Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
Пролог

Багаж из Эренфеста прибыл в конце осени, всего за несколько дней до начала зимнего общения.

Во времена, когда Фердинанд только переехал в Аренсбах, его багаж нужно было доставить в кабинет, вскрыть в присутствии нескольких рыцарей и служащих, а затем тщательно проверить на наличие опасных предметов. Теперь же багаж доставлялся прямо в его покои как нечто само собой разумеющееся, а проверяли вещи только непосредственно последователи Фердинанда. Он объяснял это тем, что письмо от Розмайн сняло напряжение.

— Здесь у нас блюда, приготовленные с приправами, которые госпожа Летиция послала госпоже Розмайн, — сказал Юстокс, начав проверять еду в инструменте, останавливающем время, на наличие яда. — А ещё у нас есть сладости для госпожи Летиции и ответы на письма.

Фердинанд вздохнул. 

— Подарки в благодарность за наши благодарственные подарки... Этому нет конца. 

Если он пошлёт Розмайн что-нибудь ещё, она просто снова ответит тем же. Для него всё это было в новинку, поэтому он не представлял, как вырваться из замкнутого круга.

«Она не собирается, став старше, сбавить темп общения?»

— Могу ли я поручить Штралю письмо и сладости для госпожи Летиции? — спросил Сергиус, когда слуги начали проверять письма. — Думаю, для него это будет хорошая возможность набраться опыта. Штраль, если учесть, что у лорда Гизельфрида, когда он был герцогом, было много последователей, могу ли я предположить, что тебе редко поручали проверку доставленных писем?

Штраль был бывшим командиром рыцарей Аренсбаха. За время своей долгой службы он заслужил непоколебимое доверие покойного Гизельфрида, предыдущего ауба Аренсбаха, но для Дитлинды это ничего не значило. После смерти отца она уволила Штраля со службы за то, что он «слишком ворчливый и раздражающий». Он укорял её за то, что она слишком часто посещает поместье Ланценавии.

«Её глупость просто невообразима. Зачем кому-то увольнять компетентного работника по такой причине?»

Штраль был далеко не единственной жертвой: Дитлинда уволила всех своих толковых последователей, поскольку все они критиковали её отношения с Ланценавией. Слежка за ней ослабла ещё в середине лета, и теперь остановить её было гораздо труднее. Даже Георгине не хватало влияния, чтобы держать ситуацию под контролем. Насколько Фердинанд понял, та даже прибегала к помощи пониженной до высшей дворянки Альстеды, старшей сестры Дитлинды, чтобы присматривать за своей неразумной дочерью.

«Хотя я сочувствую семье Дитлинды, можно сказать, они получают по заслугам за то, что не воспитали её должным образом».

Фердинанд принял Штраля к себе на службу, не обращая внимания на трудности герцогской семьи Аренсбаха. Работа, которая возлагалась на командира рыцарей, была не совсем привычной и сильно отличалась от обязанности рыцаря сопровождения, что иногда доставляло новому последователю некоторые хлопоты.

— Господин Фердинанд, письмо предписывает вам пригласить госпожу Летицию на трапезу и разделить с ней эти блюда, — сказал Сергиус. — Что же делать?

— Выбор у нас невелик, — ответил Фердинанд. — Мы все будем заняты, когда начнётся зимнее общение. Спросите, не желает ли она пообедать со мной до этого.

Сергиус был сыном главной слуги Летиции, Росвиты, и поэтому его связь с ней была бесценной. Аналогичные связи были и у Штраля: его дочь Ферзель была служащей-ученицей Летиции.

Насколько Фердинанд мог судить, не было случайностью то, что в числе тех, кого Дитлинда уволила по пустяковой причине, были и те, кого предыдущий герцог считал наиболее заслуживающими доверия. Он практически видел ниточки, связывающие Дитлинду с манипулятивными руками её матери, но после переезда в западное здание его доступ к сколько-нибудь значимой информации сузился.

— Как вовремя, — пробормотал Экхарт, стоя за спиной Фердинанда и говоря достаточно тихо, чтобы речь была слышна только его господину. — Мы говорили, что хотим выведать у госпожи Летиции информацию о Ланценавии.

