Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
Начало зимней разлуки: Матиас — Времени больше нет (❀)

— Ты совсем не следишь за своим окружением, Матиас, — сказал Лауренц. — Твои мысли должны быть сосредоточены на охоте. Разве это не те слова, которые ты постоянно говоришь мне?

Я не мог отрицать своей вины, я позволил крупному магическому зверю отвлечь меня, и из-за этого упустил более мелкую особь, которой удалось сбежать. Я вздохнул и развернулся, откидывая волосы со лба.

— Прости, Лауренц. Спасибо, что прикрыл.

Я прибыл в дворянскую академию рано. Это уже мой пятый курс, поэтому когда прибыл Лауренц, который в этом году перешел на четвертый, мы рискнули вместе пойти собирать ингредиенты. Место сбора Эренфеста стало богатым маной после того, как госпожа Розмайн восстановила его при помощи благословения, и материалы, которые теперь можно было собрать там, стали либо более богатыми на ману, либо хранили в себе несколько элементов сразу.

Конечно, это повышение качества материалов также означало, что магические звери, приходившие для того, чтобы съесть их, стали сильнее чем раньше. Лауренц и я пришли сюда только вдвоем, предполагая, что все будет так же, как и в прошлом году, но теперь стало ясно, что для следующего нашего визита сюда, нам нужно будет взять еще одного или двух последователей.

— Мы уже собрали довольно много, так что давай закончим на этом. О чем ты думаешь? — спросил Лауренц, взмахнув своим мечом рассекая воздух, и чтобы тот развеялся, а затем пристально посмотрел на меня. Я видел раздражение в его оранжевых глазах, когда он начал запихивать собранные ингридиенты в кожаный мешок.

Я так же сложил свои ингредиенты в сумку, и призвал своего ездового зверя, запрыгивая ему на спину.

— Все эти вопросы, связанные с посвящением имени... — ответил я. — Разве твои родители не требовали, чтобы ты посвятил имя, Лауренц?

— Требовали, но я последовал твоему совету и ушел от темы, сказав, что посвящу имя после того, как достигну совершеннолетия, — ответил Лауренц, и его голос все еще был полон раздражения. Он вскочил в седло, и мы вместе отправились в общежитие.

Мой отец точно так же приказал мне посвятить имя госпоже Георгине, но мы с Лауренцем все еще увеличивали объемы своей маны, используя метод сжатия, которому мой отец научился у госпожи Георгины. В большинстве случаев, прежде чем посвящать имя, лучше подождать, пока вы не достигните совершенолетия, и объем вашей маны не прекратит увеличиваться. Это связано с тем, что, когда вы станете старше, вы сможете собирать и использовать ингредиенты, которые будут лучше подходить для вашего объема маны. Конечно, это было не так важно, если у вас уже есть материалы, которые вы вряд ли перерастете. Как в случае с Родерихом, который получил ингредиенты очень высокого качества во время охоты на Танисбефалена.

По правде говоря, мы с Лауренцом тоже получили после охоты несколько высококачественных ингредиентов, но держали это в секрете от родителей, чтобы отсрочить принятие решения.

— Ты встречался с госпожой Георгиной летом, верно? — спросил Лауренц. — Что ты думаешь об этом?

— Я подумал тогда... «Это госпожа моего отца»

***

Визит госпожи Георгины произошел в середине лета. Родители Лауренца активно устраивали обеды и чаепития в дворянском районе во время ее пребывания в Эренфесте, но Лауренц в то время был в своей провинции, поэтому на самом деле он не встречался с госпожой Георгиной.

Я точно так же оставался у Герлаха, но госпожа Георгина осталась в нашем поместье на ночь, когда она спешно возвращалась в Аренсбах, именно поэтому у меня была возможность увидеть ее. Весь тот визит должен был казаться спонтанным, но тот факт, что к ее приезду была заранее подготовлена гостевая комната, свидетельствовал о том, что он был запланирован. В пользу этой версии так же говорило и то, что мой отец вернулся из дворянского района на ездовом звере еще до того, как госпожа Георгина покинула замок Эренфеста.

