Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
Побочная история: Шарлотта — Дворянская академия без моей сестры

— Госпожа Шарлотта, господин Вильфрид, уделите нам немного вашего внимания?

В день земли, когда проводился ритуал посвящения для высших дворян, к нам с визитом пришли последователи Розмайн. Нам с Вильфридом, как простым кандидатам в аубы, нужно было только принять участие в церемонии, поэтому мы вернулись в общежитие раньше Розмайн, которая, будучи главой храма, должна была передать собранную магическую силу королевской семье и проследить за уборкой в Сокровенном зале. Но, судя по появившимся последователям, всё уже закончилось.

— Хм? Я не вижу с вами Розмайн. Она решила отдохнуть? — спросила я, склонив голову набок: для её последователей было необычно находиться здесь без своей госпожи.

Хартмут вскинул руки вверх, а на его лице расплылась блаженная улыбка:

— Так мы скажем публике, но на самом деле госпожа Розмайн была приглашена в царство богов Местионорой, богиней мудрости. Ах, что за великолепное чудо! Хвала богам!

Не только я была ошеломлена его странными словами и внезапной молитвой: все студенты и работники в столовой смотрели на него с выражением полного недоумения.

Не обращая внимания на горячие молитвы Хартмута, я обратилась к другим последователям сестры. Они опустили головы, одинаково обеспокоенные тем, что он ведёт себя так странно, но Дамуэль, по крайней мере, сумел объяснить:

— После ритуала посвящения госпоже Розмайн было разрешено поделиться частью собранной магической силы с библиотекой. Она отправилась туда вместе с принцем Сигизвальдом, после чего магические инструменты также попросили её снабдить ещё один магический инструмент.

«“Магические инструменты”? Наверное, он имеет в виду Шварца и Вайса. Каждый студент Эренфеста знает, что Розмайн поставляет им магическую силу как член библиотечного комитета», — догадалась Шарлотта.

— Госпожа Розмайн начала делать то, что просили инструменты... а затем внезапно исчезла.

Несмотря на то, что Дамуэль был всего лишь низшим дворянином, все уделяли ему гораздо больше внимания, чем Хартмуту. Я оценила, что он дал такой ясный ответ, но всё равно была в растерянности.

— Что значит «внезапно исчезла»?..

— Больше я ничего не могу сказать. Она была перед нами, а через мгновение её не стало. Мы не знаем подробностей, но, по словам магических инструментов библиотеки, она «ушла к дедушке».

— «Дедушке»? — повторил Вильфрид с сомнением на лице. — Кто такой дедушка?

Корнелиус покачал головой:

— Единственное, что они сказали, это то, что он стар и могущественен. Даже госпожа Соланж и принц Сигизвальд не смогли нам ничего рассказать.

— Она в безопасности?

— Мы считаем, что да, поскольку её последователи, посвятившие ей имена, всё ещё с нами. Сейчас мы можем лишь дожидаться её возвращения.

Я окинула взглядом детей из бывшей фракции Вероники, служивших Розмайн. Если моя сестра погибнет, погибнут и они. Можно только представить тревогу, терзающую их в отсутствие Розмайн.

— Мы уже обсудили этот вопрос с принцем Сигизвальдом, — сказала Леонора, оглядывая столовую. — По его приказу, пока наша госпожа не вернётся, мы будем вести себя так, как будто она заболела.

— Итак, давайте подведём итог, — вмешался Вильфрид. — С Розмайн произошло нечто, не поддающееся объяснению. Она жива, но мы не знаем, когда она вернётся. Мы абсолютно ничего не можем сделать, поэтому по приказу королевской семьи мы должны вести себя так, как будто она больна. Всем всё ясно?

Собравшиеся студенты кивнули, хоть и с некоторым беспокойством.

— Ну, у нас нет особого выбора в этом вопросе, — вздохнул он. — Никто из других герцогств не поверит нам, если мы скажем, что она случайно исчезла или что её пригласила куда-то Богиня Мудрости.

— Действительно, — сказала Лизелетта. — И даже если мы раскроем эту информацию с самыми добрыми намерениями, то получим лишь суровый выговор и от ауба Эренфеста, и от королевской семьи. Кроме того, в таком случае Хартмут немедленно станет развращать умы всех, кто осмелится его слушать, чем запятнает репутацию нашего герцогства: люди вокруг сочтут, что все в Эренфесте подобны ему. 

В полной тишине мы все посмотрели на Хартмута. Степень его восхищения ничуть не уменьшилась: он всё ещё продолжал восторгаться тем, что Розмайн пригласила к себе Местионора, заявляя, что подобное могло произойти только с истинно добродетельным человеком. Я вспомнила слова Эрнесты, одной из моих последовательниц, о кампании по восхвалению «святой Эренфеста», проведённой Хартмутом за время двухлетнего сна моей сестры, и о множестве укоризненных взглядов со стороны других герцогств, полученных по её результатам.

«Мы не должны позволять ему вольности, независимо от обстоятельств!» — осознала я.