Он был прав. Летиция часто посещала поместье Ланценавии, возможно, по приглашению Дитлинды, или что более вероятно — по её приказу. Полагаться на неё в вопросах сбора информации означало полагаться на глаза и память ребёнка, но Фердинанд всё равно считал это хорошей возможностью узнать больше о внутреннем состоянии Ланценавии.

«Ни я, ни мои последователи теперь не можем даже подойти к Дитлинде, поскольку она больше не желает “иметь дело с преследованием Эйвилиба”. По меньшей мере, странная жалоба».

Служащие, отправившиеся выразить недовольство торговыми соглашениями, вернулись с поникшими головами. Фердинанд был искренне поражён тем, что дочь герцога выросла такой глупой. Трудно было поверить, что Дитлинда — внучка Вероники, так часто заявлявшей, что в герцогской семье нет места бесполезным посредственностям.

— Господин Фердинанд, есть ли у вас предпочтения по поводу даты? — спросил Сергиус.

— В день прощального банкета с Ланценавией. Мы не можем присутствовать на нём, но, поскольку там будет большинство дворян, нам нечем будет заняться. Я собирался скоротать время за смешиванием... но и трапеза кажется неплохой идеей. Госпожа Летиция ещё несовершеннолетняя, и её тоже не пустят на банкет, так что наши обстоятельства совпадают. Как удобно.

В этот день Дитлинда точно не ворвётся на чаепитие.

Сергиус кивнул с покорным видом. Фердинанд считал «удобным», что его невеста, будущая герцогиня, желает отдалиться от него? На это, конечно, можно было что-то ответить, но Сергиус не мог подобрать слов.

***

— Я очень благодарна вам за приглашение, — сказала Летиция, заняв место, на которое жестом указал Фердинанд.

Юстокс извлекал из магического устройства, останавливающего время, одно блюдо за другим.

 — Госпожа Розмайн прислала нам множество самых разнообразных блюд, госпожа Летиция. Похоже, ей очень хочется услышать ваше мнение о них. Начнём с этого рагу из помэ, подаваемого с гарнешелем.

После того, как все блюда были расставлены на столе, Юстокс описал каждое с помощью письма Розмайн. Ни одно из блюд нельзя было узнать с первого взгляда, и даже когда Фердинанд проверял их на наличие яда, он с трудом понимал, где какое блюдо. Летиция же тем временем застыла со столовыми приборами в руках, уставившись в тарелку. 

«Скорее всего, потому что гарнешеля нигде не видно. Вместо него Розмайн использовала свинину. Вот идиотка».

Фердинанд отложил столовые приборы и сочувственно улыбнулся Летиции. 

— Использование аренсбахских приправ должно придать блюду несколько знакомый вкус, но отсутствие гарнешеля... — Он взял в руки кусок мягкого хлеба. — Возможно, лучше считать это блюдо совершенно новым.

Набравшись решимости, Летиция отрезала кусочек мягкого мяса с маслом и положила его в рот. Мясо практически растаяло на языке, а насыщенный вкус заставил её вкусовые рецепторы затрепетать. Глаза Летиции расширились... Затем на лице расцвела улыбка. По всему было видно, что ей это очень нравится, но радость вскоре сменилась любопытством.

— Как видите, Розмайн вносит в блюдо действительно необычные изменения, — пожал плечами Фердинанд. — Подумать только, она всё ещё сравнивает это блюдо с тушёным гранатом с гарнешелем, несмотря на полное отсутствие гарнешеля...

— Действительно. Странно, что что-то может иметь такой новый вкус, несмотря на то, что приготовлено из привычных для меня ингредиентов. Это, конечно, вкусно, но я не могу поверить, что это сделано по рецепту, который я послала госпоже Розмайн. Это нечто совсем другое. — Она сделала паузу, затем нерешительно спросила: — А в Эренфесте вся еда такая?

Фердинанд покачал головой, не желая, чтобы у Летиции возникли странные мысли. 