В тот день, когда к нам прибыла госпожа Георгина, дворяне, которые посвятили ей имя, собрались в нашем фамильном поместье. Это была тайная встреча для очень узкого круга людей, которые прибыли в наш дом на своих ездовых зверях без сопровождения. Мне не разрешили присутствовать, так как я еще не посвятил имя, и отец приказал мне оставаться в своей комнате.

Но Георгина, которая знала о том, что в этом году я стал отличником в академии, захотела встретится со мной. Отец тут же связался с моими слугами, которые сразу же одели меня, а после отвели на собрание.

К моему приходу ужин уже закончился и все перебрались в гостиную. Камин, несмотря на конец лета, почему-то горел, и я слышал, как время от времени потрескивали дрова. Последователи собрались вокруг госпожи Георгины, которая нежно улыбалась им. С первого взгляда было ясно, что это госпожа, которой они посвятили имя.

Внезапно взгляды всех людей в комнате сосредоточились на мне. Я нервно шагнул вперед, опустился на колени перед госпожой Георгиной. Мои действия были настолько вежливы, насколько я только мог изобразить.

— Я сын гиба Герлаха, Матиас. Могу ли я молиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, назначенную нам яркими летними лучами Лейденшафта, бога Огня.

— Можете.

После того, как я дал свое благословение, и мы закончили с ритуалом первого приветствия, госпожа Георгина протянула свою руку ко мне. Следующее, что я понял — это как ее холодные пальцы поглаживали мое лицо.

— Я очень ценю умелых детей, которые знают цену своему упорному труду. Граозам, ты воспитал прекрасного сына, — сказала она, и ее ярко алые губы изогнулись в улыбке. Сладкий аромат, исходящий от нее, притупил мои чувства и кружил голову. В ее прищуренных темно-зеленых глазах была тьма, столь глубокая, что у меня по спине побежали мурашки. Не смотря на то, что в комнате было очень тепло, я чувствовал жуткий холод.

Я узнаю эти глаза.

Они выглядят так же безумно, как и у моего отца, который стремится к служению своей госпоже со всей безумной решимостью. Она смотрела на меня, пока говорила, но ее взгляд был направлен куда-то еще. Она как будто смотрела сквозь меня, и всех остальных, если уж говорить серьезно. Единственное, что она могла видеть — это ее цель, и пусть я не знал, в чем именно заключается эта цель, мои инстинкты подсказывали мне, что мне стоит ее бояться.

— Ваша похвала делает мне честь, — ответил отец. — Я не ожидал, что Матиас вырастит таким прекрасным юношей, но иногда ошибаться — это благословение, — его слова звучали с большой гордостью, и это было странным, ведь я не мог припомнить случаев, когда он хвалил меня. Я мог только молча слушать, продолжая стоять на коленях, опустив голову вниз. Я не мог понять, почему мой отец поместил госпожу Георгину в центр своей вселенной.

Ах. Я действительно хочу просто вернуться в свою комнату.

К сожалению, я был вынужден присутствовать на этом собрании. У меня не было возможности уйти, особенно после тех слов, что сказала госпожа Георгина. И ее чарующая улыбка не дрогнула при этих словах.

— Послушайте. У меня есть замечательная новость. Похоже, спустя столько времени, я смогу получить сердце Эренфеста.

— Действительно?! — воскликнул отец. — Вы избавились от всех препятствий?

— Нет, еще нет. Но я близка. О, так близка...

Далее госпожа Георгина объяснила, что ее действия все еще весьма ограничены из-за того, что она жена ауба Аренсбаха, но она вернется для того, чтобы захватить сердце Эренфеста после того, как ее муж скончается. Держать в своих руках основу герцогства мог только ауб. Другими словами, если она получит в свои руки сердце, а после лишит жизни господина Сильвестра, то Георгина автоматически станет следующим аубом Эренфеста.

