Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
Начало зимней разлуки: Юстокс — Начало зимней жизни в Аренсбахе

Мы уже некоторое время жили в Аренсбахе, и начало зимнего общения было все ближе. Однако была одна проблема: незадолго до нашего прибытия в центр герцогства умер ауб Аренсбах. Герцог, очевидно, был действительно на грани, когда отправлял свое письмо в Эренфест, и настоящим мотивом для его отправления было желание завлечь сюда Фердинанда, чтобы заполнить пустоту, которая образуется после его кончины.

Смерть ауба Аренсбаха означала, что наш первоначальный план использовать его связи для того, чтобы наладить собственные связи с дворянами герцогства, больше не мог быть осуществлен. Нам несказанно повезло, что Фердинанд смог наладить контакт с госпожой Летицией и ее последователями по пути от ворот до центра.

Неблагоприятность ситуации привела к тому, что госпожа Дитлинде была слишком занята и не могла встретить своего жениха у пограничных ворот. Изначально, учитывая ее родство с Эренфестом, вместо дочери должна была прибыть госпожа Георгина, но ее горе от потери мужа, по словам местных, было столь велико, что она заболела на середине пути к воротам. Госпожа Летиция была назначена в качестве представителя Аренсбаха и в крайней спешке, сидя на одном ездовом звере со своим последователем, она бросилась догонять отправленные ранее повозки для багажа и подарков.

Хотя любой человек, у которого есть хотя бы капля здравого смысла, может сказать, что болезнь госпожи Георгины — притворство.

Она неустанно работала над тем, чтобы стать следующим аубом, втягивая своих противников в различные заговоры, и не жалея усилий для того, чтобы укрепить свое положение. Если бы кто-нибудь сказал мне, что она все еще одержима Эренфестом, я бы сразу поверил в эти слова. Георгина всегда отличалась безумной мстительностью.

С самого детства мне нравилось собирать информацию. Это в какой-то мере можно было назвать моим хобби, и в моих глазах каждый кусочек информации был одинаково важен. Однако большинство считало, что одни кусочки более важные, чем другие. Но как говорится: что для одного хлам — для другого сокровище. И именно руководствуясь этим принципом я стремился собирать даже самые незначительные детали.

Как оказалось, госпожа Георгина была не согласна с моими методами.

«Твоя информация не точная и совершенно бесполезная», — так однажды она сказала мне. Именно в этот момент я потерял всякий интерес к тому, чтобы делиться с ней полученной мной информацией, а также к тому, чтобы в будущем служить ей.

Госпожа Георгина и я были на одном курсе, а моя старшая сестра и мать уже были ее слугами. В игровой комнате она подошла ко мне и сказала.

— Ты ведь не поступаешь на направление слуг? Как мужчина, ты не можешь быть моим слугой.

Да, тогда я подумал, что это отличный выход.

В конце концов я решил пойти учиться на слуги. Сестра и мать уже служили госпоже Георгине, и мне казалось излишним присоединяться к ним. Однако госпожа Георгина восприняла мое решение не лучшим образом.

— Ты предатель, Юстокс. Я больше не могу тебе доверять, — сказала она, и с этого момента она стала довольно жесткой по отношению ко мне.

В то время я еще не знал, что незадолго до нашего поступления на третий курс дворянской академии родился господин Сильвестр, и мать должна была начать служить именно ему. Госпожа Георгина рассматривала мое решение пойти на курсы слуг, как средство уклонения от становления ее служащим, чтобы вместо этого пойти служить ее младшему брату.

Честно говоря, мне было все равно, что она думает. Я не хотел служить никому из них. Госпожа Георгина создавала облик приятной дворянки, но внутри нее всегда бушевала буря эмоций, и она готова пойти на все ради уничтожения своих врагов. Господин Сильвестр уже три года мучился из-за слабого здоровья, а потом внезапно превратился в отпетого хулигана, который носился повсюду. Ни у кого из этих людей не было качеств, которые заставили бы меня служить им.

— Юстокс, подай чай.

— Конечно, господин Фердинанд.

Вместо этого, человеком которого я выбрал для своего служения, даже ценой посвящения имени, был господин Фердинанд. Он был хорошим господином, который хорошо использовал полученную мной информацию и давал мне достаточно свободы, чтобы я мог собирать её еще больше.

