Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
Побочная история: Шарлотта — Размышления и зависть

Новость о том, что отец собирается взять Брюнхильду в качестве второй жены, заставила кровь отхлынуть от моего лица. Я с трудом выдавила улыбку и поздравила отца на самой трапезе, но мое спокойствие быстро рассыпалось, как только я вернулась в свои покои.

— Ванесса, что нам делать? — спросила я. — Такими темпами отец возьмёт Брюнхильду в качестве второй жены, и это будет моя вина.

Во время нашей семейной встречи мое разочарование, наконец, достигло апогея. Я сорвалась на своих родителей и раскритиковала отца за то, что он не взял вторую жену, чтобы успокоить растущие страхи дворянства. Моё возмущение, несомненно, было причиной того, что он поспешил заключить помолвку с Брюнхильдой, членом фракции Лейзегангов, которая ещё не обзавелась женихом и была достаточно молода, чтобы не повлиять на беременность или роды матери.

— Госпожа Шарлотта, успокойтесь, — ответила Ванесса. — Независимо от того, сыграла ли ваша критика какую-то роль в этом, в конечном счёте, это было решение ауба взять вторую жену. Более того, никто не сомневается, что ему необходимо жениться на ком-то из Лейзегангов, чтобы навести порядок среди дворян. Я не вижу причин беспокоиться, когда после долгих лет игнорирования этого вопроса ваш отец наконец-то прислушался к вам.

Она была права: я, конечно, говорила, что моему отцу нужно взять в жены лейзегангскую девушку. В результате одна из ценнейших последовательниц моей сестры оказалась в ужасно сложном положении.

Эта помолвка принесёт много пользы герцогской семье, но Брюнхильда мало что выиграет от неё. Она будет принята в качестве второй жены, чтобы навести порядок во фракции Лейзегангов, но она ещё несовершеннолетняя — я с трудом представляла себе, как она сможет контролировать старших членов своей фракции. Это всё равно, что кто-нибудь приказал бы мне заставить господина Бонифация и моего дядю согласиться друг с другом, несмотря на то, что я намного моложе их обоих. От одной этой мысли у меня закружилась голова.

Хуже того, хотя все согласились с тем, что введение Брюнхильды в состав семьи значительно упростит процесс реконструкции Грешеля, никто не признал, что мои родители изначально нарушили расписание. Как ни крути, Брюнхильду заставляли выйти замуж за отца, чтобы исправить последствия беременности моей матери.

Как я поняла, Брюнхильда согласилась на столь активную роль в печатном деле и реконструкции, потому что должна была стать следующим гибом Грешеля. Независимо от того, насколько её новая роль полезна для Грешеля, она, несомненно, подавлена из-за потери своего положения, вызванного внезапными требованиями моего отца. Я вспомнила свою собственную душевную боль, когда из-за помолвки брата я потеряла шанс стать следующим аубом.

«У отца есть склонность не понимать, внутренние чувства людей. Скорее всего, он не знает, как сильно я ненавижу то, что он ставит Вильфрида выше меня…»

Брюнхильда могла бы рассчитывать на становление матерью следующего правителя герцогства, что само по себе большая честь, но, поскольку уже решено, что Вильфрид станет следующим аубом Эренфеста, у неё нет даже шанса на это. Будущее, о котором мечтают и к которому стремятся большинство вторых жён, было закрыто для неё с самого начала.

Ко всему прочему, отец полностью предан матери, он очень долго заявлял, что не хочет и не нуждается во второй жене — даже такой молодой и привлекательной девушке, как Брюнхильда, вряд ли удастся завоевать его расположение. Возможно, мне было бы неприлично так говорить о собственном отце, но его любовь всегда граничила с одержимостью.

Брюнхильда была ослепительной звездой дворянской академии, у неё было множество поклонников, причём не только из других герцогств, но и из Центра. И всё же она была здесь, вынужденная смириться с браком без любви и с мужчиной, достаточно старым, чтобы быть её отцом. От одной мысли о том, что я сама могу оказаться в таком положении, у меня по спине пробежала дрожь.

— Отец должен был найти пожилую вдову, не способную родить ребенка, вместо несовершеннолетней Брюнхильды, — заключила я.

Ванесса покачала головой. 

— Вы можете не одобрять эту помолвку, госпожа Шарлотта, но вы ничего не можете сделать, чтобы предотвратить её: гиб Грешель уже выразил своё одобрение. Если вы чувствуете, что обидели Брюнхильду, подумайте о том, как улучшить её будущее. Помогите ей так, чтобы она искренне оценила это.