— Я непременно вернусь в Эренфест, — сказала она. — Могу я доверить тебе, Граозам, все необходимые приготовления?

— Я обязательно добьюсь успеха. Я затаив дыхание буду ждать вашего возвращения, — сказал отец, и его голос дрожал от эмоций, когда он с почтением принял письмо от госпожи Георгины. Я впервые видел его таким радостным.

— Мой сын Матиас поклялся посвятить вам имя, после того как достигнет совершеннолетия. Он от всего сердца желает помогать вам, госпожа Георгина, поэтому я уверен, что он будет хорошо служить вам.

— О, боги. И когда он достигнет совершеннолетия? — спросила госпожа Георгина, поворачиваясь ко мне. Ее тон был полон радости, но в ее темно-зеленых глазах не было ни искорки этих эмоций. Она внимательно следила за каждым моим движением, за каждой моей реакцией.

Чувствуя себя раздавленным тяжестью ее взгляда, я повторил те же слова, что говорил отцу.

— Я увеличиваю объемы своей маны используя ваш метод сжатия, госпожа Георгина, но пока у меня нет подходящих ингредиентов. Как только мое развитие остановится, я хочу снова отправиться на сбор ингредиентов. Примете ли вы мое имя тогда, госпожа?

— Вай, вай... Вот как. Твой объем вырос настолько, что ингредиенты, которые ты собрал в прошлом году, больше не подходят. Чего и следовало ожидать от отличника. Конечно я с радостью приму твое имя, Матиас. Я с нетерпением жду, возможности увидеть, насколько еще ты можешь вырасти.

Атмосфера комнаты была очень причудливой и даже мистической. Крайне важно, чтобы я всегда сохранял самообладание, иначе меня могло затянуть в эту атмосферу и я превратился в еще одного поклонника госпожи Георгины. Я сжал руки в кулаки, ни на мгновение не позволяя своей улыбке дрогнуть.

***

— Так что у нас есть время до тех пор, пока мы не достигнем совершеннолетия... — со вздохом сказал Лауренц, когда мы летели по воздуху в сторону общежития. — похоже, судьба требует, чтобы мы отдали свои имена аубу Эренфеста. Проблема в том, что мы не знаем кто это будет: господин Сильвестр или госпожа Георгина.

Я не мог не согласиться с этим. У нас, детей бывшей фракции Вероники, было всего два варианта: отделиться от наших родителей и посвятить имя нынешней герцогской семье или оставаться на стороне наших семей и посвятить имя госпоже Георгине.

— Оба моих брата уже принесли свои имена госпоже Георгине во время ее прошлого визита, — сказал я. — Возможно, они последуют примеру отца и посвятят свою жизнь служению ей. Пока я не могу принять это решение, но кто сказал, что она не перевернет всё игру лорда Сильвестра так же, как он внезапно разрушил планы госпожи Вероники? Тем более, если она уверена в том, что сможет заполучить сердце герцогства.

Я мог начать служить нынешнему герцогу или дождаться вторжения госпожи Георгины и отдать свою верность ей... По правде говоря, сразу выбрать сторону казалось мне совершенно невозможным.

— Все, что я знаю, так это то, что отец крайне серьезно относится к возможности того, что госпожа Георгина станет следующим аубом Эренфеста. У них был какой-то план на эту осень.

— Правда?

— Я не могу быть уверен... они старались держать меня в неведении, так как я еще не посвятил имя госпоже Георгине.

***

То, что я заметил происходящее было действительно обычным совпадением. Отец вызвал меня в разгар подготовки к зимнему общению, и когда он наставлял меня и в этом учебном году стать отличником ради госпожи Георгины, я заметил яркий свет, исходящий от маленького круга перемещения. Мгновение спустя над ним появилось что-то маленькое, завернутое в ткань. Сейчас, пока мы собирали вещи со всего Герлаха, готовясь к началу зимнего общения, использование кругов перемещения не было чем-то необычным. Тем не менее, в этом конкретном случае было что-то, что привлекло мое внимание.