— Розмайн — единственная, кто даёт своим поварам такие необычные запросы. Блюда могут быть вкусными, но я все равно удивляюсь тому, как она их придумывает.

Летиция кивнула, убежденная.

— Госпожа Розмайн прислала блюда Эренфеста с приправами Аренсбаха и блюда Арнесбаха с приправами Эренфеста, — с улыбкой сказал Юстокс. — Несмотря на то, что вы едите их впервые, они обязательно покажутся вам знакомыми.

— Оригинальные рецепты Розмайн могут показаться вам непривычными, но я ожидаю, что людям из других герцогств они понравятся больше, чем блюда, приготовленные с использованием ланценавских специй и приправ, — добавил Фердинанд.

В аренсбахской кухне сказывалось влияние импорта из Ланценавии, что привело к появлению множества кислых и очень острых блюд. Если бы их подали на собрании герцогов, другие аубы вряд ли бы хорошо их приняли.

— Возможно, нам стоит подумать о том, чтобы купить рецепт у Розмайн и использовать его в качестве нового аренсбахского блюда. Об этом можно договориться во время предстоящего состязания герцогств.

Если Летиция согласится, это даст Фердинанду повод посетить академию во время состязания. В прошлом году он ездил туда в качестве спутника Дитлинды, но теперь этот вариант отпал. В действительности он собирался посетить библиотеку и завершить создание одного магического инструмента, но ему нужен был благовидный предлог, чтобы Георгина не вмешалась.

По прошествии приемлемого времени Фердинанд перевёл разговор на истинную причину, по которой он пригласил Летицию на обед: 

— Я знаю, что вы посетили поместье Ланценавии по приглашению госпожи Дитлинды.

Летиция понимающе улыбнулась, давая понять, что она всё поняла.

 — Люди из Ланценавии хотят оставаться в хороших отношениях с Аренсбахом, а господин Леонцио исключительно дружелюбен. Однако... господин Фердинанд, я видела, что вы не укоряете госпожу Дитлинду за её поведение. Не следует ли вам выступить в качестве жениха и выразить своё неодобрение её поступкам?

«Какая глупость. Аренсбах виноват в том, что она превратилась в развратную блудницу. Я не желаю даже смотреть на эту безнравственную прелюбодейку. Почему я должен пачкать свои руки, имея дело с ней?» — Фердинанд, зная, что лучше не озвучивать эти мысли, лишь улыбнулся и покачал головой. Ему не было дела до Дитлинды, его заботила только информация о поместье Ланценавии. Но, возможно, он говорил недостаточно прямо, чтобы его мог понять ребёнок. Он решил сформулировать свой следующий вопрос более конкретно.

— Госпожа Летиция, что это за место — поместье Ланценавии? Я не могу приблизиться к нему из-за запрета госпожи Дитлинды.

— Ваши слова напомнили мне кое-что. Госпожа Дитлинда сказала, что если вы с господином Леонцио встретитесь, вы будете бороться за её руку.

Фердинанд зажмурил глаза, подавляя желание выпалить: «Разве это можно назвать сбором информации?». Разозлившись, он только напугал бы её и усложнил задачу выяснения того, что хотел узнать. За время общения с Розмайн и другими кандидатам в аубы Эренфеста он кое-чему научился. Вместо этого он улыбнулся и сказал:

— Есть что-нибудь еще?

— Господин Леонцио состоит в кровном родстве с королевской семьёй Юргеншмидта, и, судя по всему, этим летом он лично общался с командиром центральных рыцарей. Правда, я не знаю, насколько они близки: они несколько раз обсуждали беспорядки, произошедшие на похоронах. Возможно, командир общался с господином Леонцио лишь в связи со своими обязанностями.

Фердинанд нахмурился. Раоблут, командир рыцарского ордена Центра, знал о семени Адальгизы и, используя это знание, убедил короля отдать приказ, вынуждающий Фердинанда покинуть Эренфест. Неясно, как Раоблут был связан с Адальгизой, но он считал Фердинанда и Эренфест врагами.