***

Праздник весны закончился в суматохе после того, как было объявлено о помолвке отца с Брюнхильдой. После этого дворяне стали возвращаться в свои земли, и в замке стало немного тише. Тем временем я вызвала Брюнхильду в свою комнату; она приехала в замок, чтобы осмотреть западное здание.

— Я понимаю, что сейчас напряженное время, поэтому, пожалуйста, прости меня за неудобства, — сказала я.

— О, нет. Я была очень рада получить ваше приглашение, — ответила Брюнхильда и с улыбкой села. — Мне тоже есть что обсудить с вами.

Я попросила слугу налить нам чаю, и мой взгляд остановился на ожерелье, украшавшем грудь Брюнхильды. В нем был обручальный камень, подаренный ей моим отцом, и пока она носила его, она была в равном положении с остальными членами герцогской семьи.

— Прежде всего, позволь мне извиниться, — сказала я. — Скорее всего, это моя вина, что тебя попросили стать второй женой. Я никогда не думала, что из-за моей вспыльчивости тебе придется взвалить на себя такое огромное бремя. Я была слишком небрежна в своих словах...

— Вам не о чем беспокоиться, госпожа Шарлотта. Ауб сам принял это решение.

Я покачала головой, понимая, что её слова — это просто вежливость.

— Если мой отец хотел взять жену из Лейзегангов, которая не повлияла бы на беременность матери, он мог бы выбрать вдову постарше, с большим опытом общения. По крайней мере, ей было бы легче подчинить фракцию...

Это очевидно: я не смогу противостоять дяде или господину Бонифацию, но легко справлюсь с Вильфридом, Мельхиором или их будущими детьми. Не говоря уже о том, что никто и глазом не моргнёт, если вдова старше матери не получит отцовской любви или благосклонности.

— Госпожа Шарлотта, вы не верите в мои социальные навыки? — спросила Брюнхильда.

— Ни в коем случае. Мы вместе устраивали чаепития в дворянской академии. Мне хорошо известны твои таланты.

Помощь Брюнхильды позволила мне беспрепятственно взаимодействовать с герцогствами высшего ранга, когда я была ещё только на первом курсе. До этого Эренфест общался только с герцогствами низшего ранга, но она подсказывала мне, как себя вести, и вела меня через неизвестность. Несчётное количество раз меня выручали последователи Розмайн, будь то благодаря их опыту участия в чаепитиях с герцогствами высшего ранга или их умению подавать чай и сладости по вкусу наших гостей.

— Объединение Лейзегангов под одним знаменем спасет Эренфест и поможет нам с отцом, — сказала я. — Однако я не вижу в этом никакой пользы для тебя. Объединение целой фракции — непосильная задача и для взрослого человека, тем более она такова для кого-то, кто ещё даже не закончил обучение.

Отхлебнув чая, Брюнхильда одарила меня обеспокоенной улыбкой.

— Хотя я ценю вашу заботу обо мне, госпожа Шарлотта, но престарелая вдова просто не годится. К тому же, нет необходимости объединять Лейзегангов.

Я была ошеломлена и не могла ответить ничем, кроме вопросительного взгляда. Нам не нужно было объединять Лейзегангов? Я хотела спросить, что она имеет в виду, но она продолжала без комментариев:

— Тирания госпожи Вероники над Лейзегангами длилась слишком долго. Старейшие из них, те, кто дольше всех терпел её издевательства, слишком злы и обижены, чтобы даже подумать о согласии с герцогской семьей. Откровенно говоря, если мы позволим Лейзегангам объединиться под властью второй жены, это вдохновит их на решительные действия — устранить столько членов нынешней герцогской семьи, сколько потребуется, чтобы сделать госпожу Розмайн следующим аубом с господином Бонифацием в качестве опоры. Ситуация может стать намного хуже, чем она есть сейчас.

Её предупреждение потрясло меня до глубины души.

— Неужели Лейзеганги нацелятся и на нас с мамой?.. Мы тоже пострадали от бабушкиного насилия.

— Вы двое, возможно, избежите их гнева, но не господин Мельхиор. Поскольку он мужчина, они сочтут его угрозой.

Возможно, из-за того, что мы с матушкой сами были жертвами, или потому, что у нас на службе было так много Лейзегангов, но я была потрясена, услышав, что нас с Мельхиором тоже будут презирать. Как оказалось, Лейзеганги ненавидели не только тех, кто был связан с Вероникой, но и всю герцогскую семью.

