Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
Их информация и камни посвящения

— Давайте поделимся информацией за ужином, — предложила я и направилась в столовую. — Время не ждёт, брат Экхарт.

— Точно, — согласился он и пошёл рядом.

— Что случилось с госпожой Летицией?

Я видела, как Фердинанд передал ей послание, и как Дитлинда затем рассказала, что обманула бедную девушку в рамках более масштабного плана. Летицию, несомненно, обвинили во всем случившемся. Я ужасно переживала за её безопасность: вряд ли с ней сейчас хорошо обращались.

Экхарт, несомненно, говорил с ней, но он лишь поднял на меня бровь. 

— Кто знает? У меня нет информации об этом, — ответил он, так прямолинейно и незаинтересованно, что мне захотелось схватиться за голову.

— Госпожа Летиция ведь передала вам послание от господина Фердинанда, не так ли? Разве вы не должны были защитить её или что-то в этом роде?

— О чём ты говоришь? У неё есть свои рыцари сопровождения. Почему я должен присматривать за ней, когда господин Фердинанд вернул нам камни посвящения и сейчас находится в опасной для жизни ситуации?

— Да, это правда, но... — начала возражать я, с недовольством уставившись на Экхарта.

В ответ он пристально посмотрел на меня и протянул инструмент, блокирующий звук. Когда я взяла инструмент, с лица Экхарта пропали всякие эмоции. Но вместе с тем за его зёлеными глазами я увидела едва сдерживаемый огонь гнева.

— «Приказ господина Фердинанда превыше всего. Не думай о девушке», — сказал Экхарт. — Если бы я не вбил себе в голову эти слова, я мог бы зарубить её на месте.

— Что, прости?! — я оторопела, потрясённая тем, что он сказал что-то столь жестокое.

Экхарт выглядел таким невозмутимым — я никогда бы не подумала, что он был так близок к тому, чтобы убить Летицию.

— Подумай об этом. В зале восполнения были лишь они вдвоём. Затем она вышла с сообщением о том, что жизнь моего господина в опасности. Я не знаю, что именно там произошло... но госпожа Летиция — единственная, кто могла бы это сделать. По крайней мере, госпожи Дитлинды не было в зале, когда госпожа Летиция передала нам наши камни посвящения имени.

Я могла только в ступоре моргать глядя на него. Судя по тому, что я видела, Летиция поспешила покинуть зал, а вскоре после неё туда вошла Дитлинда. Зал восполнения основания Эренфеста был скрыт за гобеленом в кабинете ауба. Именно там обычно можно было найти Сильвестра, если только он не отлучался на собрание герцогов или по другим делам. Так что я предполагала, что и Дитлинда тоже в основном оставалась в кабинете ауба.

— А зал восполнения основания в Аренсбахе не находится за кабинетом ауба? — спросила я. — Будучи в кабинете, госпожа Дитлинда могла бы войти в зал в любой момент.

— Да, но она была не в кабинете ауба: у неё есть свой в другом месте. Госпожа Дитлинда потребовала, чтобы новый кабинет был сделан рядом с её покоями, утверждая, что это служащие должны приходить к ней, а не наоборот. Поскольку формально она ещё не была аубом, а все окружающие предпочитают потакать её высокомерию, её желание исполнили.

Когда-то меня учили, что покои ауба не просто так находятся далеко от его кабинета: так у неблагонадёжных дворян не будет повода приближаться к жилому пространству герцога, но Дитлинду это, видимо, не волновало.

— Господин Фердинанд всегда тщательно следил за тем, чтобы в кабинет ауба не проникали опасные личности, пока госпожа Летиция занималась восполнением основания. Сегодняшний день не стал исключением: они вошли в кабинет вместе, мы же тем временем остались снаружи охранять дверь.

Даже в Эренфесте в кабинет ауба во время восполнения основания могли войти только герцог и высшие дворяне, связанные с ним кровными узами. Присутствие рыцарей как внутри, так и снаружи кабинета выглядело бы крайне воинственно. Более того, во время восполнения основания Аренсбаха Экхарт и Юстокс стояли на страже, будучи представителями другого герцогства.

— Мы охраняли дверь, когда госпожа Летиция, дрожа и бледнея, выскочила наружу, — пояснил Экхарт.