Появившаяся ткань была очень похожа на ту, что использовала в своей одежде госпожа Розмайн, и это не было похоже на вещи, которые обычно перемещают в комнаты отца.

— Я получил посылку. Немедленно избавься от круга, — надиктовал отец в ордоннанц, а затем с довольной ухмылкой поднял сверток. Он был достаточно мал, чтобы его можно было удержать в одной руке. Он выглядел столь же довольным, как в тот день, когда нас навестила госпожа Георгина.

Отец немедленно отправил сверток через другой круг перемещения, а после создал второй ордоннанц.

— Как только получишь посылку, сожги круг, — сказал он.

— Это Беттина, — пришел ответ. — Я получила посылку, гиб Герлах.

Услышав это, отец, ни минуты не колеблясь, сжег оба своих круга.

— Какая трата... — инстинктивно пробормотал я. Для создания кругов перемещения требовалось много ингредиентов.

Отец бросил на меня холодный, раздраженный взгляд.

— Ты не должен оставлять никаких следов, Матиас. Как только что-то выполнило свою функцию — уничтожь это. Ах, я полагаю, что это мне тоже больше не нужно... — он достал из ближайшего к нему ящика магический камень, а затем использовал свою ману, чтобы превратить его в пыль. Это был магический камень, связанный с кольцом подчинения. Где-то один из солдат отца только что умер.

***

— Кажется он послал небольшой сверток госпоже Беттине, — сказал я. — Ты что-нибудь знаешь об этом, Лауренц? Ее муж, господин Фройден, — твой брат, верно?

— Ничего. Они уехали из дома после свадьбы. Тем не менее... Я слышал, что она отправила домой несколько вещей, чтобы помочь им с подготовкой к зиме. Судя по всему, нехватка маны в Аренсбахе действительно серьезная.

— В таком случае, она могла отправить эту посылку в Аренсбах. Я не знаю, что планировал отец, но что бы это ни было, его план мог сработать. Он осторожен и всегда страхует каждый свой шаг.

Я не был уверен, насколько далеко зашел план моего отца сделать госпожу Георгину аубом, но перед моим отъездом в дворянскую академию, он был в хорошем настроении, так что я мог предполагать, что все идет по плану.

— И что ты планируешь делать, Матиас? Посвятишь ли ты имя госпоже Георгине?

— Не думаю, что я смогу сделать что-то иное, кроме как ждать... У меня недостаточно информации для того, чтобы выбрать сторону, и я не знаю, как будет развиваться ситуация в будущем.

Я не сомневался, что отец планировал убить господина Сильвестра. Место ауба должно быть пустым, чтобы госпожа Георгина могла занять его. Я не знаю подробностей, так как не посвятил ей присягу, но отец часто вызывал моих братьев к себе в комнату, чтобы они могли обсуждать там свои планы.

— И ты не собираешься рассказать об этом госпоже Розмайн или аубу? — спросил Лауренц.

— Честно говоря, именно этот вопрос и мучает меня сейчас больше всего, — если бы намерением моего отца было убийство ауба и погружение Эренфеста в хаос, тогда я бы сделал все, что в моих силах, чтобы противостоять госпоже Георгине. В такой ситуации я бы даже посвятил имя семье герцога. Но видимо у госпожи Георгины была возможность захватить сердце Эренфеста. И если ей это действительно удастся, к власти просто придет новый ауб, и мы с отцом будем процветать как ее последователи.

Проще говоря, если господин Сильвестр должен был быть свергнут, чтобы уступить место новому правителю, как до этого была свергнута госпожа Вероника, у меня не было никаких причин, чтобы отказываться от своей семьи и посвящать имя семье герцога.

— Имей в виду, что это повлияет и на твою семью, — сказал я. — Ты действительно готов отказаться от них сейчас, когда мы еще не знаем как все обернется?