— Сейчас, — продолжала она, — Эренфесту нужна вторая жена из молодого поколения, та, кто считает, что правление госпожи Вероники осталось в прошлом, кто понимает, что госпожа Розмайн не хочет быть следующим аубом, и кто может работать с герцогской семьей, чтобы продвинуть наше герцогство вперед, а не просто служить номинальной главой, пока её семья будет продолжать сеять раздор.

Я не могла не вздохнуть в благоговении. Брюнхильда понимала опасность Лейзегангов гораздо лучше, чем я, член герцогской семьи.

— Было объявлено о моей помолвке, впоследствии также стало известно, что я приму более активную роль в реконструкции Грешеля, — сказала Брюнхильда. — В результате внутренний баланс сил разделился между теми, кто желает видеть госпожу Розмайн в качестве следующего ауба, и теми, кто хочет сохранить текущую ситуацию, когда герцог стал более податлив к нашим желаниям. В мои намерения не входит объединение Лейзегангов под одним знаменем. Совсем наоборот. Я хочу разделить их, чтобы они не представляли угрозы для герцогской семьи.

Брюнхильда внимательно наблюдала за Лейзегангами и обдумывала каждый свой шаг... но я не могла понять, почему она так предана герцогской семье.

— Ты должна была стать следующим гибом Грешеля и, если повезет, выйти замуж за кого-то, кто вошёл бы в твою семью, — сказала я. — Конечно, стать второй женой моего отца — это не то, чего ты действительно желаешь.

Один из моих рыцарей сопровождения, Ленгурт, был уроженцем Грешеля, поэтому я считала себя достаточно осведомлённой в делах этой земли. Брюнхильда была дочерью первой жены гиба и воспитывалась как его преемница, поскольку у него не было наследников мужского пола. Для того чтобы править, требовалось совсем не то образование, что для замужества в другом доме. Как человек, прошедший путь от потенциальной герцогини до будущей жены дворянина из другого герцогства, я хорошо знала, какие неприятности возникают при резкой смене положения.

Ко всему прочему, гиб Грешель, конечно же, не учёл, что его дочь забрал себе ауб. Земля будет испытывать трудности без своего преемника, подумала я... Но Брюнхильда слабо улыбнулась и покачала головой.

— Не стоит так беспокоиться, госпожа Шарлотта. Правда в том, что... эта помолвка — моя единственная надежда.

Я просто моргнула, не ожидая такого ответа.

Выражение лица Брюнхильды стало задумчивым, затем она протянула мне магический инструмент, блокирующий звук. Её яркая, благородная улыбка не дрогнула, когда она сказала: 

— Вы должны держать это в секрете от всех, даже от Ленгурта. Вторая жена моего отца родила сына.

Я резко вдохнула. Другими словами, Брюнхильда теряла свой шанс стать следующим гибом Грешеля независимо от этой помолвки. Мне не была чужда душевная боль, когда тяжелый труд внезапно сводится на нет из-за несправедливого неравенства между полами. Тогда ничего не могло меня утешить, и я могла только смотреть на Брюнхильду, ломая голову в поисках ответа.

— Эээ... я не знаю, что сказать... — был мой окончательный ответ. — По крайней мере, я могу понять, что ты чувствуешь. Бывали моменты, когда я жалела, что не родилась мужчиной.

— Ах, да... Вы сами были в неудачном положении. Я слишком хорошо понимаю ваше чувство беспомощности.

Мы одарили друг друга горькими улыбками. Хотя мы обменялись всего несколькими словами, наши схожие проблемы дали нам повод для сближения.

— Отец радовался рождению сына, а потом по стечению обстоятельств решил отложить объявление о том, кто станет его преемником, — объяснила Брюнхильда. — Об изменении наследника ещё не было объявлено официально, но я всё равно не cмогла бы выйти замуж, не покинув Грешель: это привело бы к разного рода конфликтам. На этом пути мне оставалось только ждать будущего, когда либо моя младшая сестра выйдет замуж, либо мальчик подрастёт. В любом случае, я не буду гибом. Ох, как же расстроилась матушка.

Если наследником станет сын, его мать, вторая жена, получит приоритет над первой. По мере того, как её дочерей будут выдавать замуж, мать Брюнхильды будет иметь всё меньшее и меньшее значение.

«Ах, это напомнило мне — одной из причин, по которой отец решил женить Вильфрида на Розмайн, была защита положение матери».

Я вздохнула. Как только Брюнхильду лишили возможности стать следующим гибом Грешелем, ей пришлось начать беспокоиться о будущем своей матери. У неё даже не было возможности оплакать собственную потерю.