— Господин Леонцио из Ланценавии, связавшийся с господином Раоблутом... — пробормотал Фердинанд. — Не знаю, насколько можно доверять словам госпожи Дитлинды, но это серьёзный повод для беспокойства.

— Я не ожидала от командира рыцарского ордена Центра ничего подозрительного, особенно после того, как он приложил столько усилий, чтобы уладить инцидент с похоронами.

Раоблут согласился с глупым требованием Дитлинды казнить виновных до проведения надлежащего расследования. Вдобавок ко всему, когда началось последующее разбирательство, он постоянно подчёркивал, что во всем виноваты рыцари Эренфеста, отводя внимание общественности от рыцарского ордена. Известие о том, что он использовал свои частые визиты в поместье Ланценавии для общения с Леонцио, когда он должен был проводить беспристрастное расследование, было сомнительным до крайности.

Тем не менее, с точки зрения Летиции, командующий рыцарским орденом прилагал все усилия, чтобы держать ситуацию с похоронами под контролем. Она считала, что он заслуживает только благодарности. Фердинанд решил, что переубеждать её бессмысленно: независимо от того, сколько он будет рассказывать о сомнительном поведении Раоблута, окружающие просто сочтут это злостью, вызванной падением подозрений на Эренфест. Атмосфера, сложившаяся во время расследования, была ещё свежа в его памяти.

— Меня больше беспокоит госпожа Дитлинда, — с улыбкой сказал Фердинанд, скрывая свои истинные мысли. — Кто знает, что ей шепчут на ухо?

С убеждённым видом Летиция наконец ответила на заданный ей вопрос. 

— По словам госпожи Дитлинды, в поместье Ланценавии есть дверь, которую может открыть только ауб. Комната за ней, очевидно, предназначена для принцесс Ланценавии, отправляющихся в Центр. Могу себе представить, какие проблемы возникли бы, если бы принцесса приехала, когда наше основание ещё не окрашено.

Фердинанд уже знал, что находится за этой дверью: круг перемещения, соединяющий Аренсбах с дворцом Адальгизы.

«Подумать только, просить кого-то договориться с королевской семьей о принятии принцессы Ланценавии ещё до того, как основание Аренсбаха было окрашено».

Если бы королевская семья уступила этому требованию, Дитлинда опозорилась бы, оказавшись не в состоянии открыть дверь принцессе. От глупости ситуации Фердинанду захотелось рассмеяться, и он быстро сменил тему.

— Похоже, что госпожа Дитлинда наконец-то закончила красить основание. Полагаю, мне тоже нужно начать предоставлять свою магическую силу.

При обычных обстоятельствах жених из другого герцогства не должен был проводить восполнение магической силы, но документы, оставленные предыдущим герцогом, позволяли это сделать, однако с некоторыми неприятными ограничениями.

Фердинанд продолжил:

— Вы должны использовать эту возможность, чтобы начать практиковать восполнение магической силы, госпожа Летиция.

— Господин Фердинанд... Мне сказали, что прибыли новые сладости от госпожи Розмайн.

С мрачным взглядом Летиция спросила о вознаграждении. Она всё ещё не привыкла контролировать свою магическую силу, поэтому мысль о том, что ей придётся выполнять ритуал восполнения, должна была быть не из приятных. Хотя Летиция в отличие от Розмайн обладала большой выносливостью и не теряла сознание по малейшему поводу, она училась медленно и тратила огромное количество времени на перерывы.

— Действительно, — ответил Фердинанд. — Она прислала больше, чем обычно, чтобы передать вам. Очевидно, по вашей просьбе. В своих ответах на мои письма она просила меня не слишком давить на человека вашего возраста, несмотря на то, что этого могут требовать обстоятельства Аренсбаха.

«Розмайн просила не использовать её в качестве эталона, но госпожа Летиция продвинулась бы в учебе гораздо дальше, если бы в качестве награды вместо сладостей хотела получить книги».

Пока я сопротивлялся желанию вздохнуть, Летиция хлопнула в ладоши в знак осознания. 