Она передала послание с приказом уходить, а затем вручила Юстоксу небольшую клетку, в которой находилось несколько камней посвящения имени. Экхарт сразу понял, что это значит: Фердинанд мог вернуть камни, только если считал, что его жизни угрожает опасность. Так его последователи могли выжить и передать в Эренфест собранные сведения.

— Я хотел схватить её, чтобы узнать подробности, но её рыцари сопровождения остановили меня, — сказал Экхарт. — Тогда Юстокс схватил меня за воротник.

Ситуация потрясла и сильно обеспокоила Экхарта, поэтому было вполне логично, что он хотел схватить человека, который мог дать ему ответы на вопросы. Не вызывало вопросов и поведение рыцарей сопровождения и Юстокса, которые сразу же бросились его останавливать.

«Экхарт становится страшным, когда дело касается господина Фердинанда...»

— При нормальных обстоятельствах, — продолжал он, — я бы сразился с рыцарями сопровождения госпожи Летиции, взял бы её под стражу, а потом заставил бы рассказать, что произошло. Я не сделал этого только потому, что Юстокс крикнул, что повиновение господину Фердинанду превыше всего. Другими словами, если вас не устраивает, что у нас нет ни её самой, ни хотя бы информации от неё, направьте свои претензии к нему.

«Чтобы ты знал, я хотела, чтобы вы обеспечили её безопасность, а не посадили в тюрьму или допросили».

Я не собиралась осуждать Юстокса за его решение. Я бы даже похвалила его. Если бы взбешенный Экхарт, не уверенный в безопасности своего господина, наложил руки на Летицию, это закончилось бы катастрофой. Он был бы пойман и заключён в тюрьму прежде, чем смог бы получить хоть какую-то информацию.

— Прежде всего, почему ты защищаешь госпожу Летицию? — спросил Экхарт, явно раздосадованный. — У меня уходит вся моя сила воли на то, чтобы не раздражаться при одной мысли о ней. Я ничего не сказал аубу, поскольку он сказал мне, что вы идёте сражаться за спасение господина Фердинанда, но вы неправильно определили виновника. Какой бы ни была госпожа Дитлинда пустоголовой идиоткой, у нас пока нет оснований для её устранения.

Я сделала паузу, тщательно подбирая слова. Мне бы не хотелось, чтобы Экхарт подумал, что Летиция ещё хуже Дитлинды.

— Сначала я увидела, как госпожа Летиция получила от господина Фердинанда послание с клеткой и поспешно вышла из зала пополнения. Затем, спустя мгновение, вошла госпожа Дитлинда. Она сказала, что осуществляет планы госпожи Георгины, и что они использовали госпожу Летицию как пешку.

Глаза Экхарта застыли. Сильвестр, должно быть, не раскрыл ему всего, что я увидела в зале восполнения.

— Госпожа Летиция действительно использовала порошкообразный яд против господина Фердинанда, — продолжала я, — но он немедленно отреагировал и выпил какое-то лекарство, чтобы справиться с ним. Сейчас он в опасности только потому, что госпожа Дитлинда вошла следом, бросила в него какой-то парализующий порошок, надела на запястья браслеты, запечатывающие штап, а затем положила его руки на активированный круг восполнения. Яд, конечно, тревожит, но сильнее всего нас должно волновать то, что у него закончится магическая сила.

В выражении лица Экхарта читалась лютая ненависть ко всему. Я практически слышала, как он скрежещет зубами. Моя цель состояла в том, чтобы оправдать Летицию, но, похоже, я лишь добавила ещё одно имя к списку виновных. 

— Госпожа Летиция, должно быть, ничему не научилась, раз позволила такой глупой женщине манипулировать ею, чтобы отравить господина Фердинанда, — проворчал Экхарт. — Несмотря на твои советы, мы никогда не должны были обучать её. — Он забрал у меня инструмент, блокирующий звук, затем умоляюще посмотрел на меня и сказал: — Розмайн... Мы действительно можем успеть? 

— Не по этой ли причине вы вернулись?

Экхарт покачал головой и торжественно ответил: 

— Нет, мы вернулись, чтобы передать аубу сведения и доказательства, собранные господином Фердинандом, и последовать за нашим господином, когда станет ясно, что он скончался.