— Конечно, — продолжала Брюнхильда, — мама обрадовалась, когда я рассказала ей о своей помолвке с аубом Эренфестом. Мать второй жены герцога никогда не будет обделена вниманием, не так ли?

Становление второй женой герцога обычно вызывало беспокойство. Как изменится статус человека, когда должность ауба перейдёт к следующему поколению? Однако Брюнхильда служила моей сестре, будущей первой леди нашего герцогства; если не возникнет никаких чрезвычайных обстоятельств, её положение будет стабильно и после смены поколений.

— Таким образом, я скорее приветствую эту помолвку, — заметила Брюнхильда. — Вы должны рассмотреть мою ситуацию со всех сторон. Согласитесь, такая влиятельная позиция, которая даст мне власть над будущими гибами, не может не радовать, не так ли? Я стану выше даже своего отца, чьим прихотям я так долго подчинялась.

Её янтарные глаза сузились в озорной прищур, а на губах расплылась лукавая улыбка. Как и я, она теряла будущее, на которое потратила всю свою жизнь, но в её глазах не было и следа отчаяния. Как мы могли быть такими разными? По сравнению со мной она была как ослепительный свет: не позволяя настоящему тянуть её вниз, она шла вперед.

— Больше, чем о Грешеле, — продолжала она, — я беспокоюсь о том, что чувствуете вы и госпожа Флоренция. Не вызывает ли моё внезапное возвышение до второй жены недовольства у кого-нибудь из вас?

— О, нет. Как мы можем быть недовольны этой помолвкой? Ты оказываешь нам такую важную помощь в это неспокойное время. Только настоящий глупец отзовётся плохо о твоём решении. — Не успели эти слова слететь с моих губ, как я захлопнула рот рукой, осознав: был один член герцогской семьи, который протестовал против нового положения Брюнхильды. — Может ли быть так, что... Вильфрид что-то сказал тебе?

Улыбка Брюнхильды слегка расширилась — молчаливое «да».

Вильфрид сказал мне, что собирается протестовать перед отцом, но мне и в голову не приходило, что он может пожаловаться Брюнхильде. Помолвка была решением, которое должны были принять родители — что бы он ей ни говорил, она не могла сама её расторгнуть.

— Мой брат, следующий герцог, жалуется тебе на помолвку, на которую ауб пошёл ради герцогства?.. — пробормотала я. — Невероятно. Я не могу выразить, как мне жаль. Возможно, из-за воспитания, полученного от бабушки, и мой отец, и Вильфрид не воспринимают вторых жен в положительном свете.

Вильфрид был настолько против этой идеи, что даже пытался заставить нас собраться вместе, как братьев и сестер, чтобы протестовать против помолвки. Он был очень эмоционален, говорил такие вещи, как «Из второй жены ничего хорошего не выйдет», «Разве ты не беспокоишься о матушке? Как бессердечно...» и «Розмайн может позаботиться об объединении Лейзегангов». Меня беспокоило то, что он отдавал приоритет своим эмоциям, а не принятию политических решений.

«И было довольно неприятно, когда он сказал мне, что наша общая мать обязывает меня слушаться его…», — вспомнила я.

Чистка значительно сократила численность бывшей фракции Вероники, и теперь мать и отец делали всё возможное, чтобы взять под контроль Лейзегангов, нашу следующую большую угрозу. Всё это делалось для того, чтобы Вильфрид стал следующим аубом, но он, казалось, не замечал этого факта.

— Образование госпожи Вероники, хм?.. — спросила Брюнхильда, прикрыв рот рукой в знак удивления. — Не ожидала такого мнения от господина Вильфрида, учитывая, как упорно он боролся за то, чтобы Ханнелора стала его второй женой...

Я согласилась: удивительно часто Вильфрид говорил одно, а потом делал нечто совершенно противоположное.

— В прошлом, когда он говорил или делал что-то, что меня беспокоило, я предполагала, что он позволяет Освальду манипулировать им. Похоже, он озабочен тем, что лейзегангские дворяне получили больше власти — похоже его бывшие последователи из фракции Вероники продолжают влиять на него. Я думала, что после увольнения Освальда его извращенный мыслительный процесс улучшится. Теперь нам остается только надеяться...

— Уволен? — повторила Брунгильда, её глаза расширились. — Мне сказали, что Освальд подал в отставку.