— Я получила от господина Леонцио баночку ланценавских сладостей. По виду они похожи на магические камни, и каждой из них можно наслаждаться очень долго.

Фердинанд не получил никаких сладостей: и потому, что они его мало интересовали, и потому, что Дитлинда приказала ему держаться подальше от гостей из Ланценавии. Тем не менее, ему было любопытно посмотреть, что же подарили Летиции ланценавцы и можно ли это использовать для смешивания.

— Я получила также великолепные игрушки, — продолжала Летиция. — Хотите посмотреть? В отличие от сделанных в Эренфесте, они довольно странные и могут быть использованы только один раз, но они уникальны и ужасно забавны. Если потянуть за верёвочку, прикреплённую к ним, то из них вылетают лепестки цветов всех цветов и порхают по комнате. Это очень красиво и всегда поднимает настроение. Росвита, не могла бы ты принести сладости и игрушки?

— Вот, пожалуйста, — ответила главная слуга, протягивая своей госпоже разноцветные конфеты, похожие на магические камни.

Летиция съела одну с радостной улыбкой. Затем то же самое сделал Фердинанд, и тут же ему пришлось бороться с желанием выплюнуть конфету. Его нёбо атаковала невыносимая сладость, как будто он ел кусок чистого сахара.

— Это слишком сладко, — угрюмо сказал Фердинанд. Он стал немедленно разгрызать конфету, отчаянно пытаясь проглотить маленькие кусочки как можно быстрее.

Летиция в шоке смотрела на то, как пропадает одна из её драгоценных сладостей. Однако Фердинанд был невозмутим: он не мог позволить этому вкусу осесть в его рту.

Фердинанд сделал щедрый глоток чая, чтобы окончательно смыть сладость, а затем обратился к другим предметам, которые принесла Росвита. 

— Это те самые игрушки Ланценавии, о которых вы мне рассказывали? 

На вид это были простые серебряные трубочки, с одного конца которых свисала верёвочка. Тут, конечно же, напрашивалось объяснение.

Летиция радостно улыбнулась, взяла в руки один из них и сильно дёрнула за ниточку. Из него вырвались разноцветные лепестки разных цветов, которые тут же затрепетали в воздухе.

«Как работает игрушка? Вряд ли это магический инструмент, это я точно знаю», — немедленно стал размышлять Фердинанд.

— Разве это не потрясающе? — спросила Летиция.

— Можно мне одну из этих игрушек? Мне очень хочется узнать, как их делают.

Летиция, видимо, не ожидала такой просьбы: она замешкалась, а потом тихонько спросила: «Что?..» У неё было несколько игрушек, но она не хотела расставаться ни с одной.

Поглядев некоторое время на свои ланценавские игрушки, Летиция наконец решилась. Она взяла банку, в которой ещё оставались три конфеты, и одну из серебряных трубочек, затем подняла глаза на Фердинанда. 

— Э-э-э, господин Фердинанд... Я собиралась отдать их госпоже Розмайн. Но если вы уменьшите мою нагрузку... я разрешу вам взять по одной! Её голос надломился, когда она выдавила из себя последние слова; должно быть, она понимала, что её попытка переговоров была вовсе не в женской манере.

Фердинанд ответил на это взглядом, уже догадавшись о виновнике. 

— А Розмайн, случайно, не внушает вам странные мысли?

— Она не виновата. Скорее, я... гм...

Розмайн была единственным человеком, который мог бы поощрить кандидата в аубы из другого герцогства на столь дерзкий поступок.

«О боги. Сколько головной боли».

— Очень хорошо. В обмен на одну из этих игрушек я несколько уменьшу вашу нагрузку. Однако постарайтесь не принимать слишком много советов от Розмайн, она порой оказывает дурное влияние.

Фердинанд протянул руку, затем тяжело вздохнул. Это была его работа — разгребать беспорядок, который создала его подопечная. Вечером ему придётся ответить на письмо Розмайн: её нужно было за многое отчитать.

***

— Господин Фердинанд, вот письмо от госпожи Розмайн и грубо составленный ответ, — сказал Сергиус и опустил взгляд на стол. — Это был подарок... от госпожи Летиции...