Хартмут получил специальное разрешение от зента присутствовать на ритуалах посвящения в этом году, поэтому мы не могли отправить его обратно в Эренфест до тех пор, пока все они не будут полностью завершены.

— Всем до последнего хранить молчание, — приказал Вильфрид, в его голосе звучало отчаяние. — От вас зависит честь нашего герцогства.

Все, кроме Хартмута, кивнули в ответ.

***

В тот же день мы сообщили о случившемся отцу, и в ответ он велел нам поступать так, как велела королевская семья. Все, даже те, кто вернулся в Эренфест, будут делать вид, что Розмайн просто заболела, пока нам не прикажут обратное.

— Остаётся надеяться, что Розмайн скоро вернётся... — пробормотала я.

Её последователи были живы, а значит, и она сама была жива, но отсутствие возможности видеть её всё равно вызывало глубокое беспокойство.

***

Прошло целых три дня, а Розмайн всё ещё не было видно.

— Как там в общежитии? — спросила я. — Мне сказали, что некоторые студенты чрезвычайно взбудоражены случившимся, и желают расследовать связь между исчезновением Розмайн и одной из тайн дворянской академии. Не рискуем ли мы тем, что они раскроют правду другим герцогствам?

С дворянской академией было связано множество различных тайн: статуя бога, которая танцует в ночь выпускной церемонии; беседка, в которой озорничает Богиня Времени; набор гевиннена, который самостоятельно устраивает диттер, и другие. Но особенно много внимания привлекла история исчезновения студента, который, по слухам, проказничал у святилища одного из верховных богов и навлёк на себя их божественный гнев. По сообщению моего рыцаря-ученика Фонзеля, некоторые из наших студентов сравнивали эту историю с нынешней ситуацией Розмайн. В комнатах мальчиков общежития Эренфеста происходило много такого, во что нас, студенток, не посвящали, поэтому я полагалась на рассказы своих последователей-мужчин.

— Их обнаружил господин Хартмут, поэтому я не думаю, что они станут распространять подобную информацию, — заверил меня Фонзель.

По словам моего рыцаря-ученика, Хартмут поймал их и с угрожающей улыбкой стал читать нотации: «Госпожа Розмайн получила приглашение от богов. Неужели вы полагаете, что она сделала что-то, заслуживающее их гнев? Стыдитесь себя, ибо вы слепы и не понимаете, как нам повезло, что у нас есть святая Эренфеста».

Фонзель продолжал: 

— Он сказал, что для искупления их испорченных умов им нужно в совершенстве научиться молиться, поэтому господин Хартмут заставил их снова и снова повторять слова молитвы. Их дух был сломлен, но это не принесло им прощения. Сейчас он заставляет их перечислять все великие деяния госпожи Розмайн.

— То есть... они вынуждены заучивать их?

— Да. Господин Хартмут считает это даже более важным, чем их учеба. Всё это зрелище не позволило остальным студентам проронить ни слова о вашей сестре.

Короче говоря, Хартмут внимательно следил за общежитием, и посредством угроз и восхваления Розмайн заставлял студентов подчиниться. Мои возможности что-то сделать здесь ограничены: хотя бывают исключения для разрешения проблем между студентами, мне, как девушке, нельзя ходить на второй этаж, как и юношам на третий.

— Будет ли лучше, если я, как кандидат в аубы, вмешаюсь? — спросила я. — Интересно, брат в курсе ситуации?

— Он хорошо осведомлён. Студенты, которым сделали замечание, даже обратились к его последователям и попросили остановить господина Хартмута.

— И какова была его реакция?

— Он отказался, напомнив студентам, что предупреждал их о необходимости молчать. «Те, кто злословят о Розмайн, когда Хартмут их может услышать, могут винить только себя, — сказал он. — Смиритесь с судьбой и делайте то, что он вам говорит».

Я прекрасно понимала, почему Вильфрид не хотел связываться с Хартмутом. По-видимому, лучше всего будет взять с него пример и сделать вид, что я ничего не замечаю.

— Конечно, важно, чтобы ученики научились не болтать лишнего об отсутствии Розмайн, — сказала я. — И это наказание Хартмута не повлияет на их будущее так, как наказание отца или королевской семьи.

***

На следующий день после моего решения отдать Хартмуту управление общежитием, неожиданно заявилась учитель Хиршура. Она была нашим смотрителем общежития, так что кому-то это, может быть, и не показалось бы странным, но все, кто её знал, понимали, что это редкий случай.

— Мне сказали, что госпожа Розмайн заболела, и я пришла её навестить, — объявила учитель Хиршура. — Исчезать, не закончив лекции, не в её духе. Она же не сможет пойти в библиотеку, пока не сдаст экзамены. Что произошло?

Я обменялась взглядами с последователями Розмайн и Вильфридом. Острый взгляд голубых глаз учителя Хиршуры требовал знать, что происходит.

«Но если королевская семья не объяснила ей ситуацию, то, наверное, и нам надо держать её в неведении...»

В таком виде Розмайн физически не могла сдавать экзамены. Учителя, конечно, сочтут это странным, но пока королевская семья не свяжется с ними, или не даст новых распоряжений, разумнее было держать всё в тайне.

— Мы будем внимательно следить за её здоровьем и сообщим, если ситуация изменится, — сказала я.

— Несколько дней я терпела, но больше ждать не стану, — отрезала учитель Хиршура. — Хотя я не знаю деталей этой «ситуации», я должна знать ваши планы относительно совместных исследований с Аренсбахом. Ведь именно у госпожи Розмайн есть все материалы для исследований, не так ли? — она улыбнулась, но явно не собиралась уступать в этом вопросе.

Вильфрид издал побеждённый вздох:

— Она пришла за материалами для исследований. Нам не удастся её обмануть, как бы мы ни старались.

— Брюнхильда, Лизелетта, прошу прощения, но не могли бы вы отвести учителя Хиршуру в комнату моей сестры и объяснить ситуацию? — попросила я.

Мы оставим объяснения последовательницам моей сестры и попросим учителя Хиршуру держать язык за зубами. Я указала на комнату сестры, чтобы Хартмут не вмешивался: его бесконечные дифирамбы будут только мешать.

Переговоры закончились тем, что учитель Хиршура согласилась пойти навстречу и помочь Розмайн с экзаменами и прочим, когда она вернётся. В обмен на это она взяла все ингредиенты, которые привезла с собой моя сестра для изготовления магических инструментов библиотеки.

***

— Хотя моя сестра известна тем, что заканчивает свои занятия в одно мгновение, — сказала я, — для неё было бы вполне приемлемо дождаться выпускных экзаменов, как делают почти все остальные.

— Действительно, — ответила мне главная слуга Ванесса. — К тому времени она наверняка вернётся.

Так мы говорили, но следующий день земли прошёл без каких-либо новых событий. Вильфрид в тот день наблюдал за ритуалом посвящения средних дворян, в котором участвовал и принц Хильдебранд. Я же просто ждала известий от своих последователей, участвовавших в церемонии.

— Ну как? Как всё прошло? — спросила я, когда они, в конце концов, вернулись. — Понял ли кто-нибудь из других герцогств, что Розмайн пропала?

По словам Вильфрида, этого не заметили даже кандидаты в аубы, которые учатся с ним в одном классе, а ведь прошла уже целая неделя. Учитель Хиршура что-то заподозрила, а госпожа Ханнелора из Дункельфельгера прислала сообщение, в котором выразила своё беспокойство. Я считала, что появление сомнений было лишь вопросом времени. Однако когда я задала свой вопрос, мои слуги-ученицы Катрейн и Кассандра переглянулись между собой, а затем недоуменно уставились на меня.

— У нас нет оснований полагать, что кто-то сомневается в нашем оправдании, — заявили они. — Принц Хильдебранд открыто выразил свою заботу о её здоровье и в разговоре с господином Вильфридом просил нас передать ей свои пожелания. Никто не стал бы подвергать сомнению слова члена королевской семьи.

— Его добрые пожелания? — повторила я. — Неужели это всё? Не сопровождал ли он их какими-нибудь приказами?

— Нет, госпожа. Мы можем предположить, что королевская семья хочет сохранить текущее положение. Скорее всего, в данный момент они работают с учителями.

Учитель Хиршура заметила, что что-то не так, но Кассандра сказала, что среди других преподавателей слухи не распространяются.

Мои слуги продолжили: 

— Единственный потенциальный повод для беспокойства — госпожа Джентиана из Классенбурга. Она желает присоединиться к библиотечному комитету и, по словам господина Вильфрида, сейчас ожидает выздоровления госпожи Розмайн. Она также передала нам некоторые документы, связанные с нашими совместными исследованиями.

— Мой брат сейчас их изучает?..— спросила я. Их нужно было просмотреть до завершения ритуала посвящения и начала общения с другими герцогствами.

— Нет, госпожа. Их забрал господин Хартмут. Госпоже Розмайн, видимо, не терпелось увидеть их, поэтому... он украл их, заявив, что остальные могут обойтись переписанными копиями. Господину Игнацу оставалось только поражённо опустить плечи.

Было бы лучше, если бы документы попали к последователям брата или ко мне, но поскольку мы ещё не закончили все занятия, я решила, что и так сойдёт. Мы всё равно не смогли бы их прочитать.

— Будет ли копия готова до того, как начнётся общение и мы должны будем обсудить результаты с Классенбургом? — уточнила я.

— Господин Хартмут собирает всех последователей, чтобы они сделали её до того, как им придётся вернуться в Эренфест.

— Тогда мы можем расслабиться.

— Господин Вильфрид активно участвует в совместных исследованиях, но он попросил перенаправлять все приглашения на чаепития вам, — вздохнула Катрейн, выглядя несколько обеспокоенной. — Нам нужно начинать готовиться к общению.

