Вокруг меня было темно, спутавшиеся ветки образовывали замкнутое пространство, но пропускали свет фонаря, потому здесь образовалось своего рода слепое пятно, где трудно что-либо увидеть. Глядя в эти кроваво-красные глаза, я чувствовал, что мне здесь стало слишком тесно, но не мог отвести взгляд.
Так я стоял неподвижно несколько минут, потом понял, что с этими глазами не все ладно. Этот красный цвет — не оттенок зрачка и не налитый кровью белок глазного яблока. Это действительно была кровь, которая сочится из глазницы. Кроме того, эти глаза не моргали.
Живой человек может долго оставаться неподвижным. Но так долго смотреть в упор, не моргая — это невозможно. Потому я и заподозрил неладное.
Пошарив в карманах, я нашел несколько запалов с водонепроницаемыми тростниковыми стержнями, зажег один и осторожно выставил вперед руку, в сторону квадратного прохода, образованного ветками.
Подойдя поближе, я смог как следует рассмотреть то, что находилось там. Запал осветил сидевшего полностью, и я, увидев его, покрылся холодным потом с головы до ног.
В первую очередь в глаза бросалось отвратительное лицо, на котором уже были заметны следы разложения. Впрочем, лицом это назвать нельзя: у него не было подбородка, нижняя челюсть полностью оторвана, язык вывалился наружу прямо из горла и казался длинной дохлой змеей.
Это мертвец. От его вида меня вырвало, и лишь отдышавшись, я почувствовал, как в сердце заползает ужас.
Судя по прическе и одежде, это был человек из команды третьего дяди. И умер он не так давно. Скорее всего, его так же, как и нас, смыло сюда водой, и тело застряло в куче веток. Но если это мертвец, то кто меня звал?
Я снова взглянул на труп, собираясь рассмотреть детали, но в это время запал потух. Ужасное лицо скрылось в темноте, остались лишь жуткие кровавые глаза, словно с затаенной злобой смотревшие на меня.
По моему телу бегали мурашки, когда я оглядывался вокруг. Освещения в водозаборе почти не было, но я был уверен, что рядом нет никого, я не слышал ни одного звука, похожего на движение.
Холодный пот уже насквозь пропитал одежду на моей спине, шея онемела. Здесь происходило что-то странное, и мне точно не стоит оставаться в этом месте. Надо забирать Толстяка и немедленно уходить.
Глубоко вздохнув, я выполз из кучи веток, используя болтавшиеся на поясе остатки лиан, сделал подобие страховки на своей талии, наклонился, схватил Толстяка за руку и потянул наверх.
Он был слишком тяжелый, да еще одежда насквозь пропитана водой — почти как кусок свинца размером с человека. Мне же не за что было зацепиться, и даже стоять приходилось только на одной ноге, для второй не нашлось упора. После нескольких попыток я так и не смог сдвинуть его с места, зато сам почти скатился вниз.
Понятное дело, что за руку мне его не поднять. И тут я заметил, что обвязка, которую я сделал, чтобы поднять Толстяка на дерево, все еще цела. Оставалось лишь обернуть другой конец лианы вокруг своей талии. Затем я из палки сделал рычаг, просунув его под обвязкой на уровне подмышек Толстяка. Один конец палки упирался в землю, и, используя собственный вес, я потащил его наверх.
Этот принцип треугольника я узнал, когда учился архитектуре. Мой преподаватель научил меня только с помощью веревки и палки делать простой подъемный механизм, где используется сила собственного веса. Похожий метод часто применяется в промышленном и гражданском строительстве.
Неплохая идея — использовать вес собственного тела. Я постепенно отступал назад, к дренажной шахте, а тело Толстяка потихоньку поднималось. Наконец, я почти полностью вытащил его из воды. Но к тому времени лиана, обвязанная вокруг талии, стиснула меня так, что заболели почки, как будто по ним ударили нунчаками.
Я нашел в стене подходящую по размеру трещину и воткнул в нее палку, закрепил на ней конец лианы, спустился к Толстяку и поднял его ноги из воды. Затем вытащил его на сухое место, и лишь тогда снял лиану, стягивающую мою талию. Осмотревшись, я не заметил вокруг в куче веток ничего подозрительного. Зато меня беспокоило состояние Толстяка. Кажется, ему немедленно требуется СЛР(1).
У меня не было соответствующей профессиональной подготовки, но я видел, как делают СЛР в кино. И помнил: если сердце остановилось, есть всего восемь минут, чтобы провести реанимацию. В этот период вероятность вернуть человека к жизни очень высока. Однако, у Толстяка все еще прощупывался слабый пульс и я даже уловил слабое дыхание. Должно быть, у него не остановка сердца, это все симптомы отравления. И я не уверен, поможет ли в этом случае СЛР.
Не надеясь на положительный результат, я все равно, сжав зубы, начал делать непрямой массаж сердца. Через пару минут Толстяк закашлялся, его тело выгнулось и изо рта полилась желтоватая жидкость. После рвоты он глубоко вздохнул, его грудь стала ровно подниматься и опускаться. Но длилось это недолго: после пары глубоких вдохов его глаза снова закатились, а дыхание стало слабым и поверхностным.
Глядя на следы укуса, я подумал, что яд фазаньей шеи очень сильный, но рассчитан абсолютно точно. Толстяк стал овощем, но не умирал. Пока этот яд находится в его крови, делать что-либо бессмысленно. Сняв лишнюю одежду, я набрал немного воды, промыл рану и сделал надрез, чтобы выпустить кровь. Она была черной. Затем продолжил делать массаж сердца, чтобы поддержать в нем жизнь. Но меня не оставлял вопрос: что делать дальше.
Дважды нажав на его грудь, я услышал позади странный мрачный звук, доносившийся из кучи веток.
Занятый спасением Толстяка, я не расслышал ясно, но звук был мне знаком, поэтому я напрягся, резко обернулся, чтобы посмотреть вглубь вырытого мной в куче веток прохода, и направил туда свет фонаря.
На меня с вялым равнодушным выражением смотрели кроваво-красные глаза мертвеца. От этого взгляда мороз пробежал по коже. Но я заметил еще кое-что, от чего волосы встали дыбом. Язык трупа, раньше безжизненно свисавший, сейчас двигался.
Примечания переводчика
(1) СЛР — сердечно-легочная реанимация, по простому искусственное дыхание, сочетающееся с непрямым массажем сердца.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления