиана, обвязанная вокруг талии, стиснула меня так, что заболели почки, как будто по ним ударили нунчаками.

Я нашел в стене подходящую по размеру трещину и воткнул в нее палку, закрепил на ней конец лианы, спустился к Толстяку и поднял его ноги из воды. Затем вытащил его на сухое место, и лишь тогда снял лиану, стягивающую мою талию. Осмотревшись, я не заметил вокруг в куче веток ничего подозрительного. Зато меня беспокоило состояние Толстяка. Кажется, ему немедленно требуется СЛР(1).

У меня не было соответствующей профессиональной подготовки, но я видел, как делают СЛР в кино. И помнил: если сердце остановилось, есть всего восемь минут, чтобы провести реанимацию. В этот период вероятность вернуть человека к жизни очень высока. Однако, у Толстяка все еще прощупывался слабый пульс и я даже уловил слабое дыхание. Должно быть, у него не остановка сердца, это все симптомы отравления. И я не уверен, поможет ли в этом случае СЛР.

Не надеясь на положительный результат, я все равно, сжав зубы, начал делать непрямой массаж сердца. Через пару минут Толстяк закашлялся, его тело выгнулось и изо рта полилась желтоватая жидкость. После рвоты он глубоко вздохнул, его грудь стала ровно подниматься и опускаться. Но длилось это недолго: после пары глубоких вдохов его глаза снова закатились, а дыхание стало слабым и поверхностным.

Глядя на следы укуса, я подумал, что яд фазаньей шеи очень сильный, но рассчитан абсолютно точно. Толстяк стал овощем, но не умирал. Пока этот яд находится в его крови, делать что-либо бессмысленно. Сняв лишнюю одежду, я набрал немного воды, промыл рану и сделал надрез, чтобы выпустить кровь. Она была черной. Затем продолжил делать массаж сердца, чтобы поддержать в нем жизнь. Но меня не оставлял вопрос: что делать дальше.

Дважды нажав на его грудь, я услышал позади странный мрачный звук, доносившийся из кучи веток.

Занятый спасением Толстяка, я не расслышал ясно, но звук был мне знаком, поэтому я напрягся, резко обернулся, чтобы посмотреть вглубь вырытого мной в куче веток прохода, и направил туда свет фонаря.

На меня с вялым равнодушным выражением смотрели кроваво-красные глаза мертвеца. От этого взгляда мороз пробежал по коже. Но я заметил еще кое-что, от чего волосы встали дыбом. Язык трупа, раньше безжизненно свисавший, сейчас двигался.

Примечания переводчика



(1) СЛР — сердечно-легочная реанимация, по простому искусственное дыхание, сочетающееся с непрямым массажем сердца.