— Положите их в ту коробку с ингредиентами, — ответил Фердинанд, оторвавшись от серебряной трубочки, которую он аккуратно разбирал и анализировал. Она уже не имела ни малейшего сходства со своей первоначальной формой, но это действительно была одна из игрушек, полученных Летицией от гостей из Ланценавии. — Потянув за шнурок, без всякой магии, содержимое трубочки выбрасывается наружу. В этот раз внутри были лепестки, но что, если их заменить на что-то другое? Это может стать очень опасным оружием. В любом случае, больше я ничего не могу узнать об этой игрушке. Можете убрать её.

— Она должна была принести счастье своей красотой... — сказал Сергиус с грустным видом.

Возможно, со стороны Фердинанда было жестоко разбирать игрушку, доставшуюся ему от Летиции, а затем просто утилизировать её, но таковы были его намерения с самого начала. Ни хмурые взгляды, ни жалобы его ничуть не трогали.

— Господин Фердинанд, — сказал Юстокс, — хотя я и не возражаю против того, чтобы ингредиенты госпожи Розмайн были перенесены в вашу потайную комнату, проявите некоторую сдержанность в смешивании.

— Мы сегодня не на дежурстве. Пожалуйста, не беспокойте тех, кто на страже.

Фердинанд махнул им рукой и ушёл в свою потайную комнату с коробкой, в которой находились письма и ингредиенты от Розмайн.

— Хм... Ничего особенного...

Он решил начать с чтения писем, в том числе и отчета Юстокса, который был помещён между письмом Розмайн и грубо составленным ответом. Это было обобщение всей информации, которую они получили за обедом от последователей Летиции, и подтверждение всего, что она рассказала им напрямую. К этому моменту стало очевидно, что Раоблут и Леонцио в хороших отношениях. Многие видели, что командир рыцарей проявлял большой интерес к ситуации с Ланценавией во время расследования.

«Раоблут и Ланценавия, а?»

Если командующий рыцарями действительно был связан с дворцом Адальгизы, то, предположительно, у него были прочные связи с Ланценавией. Не исключено, что он попытается убедить королевскую семью принять их принцессу.

Кроме того, Георгина отвела Раоблута в поместье Ланценавии. Обычно эта обязанность лежала на Дитлинде, но после её эмоционального требования казнить «преступников-изменников» её стали держать подальше от командира рыцарей. Это было вполне логичное решение, но Фердинанду оно всё равно показалось подозрительным.

«Это просто интуиция».

Голос Сильвестра эхом отдавался в его сознании. Интуиция этого человека действительно впечатляла: бесчисленное множество раз он пробирался сквозь катастрофу, не имея ничего другого, что могло бы его направить.

Фердинанд прекрасно понимал, что ему необходимо внимательно следить за Георгиной и получать как можно больше информации... Но его переезд в западное здание осложнил ситуацию. Хуже того, Георгина, скорее всего, на собственном опыте убедилась в том, что инстинкты Сильвестра могут иметь последствия. Всё-таки они выросли вместе. Фердинанд до сих пор помнил, как резко она вздохнула в ответ на замечание брата во время расследования. По всей видимости, она тоже была начеку.

«Что-то должно произойти. В этом нельзя сомневаться».

Однако, как бы ни развивались события, переговоры с королевской семьёй пройдут гладко, как только он закончит своё дело.

Фердинанд сидел в кресле и думал о магической бумаге высочайшего качества, которую прислала ему Розмайн. Её количество магической силы было просто впечатляющим. Если она будет следовать его рецепту, у него будет всё, что нужно, до следующего состязания герцогств.

«Меня больше волнует то, на что намекали Сильвестр и первый принц».

В ходе расследования было заявлено, что Фердинанд и Розмайн были «безусловно преданы королевской семье и послушно выполняли королевские приказы». Это, очевидно, относилось и к Фердинанду, который женится в Аренсбахе по приказу короля...

«Но как же Розмайн? Имеются ли в виду религиозные церемонии, проводимые во время собрания герцогов, или что-то другое? Правдивы ли слухи о том, что её отправляют в центральный храм»?