— Мы доберёмся до него вовремя, несмотря ни на что, так что даже не думай делать такие глупости! Вы с господином Фердинандом слишком легко сдаётесь! 

***

Юстокс пришёл к обеденному столу гораздо раньше, чем ожидалось: ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что речи Хартмута слишком пространны и неинформативны. 

— Правда ли, что господин Фердинанд скорее рискует исчерпать магическую силу, чем поддаться яду, юная леди? — спросил он.

— Яд действительно представляет угрозу, — ответила я, — но, к удивлению госпожи Дитлинды, он не убил его мгновенно. Господин Фердинанд выпил что-то, когда на него попал порошок, и я подозреваю, что это было какое-то противоядие. Если предположить, что оно подействовало, то самым опасным действительно является исчерпание магической силы.

Юстокс переварил мой ответ. 

— Мгновенное убийство? Вы знаете симптомы?

— Госпожа Дитлинда сказала, что порошок должен был сразу же превратить его в магический камень. Поскольку это не произошло, она использовала другой порошок, чтобы парализовать его, а затем решила выкачать из него магическую силу.

Наступила небольшая пауза, после чего Юстокс сказал: 

— Позвольте мне занять вашу мастерскую, как только мы поедим. Я сделаю противоядие.

Затем он вернулся к еде и стал есть значительно быстрее, но двигаясь при этом с грацией, подобающей дворянину. 

— Конечно, — ответила я. — Однако прежде чем приступить к смешиванию, посмотри, не подойдут ли противоядия, которые готовят Хартмут и остальные. Они приготовили множество видов.

— Ваша подготовленность меня поражает, — заметил Юстокс, настолько ошеломлённый, что отложил столовые приборы. — Вы были поставлены в известность о ситуации только сегодня, не так ли?..

— Да, сегодня днём, но Эренфест уже около месяца готовится к оборонительной войне. Самое большее, что я сделала сегодня, — это получила разрешение на его спасение, убедила Дункельфельгер помочь нам и попросила своих последователей готовиться к отъезду.

— Мы прибыли в Эренфест, чтобы исполнить последнюю просьбу нашего господина, рассчитывая вскоре последовать за ним по высокой лестнице. Но после прибытия нам сказали, что мы должны воссоединиться с вами, и что вы готовитесь начать спасательную операцию сегодня ночью. Это сильно потрясло меня, но я благодарен вам за это. —  Юстокс откинулся в кресле и вздохнул. — От всего сердца я рад, что вы здесь, юная леди. Мы знали о вашем исчезновении. 

— Я думала, что другим герцогствам сообщили, что я больна...

— Мы узнали правду от учителя Хиршуры. Она рассказала нам об этом в качестве своеобразной награды, поскольку господин Фердинанд после выпускной церемонии помогал ей в смешивании вплоть до возвращения в Аренсбах.

«Учитель Хиршура?! Да ладно!»

Естественно, она не стала бы рассказывать об этом кому попало, и я была вполне согласна с тем, что Фердинанд и остальные должны знать. Странно было то, что она по сути выменяла эту информацию. Я не могла не задаться вопросом, как бы она поступила, если бы с ними был кто-нибудь из последователей Аренсбаха.         

— Мы получили известие о прибытии кораблей из Ланценавии, когда занимались смешиванием и обучением Раймунда — продолжал Юстокс. — Господин Фердинанд велел прогнать их: раньше им разрешалось въезжать только после собрания герцогов, но госпожа Дитлинда отказалась слушать. Она уехала в Аренсбах, чтобы открыть врата для Ланценавии, заставив нас следовать за ней.

«Что? Разве так можно?..»

Легкость, с которой Дитлинда отбросила традиции, была просто немыслима. Но в то же время меня занимало нечто гораздо более важное.

— Один момент, — сказала я. — Открыты ли эти врата в данный момент?

— Естественно. Корабли Ланценавии входят и выходят из Аренсбаха, как будто они здесь хозяева. Господин Фердинанд не раз советовал госпоже Дитлинде закрыть врата, но она просто не слушала. И раз основание окрасила именно госпожа Дитлинда, решение было полностью в её руках.

На самом деле это старшая сестра Дитлинды окрасила основание Аренсбаха, но сейчас это не имело значения. Я предполагала, что врата герцогства будут закрыты, поэтому планировала попросить ауба Дункельфельгера поставить круг перемещения между их вратами страны и вратами герцогства между Дункельфельгером и Аренсбахом. Но если врата герцогства Аренсбаха были открыты, мы могли сэкономить массу времени.

— Юстокс, — спросила я, — что ближе к замку Аренсбаха: их врата страны или врата герцогства между Аренсбахом и Дункельфельгером?

— Это врата страны. А что?

— Как удобно, — ответила я с ухмылкой. — Значит, мы сможем прибыть раньше, чем ожидалось.

Юстокс наклонился ближе, его глаза загорелись любопытством. 

— Почему вы так думаете?

— Много ли вам известно о передвижениях госпожи Георгины? По словам госпожи Дитлинды, она была готова к отъезду, как только получит ордоннанц, подтверждающий завершение её плана. Как далеко находится Эренфест от замка Аренсбаха?

— Около семи дней на карете или два на ездовом звере... Но она могла отправиться к нашей границе раньше. Кареты, наполненные багажом, отправились из её дворца около десяти дней назад, якобы для её участия в весеннем молебне.

— Пошлите ордоннанц приёмному отцу, — сказала я и сразу же встала. Но прежде чем я успела куда-то уйти, Юстокс поднял руку, останавливая меня.

— Ауб уже знает. Он задавал нам те же вопросы в дворянской академии.

— О, отлично. А как вы двое туда попали? Я думала, что попасть в зал перемещения герцогства можно только с разрешения его ауба. Разве в Аренсбахе дело обстоит иначе? — трудно было представить, что Георгина или Дитлинда выпустят их, поставив под угрозу свой план.

Юстокс слегка улыбнулся. 

— Господину Фердинанду подписали это разрешение в обмен на то, что он будет снабжать основание магической силой ещё до звёздного сплетения. Раймунду было разрешено оставаться в дворянской академии в зимнее время, а нам — проверять его.

Аренсбах отнесся к этим условиям с пониманием, несомненно благодаря тому, что исследования Раймунда получили высокую оценку на двух церемониях награждения подряд. Но мало кто знал, что действительно это соглашение было заключено, чтобы защитить Раймунда от войны фракций, бушевавшей в замке, и обеспечить пути отступления на случай непредвиденных обстоятельств.

— Тех, кто покидает герцогство, редко принимают обратно, даже если их жизнь находится под угрозой, — сообщил мне Юстокс. — Поэтому господин Фердинанд велел нам вести переговоры о принятии в Эренфест в обмен на магический инструмент с записями сговора между Ланценавией и Аренсбахом, опасными заявлениями и прочими доказательствами, если что-то случится до того, как он разоблачит их на собрании герцогов.

«Фердинанд вернул своим последователям магические камни и сделал всё возможное, чтобы обеспечить их безопасность, но что он сделал для себя?! Почему он не подумал о собственном благополучии?!»

Видя моё разочарование и раздражение от того, что Фердинанд всегда ставил свою безопасность на последнее место, Юстокс бросил на меня дразнящий взгляд. 

— А ещё он сказал нечто очень тревожное... — продолжал он, совсем не выглядя обеспокоенным. 

— Что?..

— Мы не единственные, кому он дал указания. У него есть послание и для вас, юная леди.

У меня свело желудок, но, поморщившись, я всё же призвала Юстокса продолжать. У меня не было особого выбора.

— Цитирую: «Экхарта, Юстокса и Лазафама я поручаю тебе. Оставайся в Эренфесте и ничего не предпринимай. После моей смерти всё, чем я владею, станет твоим. И, как было обещано, и Эренфест, и Юргеншмидт будут спасены». Правда, мы понятия не имеем, что он имел в виду. А вы, юная леди?

«Все, чем он владеет... станет моим?»

Я уже соединила все точки. Я не знала как, но Фердинанд должен был понять, что каждый из нас владеет частью Книги Местионоры, и что его смерть сделает мою книгу полной.

«”Оставайся в Эренфесте и ничего не предпринимай”, да? Другими словами, “не смей пытаться меня спасти”. Хм...»

Меня охватил неописуемый гнев. Я ясно дала понять Фердинанду, что не перестану заботиться о нём. Я заявила, что пойду на всё, чтобы спасти его, что буду противостоять и Аренсбаху, и Центру, и даже зенту.