То, что брат заваливал меня приглашениями на девичьи чаепития, стало уже чем-то обыденным. Скорее всего, он намеревался оставить чаепития с Классенбургом на моё усмотрение, пока он будет разбираться с результатами наших совместных исследований.

— Может, посоветоваться с Брюнхильдой? — спросила я.

— Это было бы разумно, госпожа. Я прошу прощения за нашу несостоятельность. Поскольку мы всего лишь средние дворяне, нам с трудом удалось получить сведения из Классенбурга...

— Со статусом мало что можно сделать. Я прошу лишь оказать Брюнхильде посильную поддержку.

Вкусы госпожи Джентианы, первокурсницы, были ещё неизвестны за пределами её герцогства. Встречаться и обмениваться подобными сведениями было обязанностью слуг, но кандидатов в аубы больших герцогств обычно обслуживали высшие дворяне. Во время первых встреч ученики из средних дворян вообще не удостаивались внимания. Катрейн и остальные, возможно, и смогли бы перекинуться парой слов, но между тем, что удалось бы узнать им и Брюнхильде, была огромная разница.

«Кроме того, я выбирала последователей, исходя из того, что когда-нибудь покину Эренфест...»

Мои последователи из числа высших дворян, отвечавшие за обучение остальных, уже выпустились из академии, а учеников из классов ниже моего всё ещё нужно было обучать. Наверное, это было связано с тиранией бабушки — мало кто из высших дворян желал, чтобы их дети служили герцогской семье, поэтому ни в моём поколении, ни в поколении моего брата не было много желающих стать нашими последователями.

— Мои извинения, госпожа Шарлотта. Я ничем не могу помочь, несмотря на то, что являюсь высшей дворянкой...

— Ты всего лишь первокурсница, Эдилин: я не ожидаю от тебя умения вести дела с дворянами из больших герцогств. Я попрошу Брюнхильду обучать тебя вместе с Бертильдой, так что потрудись наладить эти связи в этом году.

— Да, госпожа.

Эдилин — высшая дворянка и моя слуга-ученица, она поступила в дворянскую академию одновременно с Бертильдой. Крайне важно, чтобы она общалась со слугами-учениками из высших дворян, пока Брюнхильда ещё остаётся студенткой.

Как только моя сестра войдёт в королевскую семью и предоставит Эренфесту своё покровительство, Бертильда и Эдилин встанут в авангард нашего общежития и должны будут вместе с Ванессой взаимодействовать с великими герцогствами.

***

— Прошло целых десять дней, — размышляла я вслух. — Розмайн и вправду в поря...

— ШАРЛОТТА!

Вильфрид вскочил со стула, чтобы остановить меня. Через несколько мгновений я закрыла рот рукой, но было уже поздно. Мой брат взглянул на Хартмута, застонал и, приложив руку ко лбу, сел обратно.

— Не бойтесь! — провозгласил величайший проповедник моей сестры. — Госпожа Розмайн растёт с каждым днём. Я чувствую даже малейшие изменения в её магической силе!

— Как глупо с моей стороны...

Так началась ещё одна из затянувшихся речей Хартмута о Розмайн. Нужно было как-то отвлечь его внимание, и я обратилась к другим последователям моей сестры:

— Как хорошо, что моя сестра растёт. Однако, услышав эти заявления только от Хартмута, я задаюсь вопросом, насколько они правдоподобны. Если последователи, посвятившие имя, могут чувствовать магическую силу своей госпожи, то разве остальные не должны испытывать то же самое?

Хартмут, видимо, понял, что я косвенно говорю ему, чтобы он заткнулся и дал возможность высказаться остальным; он замолчал, чтобы сосредоточиться на Родерихе и Матиасе.

— Ах, ээм... — Родерих запнулся. — Я действительно чувствую небольшое улучшение в смешивании и тому подобном, так что не вижу причин сомневаться в том, что её магическая сила растёт. Но я не могу сказать, связано ли это с её физическим ростом.

Матиас кивнул:

— Я не чувствую этого так остро, как Хартмут, но я могу сказать, что магическая сила госпожи Розмайн растёт.

— Я чувствую, что её магическая сила увеличивается и становится более стабильной, так что, как говорит Хартмут, её сосуд может расти. Однако я не могу сказать наверняка...

Я кивнула в ответ на пассивное согласие других последователей сестры. Если отбросить вопрос о её физическом росте, то уже не оставалось места для сомнений в том, что и без того огромное количество магической силы Розмайн ещё сильнее увеличивается.

Восхищаясь ею, я вместе с тем заметила, что Хартмут стал недовольно посматривать на своих товарищей. Я быстро попыталась прикрыть их:

— Главный вывод из этого — никто не может сравниться с Хартмутом в преданности и умении понимать свою госпожу. Надеюсь, ты и впредь будешь продолжать служить как ближайший последователь моей сестры.

— Как пожелаете, госпожа Шарлотта, — ответил он, и на его лице появилась искренняя довольная улыбка. Все остальные последователи вздохнули с облегчением, и из их числа вперед вышла Лизелетта:

— Госпожа Шарлотта, господин Вильфрид, я должна сделать доклад.

Как выяснилось, госпожа Ханнелора договорилась со слугами Розмайн о том, чтобы передать ей книгу. Лизелетта хотела, чтобы я написала благодарственное письмо вместо сестры и одолжила Ханнелоре книгу, которую приготовила сестра.

— Если вы увидите госпожу Ханнелору на уроке или во время чаепития в ближайшее время, поблагодарите её за книгу, — заключила Лизелетта.

— Все в Дункельфельгере очень беспокоятся о моей сестре, не так ли? — заметила я. — Конечно, я поблагодарю её во время нашего следующего совместного чаепития.

Вильфрид удовлетворенно кивнул в знак согласия:

— Да, госпожа Ханнелора действительно заботлива и внимательна. Она не знает, что здесь не о чем беспокоиться. Хартмут и остальные говорят, что с Розмайн всё в порядке.

«Речь не о том, есть здесь повод для беспокойства или нет, брат! Ты должен переживать за Розмайн в любом случае!»

Я глубоко вздохнула. Я сомневалась, что Вильфрид вообще заметил, какими ледяными взглядами провожали его последователи Розмайн.

***

Ритуал посвящения для низших дворян завершился без происшествий. Хартмут и остальные идеально всё подготовили, а нам оставалось только выполнять указания и произносить слова молитвы. Я должна поблагодарить своего отца, который попросил разрешить взрослым остаться в дворянской академии и помочь нам в проведении церемонии, и зента, который действительно разрешил это сделать. Если бы мы, студенты, попытались сами всё организовать, это был бы поистине кошмарный опыт.

— С возвращением, госпожа Шарлотта, — сказала Эдилин с напряжённым видом, когда я зашла в свою комнату. — Госпожа Брюнхильда попросила о встрече. Она хочет обсудить кое-что срочное.

Решив, что встреча важнее переодевания, я попросила Катрейн и остальных приготовить чай, а сама отправила ордоннанц с ответом Брюнхильде.

***

— Госпожа Шарлотта, я рада, что вы приняли моё приглашение, — сказала Брюнхильда при моём появлении. — И вы пришли, даже не успев переодеться. Я очень вам благодарна.

— Это срочно, верно? — спросила я, затем протянула инструмент, блокирующий звук. — Он нам пригодится, не так ли?

Она приняла его с легкой улыбкой, а затем перешла непосредственно к делу: 

— Хартмут доставил нам письмо с приглашением от принца Сигизвальда.

— Сомневаюсь, что это касается меня... — сказала я. Королевская семья желала говорить только с Розмайн или, если она отсутствовала, с Вильфридом. Мой брат был более вероятным кандидатом на получение такого приглашения, особенно учитывая, что он был старше меня, поэтому я не совсем понимала, чего хотела Брюнхильда.

— Оно адресовано и вам, и господину Вильфриду, и последователям госпожи Розмайн.

— По какому критерию принц Сигизвальд выбрал этих участников?..

— Хартмут подозревает, что они хотят обсудить положение госпожи Розмайн под видом выражения благодарности тем, кто совершал религиозные церемонии. На встречу приглашены только носившие церемониальные одеяния, что исключает госпожу Джентиану из Классенбурга.

Классенбург был гораздо ближе к королевской семье, чем Эренфест. Кроме того, они считались равноправными участниками наших совместных исследований. Отсутствие приглашения им лишь уверило меня в верности предположения Хартмута.

— Скорее всего, будет обсуждаться отправление госпожи Розмайн в Центр, — сказала Брюнхильда. — Поэтому я бы посоветовала вам и господину Вильфриду исключить своих последователей.

— Это может быть затруднительно, поскольку приглашены последователи моей сестры...

— Наверное, можно сказать, что приглашение касается только тех, кто вместе с ней посещал храм в Эренфесте. Кроме того, это прекрасная возможность для последователей госпожи Розмайн и меня официально представиться принцу Сигизвальду. Они скоро переедут в Центр, а я должна стать членом герцогской семьи Эренфеста.

Короче говоря, мы действительно не могли привести никаких других последователей, кроме тех, что служат Розмайн.

— Очень хорошо, — сказала я. — Я попытаюсь убедить своих последователей.

— Кроме того, нам необходимо будет согласовать свои действия с аубом Эренфестом. Я бы попросила вас договориться с господином Вильфридом, а затем сообщить мне. 

Брюнхильда попыталась обсудить этот вопрос с последователями брата, но те лишь с насмешкой отнеслись к её попыткам вести себя как член герцогской семьи до церемонии звёздного сплетения. Так что она не могла продвинуться дальше.

— Мой брат по-прежнему критически относится к твоей помолвке с нашим отцом и не подаёт признаков того, что его собственная помолвка скоро будет отменена, поэтому его последователи не понимают, насколько они сейчас уязвимы... — размышляла я. — Как это хлопотно. Даже сейчас Вильфрид не в состоянии контролировать свою свиту.