Госпожа Вероника, первая жена предыдущего ауба, отвергала господина Фердинанда до такой степени, что не раз пыталась устранить его. Конечно, господин Фердинанд избегал всех покушений на свою жизнь. По иронии судьбы, несмотря на то, насколько сильно она его презирала, разумным было заметить, что именно она стала причиной раскрытия его талантов. В конце концов ее отношение в значительной степени заставило его развить исключительные выносливость, осторожность и трудолюбие.

— Сергиус, можешь сопроводить меня на кухню? — попросил я.

Сергиус был одним из слуг из Аренсбаха, которого назначили в сопровождение господину Фердинанду. Мне нужно было воспользоваться этой возможностью, чтобы обучить его тому, какой чай и закуски предпочитает наш господин.

— Нам может понадобиться некоторое время, чтобы дойти туда, — ответил он. — Но как только церемония звездного сплетения с госпожой Дитлиндой будет завершена, нам предоставят покои, предназначенные для ауба и его супруга, в главном здании. Это сильно упростит нашу работу.

Господин Фердинанд не мог посещать покои ауба в главном здании до тех пор, пока не женится, поэтому пока ему выделили комнату для гостей. Это было нормальным, поэтому у меня не было причин для жалоб.

Проблема в том... Когда на самом деле проведут церемонию звездного сплетения?

Мы могли со всей уверенностью сказать, что новости о смерти ауба и назначение следующего будут обнародованы на грядущем весеннем собрании герцогов, но мы пока не могли с той же уверенностью говорить о том, что церемония звездного сплетения пройдет тогда же. Госпоже Дитлинде нужно было уделить первоочередное внимание тому, чтобы окрасить правящие инструменты герцога своей маной и сделать их полностью своими.

Однако она не сможет заниматься окрашиванием, пока будет в дворянской академии. И очевидно, что мана господина Фердинанда сильнее, чем у нее. Основание герцогства все еще было окрашено маной покойного ауба Аренсбаха. У его детей была та же мана, что и у их родителей, поэтому манипулирование ей не представляло серьезной проблемы, но как только пара вступала в брак, они начинали смешивать свою ману и окрашивать себя в цвета друг друга. Было бы проблемой, если бы мана господина Фердинанда вступила в конфликт с маной ауба, тем самым еще больше усложнив задачу госпоже Дитлинде. Они, вероятно, отложат брак до тех пор, пока герцогство полностью не сменит владельца.

— Это коридор для прислуги, но он же служит и кратчайшим путем на кухню, — с улыбкой объяснил Сергиус, идя впереди и показывая дорогу. Я запоминал путь, прислушиваясь к разговорам деловито снующих вокруг слуг.

Моими основными обязанностями этой зимой было установление связей с дворянами и сбор информации. Господин Фердинанд отдельно велел мне узнать все, что можно о госпоже Георгине. Кончина ауба Аренсбаха означала, что жилые покои герцога нужно было освободить для следующего владельца, в связи с этим, госпожа Георгина, по видимому, собиралась сменить покои. Слуги копошились вокруг, что делало эту ситуацию идеальной возможностью для проникновения.

Конечно, сначала мне нужно будет уделить какое то время подготовке. Во-первых, мне все еще нужно освоить акцент с которым говорят местные. Большинство дворян имели очень схожие стили речи, так как все мы обучались в дворянской академии, а после общались во время состязания герцогств и на собрании герцогов. Но для того, чтобы общаться с простыми слугами, необходимо изучить их манеру разговора и использовать сленг.

Простолюдины здесь, в Аренсбахе, казалось, говорили немного иначе, чем в нижнем городе Эренфеста, так что мне придется заново учиться говорить. Было несколько речевых привычек, общих для обоих регионов, но мне все равно нужно было изучить как можно больше, прислушиваясь к разговорам окружающих меня слуг.

Похоже, у слуг здесь тоже есть своя униформа. Это та еще головная боль... Я не смогу проникнуть в новые покои Георгины без нее.

Хотя она и не встретила нас на границе, госпожа Георгина была среди встречающих, когда мы добрались до замка.