— Мне нравится Эренфест таким, какой он есть сейчас, когда господин Вильфрид и госпожа Розмайн объединяют всех вместе. Сомневаюсь, что первая жена из другого герцогства оставит это таким, как оно есть сейчас.

Я представил себе будущую возможную семью герцога. Кроме госпожи Дитлинды, все остальные дети госпожи Георгины уже замужем. Даже если она намеревается усыновить кого-то после того, как станет аубом Эренфеста, она захотела бы использовать господина Вильфрида, госпожу Шарлотту и господина Мельхиора для того, чтобы наладить связи с другими герцогствами через браки. Поэтому их жизням скорее всего ничего не будет угрожать.

Но этого нельзя сказать о госпоже Розмайн.

Я так ясно мог представить ее в своем воображении — ее волосы цвета ночного неба, ее золотые глаза, которые смотрят прямо на меня. Мало того, что она была очень красива, не смотря на свой юный возраст, но также у нее были значительные объемы маны, и она уже два года подряд была первой на своем курсе. Она создавала различные новшества, многое сделала для молодых дворян и относилась ко всем с одинаковой теплотой, не глядя на фракционные принадлежности. В общем, она была образцовым членом герцогской семьи.

Родерих был членом бывшей фракции Вероники, но она взяла его в качестве своего последователя после того, как он посвятил ей имя. Я спросил его, как идут его дела в игровой комнате, и он с довольной улыбкой сказал, что с ним хорошо обращаются.

— Отец говорит, что госпожа Розмайн — простолюдинка, которая стала синей священницей только благодаря обману, — поделился я. — Я беспокоюсь, что с ней будут плохо обращаться, если госпожа Георгина станет следующим аубом.

— Похоже на твоем сердце останется груз, и не важно чью сторону ты выберешь... — пробормотал Лауренц, почесывая свои темно-зеленые волосы.

Я кивнул. Лауренц и я были в похожей ситуации, учитывая что наши родители посвятили имя госпоже Георгине. В зависимости от того, кому отдадим свои имена мы, может измениться положение и других детей из бывшей фракции Вероники. И соответственно, будущее всего Эренфеста.

— Мне нужно еще немного времени, чтобы увидеть, как мой отец и госпожа Георгина будут действовать дальше, — сказал я, а затем мы с Лауренцом кивнули друг другу и наконец добрались до общежития.

***

Сегодня господин Вильфрид и госпожа Розмайн должны были прибыть в дворянскую академию. Мы направились в общую комнату, чтобы поприветствовать их, так как кандидаты в аубы должны были проводить там время, пока их комнаты не будут подготовлены.

При возвращении в Эренфест мы всегда должны следить за малейшими сдвигами в фракционной политике. Однако здесь, в дворянской академии, все было намного комфортнее, и все потому, что госпоже Розмайн удалось разрушить барьеры между фракциями.

— Господин Вильфрид прибыл, — раздался громкий голос.

Я удивленно моргнул. Если следовать порядку, то первой должна была прибыть госпожа Розмайн. И, похоже, не только мне одному это показалось странным, остальные тоже начали переглядываться между собой.

Она снова заболела?

Один ученик выступил вперед.

— Господин Вильфрид, почему госпожи Розмайн еще нет? Она снова слаба здоровьем?

— Нет, она скоро будет здесь, — ответил он. — Я должен был прибыть первым, чтобы она смогла закочить с проверкой книг, которые она хотела принести в академию. Отныне она будет полностью отвечать за них. Учитывая служащих, которых мы обучили, не должно быть никаких проблем, но мы все равно должны соблюдать осторожность.

Он вздохнул и оглядел гостиную. Улыбка так и не коснулась его настороженных глаз. Это выражение лица редко можно было увидеть у кого либо здесь, в дворянской академии, где влияние фракционной политики было куда меньше. Это был тот взгляд, которым он одаривал нас, членов бывшей фракции Вероники, в те два года, что госпожа Розмайн спала в юрэве.

Что ж, похоже, мы все в опасности.