— Я понимаю, что имеет в виду господин Фердинанд, но я должна отказаться. Я не собираюсь ждать здесь и ничего не делать, пока он умирает. Я спасу его, как бы он ни был зол. Я сделаю всё, чтобы спасти ему жизнь, — твёрдо заявила я.

— Вот это моя младшая сестра, — с радостной улыбкой сказал Экхарт.

Юстокс ухмыльнулся и достал инструмент, блокирующий звук. Я приняла его, гадая, что он хочет сказать, и в тот момент лицо Юстокса приняло  многозначительное выражение.

— Как вы знаете, приняв чьё-то имя, вы можете убить его... но это также позволяет вам сохранить ему жизнь. Посвятившие имя умирают вместе со своим хозяином, но они могут выжить и в ситуациях, которые стали бы для других смертельными, благодаря магической силе, получаемой от их господина или госпожи. Это работает в обе стороны.

Кровь отхлынула от моего лица, гнев сменился растерянностью. То, что Юстокс хотел от меня, было ясно как день, но для того, чтобы предложить это, он должен был знать об камне посвящения Квинты.

— Юстокс, как ты?..

— Я сделал сумку, в которой он был спрятан.

— Понятно. Подожди, подожди... Другими словами, ты действительно хочешь, чтобы я...

Он хотел, чтобы я украла камень посвящения имени для возможности снабжения его господина магической силой. Я решительно покачала головой. Фердинанд ни за что не простит меня, а брать чужое имя без разрешения я не хотела. Но мой отказ лишь заставил Юстокса улыбнуться ещё шире.

— Не вы ли только что сказали мне, что готовы на всё, чтобы спасти его, госпожа?

— Я готова, но...

— Вы даже сказали аубу и всем остальным, что готовы пойти против всего мира, чтобы обеспечить его безопасность. Это было пустое заявление?

— Н-нет, не было. Не было, но...

— Принятие его имени требует гораздо меньшей решимости.

Это был совсем другой вопрос. Есть разные виды решимости. Фердинанд не собирался посвящать мне свое имя, а я никогда не думала о том, чтобы взять на себя ответственность за жизнь Фердинанда.

— Сейчас, — продолжил Юстокс, — нас больше всего беспокоит то, что у него может закончиться магическая сила. Принятие его имени должно дать нам больше времени. Окутывание чужой магической силой также должно облегчить боль, которую испытывает господин Фердинанд.

Сразу вспомнились все грубые речи Хартмута о «блаженстве» быть окутанным моей магической силой. Мой дух начал колебаться: я не могла отрицать, что Юстокс говорит верные вещи.

— Но... разве никто другой не может этого сделать? — спросила я.

— Господин Фердинанд выбрал вас, чтобы вы заботились о его имени, — ответил Юстокс с таким серьёзным видом, какого я у него ещё не видела. — Для вас будет нормально передать эту роль кому-то другому?

Я замотала головой.

Он продолжил: 

— Учитывая срочность нашей ситуации, вы не должны проявлять осторожность. После его спасения просто объясните обстоятельства и верните ему его имя. Вам ведь будет трудно расслабиться, если его имя навсегда останется на вашем попечении, не так ли?

Он снова и снова повторял, что я должна хранить имя только до тех пор, пока мы не будем уверены, что Фердинанд в безопасности. 

— Камень... был без шкатулки, — сказала я, пристально глядя на Юстокса. — Научи меня, как её сделать.

Когда мы все поели, я сделала в мастерской шкатулку для камня посвящения имени, а затем отправилась в свою потайную комнату. Достав со дна мешка скомканный шарик, который, видимо, сделал Юстокс, я осторожно развернула его и обнаружила камень с вырезанным на нём именем «Квинта». По его разноцветному виду я поняла, что он содержит все атрибуты.

Я положила камень в только что созданную белую шкатулку, а затем добавила магической силы, чтобы шкатулка превратилась в аккуратный кокон, как я поступала со своими последователями, посвятившими имена. Я постаралась влить всю магическую силу сразу, чтобы не причинить боли, и шкатулка сразу же изменила форму.

Держа в руке маленький белый кокон и продолжая вливать в него магическую силу, я отдала свой первый приказ: 

— Не сдавайтесь, господин Фердинанд. Я обязательно приду вас спасти, и ничто не сможет меня остановить! Живите.