— Последователь обязан выполнять указания своего господина или госпожи. Поэтому, когда будет объявлено об отмене, я бы посоветовала господину Вильфриду хорошо подумать о будущем тех, кто ему служит.

По мнению Брюнхильды, мой брат не слишком задумывался о будущем. Это в какой-то мере понятно, ведь от него требовали сохранения текущего статуса, и ему не нужно было спешить с передачей дел, но даже я не могла понять его намерений.

«Что Вильфрид намерен делать после того, как объявят об отмене помолвки?..»

***

Наша встреча с королевской семьей началась. После беседы с Вильфридом я полагала, что теперь мы на одной волне, и я могу расслабиться...

Однако я ошибалась.

— Конечно, мы волнуемся, — ответил Вильфрид. — Но Эренфест уже более полугода готовился к работе без неё, и её отсутствие беспокоит нас не так сильно, как вы могли бы предположить.

«Вильфрид, разве это не грубо?! Со стороны можно подумать, что ты резко критикуешь решение королевской семьи удочерить Розмайн!»

Мой брат, конечно, хотел сказать, что Эренфест был почти готов к отъезду Розмайн и что королевской семье не о чем беспокоиться, но так ли это понял наш собеседник? Принц Сигизвальд смотрел с заметным недоумением.

«Я должна была подготовить больше контрмер, чтобы справиться с Вильфридом!»

Когда у меня заболел живот, я обменялась взглядом с Брюнхильдой. Она ничуть не удивилась, а напротив, жестом указала на Хартмута, как будто ожидала этого с самого начала. В последователях моей сестры не стоит сомневаться. Я с надеждой наблюдала за происходящим... и тут Хартмут начал произносить длинную речь.

«Нет! Оставь это для общежития!»

Я хотела закричать от боли, но, к моему удивлению, лекция Хартмута подействовала. Принц Сигизвальд, нахмурившись, рассматривал магический камень с гербом, видимо, совсем забыв о Вильфриде. На первый взгляд казалось, что Хартмут просто болтает без умолку, но на самом деле он перевёл разговор на слухи о Розмайн и на то, что нам нужно будет делать после её возвращения. Как он мог совершить такой впечатляющий подвиг? Это просто немыслимо.

— Мы вернёмся в Эренфест после этой встречи и заявим, что забираем с собой заболевшую госпожу Розмайн, — сказал Хартмут.

Мы обещали отцу, что сообщим об этом решении.

Когда разговор немного успокоился, принц Сигизвальд спросил моего брата, что он думает об отмене его помолвки.

— Я считаю, что это неизбежное развитие событий. И, честно говоря, я не годился на роль жениха Розмайн. Вы ей подходите больше, чем я, принц Сигизвальд.

Я задохнулась. Он прекрасно начал... но вторая часть была ужасно грубой!

«А потом ты посоветовал принцу заменить амулеты Розмайн перед помолвкой?! Вильфрид, что ты несёшь?!»

Я бросила нервный взгляд на принца Сигизвальда, но его лицо не выдавало никаких эмоций. От этого ситуация становилась ещё более пугающей...

Но потом принц подал Вильфриду чашку чая.

«Подождите... Принц Сигизвальд был виноват в том, что мой брат потерял место следующего ауба, верно? Неужели он всё это время был настороже, опасаясь, что между ними может возникнуть напряжение?»

Если это так, то его угощение чаем говорит о том, что теперь эти опасения исчезли.

Я облегченно вздохнула. В любом случае, теперь я могу быть уверена, что мой брат не обиделся.

— Мы благодарны вам за помощь. Я молюсь, чтобы ритуал посвящения Эренфеста прошёл так же хорошо.

Хартмут и остальные возвращались домой, и мы собрались для прощания. Отныне мы будем оправдываться тем, что Розмайн вернулась в Эренфест для проведения ритуала посвящения. Это будет нетрудно реализовать, поэтому атмосфера в общежитии почти сразу разрядилась.

— Наконец-то всё вернулось на круги своя, — заметил Вильфрид. — Исчезновение Розмайн стало большой неожиданностью, но, по крайней мере, мы хоть немного успокоимся.

— Вильфрид, что ты говоришь?! — воскликнула я.

— Разве я не прав? В этом году нам почти не о чем писать в отчетах.

«Хартмут и остальные может быть, и ушли, но подумай о последователях Розмайн!»

Они не могли ни жаловаться, ни протестовать, поскольку Вильфрид был членом герцогской семьи, но впечатление о нём становилось только хуже. Почему мой брат всегда делает такие неуместные замечания, вызывая при этом недовольство окружающих?

— Меня, например, беспокоит отсутствие нашей сестры. Все, кто обращается к Эренфесту, делают это только для того, чтобы установить с ней связи.

— Разве не так же было всегда? Мы прекрасно доживём до конца года.

«Я не об этом беспокоюсь!»

Переезд Розмайн в Центр полностью изменит отношение других герцогств к Эренфесту. В идеале мы бы провели этот год, помогая ей на общественных мероприятиях и показывая остальной стране, как хорошо мы ладим друг с другом, чтобы обеспечить себе лучшее отношение в будущем. Но это было невозможно без неё.