— Его уволили тайно, позволив выдать это за отставку. Вильфрид гарантированно станет следующим аубом, поскольку он помолвлен с Розмайн, но Освальд был слишком предан методам госпожи Вероники. По этой причине я умоляла матушку отстранить его от должности, но мы не могли действовать так открыто. Увольнение перед чисткой привело бы к риску утечки информации другим членам бывшей фракции Вероники, поэтому матушка решила, что лучше изолировать его от остальных в дворянской академии. Там его загнали в угол и предложили выбрать между отставкой и увольнение по возвращении. Он выбрал первое. Но держи всё это в секрете, пожалуйста.

— Я очень благодарна вам, — улыбнулась Брюнхильда. Похоже, я завоевала её доверие, предложив ей секрет в обмен на тот, который она дала мне. — Даже теперь, когда Освальда больше нет, Вильфрид в последнее время кажется более эмоциональным. Вы знаете, почему это так?

Он начал приказывать мне помогать ему, поскольку я его родная сестра, но я не была уверена, предъявляет ли он подобные требования к тем, кто находится на службе у Розмайн.

— Возможно, есть проблема с новым главным слугой. Освальд часто говорил мне, чтобы я уступила свои достижения, но Вильфрид об этом не знал. Однако теперь...

— Мы должны сделать вывод, что вместо того, чтобы работать в тени, свита господина Вильфрида теперь прямо подстрекает его действовать таким образом?

Благодаря общению с Брюнхильдой мне показалось, что я начинаю видеть истину, скрывающуюся под раздражающим поведением моего брата. Однако наши выводы были не более чем беспочвенными предположениями — необходимо было дальнейшее расследование.

— Я сама не знаю подробностей, — сказала я, — но это кажется очень вероятным. Это настолько вопиюще неестественно, что даже Вильфрид должен бы начать не доверять своим последователям. Я буду следить за ситуацией.

«Меня действительно тревожит, что в текущей ситуации предполагаемый следующий ауб вызывает больше всего проблем».

Я медленно выдохнула и подняла свою чашку. Мы обе с удовольствием выпили, и на этом наш разговор о брате закончился.

— Возвращаясь к твоему первоначальному вопросу, Брюнхильда... Не бойся. Мы с матерью не возражаем против твоей помолвки. Но нам очень жаль, что ты, будучи несовершеннолетней, собираешься взять на себя такое тяжёлое бремя, и что мы отняли у моей сестры важного члена её свиты...

Мало того, что Брюнхильда ушла, чтобы стать второй женой, так еще и Рихарда вернулась на службу к отцу. Розмайн и так отчаянно нуждалась в новых последователях, так что сейчас её положение было просто ужасным.

— Я намерена служить госпоже Розмайн до окончания учёбы, — заверила меня Брюнхильда с утешительной улыбкой. — А если вы беспокоитесь о Рихарде, то она вернулась на службу к герцогу по собственной воле. Она сказала, что госпожа Розмайн проводит в замке очень мало времени и вряд ли почувствует её отсутствие.

Значит, мой отец не приказывал Розмайн отдать Рихарду... Возможно, я думала о нём слишком плохо.

— Госпожа Шарлотта... действительно ли госпожа Флоренция приветствует меня? — спросила Брюнхильда.

— Конечно. Мать годами уговаривала отца взять вторую жену, чтобы помочь решить проблему нехватки магической силы в герцогской семье. Если вторая жена будет из той же фракции и сможет справиться с Лейзегангами, что ж... чего ещё она может просить? Добро пожаловать!

Найти вторую жену, которая не враждовала бы с первой, было непросто, но Брюнхильда подошла просто идеально. Она была из той же фракции и могла оказать поддержку и матушке, и Розмайн. Не говоря уже о том, что, в отличие от моей сестры, не было необходимости учить её женскому общению. А то, что она ещё несовершеннолетняя, устраняло любые опасения, что помолвка повлияет на беременность матери. Действительно,  в мире не было лучшего выбора.

— Мне приятно это слышать, — сказала Брюнхильда. — В таком случае, могу ли я попросить вас помочь мне влиться в герцогскую семью? Я бы попросила госпожу Розмайн, но её нет в замке, так что я не могу с ней посоветоваться, и меньше всего я хочу ещё больше обременять её...

— Естественно. Я окажу тебе полную поддержку, — сразу же ответила я твёрдым кивком. — Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, то тебе нужно будет просто обратиться ко мне. Я тоже хотела бы облегчить жизнь своей сестре.

Сказать, что Розмайн сейчас была занята, значит не сказать ничего. Ей приходилось брать на себя работу дяди в храме и обучать Мельхиора. Она также упоминала о том, чтобы взять в храм детей из игровой комнаты.

Конечно, это лишь поверхностная оценка. Даже когда дело касалось печатного дела или приёма торговцев из других герцогств, от Розмайн ожидали слишком многого. В частности, в этом году матушка и отец сосредоточились на внутренней политике, управляя дворянами, что означало, что Розмайн почти полностью отвечала за более практические обязанности, такие как руководство простолюдинами.

— В идеальном мире, — сказала я, — я бы помогала Розмайн в храме, но в результате чистки здесь, в замке, слишком много бумажной работы. К тому же, должна признаться, я ещё не привыкла к тому, как там всё устроено. Я бы только потянула за собой всех остальных.

— Госпожа Розмайн считает, что люди должны сосредоточиться на своих сильных сторонах и позволить другим компенсировать их слабости. Этот её подход можно заметить по тому, какие важные роли Филина и Дамуэль занимают в её свите. — Она хихикнула, в её глазах появилось дразнящее выражение. — Честно говоря, госпожа Шарлотта, вы уже принесли нам огромную пользу: госпожа Розмайн работает с огромной самоотдачей, когда мы говорим, что это ради вас.

Похоже, что я всё-таки была полезна Розмайн. Как замечательно.

Она продолжила:

— Я также хотела бы помочь моей госпоже. Госпожа Розмайн не может общаться с Лейзегангами — вернее, такое общение не принесёт пользы ни одной из сторон.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я. Розмайн часто бывала непредсказуемой, но у её действий всегда была причина. И, в конце концов, её идеи обычно приводили к хорошим результатам.

— Как вы знаете, госпожа Розмайн была воспитана в храме. До крещения она не проводила времени со своей большой семьей. Даже после крещения, из-за политического климата, ей было полностью запрещено встречаться с ними, кроме нескольких тщательно отобранных случаев. Я не могу сказать, что когда-либо видела, чтобы она общалась с ними.

Я знала, что Розмайн держалась на расстоянии от большинства членов своей семьи, чтобы они не провозгласили её следующим аубом Эренфеста, но для меня было новостью, что она вообще никогда не общалась с ними.

— В результате, — продолжала Брюнхильда, — госпожа Розмайн не может понять гнев своего дома по отношению к госпоже Веронике и одержимость ею, и не в силах понять, чего они хотят. Вероятнее всего, Лейзеганги разочаруются в ней и впадут в отчаяние. Я говорю по собственному опыту, поскольку сама прошла через такой период.

И снова я была удивлена. В моих глазах Брюнхильда всегда была верной последовательницей Розмайн.

— Госпожа Розмайн не только не способна понять желания своего дома, но и кажется плохо приспособленной к обычному общению — вероятно, потому, что она два года спала в юрэве и поступила в дворянскую академию без должного опыта, — закончила Брюнхильда.

— Но она использовала свои собственные, уникальные методы, чтобы получить связи с высокопоставленными герцогствами и королевской семьёй. Я не могу надеяться подражать этой форме общения самостоятельно. Даже увидев её вблизи в дворянской академии, не могу сказать, что понимаю её.

В отличие от моей сестры, Брюнхильда с детства общалась со своей семьёй, что было нормальным. Более того, поскольку она получила образование дворянки, она была экспертом в использовании традиционных методов в общении с другими дворянами.  А вот моя сестра, которая воспитывалась в храме, была совершенно непредсказуема, и добиться встречи с ней было непросто. Нетрудно было догадаться, с кем из них предпочтут работать Лейзеганги, желающие повлиять на семью герцога.

— При этом, — продолжила я, — я согласна, что Розмайн было бы трудно выполнять более традиционное общение, которого ожидают от неё Лейзеганги. 

Поскольку она не получила формального обучения и ей пришлось учиться на месте, её общение было совершенно не похоже на то, которое принято в герцогстве низшего ранга.

— Как было сказано ранее, я хочу сохранить разделение между Лейзегангами, но госпожа Розмайн не подходит для такого тонкого дела. Думаю, будет лучше, если она будет общаться с другими герцогствами.

Я согласилась. В дальнейшем Эренфест должен был предстать не бесхребетным герцогством, стремящимся подчиниться тем, кто находится на вершине рейтинга, а сильным герцогством, которое намерено заявить о себе.

— В настоящее время я не считаю, что есть смысл обучать сестру общению, принятому в герцогстве низшего ранга, — сказала я. — Это приведёт лишь к путанице, когда она будет встречаться с королевской семьей или герцогами высшего ранга. Вместо этого нам следует добиваться смены поколений и начать подтягивать остальных членов герцогства до её уровня.

Брюнхильда уверенно кивнула в знак согласия. Было приятно осознавать, что у нас одна цель... В то же время я завидовала её силе. 