— Я не ожидала, что ты тоже приедешь, Юстокс, — сказала она мне. — Разве Гудрун не с тобой? У меня так мало шансов встретиться с ней, и я очень по ней скучаю, — это было предупреждение о том, что она знает о моей женской маске и легко обнаружит меня, как только я попытаюсь переодеться.

Работать против госпожи Георгины было непросто, поскольку она знала меня еще с тех пор, как я бездельничал в дворянской академии.

— Между прочим, господин Фердинанд... вам не нужно поупражняться на фешпиле? — спросил я, подавая ему чай. Его внутренний спор не ускользнул от моего внимания. Каждый раз, когда мы останавливались в гостинице по пути к замку Аренсбаха, он начинал бормотать: «Конечно, должен быть другой путь....» Казалось, что он так и не придумал альтернативного плана. Он несколько раз спрашивал меня об идеях, но я даже не пытался придумать хотя бы одну. Я считал, что ничто не могло сравниться с предложением госпожи Розмайн на счет игры на фешпиле.

Теперь, когда ауб Аренсбаха умер, нам было нужно найти быстрый способ набрать сторонников, но господин Фердинанд был просто ужасен в общении с людьми. Он мог в совершенстве выполнять поставленные перед ним задачи, но его взгляд на вещи был слишком логичным, и он всегда оставлял эмоции на втором плане. В отличие от его сурового характера, его игра на фешпиле была невероятно мягкой, и люди всегда поражались его певческим талантам еще со времен учебы в академии. Эти таланты могут сыграть важную роль в нашей цели достичь сердец дворян Аренсбаха. Женщины после такого концерта будут смотреть на него с большей приязнью, если не сказать больше.

Госпожа Розмайн очень хорошо знает господина Фердинанда.

Я усмехнулся, что заставило господина Фердинанда поморщиться. Он явно не хотел следовать совету госпожи Розмайн.

— Я помню, как грациозно вы обращались с фешпилем, господин Фердинанд, — сказал Сергиус. — Я бы хотел снова услышать, как вы играете.

Как оказалось, Сергиус учился в дворянской академии примерно в тоже время, что и господин Фердинанд. Он был одним из слуг, которые лично попросили разрешения помогать господину Фердинанду, после нашего прибытия в Аренсбах. И пусть я не полностью доверял ему, я видел уважение и восхищение в его взгляде.

Сергиус объяснил, что в Аренсбахе есть люди, которые знают о том, каким превосходным человеком является господин Фердинанд, и они с энтузиазмом поддерживали идею приглашения его сюда для помощи в работе герцогства. В частности, некоторые главы различных служб считали, что часть обязанностей герцога слишком тяжелы, чтобы возлагать их на госпожу Дитлинде. Мы надеялись, что сможем постепенно привлечь их на свою сторону.

— Поскольку вы скоро станете учителем госпожи Летиции, я думаю будет полезно продемонстрировать ваши таланты обществу, — продолжил Сергиус. — Возможно, вы могли бы сыграть во время приветственного пира. Или вы хотите сделать что-нибудь другое?

Фердинанд сокрушенно вздохнул, сдаваясь. Теперь, когда даже Сергиус был против него, не было смысла упорствовать.

— Я буду играть на фешпиле на пиру. А теперь оставь меня в покое.

— Как пожелаете.

План Фердинанда состоял в том, чтобы аранжировать новую песню, которую дала ему госпожа Розмайн, и когда с этой аранжировкой было покончено, мы оставили господина Фердинанда одного. С ним оставался только его рыцарь сопровождения Экхарт.

Разбирая свои вещи и обставляя выделенную мне комнату, я думал только о том, как заполучить униформу местных слуг.

— Сергиус, позволь мне помыть чашки и прочее, — сказал я.

— Я помогу вам. Я пока не могу позволить вам передвигаться по замку самостоятельно, — ответил он. Хотя сейчас он был слугой господина Фердинанда, он так же был здесь для того, чтобы держать нас под наблюдением.

— Я ценю это. Запоминание маршрутов — моя слабость.

Я заставил Сергиуса нести посуду, а сам взял более тяжелые предметы, вроде чайника. И вместе мы направились через выход для прислуги на кухню.

Я не в восторге от этого, но... Я должен делать то, что должен.

Я дождался, пока мимо нас не пройдет слуга из простолюдинов. Он отошел к стене, чтобы пропустить нас, а затем намеренно споткнулся, пролив при этом остатки чая и меда на его одежду.

— Прошу прощения! — воскликнул я. — Это была полностью моя вина.

— У-у-у... не волнуйтесь об этом, милорд, — ответил слуга. — Мне просто нужно постирать форму.

— Действительно, Юстокс, — добавил Сергиус. — тебе не нужно беспокоится. Этот слуга сам виноват в том, что он не был достаточно осторожен.

Я с серьезным выражением лица покачал головой.

— Нет, так не пойдет. В Эренфесте даже дворяне должны нести ответственность за подобные ошибки. Я понимаю, что сейчас нахожусь в Аренсбахе, но закрывать на все это глаза было бы не правильно. Сергиус, ты можешь взять этот чайник для меня? Мне нужно пойти и извиниться перед главой этого человека.

— Ты же знаешь, что я не могу позволить тебе сделать это...

— Понятно. Как насчет того, чтобы ты проводил меня туда, после того, как мы закончим.

Сергиус на какое то время замолчал, а потом раздраженно вздохнул и сказал.

— Хорошо, — становилось еще более очевидным, что ему приказали не оставлять меня одного.

— Я понимаю, что это неудобно, — сказал я, повернувшись к слуге. — Но тебе придется пойти с нами. Я извинюсь перед твоим главой и куплю тебе новую форму. Нельзя думать, что ты сможешь работать в этом.

Естественно, простой слуга был не в том положении, чтобы возражать дворянину. Мы направились на кухню, где мы с Сергиусом вымыли чайник и чашки, а после я настоял, чтобы мы втроем встретились с главой уже буквально съежившегося слуги. Там я объяснил все обстоятельства, извинился и попросил проводить меня туда, где им выдавали новую форму.

— Нет нужды тебе, дворянину, заходить так далеко ради слуги, — заметил Сергиус.

— Иначе я не смогу простить сам себя, и у господина Фердинанда будет пара недовольных слов в мой адрес, — с улыбкой сказал я, твердо стоя на своем. После я еще раз извинился перед слугой, заплатил за новую форму для него и проследил за тем, как он ее получил.

Хм. Похоже, они не проверяют имена или лица. Значит мне просто нужны деньги и дворянин, который будет сопровождать меня.

Зафиксировав в памяти процесс получения новой формы, я подождал несколько дней, а мы с Экхартом и господином Фердинандом провели собрание. Во время этой беседы, я нашел для Сергиуса кое какую работу, чтобы он не мешал мне провернуть эту аферу незамеченным. После я изменил цвет волос, испачкал лицо и одежду настолько, чтобы начать походить на слугу.

— Экхарт, возьми этого человека и идите за новой формой, — распорядился господин Фердинанд.

— Да, мой господин.

Итак, мы пошли в комнату выдачи формы с запиской от господина Фердинанда. Экхарт использовал тот же предлог, что и я несколько дней назад, передал необходимую плату, а после использовал записку, чтобы подкрепить свой запрос о новой форме для меня.

— Дворяне из Эренфеста, безусловно, странные, — сказал человек, который отвечал за выдачу форму. — Вам нет причин так беспокоиться о слугах.

Экхарт покачал головой.

— У нас в Эренфесте есть святая, которая дарует свое сострадание даже сиротам. Наш господин будет суров с нами, если мы будем плохо обращаться со слугами.

— Это действительно звучит в духе святого, — с сочувствующий улыбкой заметил мужчина, передавая мне форму.

— Примите мою благодарность. Теперь я должен вернуться к работе, — сказал я, отходя от Экхарта сразу после того, как надел униформу, и направляясь в здание для прислуги. После я отправился в место жительства госпожи Георгины. Пришло время для проведения разведки.

Я смешался с работающими там слугами и собрал кое какие сведения, а после проскользнул в кладовую, которая использовалась только слугами. Там я переоделся в свою обычную форму слуги и смыл краску с волос, а затем вернулся в комнату господина Фердинанда, как ни в чем не бывало.

— Юстокс, где ты был?

— Ах, Сергиус. Разве господин Фердинанд не сказал вам?

— Он сказал, что ты пошел в варочную, но я не видел тебя там.

— Должно быть, мы просто разминулись. Я сделал несколько восстанавливающих зелий и пошел на кухню.

Мое оправдание не было полностью ложным. Одна из служанок на кухне та еще сплетница, которая любит поговорить с любым, кто готов ее слушать, поэтому я пошел туда, чтобы помочь ей очистить картофель. Она дала мне много полезной информации.

Отмахнувшись от расспросов Сергиуса, я подал господину Фердинанду чай.

— Вы смогли закончить с песней на фешпиле?

— Да. Я намерен представить ее завтра, — с насмешливой улыбкой ответил он. Сейчас он казался довольно уверенным в себе, поэтому я решил, что поводов для беспокойства нет, но затем он положил на стол магический инструмент блокирующий звук, пряча его за чайником так, чтобы я был единственным, кто мог его видеть.

Я взял магический инструмент, делая вид, что кладу обратно на тарелку сладость, которую ел до этого.

— Сергиус, приготовь для меня ванну, — сказал господин Фердинанд. — Я хочу принять ее перед ужином.

— Как пожелаете.

В тот момент, когда Сергиус обернулся, господин Фердинанд пробормотал.

— Твой ответ? — теперь, когда мы были в Аренсбахе, нам было гораздо труднее вести тайные беседы, поскольку на нас смотрело даже больше глаз, чем мы ожидали. Но в данный момент в комнате были только мы и Экхарт. Нам нужно было максимально использовать то немногое, что у нас было.

— Кажется, местные жители не слишком высокого мнения об Эренфесте, — сказал я, подготавливая постель и убирая со стола, чтобы Сергиус не мог ничего заподозрить, когда вернется. — По общему мнению, мы слишком несговорчивы, несмотря на то, что госпожа Георгина, которая родом из нашего герцогства, стала их первой женой.

— Люди очень сочувствовали госпоже Георгине, приехавшей из Эренфеста, но практически не получавшей никакой поддержки с тех пор, как господин Сильвестр стал герцогом. Они думали, что это неправильно, что когда Эренфест получил свою собственную святую с большим объемом маны, мы сосредоточились на своем собственном поднятии в рейтинге, а не на помощи окружающим.

— Кажется, я припоминаю, что госпожа Вероника выделила большую часть нашего бюджета на поддержку Аренсбаха, так как она дорожила связью между нашими герцогствами. Интересно, кто же распространяет подобные слухи? — вслух спросил я.

— Я полагаю, что Эренфест был просто удобным козлом отпущения для того, чтобы выпускать клокочущее недовольство дворян Аренсбаха, — ответил господин Фердинанд.

— Скорее всего. Более того, кажется, что в числе членов фракции госпожи Георгины есть много последователей покойной второй жены. Она была матерью одного из возможных преемников герцога, и кажется, у нее с самого начала были плохие отношения с предыдущей первой женой. Но после того, как госпожа Георгина стала третьей женой, бывшая вторая супруга поддерживала с ней довольно теплые отношения.

Между прочим, после того, как вторую жену казнили, и Аренсбах потерял своих кандидатов в аубы, внучка первой жены была принята в качестве новой наследницы. Фракция второй жены, видимо почти в полном составе перешла на сторону госпожи Георгины.

— Причиной того, что они выбрали госпожу Георгину, было отчасти то, что они выступают против первой жены, но также играло роль и то, что они считают госпожу Летицию слишком юной. Нехватка маны в герцогстве только усугубила этот конфликт. Герцогство уже потеряло своих кандидатов в аубы, и все силы уходили на то, чтобы поддержать сердце герцогства. И в этот момент священников, которые должны были наполнять чаши маной, перевели в Центр, создавая еще одну острую нехватку ману, с которой им пришлось бороться. И в добавок ко всему, Аренсбаху было доверено управление бывшим Веркштоком, а это означало, что теперь под их управлением было еще больше земель.

И это не говоря о том, что король без Грутрисхайта не мог изменить границ. Аренсбах теперь был вынужден управлять землей, которой он даже не владел, и в результате это бремя было слишком тяжело для них.

— Первая жена отдавала предпочтение решению многих вопросов, и бывший Веркшток был последним в этом списке, — продолжил я. — В ее глазах куда важнее было сохранить Аренсбах. И в это сложное время госпожа Георгина каким-то образом сумела достать чаши маны для того, чтобы передать их бывшим дворянам из Веркштока. Таким образом она заслужила уважение членов фракции второй жены и жителей Веркштока.

— Я понимаю. Должно быть это были те чаши, которые Бёзеванс принес в храм... — сказал Фердинанд с тяжелым вздохом, скрещивая руки на груди. Я наблюдал за ним краем глаза, проверяя, не подсунули ли ему в постель ничего опасного.

— Жители Аренсбаха считают Эренфест жестоким из-за того, что мы игнорировали мольбы госпожи Георгины, особенно когда принятие нашим аубом святой Эренфеста в качестве приемной дочери, дало нам столько дополнительной маны. Конечно, у нас никогда не было никакого излишка маны, но от этих чаш зависела жизнь людей, которые живут на территории Веркштока.

— Для Аренсбаха крайне неразумно из всех герцогств выбрать в качестве своей опоры именно Эренфест... Но я полагаю, что их негативная реакция на столь резкую потерю спасательного круга просто неизбежна. База людей, поддерживающих Георгину, больше, чем я ожидал, — ответил господин Фердинанд, хмурясь и глубже уходя в свои собственные мысли.

— Госпожа Георгина пользуется поддержкой фракции второй жены и дворян из Веркштока, и, конечно же, ни она, ни те, кто поддерживают ее не видят госпожу Летицию как следующего ауба. Многие в замке считают проблемой то, что госпожа Летиция должна стать герцогом. Они даже говорят, что нет никакой необходимости обучать ее как преемницу, ведь у них есть госпожа Дитлинде. У меня сложилось впечатление, что об указе короля и предсмертном желание ауба здесь почти никто не знает, — продолжил я свой доклад. — Это самые важные выводы, которые я сделал. Я буду ждать новой возможности, чтобы доложить о том, кто с кем ладит и рассказать о свежих новостях.

Именно тогда господин Фердинанд встал, это явный признак того, что Сергиус закончил приготовление ванны.

— Юстокс, я доверяю эти магические инструменты тебе, — сказал он.

— Понял.

***

— Господин Фердинанд сыграл на фешпиле во время пира, выражая свою благодарность за то, что его приняли в Аренсбахе. Он начал с нескольких песен, которые были хорошо известны в Юргеншмидте, а после перешел к тем, которые он получил от госпожи Розмайн и сочинил сам. Самая последняя была о ностальгии по далекой родине.

Как и ожидала госпожа Розмайн, женщины были в восторге от голоса господина Фердинанда и приветствовали его с распростертыми объятиями. Они окружили его, как только он закончил играть и начали забрасывать его приглашениями на зимние встречи. Наше будущее здесь, в Аренсбахе, будет зависеть от того, сколько союзников мы сможем найти, поэтому крайне важно, чтобы он посетил как можно больше собраний.

— Ваша игра на фешпиле как всегда прекрасна, господин Фердинанд, — сказала одна женщина. — Может быть, ваши навыки диттера столь же профессиональны?

— Нет, время определенно притупило их, — ответил господин Фердинанд. — Я мог с легкостью победить Хайсхица в дворянской академии, но моя недавняя битва с ним была слишком близка к проигрышу.

— Господин Хайсхиц? — воскликнул один из рыцарей. — Он все еще продолжает служить рыцарем в Дункельфельгере, поэтому никак нельзя сказать, что ваши навыки упали!

Господин Фердинанд ухмыльнулся с видом победителя. Все эти разговоры о его талантах в игре на фешпиле и диттере начинали располагать к нам даже тех, кто смотрел на господина Фердинанда свысока, как на кандидата в аубы из низшего герцогства, который остался без поддержки матери, а после ушел в храм.

— Охохо! — Госпожа Дитлинде гордо засмеялась, стоя рядом с господином Фердинандом. — В конце концов он мой жених.

А... Его улыбка стала слишком широкой.

Услышав самодовольное заявление госпожи Дитлинде, господин Фердинанд тут же натянул фальшивую улыбку, которая всегда появлялась на его лице, когда ему представляли кого-то кого он ненавидел. Я осторожно удостоверился, что у меня есть лекарство от желудочных болей.