Я хотела бы высказаться, рассказать брату, что именно меня беспокоит, но я уже дала себе клятву молчать. Максимум, что я могла сделать, это вздохнуть.

«Пожалуйста, Розмайн, возвращайся скорее».

***

Наступило время общения.

Взаимодействие Эренфеста с другими герцогствами, как это уже стало нормой, было поручено в основном мне и моему брату. Это была не идеальная ситуация, но, по крайней мере, Брюнхильда была рядом, чтобы помочь нам. В настоящее время она была последовательницей Розмайн и будущим членом нашей герцогской семьи, что позволяло нам затрагивать больше тем, чем когда-либо прежде. Её поддержка была очень кстати.

— Госпожа Джентиана из Классенбурга сообщила, что Розмайн обещала принять её в библиотечный комитет, — объявила я. — Как нам следует реагировать? Похоже, она получила приказ от своего ауба и хочет встретиться с нашей сестрой, даже несмотря на то, что она нездорова.

Госпожа Джентиана попросила нас организовать встречу, как только состояние здоровья Розмайн хоть немного улучшится. Это было тревожное развитие событий, и, поскольку я не была членом библиотечного комитета, я даже не знала, что включает в себя процедура вступления в него. Да и было ли вообще это обещание на самом деле?

— Насколько я помню, госпожа Розмайн получила запрос через госпожу Эглантину, — ответила Брюнхильда. — Я бы предложила отклонить его по тому же пути. Или, возможно, мы могли бы поручить этот вопрос принцу Хильдебранду, который также является членом библиотечного комитета.

Идея Брюнхильды поручить королевской семье разобраться с теми просьбами, которые они на нас возложили, звучала точно так же, как и идея Розмайн. Возможно, их сходство было сильнее, чем я предполагала, хотя я оставила эту мысль при себе.

Если не считать просьбы госпожи Джентианы, никто, похоже, не беспокоился о здоровье Розмайн. Несколько человек, как и следовало ожидать, прислали слова сочувствия, но на этом всё и закончилось. С одной стороны, я испытывала облегчение от того, что правда не просочилась в другие герцогства, но с другой — была немного расстроена.

— Сейчас не время для сентиментальности, — сказала Брюнхильда, прочитав меня как раскрытую книгу. — Нам стоит ожидать, что во время состязания герцогств нас будут расспрашивать гораздо настойчивее. Хорошо бы до этого времени добиться взаимопонимания между аубом и королевской семьей.

— Отец скажет им, что она нездорова, как он уже всем говорил. Но раз уж мы заговорили об этом... какое украшение для волос ты получила от него, Брюнхильда? Ты предложила подарить такое же моей матери, не так ли?

Поскольку помолвка моей сестры с Вильфридом была отменена, надежды Лейзегангов теперь полностью возлагались на детей Брюнхильды. Сейчас Брюнхильда находится в гораздо более сложном положении, чем раньше. 

— Я не нарушу своего обещания поддерживать госпожу Флоренцию, — сказала она. — Поэтому вам, госпожа Шарлотта, придётся найти себе достойного мужа.

— Но согласится ли кто-нибудь из мужчин жениться на временном аубе? Кто-нибудь из высокоранговых герцогств может даже настаивать на том, что он достоин править.

— Учитывая нынешнюю тенденцию принятия герцогскими семьями новых членов, возможно, вы могли бы обратить внимание на тех, кто моложе вас.

В случае беременности Брюнхильды я должна была до крещения её ребенка стать аубом, ослабить власть Лейзегангов, а затем ждать, пока Мельхиор достаточно вырастет, чтобы он мог принять власть от меня. Чтобы ещё более сгладить процесс передачи власти, я хотела бы, чтобы моим мужем стал человек схожего ранга, а Мельхиор женился на представительнице высшего герцогства.

***

Сезон общения завершился, и началось состязание герцогств. Как и ожидалось, мы получили шквал вопросов из других герцогств, однако мы могли лишь повторять, что Розмайн заболела.

«Дядя, похоже, очень подозрительно отнёсся к нашим словам... Он даже начал сам пытаться собирать сведения».

Мы не рассказали о случившемся ни дяде, ни его последователям — Аренсбах слишком пристально следил за нами, как и королевская семья, и рыцарский орден Центра. Максимум, что мы могли сделать, — это попросить Лизелетту доставить посылки, которые Розмайн приготовила перед своим исчезновением. Отсутствие еды и писем, которые мы обычно передаём вместе с ними, вероятно, даст ему понять, что происходит что-то необычное. 

«О, как было бы хорошо, если бы мы могли поговорить об этом с дядей...»

Возможно, потому что он всегда справлялся с последствиями действий Розмайн, я подумала, что он сможет разобраться и в причинах её исчезновения.

Отец сопровождал Брюнхильду во время её выпуска, давая понять всем, что она должна стать его второй женой. По правде говоря, было странно видеть рядом с ним другую женщину, помимо матери. Ни один мужчина не был так предан одной женщине, и всё же...

— Вильфрид, твоя улыбка слишком скупа, — предупредила мама со спокойным выражением лица.

Брат не пытался скрыть своего недовольства ещё в общежитии. Сейчас он только пытался сохранить благородный вид, потому что матушка вызвала его с последователями в зал заседаний и сурово отругала.

Пока я наблюдала за их обменом, мама обратилась ко мне.

— Видишь, какого цвета украшения для волос выбрала Брюнхильда? Я сказала, что она должна выбрать те, что ей идут, но вместо этого она решила использовать цвет моих волос и нашего герцогства. Подумать только, она сделала такое заявление, да ещё с украшением для волос, которое ей подарил жених на выпускной вечер...

Я взглянула на ярко-малиновые волосы Брюнхильды. Как и говорила мама, их украшало украшение цвета охры — явное проявление решимости.

— В её решении есть смысл, — ответила я. — Брюнхильда не ищет любви отца, ей гораздо важнее избежать трений с тобой и удержать под контролем дворян Лейзеганга. Кстати, твоё украшение для волос тебе очень идет. А малиновые митфейры придают тебе ещё более яркий вид.

Митфейры — цветы, символизирующие сотрудничество. Это был очень уместный выбор, тем более что Брюнхильда и моя мать демонстрировали свою поддержку друг другу с помощью выбранных ими оттенков.

Мама засмеялась и слегка погладила меня по голове. 

— В следующий раз мы закажем украшение для волос и для тебя, Шарлотта.

***

После окончания выпускной церемонии пришло время возвращаться в Эренфест. Розмайн ещё не вернулась, но мы добились разрешения оставить наше общежитие открытым до её возвращения. В итоге мы оставили двух рыцарей, одного повара и двух слуг...

И только на следующий день после праздника весны мы получили от них сообщение. Я завтракала в своих покоях, когда ко мне прилетел ордоннанц с сообщением, что Розмайн вернулась в дворянскую академию вчера вечером.

— И она скоро вернётся в Эренфест?!

Как только поела, я обсудила изменение планов с последователями и начала готовиться к встрече с сестрой. Выскочив из своей комнаты, я спустилась вниз, где меня уже ждали Вильфрид и Мельхиор, и мы втроем отправились в зал перемещения. Мать, отец и господин Бонифаций уже были там, когда мы пришли, как и последователи Розмайн, которые чрезвычайно волновались.

Круг перемещения наполнился магической силой. Он начал светиться чёрным и золотым светом, затем мерцание померкло, и в нём появились три фигуры.

Я собиралась поприветствовать Розмайн обычным образом, но когда она, наконец, стала видна, я была слишком потрясена, чтобы сказать хоть что-нибудь. Она была шокирующе, нет, захватывающе красива. Хартмут назойливо повторял, что она растёт... но я никак не ожидала, что она так внезапно повзрослеет.

Ослепительные волосы Розмайн, длинные и тёмные как ночь, величественно колыхались, когда она неуверенным взглядом оглядывала комнату. Теперь она была выше меня и казалась настолько взрослой, что я сомневалась, что кто-нибудь ещё когда-нибудь скажет о ней слово «милая». Я вздохнула, и меня охватило желание любоваться её утончённой, почти скульптурной красотой со всех сторон, отныне и до конца времен.

— Приёмный отец, я рада вас снова видеть. Извините за беспокойство и прямоту, но не могли бы вы уделить мне немного времени? Мы должны обсудить нечто чрезвычайно важное.

Розмайн поприветствовала нашего отца и тут же попросила о встрече. Она выглядела измученной, но всё же согласилась пройти прямо в кабинет герцога. В ней было что-то странное, словно она существовала на более высоком уровне бытия. Это заставило меня вспомнить о той непреодолимой пропасти, которую я заметила между нами во время церемонии крещения.

«Что мне делать? Такое ощущение, что Розмайн внезапно покинула мой мир и попала в другой...»

Почувствовав себя обескураженной, я просто наблюдала за тем, как она разговаривает с господином Бонифацием. Вильфрид, напротив, подошёл к ней и улыбнулся, как будто ничего не изменилось.

— Хартмут не умолкал, говоря о том, как сильно ты выросла, — сказал он. — Похоже, он говорил правду. Это шокирует.

— Эхе-хе... Я теперь красавица, согласитесь? Даже я не могла в это поверить, когда впервые посмотрела в зеркало.

— Да. Ты действительно прекрасна. Но внутри-то ты не выросла, верно? Почему-то теперь разрыв между твоей внешностью и характером стал ещё больше.

Увидев их непринужденный разговор, я пришла в себя. Внешность Розмайн изменилась, она стала выше меня, но она по-прежнему оставалась моей сестрой. Я глубоко вздохнула, одновременно пораженная и благодарная за то, что мой брат действовал без малейших колебаний, и, наконец, заговорила:

— С возвращением, сестра.