— Не расстроилась ли ты, потеряв должность следующего гиба и получив обязанность сдерживать Лейзегангов? — спросила я. — Эм... когда у меня отняли мое будущее в качестве герцогини, прошло довольно много времени, прежде чем я вновь встала на ноги. Я надеялась перенять твой опыт, чтобы в будущем действовать лучше.

Брюнхильда свела брови, словно обдумывая свой ответ. 

— Было бы ложью сказать, что я не была разочарована. Даже сейчас я хочу помочь Грешелю развиваться и превратить его в город, который сможет принимать торговцев из других герцогств. Однако, хотя я, возможно, и потеряла своё будущее в качестве гиба, я всё ещё остаюсь последовательницей госпожи Розмайн. У меня есть обязанности, которые я должна выполнить, и есть путь, который я должна пройти. — Её губы скривились в горькой улыбке. — По правде говоря, я была так занята обучением моей госпожи в дворянской академии, что у меня редко оставалось время, чтобы почувствовать себя подавленной.

— В таком случае, не почувствуешь ли ты потерю ещё острее, когда станешь второй женой и перестанешь быть её последовательницей?..

— Вовсе нет. Я действительно чувствую некоторое давление из-за нехватки времени, но я не чувствую грусти.

— «Нехватки времени»?

— Да. Есть только три, может быть, четыре года до того, как госпожа Розмайн достигнет совершеннолетия, сложит с себя полномочия главы храма и начнёт жить в замке как будущая жена следующего ауба. Именно столько времени у меня есть, чтобы взять на себя управление Лейзегангами для неё и научиться общаться как подобает женщине из герцогской семьи. Я должна компенсировать слабости госпожи Розмайн и обеспечить ей комфортную жизнь. Таковы мои обязанности как её последовательницы.

Даже после окончания учебы Брюнхильда в душе останется последовательницей госпожи Розмайн и будет делать всё, что в её силах, как вторая жена герцога, чтобы облегчить её дни. Её решимость оказалась сильнее, чем я ожидала, а её гордая, уверенная улыбка заставила меня почувствовать зависть и неполноценность.

— Госпожа Шарлотта... не предложите ли вы мне свою помощь?

— Конечно. Давайте вместе поддержим Розмайн.

Я улыбнулась Брюнхильде и кивнула, но моё внешнее спокойствие ничем не облегчило дискомфорт внутри меня. Как будто на сердце лежал тяжёлый груз.

***

Теперь я поняла, что Брюнхильда хотела стать второй леди Эренфеста и что у неё были свои причины поддерживать герцогскую семью. Таким образом, мои первоначальные опасения были развеяны, но ещё долго после окончания нашей беседы я пребывала в подавленном настроении.

Ванесса внимательно посмотрела на меня. 

— Вы все ещё выглядите подавленной, юная леди. Могу ли я спросить, что вы двое обсуждали? Я ничего не знаю о том, что происходило после того, как вы воспользовались магическим инструментом. 

Она выглядела обеспокоенной, но что я могла ей сказать?

Я продолжила рассказ с предельной осторожностью, не желая раскрывать секреты, которые мы обещали хранить. 

— Как и боялся Ленгурт, Брюнхильда больше не будет следующим гибом Грешеля, но она не особенно удручена этим фактом. Она сказала, что остается последовательницей Розмайн и ей ещё предстоит пройти её путь. Я была так потрясена...

Ванесса бросила на меня удивленный взгляд; она прекрасно знала, что я чувствовала после того, как потеряла своё будущее в качестве герцогини.

— Я знала, что у госпожи Брюнхильды сильный дух, но даже так...

— Она сказала мне, что становится второй женой ради госпожи Розмайн, чтобы помочь ей, когда она достигнет совершеннолетия и покинет храм. Я обещала помочь ей в этом.

— Значит, ваша беседа была продуктивной? — спросила Ванесса, внимательно наблюдая за мной.

Я кивнула — разговор с Брюнхильдой действительно ослабил мои первоначальные опасения.

— Мне нет нужды беспокоиться о ней. Брюнхильда сильна, у неё есть чёткая цель, и она выложится на все сто. Все мои страхи развеяны, так почему же я всё ещё в таком унынии? Я не могу избавиться от чувства, что в чём-то проиграла ей, и это вызывает во мне ещё большую зависть.

Ванесса опустила глаза и обдумала мое признание. 

— Вы участвовали в каком-то соревновании, юная леди?

— Вовсе нет. Но... я пыталась быть полезной Розмайн, но могу предложить лишь бледную тень той решительности и инициативности, которую воплощает Брюнхильда. Теперь мне кажется, что моя решимость отплатить сестре была слишком слабой.

— У последователей и сестёр разные роли, — с усмешкой ответила Ванесса, но меня беспокоило нечто большее.

— Возможность работать с Брюнхильдой, чтобы поддержать Розмайн, была именно тем, чего я хотела, но... почему-то мне кажется, что я осталась в стороне. Меня одолевает лишь зависть к Брюнхильде.

— Ваша зависть носит оттенок восхищения? Или это больше похоже на ревность? — спросила Ванесса. Она призывала меня поразмышлять над своими чувствами, и я вспомнила, как впервые они меня мучили.

— Мои чувства были больше всего похожи на восхищение. В её глазах была такая решимость, когда она рассказывала мне о своём плане продолжать поддерживать мою сестру в будущем, и это заставило меня почувствовать себя такой... слабой. Я просто не знаю, как смотреть в будущее с таким мужеством.

— Не всё вы можете планировать заранее, юная леди. Вы должны выйти замуж в другое герцогство, а ваш партнер ещё даже не определен. Это не то, о чем стоит беспокоиться.

— Ах...

Это было правдой. В конце концов, я должна была выйти замуж в другое герцогство, чтобы принести пользу Эренфесту. Другими словами, в то время как Брюнхильда и моя сестра собирались иметь совместное будущее, мне суждено было быть отосланной.

— Я надеялась, что Брюнхильда, Розмайн и я никогда не будем разлучены... — пробормотала я. — Что мы всегда будем работать вместе, как в дворянской академии...

Женщинам из герцогских семей было поручено выходить замуж в другие герцогства для укрепления дипломатических связей. У малых герцогских семей была возможность привезти жениха в своё герцогство, чтобы он мог оказать поддержку, но, поскольку Мельхиор вырос, а такой опытный политик, как Брюнхильда, поддерживала Розмайн в качестве второй жены, Эренфест больше не нуждался во мне. Моя ценность будет заключаться исключительно в связях, созданных благодаря моему будущему браку.

Я понимала, что мой долг — выйти замуж в другое герцогство... но эта мысль была мне неприятна до глубины души. Узнав это о себе, я встревожилась.

— Похоже, что я стала такой грустной и завистливой именно потому, что Брюнхильда такая великолепная последовательница, — сказала я. — Когда-нибудь мне придется покинуть Эренфест, а значит, я не могу вечно оставаться сестрой Розмайн.

— Вам не нужно загонять себя в угол, юная леди.

Я улыбнулась Ванессе в ответ, но она, должно быть, увидела наигранность моей улыбки: её брови сильно нахмурились, отчего стало ясно, что ей больно. Это было лицо, которое она сделала, когда я лишилась возможности стать следующим аубом.

«Такими темпами я просто опять буду беспокоить своих последователей. Я должна как-то встать на ноги».

Как только эта мысль пришла мне в голову, я вспомнила, что сказала мне Брюнхильда:

— Однако, несмотря на то, что я, возможно, потеряла своё будущее в качестве гиба, я всё ещё остаюсь последовательницей госпожи Розмайн. У меня есть обязанности, которые я должна выполнить, и путь, который я должна пройти.

— Скажи честно, Ванесса, будет ли Розмайн по-прежнему моей старшей сестрой, даже когда я буду в другом герцогстве и больше не буду членом герцогской семьи?

— Хм? Это само собой разумеется. Учитывая, насколько вы близки, я могу с уверенностью заявить, что даже границы герцогств не разорвут вашу связь как сестёр.

Только эти слова наполнили меня надеждой.

— И смогу ли я по-прежнему поддерживать её?

— Конечно. Целью вашего брака будет привязать Эренфест к другому герцогству. Это будет зависеть от того, где вы окажетесь, но, как только госпожа Розмайн станет первой женой, у вас обеих будут возможности поддерживать друг друга.

— Отец сказал, что сделает всё возможное, чтобы удовлетворить мои просьбы при решении вопроса о том, в какое герцогство я должна выйти замуж. Мое желание — уехать туда, где я смогу продолжить работу с сестрой.

Если мои родственные узы с Розмайн сохранятся и после моего отъезда из Эренфеста, то у меня не было причин проигрывать Брюнхильде. Наверняка будут случаи, когда первая жена другого герцогства окажется полезнее второй жены предыдущего ауба.

Теперь, когда мне было к чему стремиться, чувства зависти и неполноценности, которые терзали моё сердце исчезли.