Я тяжело сглотнул. Я мало что знал о планах отца, но они явно не остались незамеченными. Он сделал что-то, что напрямую повлияло на семью герцога, и они сделали вывод, что виновником произошедшего была бывшая фракция Вероники.

Что-то случилось с господином Сильвестром?

Я изо всех сил хотел верить, что мой чрезвычайно осторожный отец не мог оставить какие-то улики, но настороженность, с которой господин Вильфрид наблюдал за нами говорила слишком о многом.

— Матиас. Кажется у нас не так много времени на то, чтобы все обдумать, — прошептал Лауренц, сидящий рядом со мной. Его губы почти не шевелились. На его лице была улыбка человека, приветствующего кандидата в аубы, но я мог сказать, что он разделяет охватившую меня панику.

Поэтому я мог только кивнуть в ответ.

Вскоре было еще одно сообщение.

— Госпожа Розмайн прибыла.

Все было именно так, как и сказал господин Вильфрид.

Мы с нетерпением ждали возвращения госпожи Розмайн, надеясь, что она развеет наши страхи. В конце концов именно она протянула нам руку, когда мы страдали в изоляции, и вместо этого она переключила общее внимание на соревнование с другими герцогствами...

Однако последователи, окружавшие госпожу Розмайн, выглядели так же настороженно, как и господин Вильфрид. В частности, ее рыцари сопровождения сделали атмосферу такой же напряженной, как и во время праздника Начала Года. Тогда я предполагал, что демонстрируемое ими напряжение было связано с тем, что я стоял рядом со своим отцом, который является центром бывшей фракции Вероники... но теперь я не был в этом так уверен. Моя старая догадка просто не имела смысла.

Хуже всего то, что госпожа Розмайн вместо того, чтобы приказать своим стражам успокоиться, просто смотрела на нас с беспокойством в глазах.

Сначала я думал, что что-то случилось с господином Сильвестром, но... если на самом деле целью была госпожа Розмайн?..

Если семья герцога имела на руках все доказательства заговора моего отца и собиралась наказать нас за соучастие, то я понятия не имел сколько детей из бывшей фракции Вероники останется в живых. Конечно, это означало, что я тоже был в группе риска. Часть меня надеялась, что госпожа Розмайн защитит тех из нас, кто не был замешан в каких-либо правонарушениях. Она оценивала нас более справедливо, чем любой другой член герцогской семьи, так что если от нас отвернется даже она, то наше будущее действительно будет очень мрачным.

Что мне делать?..

Я сжал руки, которые лежали на моих коленях. Если у герцога действительно есть какие то доказательства, то я не могу позволить себе медлить. Ауб проводил нас, когда мы отправлялись в дворянскую академию, так что я был уверен в то, что мы будем в безопасности как минимум до конца семестра. Но что будет потом? Маловероятно, что наша неприкосновенность сохранится.

Все зависит от меня... Будущее каждого из нас зависит от моего следующего шага.

Я инстинктивно посмотрел на Лауренца. С первого взгляда было видно, что ему так же плохо, как и мне. Наше время истекло раньше, чем мы даже смогли это осознать.

— Что скажешь, если мы будем делать все возможное для того, чтобы выжить, Лауренц? — Ты снял эти слова у меня с языка.

Мы будем выглядеть более заслуживающими доверия, если проявим инициативу сами, а не будем ждать, пока нас вызовут. Опять же, я не знал, какие последствия имел план моего отца, но я знал, что госпожа Георгина знала, что именно ей нужно для захвата сердца герцогства. Будет ли этой информации достаточно для того, чтобы спасти наши жизни?

Нет... Я сделаю так, чтобы этого было достаточно.

— Господин Вильфрид, госпожа Розмайн, — сказал я, еще сильнее сжимая кулаки и медленно поднимаясь на ноги. Однако сам акт вставания со стула, казалось, еще больше усиливал напряжение, поэтому я тут же опустился на колени и скрестил руки перед грудью. — Я с беспокойством ждал этой возможности, поговорить с вами без вмешательства со стороны родителей и давления фракций. Я должен рассказать кое что о богине Хаоса, которая пришла, чтобы принести беспорядки в Эренфест.