В связи с недавним инцидентом взаимодействие между Фердинандом и Эренфестом, откуда прибыли преступники, стало предметом пристального внимания. Просто получение багажа и писем потребовало больших усилий, поэтому о личной беседе с Сильвестром не могло быть и речи.

Фердинанд, как мог, изучал письма, но ни Сильвестр, ни Розмайн не затронули ничего из того, что ему было необходимо знать. В лучшие времена он, возможно, обрадовался бы такому отсутствию новостей. Может быть, он слишком много думал... но у него было плохое предчувствие по поводу их ситуации.

— В письме Розмайн ничего не говорится о её Гедульрих. Как тут избавиться от подозрений?

Фердинанд прикоснулся к бумаге, чтобы посмотреть, что она написала своими невидимыми чернилами, но ответа на его вопрос так и не последовало. Она что-то скрывала — что-то, о чём не могла с ним посоветоваться.

— «Пожалуйста, скажи мне твою Гедульрих».

Этот вопрос он задал, чтобы убедиться, что ситуация ни с Эренфестом, ни с Розмайн не изменилась. Ему нужно было только подтверждение.

Розмайн часто плохо понимала дворянские эвфемизмы, но она уже знала, что Гедульрих — это дом или любимый человек. Если бы всё было в порядке, она бы написала: «Эренфест — моя Гедульрих, как и моя библиотека, и люди нижнего города. Вы ведь это уже знаете, не так ли?» Или, если бы она не поняла вопроса, то попросила бы объяснить.

— Твоё решение не отвечать вообще вызывает гораздо больше подозрений. Идиотка.

Она, несомненно, слишком глубоко вникла в суть вопроса. Затем, опасаясь того, что Фердинанд может сказать по поводу её ответа, она начала сомневаться в том, что её Гедульрих. Случилось ли что-нибудь, подтолкнувшее её к нерешительности?

— Принц Сигизвальд в курсе обстоятельств, так что, скорее всего, в этом замешана королевская семья. Я не знаю подробностей, но предполагаю, что их цель — Грутрисхайт.

Члены королевской семьи едва ли были способны даже прочитать древний язык в подземном архиве. Если бы они остро нуждались в Грутрисхайте, то, естественно, попытались бы привлечь Розмайн в свои ряды любыми способами. Ведь за время пребывания в храме она овладела этим языком.

Хотела ли этого Розмайн? Или они загнали её в угол, как это было сделано с Фердинандом, когда он получил свой приказ? Разлука с ней была мучительно тяжелой. Стоило ему только мельком взглянуть на лицо Розмайн, и он вмиг раскусил бы все попытки скрытничать.

— Я должен быть в состоянии помочь, когда закончу то, что делаю, но...

Что пыталась защитить Розмайн? Чем она дорожила больше всего на свете? Фердинанд опасался, что, если ему не удастся разгадать её мотивы, все его усилия окажутся напрасными.

Фердинанд бросил письмо на стол, неудовлетворенный тем, что не может просто попросить Розмайн дать ответ на интересующий его вопрос. Расстояние между ними действительно было огромным.

— Я не знаю обстоятельств, что скрывает от меня Розмайн, что ею движет... но один неверный шаг — и эта дурёха снова начнёт буйствовать.

Туман беспокойства и недоверия, опустившийся на него, становился всё гуще. Он гораздо слабее понимал намерения остальных, поэтому каждый его шаг был чреват катастрофой. Гедульрих Розмайн когда-то была так ясна, теперь же всё было иначе. А поскольку Сильвестр почти не давал информации, Фердинанд с трудом представлял себе дальнейший путь.

«К зиме мы, по крайней мере, снова сможем говорить через Раймунда. Кроме того, скоро состоится состязание герцогств. Как только представится возможность, я прекращу эти безрезультатные попытки прощупать её через письма и задам прямой вопрос».

Фердинанд раздраженно вздохнул. На данный момент ему, как и Розмайн, оставалось лишь отложить свои проблемы на потом.