Господин Вильфрид и госпожа Розмайн смотрели на меня широко раскрыв глаза. Их последователи казались гораздо менее удивленными. Скорее казалось, что они получили какие-то подтверждения своим мыслям, и теперь они с прищуром смотрели на меня, не желая упустить ни малейшей детали. Как я и подозревал, отец или госпожа Георгина как то навредили семье герцога.

— Вам решать, поверите ли вы моим словам, — продолжал я. — Но я хочу рассказать вам все, что знаю. У нас могут быть родители из бывшей фракции Вероники, но прежде всего мы дворяне Эренфеста. И в первую очередь мы верны аубу Эренфеста.

Розмайн опустила свои золотые глаза, в которых плескалось беспокойство и удивление, а затем снова посмотрела на нас. За этот краткий миг ее взгляд стал спокойным, словно озерная гладь.

— Я выслушаю, Матиас, — сказала она.

Я сглотнул, затем посмотрел на других детей из бывшей фракции Вероники, которые стояли позади меня.

— Есть один вопрос, который я должен задать в первую очередь. Моя преданность остается непоколебимой, но... будет ли ауб Эренфеста относиться к нам как к дворянам Эренфеста.

— Что ты имеешь в виду? — спросил господин Вильфрид.

— Он по прежнему готов позволить нам выйти из под влияния наших семей, если мы посвятим имя кому-то из семьи герцога? — в свою очередь задал вопрос я, пристально глядя на господина Вильфрида и леди Ромзайн.

— Да. Те, кто посвятят имя, будут приняты как полноправные последователи, не важно к какой фракции они принадлежали раньше, — твердо ответил господин Вильфрид. — По крайней мере, мы и ауб будем рады принять вас.

Госпожа Розмайн кивнула.

— Если вы захотите посвятить имя герцогской чете, а не нам, кандидатам в аубы, тогда они будут готовы принять любые камни с именами клятвы, которые были подготовлены до состязания герцогств.

— В таком случае... могу я предложить свое имя вам, госпожа Розмайн?

Два кандидата в аубы, похоже, ничуть не были удивлены моей просьбе, как и их последователи. Вместо этого самая бурная реакция исходила со стороны других учеников.

Переполох только нарастал, и госпожа Розмайн подняла руку, чтобы остановить своих последователей, а после шагнула вперед.

— Конечно, Матиас. Я готова принять даже сына гиба Герлаха, — сказала она. В отличие от того момента, когда она колебалась, не зная принимать ли ей клятву Родериха, сейчас она была уверена в своем решении, и в ее золотых глазах горел твердый огонь.

Родерих улыбался своей госпоже с того места, где он стоял. Видя излучаемую им гордость, я убедился, что его решимость не напрасна.

Я опустил глаза и медленно выдохнул, пока перед моими глазами вставали лица членов моей семьи. Мои братья, которые с такой гордостью приносили свои клятвы. Мой отец, охваченный волнением во время разговора со своей леди. Моя мать глядящая на нее с мечтательной улыбкой... Их счастье зависело от госпожи Георгины. Если бы она восхищала меня так же сильно, как и их, то, может быть я смог бы разделить их чувства.

Но я хотел служить госпоже Розмайн.

Прости, отец. Мой путь пойдет по дороге отличной от твоей.

Я поднял голову и оглядел гостиную. Я чувствовал, что все смотрят прямо на меня, но собравшись с духом я продолжил.

— Госпожа Георгина посетила наше поместье во время отъезда из Эренфеста.

После я рассказал все, что знал, не заботясь ни о месте, ни о времени. Мне нужно было дать другим детям из бывшей фракции Вероники понять, в каком опасном положении они оказались, и укрепить всеобщее впечатление, что я с нетерпением ждал прибытия кандидатов в аубы именно из-за имеющейся у меня информации.